— Я — император Чжи Ди Хуань, — гордо ответил он, и Лили едва подавила желание склонить перед ним голову.
— Впрочем, кто об этом помнит, — пробормотал он, глядя куда-то в сторону. — Нужно было сжечь их всех, как книги, и пепел развеять над морем, чтоб не осталось ничего — ни праха, ни костей.
— О чем вы говорите? — удивилась она.
— О проклятых ученых, помешавших мне найти эликсир бессмертия и подрывавших мою власть, а ныне тянущих ко мне свои паршивые руки. — Он пнул ногой камень, и тот покатился вниз, падая на горящую землю. — Теперь вынужден прятаться здесь, как трусливое животное.
— Так они ищут вас, — поняла Лили, а руки все также возникали и исчезали вокруг. — Но что вы с ними сделали?
— Закопал их всех, живьем, всех умников разом.
Лили отшатнулась от него, хотя и так была достаточно далеко. Теперь фигура императора внушала ей еще большее отвращение, чем тянущиеся из земли руки.
— Зачем, зачем... — прошептала она, и земля под ней начала проваливаться, грунт стал зыбким и потянул ее вниз. Она не сопротивлялась — знала, что падение неизбежно, лишь пыталась не дышать и не открывать рот, чтобы его не заполнил песок.
Когда она снова смогла вдохнуть, откашлялась, протерла глаза и открыла их, то увидела тех самых несчастных, что стояли под землей и шарили, шарили руками наверху, пытаясь достать человека, по вине которого они умерли.
— Вы видели императора? — Спросил девушку один из них. — Где он стоит? — Глаза его загорелись огнем.
— Простите, я не помню, — ответила Лили и направилась прочь от него, но тут же в двух шагах натолкнулась на другого человека.
— Мы — ученые, — произнес он, уставившись на Лили. — Мы всегда исповедовали благородство, человеколюбие и соблюдение традиций. Мы ратовали за самые правильные вещи. Я давно забыл об императоре, и не гоняюсь за ним, как остальные, мне не нужно отмщение, больше не нужно. Но почему я все еще здесь? Почему этот мир напоминает мне больше безумие, чем то, к чему мы все стремились. — Он смотрел на Лили, а его глаза все больше разгорались огнем. — Неужели воля императора — закон для нас и после смерти? За что? — Он заломил руки и упал на землю, качаясь по ней, как ненормальный, рыдая и воя. Лили хотела коснуться его головы и успокоить, но ей страшно было приблизиться, чтобы он не толкнул ее ненароком, или не набросился.
— Вся ваша система, философия... — произнесла она, — вы верили во что-то?
— Мы верили в разум, в рацио. Мы следовали правилам и осмеивали предрассудки и глупость. Мы были на истинном пути, почему же он, как и прежде, над нами? — Человек вскинул руку в жесте, указующем вверх.
— Я не знаю, — покачала головой Лили, сомневаясь, что она сможет ему объяснить, сомневаясь, что сама до конца понимает, — я не знаю...
Спустя секунду человек уже забыл о ней, и его протянутая вверх рука шарила в поисках императора.
В огромном пустом доме не раздавалось ни звука. Помещения образовывали симпатичный дворик с крохотным бассейном посередине, только теперь он был пуст и заброшен. А дальше, через широкую комнату, открывался еще один дворик, помельче и поуютнее. В него выходили балконы второго этажа, с серыми колоннами. Девушка провела пальцами по широкой колонне, поддерживающей балкон, и услышала у себя за спиной голос:
— Это туф, вам нравится?
— Да, — обернулась она и увидела невысокого стройного человека в белых одеждах.
— Какова ирония, — горько усмехнулся он, — тот же материал, который стал нам и надгробием, и колыбелью.
Девушка удивленно посмотрела на него.
— Газ, пепел и камни, — ответил он на ее взгляд, — когда проснулась гора.
Словно в подтверждение его слов, сквозь настежь раскрытое окно девушка увидела очертания величественной горы на горизонте.
— Вулкан, — прошептала она, снова проводя пальцами по колонне, теперь бережно и с какой-то долей благоговения. — И весь этот дом...
— И дом, и я в нем остались погребены навсегда, — грустно улыбнулся человек. — Я — Веннидий Эннихий. — Он толкнул рукой деревянные двери и жестом пригласил войти девушку в просторный зал. Дом выглядел роскошным, несмотря на следы запустения, видневшиеся повсюду. Войдя в зал и осмотревшись по сторонам, девушка остановила взгляд на фреске на стене. Там на черном фоне была целая картина с пейзажем и мужчиной в тунике.
— Это Ио и Аргус, — произнес Веннидий.
— Кто они? — прошептала девушка, зачарованная точностью деталей.
— Боги, — усмехнулся он, — боги и люди.
— Эта корова — бог? — удивилась она.
— Нет, — рассмеялся Веннидий, — это Ио, возлюбленная Зевса, а это, — он указал на мужчину, — Аргус.
— Но почему у него столько глаз?
