— Проходи сюда, Ищущая-неизвестно-что, — предложил он, сухо кашляя. — Будет тебе приют до конца бури, подождешь светлую Ангрит.
Мира благодарно кивнула и влетела по лестнице в полутемное караульное помещение нижнего яруса. Каменные стены смыкались над ней под странным углом, и окна, вырезанные в форме языков пламени, почти не давали света, но тут были широкие скамьи, тепло от небольшого очага и нехитрая снедь на грубо отесанном деревянном столе. Как же много дерева! Мире все было непривычно видеть, как привольно жрецы обращаются с лесом.
Вошел стражник, с легким пренебрежением посмотрел на девушку и протянул ей кусок сыра и черный, с плотными комками хлеб.
— Каждый гость Святых пределов должен быть сыт, — он снова засмеялся. — Будешь?
Мира покачала головой и поблагодарила жреца. Тот фыркнул и принялся за еду, наблюдая, как двое конюхов на площади уводят ноггла в тесное стойло. Ноггл упирался и пытался поймать зубами градину, конюхи громко ругались, проклиная и град, и упрямое животное.
— Упрямый, как торговец, — бросил стражник. Видно, он маялся здесь от одиночества, но Мира удержалась и не ответила.
Видя, что девушка молчит, жрец закончил:
— Ждать я долго не позволю. Кончится буря — уходи.
Мира кивнула и прильнула к окну, почти забыв о жреце, что гремел где-то позади посудой. Плотной стеной град из черной тучи прошел по бело-серой в сумерках громаде Храма, раскидал осколки льда, прибил вьющийся плющ. Мира с сожалением подумала, сколько растений погибло, сколько маленьких, резных листьев лед с Высокого неба сбил, как простые обрывки ткани, на каменные плиты улиц.
— Плохой знак, лед следует за жаром... — тихо пробормотал позади жрец, как бы сам про себя. — Тангхен-ри на охоте.
Мира, следя за белой волной, почти не слышала его.
* * *
Прождав три часа, она уже хотела возвращаться, как появилась Ангрит в сопровождении трех тощих как тень жрецов с вышитым на одеждах Пламенем и огромного, медвежьего сложения человека, заросшего густым волосом. Он раскатисто смеялся и держал жрицу за локоть, что-то ей втолковывая на ходу.
— Верховный жрец, — прошипел стражник, и удар древка свалил Миру навзничь. — Тихо лежи, пришлая.
Ангрит прошла мимо, не заметив лежащую Миру. Верховный жрец провел по ее спине черным глазом, отчего по коже пробежали мурашки, но и он не остановился.
А на шее у него, покачиваясь на черно-серебристой витой цепи, блистал огромный, оправленный в серебро черный агат.
Мира дождалась, пока затихли шаги, и с опаской встала. Стражник, отвернувшись, разглядывал площадь через щель окна.
— Буря кончилась, — буркнул он. — Изыди. Вежливость — это для верховных.
Девушка подошла к двери караулки, стараясь держаться подальше от жреца. Он заметил это и заскрипел, забулькал, смеясь:
— Не бойся! Вот этих нужно бояться, — он указал в проем, на белую ото льда площадь, где виднелись две фигуры. Огромный Верховный жрец и Ангрит, широко шагая, почти добрались до ведущего вниз прохода, и стража там уже подняла решетки. — Бальдр-ри и Советница Лаувейя не из тех, кто прощает ошибки. Оступишься на их дерьме — и окажешься в каменном мешке.
Под скрипучий смех стражника Мира сбежала по лестнице на площадь, скрипя ледяными, тающими на теплых камнях градинами. Лаувейя... Значит, не Ангрит? И камень... Непросто будет до него добраться.
Она решила вернуться, не привлекая к себе внимания, и направилась назад к проходу. Жрец-стражник внимательно следил за ней из своей бойницы, но Мира, даже ощущая его взгляд, шла быстро и уверенно.
Вспоминая Ари, она старалась держаться ближе к жрецам и Лаувейе, а главное, к камню. Процессия быстро двигалась по лабиринту улиц, Мира же шла в одиночку и боялась, что привлекает лишнее внимание. Осторожно переходя перекрестки узких, стиснутых камнем улиц, девушка следила за белым блеском одежд жрецов впереди.
Они спустились с верхней террасы, покоящейся в скальных объятиях, и вывернули на стену. Мира не осмелилась спускаться следом по длинной лестнице, где она была как на ладони, и замерла у стены каменной башни. По лестнице проходили жрецы, исполнявшие разные поручения. Вот длинный как жердь юноша в грязном облачении с потускневшим Золотым солнцем несет два ведра воды, неловко ступая в оставленные тающими градинами лужи. Вот степенный сановник несет свой живот перед собой, и лысина его блестит в сумрачном свете.
Мира вглядывалась украдкой в лица прохожих, но те не обращали на девушку в одеждах паломника никакого внимания. Увидев, что Лаувейя и ее спутники скрылись в длинной галерее, где она совсем недавно пила горную воду, Мира быстро пошла вниз по лестнице, стараясь не поскользнуться на покатых каменных ступенях. Вокруг стекала вода, и журчание с плеском сопровождали девушку вниз.
Она подобралась к выходу на стену и в растерянности замерла, не зная, что делать дальше. Впереди, в галерее, глухо гудели голоса, но о чем говорят, разобрать было невозможно. Девушка прислонилась к теплому камню прохода, странно, но приятно греющему на холодном ветру.