— Он олицетворяет ночное небо. Он сторожит Ио, обращенную Герой из ревности в корову.
— Какая странная история, — пробормотала девушка. — И что стало с Ио?
— Зевс подослал Гермеса освободить Ио, тот усыпил Аргоса и отрубил ему голову. А Ио так и осталась безмолвной коровой.
— Хороший конец, — покачала головой девушка и отвернулась от фрески. — Вам не скучно здесь самому?
— Простите, как вас зовут? — Спросил Веннидий.
— Лили, — эхом пронесшейся мысли выдохнула девушка.
— Мы все — здесь, Лили, и мои соседи Иннохий и Дарий, и Селестия — все здесь.
Лили огляделась и так и не заметила больше никого.
— А дети? — Спросила она.
— О, — печально вздохнул Веннидий, — детей здесь нет.
Лили как-то стало совсем неловко рядом с ним, и она, извинившись, покинула дом, вновь пройдя через атриум мимо бассейна. Когда дом остался позади, перед ней открылась целая улица из похожих домов, немного поменьше и поскромнее. Песок поднимался в воздух и кружил на пустынном пути. Лили со страхом ощутила, как бродят по своим заброшенным жилищам остальные жители города, и ей захотелось поскорее покинуть это странное место, несмотря на его красоту. Следы на песке от ее ног тут же исчезали под новыми порывами ветра. И только на выходе из города, она услышала звон колокольчика и повернула голову в сторону, откуда он раздавался. Из клубов пыли сначала показалась морда с грустными глазами, а затем и туловище белой коровы. Она молча и бесстрастно прошествовала мимо Лили, позвякивая висящим на шее колокольчиком.
— Ио, — тихо позвала Лили, и корова медленно повернула рогатую голову. Если глаза и могли говорить, то у этого животного они были наполнены печалью всего мира. Корова пристально посмотрела на нее, потом по-человечески вздохнула и пошла дальше. А Лили так и осталась стоять на месте, зачарованно глядя ей вслед.
— Господи, — прошептала Лили, просыпаясь. Вся ее сорочка и простыни были пропитаны потом. Ей снова снились кошмары-воспоминания о времени, проведенном в слоях. С каждым таким сном, казалось, она становилась тяжелее и старше, и еще несколько кубиков всеобщей боли ложилось в чашу ее весов, тогда как эта чаша уже давно покоилась на земле и только проваливалась в нее все глубже и глубже.
— Здесь не стоит упоминать это имя, — услышала она голос от окна, который принадлежал Нику. Он медленно выступил из тени и внимательно посмотрел на нее: — Снова кошмары?
— И да, и нет, — задумчиво ответила она, вспоминая людей и истории, целые пласты незнакомых жизней, к которым ей суждено было прикоснуться, странствуя по слоям. Хотя, едва ли ее извечное падение можно было назвать странствием, скорее, путешествием утопленника с камнем на шее.
— Я видела Ио, — неожиданно произнесла она, — белую корову, — добавила, чуть погодя.
— Ио не существует, это просто легенда, — отозвался он. — Правда, в слоях может существовать что угодно.
— Что же тогда реально? — Она смотрела на него серьезно, а на ее лбу пролегла встревоженная складка.
— Я не проверял. — Ответил он и закрыл окно, за которым плескалось изумрудное море.
— Как устроен этот дом? — Спросила Лили, с сожалением провожая захлопывавшуюся ставню. Она давно уже хотела его спросить об этом, но все никак не находила подходящего времени.
Он подошел к кровати и присел на ее край, опершись на руку и полуобернувшись к ней.
— Ты об окнах?
— Об окнах, о залах, о коридорах, которые никогда не заканчиваются. — В глазах ее засверкало любопытство.
Он усмехнулся и прилег на кровать рядом с ней, подставив руку под голову.
— Часть окон — это отверстия в верхний мир, на земле.
— Но как так получается, что оттуда долетает ветер, звуки, запахи, но нельзя протянуть руку и коснуться того, что за ними?
— Это игра пространства. — Ответил он, словно это все объясняло. — Конечно, сделано намеренно. Отсюда нет иного выхода, нежели через врата. Таков закон. — Это было почти правдой, Ник опустил лишь несколько деталей в виде окна в покоях Самаэля, через которое падший спокойно выходил наружу, совершая свои вылазки.
Лили едва заметно разочарованно выдохнула.
— И ты открыл окна в определенные места?
— Я могу изменить место за окном. — Ответил он, наблюдая за ее реакцией. — Но обычно они постоянны. Я не стану заниматься заменой в комнатах своих подчиненных.
— Но ведь есть наверное, какие-то строители, которые могли бы...
Он рассмеялся.
— Дом соткан моей волей, Лили, он подчинен мне, как нервная система.
Лили замолчала, пытаясь уложить в своей голове всю полученную информацию воедино.
— Ты хотела заняться ремонтными работами? — поддел он ее.
Но Лили не придала этому никакого значения — слишком необычна и интересна была тема.
— А коридоры?
— Они замкнуты в бесконечные петли.
— Разве вообще возможно такое понятие, как бесконечная петля? — Лили посмотрела на него озадаченно.
— Можешь пойти проверить, — он откровенно забавлялся, — когда устанешь — позовешь.
— Ник, но я серьезно, — она дотронулась рукой до его предплечья и замерла от пробежавшей сквозь пальцы приятной волны. Он был прекрасен со своим атлетично сложенным телом, правильным лицом, ровным носом, и шапкой темных волос, даже разноцветье его глаз не смущало, а придавало ему неповторимости. Она видела, как напрягаются и перекатываются мышцы под его гладкой кожей, как движется грудь при дыхании, и как чуть расширяются крылья носа, и затем снова опадают. Глядя на него, она могла понять, с кого Микеланджело лепил свои статуи. Хотя нет, это все его модели были слеплены по образу и подобию Ника.
Он пробежался пальцами по ее обнаженному плечу и склонился над ней, тогда ее сердце рвануло с места и бешено забилось. А его лицо медленно приблизилось к ней, и губы накрыли губы.
Когда пульс немного успокоился и Лили отдышалась, она еще раз взглянула на это поразительное лицо и спросила:
— Это настоящий ты?
Он изумился.
— Что значит, настоящий?
— Твоя внешность. Ты такой и есть? Или это иллюзия?
— Настоящий, — ответил он, и у нее отлегло от сердца.
— Но у тебя нет крыльев, как у Рамуэля, — встревожилась она, вспомнив о падшем.
— Я сохранил свой прежний вид, — произнес он, — за исключением белых крыльев. Но у меня есть и другие обличья. Ад рождает чудовищ — этого у него не отнять. — Он оскалил ровные белые зубы.
— Ты сворачиваешь коридоры, открываешь окна, меняешь пространство. Ты можешь делать фактически все с этим миром. — Пораженно произнесла Лили. — Но как же его обитатели? Как они жили до тебя?
— Скучно. — Он легко соскочил с кровати и начал одеваться.
Лили молча наблюдала за ним и гадала, как ему должно было быть скучно в таком случае с любой из смертных любовниц, при его талантах. И что такая, как она, могла противопоставить мощи его разума. Он, скорее, потешался ее попытками понять устройство вещей, которые он создал. Это все равно что гению объяснять глупой собаке, которая только и делает, что смотрит преданно и машет хвостом, изредка радостно тявкая. Лили почему-то именно после разговора как никогда остро ощутила пропасть, их разделяющую. И каковы же должны были быть ангелы верхних небес, если таков был он.
— Не размышляй чересчур много, со мной тебе все равно нечего тягаться, — словно в подтверждение ее мыслей произнес он перед тем, как уйти, — а можешь стать нудной.
Лили вздрогнула и проводила его взглядом.
Ник вышел в коридор в отличном настроении — ему нравилось рассказывать ей об устройстве тех или иных вещей. Ему нравилось, с каким лицом она его слушала, и как морщился ее нос, когда она силилась понять то, что оказывалось для нее пока недоступным. Но он знал, что если она продолжит, то докопается до основ всего, поймет и пойдет дальше. Единственное, чего он не знал, да и не должен был — это детали того, что происходит с теми или иными душами в слоях. Значит, у него там бродит Ио, как мило, может, если как следует покопаться, можно будет найти самого Зевса и Геру? Так вот где теперь проводят время античные боги. Он рассмеялся своим мыслям и задумался о предстоящей встрече.
Он снова встречался с политиком. Теперь не было королей или императоров, теперь были президенты и премьер-министры. Менялись названия, менялась форма власти, ныне избираемой якобы народом, а суть оставалась та же. Он мог купить любого, он мог предложить кому угодно из них то, от чего бы они не смогли отказаться. Фактически, сам их высокий пост говорил о том, что они продажны, что они готовы идти на сделки, будь то сделки с совестью, или с черным золотом. К слову о черном золоте: он ненавидел фанатиков, и империя купленных им политиков должна была сохранить мировое господство, которое дарила нефть, поэтому выход напрашивался сам собой. Черное золото должно было перетечь в империю. Как? Старым добрым проверенным способом: я хочу то, что есть у тебя и нет у меня — как этого добиться? отобрать.
Войну он всегда величал кровавыми жнивами. Каждый раз, когда начиналась война, дреги устраивали многодневные празднества, они пили и гуляли, и жрали падаль ведрами, в предощущении новой падали, грядущего ее несметного количества. И даже скользящие твари, насколько он мог их понять, получали от войны выгоду. Всем было хорошо известно, что превыше всего они ценили трускл — черные ягоды, из-за которых могли пребывать в бесформенной прострации. И именно во время войны, ягодами чернели все адские долины, вскармливаемые, словно удобрениями, человеческим горем. А демонов судьбы ждала добыча в виде града сфер Идиа, сыпящихся сверху. Все это напоминало непрекращающийся фейерверк, нескончаемый бал — война.