Зачем я спешу за жрицей? Мира не видела способа забрать камень сейчас, да, видно, этого способа и не существовало. Кроме того, зачем же камень маленькой, неспособной защитить себя девушке посреди враждебно настроенного города жрецов? Нужно придумать что-то или возвращаться, пока никто не заметил, как она преследует верховного жреца.
Она слушала, как шипит и плещет ручеек, стекающий из галереи в подземелье. Мире было видно, что внизу, под ними, зияет узкая черная щель, куда и стекала вода. Исчезает без следа.
Впереди внезапно мелькнула зеленоватая тень, за ней другая и третья. Раздался злобный бас, затем женский крик, топот ног. Зеленые прыгуны, поняла Мира. Прыгуны лезли по стене и всем скопом кидались в галерею, громко вереща и щелкая длинными зубами. На девушку они не обращали внимания, и она с удивлением замерла в стороне.
В галерее что-то вспыхнуло, черный дым клубами вырвался из прохода и облаком поднялся в небо, разрываемый ветром. Вспышки повторились, дым валил все сильнее. С визгом выскочил на стену охваченный огнем прыгун, шерсть на нем тлела, одно ухо и глаз закрыл огромный ожог. Он подпрыгнул и, промахнувшись мимо зубцов, упал в расщелину.
Мира непроизвольно отшатнулась, ударилась затылком об стену и отошла за угол. Легкая боль слегка отрезвила девушку, ей стало страшно.
Вспышки прекратились, но тут же раздался обиженный густой рев, перекрывший даже визг прыгунов. Из темного клуба навстречу Мире выскочил горящий прыгун, распространяя запах паленого мяса. Цепкие пальцы лесного жителя держали оборванную серебряную цепь с большим черным камнем. Сердце Миры замерло, когда Сердце ночи, как обычный булыжник, прокатилось по камню к ее ногам.
Смрад от горящей плоти прыгуна обволакивал девушку, вытесняя чистый горный воздух. Визг в галерее заглушал даже мысли, терзая уши. Камень лежал в черном комке сгоревшей шерсти, равнодушно отражая языки пламени.
Тут девушка не выдержала. Она опустилась на колени в облаке густой вони и ее вырвало недавним завтраком.
* * *
Ангрит, что на самом деле носила, как сказал жрец-привратник Янтарной башни, гордое имя Лаувейя, не отправила Миру назад в гостевой домик. В глазах жрицы и особенно верховного жреца поселились холод и недоверие к пришлой девчонке, найденной на стене после стычки со священным агатом в руке. Одежды Лаувейи подпортил огонь, а на щеке Бальдра виднелся широкий ожог, да и черная шерсть, тлеющая на рукаве, не украшала огромного жреца. Трое их спутников, ворча и переругиваясь, вытаскивали из галереи обугленные трупы зеленых прыгунов, со злобой посматривая на стену леса неподалеку.
Как только они спустились со стены, заботу Лаувейи подменила расчетливость. Расставшись с караулом и повелительно взмахнув кому-то на стене, она быстро связала ослабевшей Мире руки, накинула повязку на глаза и куда-то повела, твердо и жестко направляя девушку тычками и ударами.
Сначала девушка пыталась понять, куда они направляются, гадала, ровный ли пол у нее под ногами. Но, когда они начали спускаться по крутой винтовой лестнице и сквозь повязку перестал слабо светиться отблеск Высокого неба, она ощутила упадок сил и отчаяние.
Подземелье. Судя по запаху, Миру вели по одной из скальных пещер. Девушка часто спотыкалась о каменные выступы, но никто не озаботился ее предупреждать, да и света, как видела Мира сквозь повязку, провожатые не зажигали. Конечно, девушка понимала, что застали ее в крайне неприятном положении. Сама того не желая, Мира чуть не добилась своей цели — Сердце Ночи лежало у нее в руке, приятно холодил пальцы и ладонь черный, оправленный в металл камень.
Как она и опасалась, путь под землей окончился в тесном даже по запаху закутке, пахнущем затхлостью, камнем и мокрой соломой. Лаувейя, не позаботившись развязать ей глаза, куда-то исчезла. Грохнула дверь, и Мира осталась одна, лишь ощущение холода Сердца Ночи не покидало ее, словно камень все еще лежал на ладони.
Она вспомнила горящего прыгуна, и девушку снова скрутило, но на сей раз все закончилось кашлем. Мира, неловко прихватив повязку связанными руками, сняла ее, но лучше не стало. Вокруг растеклась чернильная темнота.
Мире виделись в темноте скачущие прыгуны и камень. Почему ей досталось Сердце Ночи? Прыгуны тащили из огня побрякушки, чтобы позабавиться? Но ведь они бы никогда так не поступили. Мира вспомнила пламя и дым, ее снова замутило.
Это святилище, пришла непрошеная мысль. Святилище в лесу. Мира вспомнила заросшие лишайником глаза лесного божества и с тяжелым вздохом села на солому. Влага тут же пропитала легкую одежду. Подарок лесного бога обернулся для нее потерей надежды.
* * *
Спустя несколько часов Мира ощутила странное, неестественное дуновение холодного ветра. Только-только начавшись, оно исчезло, оставив лишь легкое чувство прохлады. Девушка, погруженная в мрачные раздумья, могла и не заметить эту струйку свежего воздуха, и если бы не шепот в темноте, так бы и произошло.
— Хозяйка камня...
Мира плотнее сжалась на едва просохшей соломе.
Я ничего не слышу. Здесь никого нет.
Не сразу, но Мира обошла место своего заточения. Скальная каверна с неровными каменными стенами, одна из которых явно скреплена раствором, и тяжелой, прочно запертой дверью. Четыре на четыре шага, узкая яма в углу, пучок соломы. Ни окон, ни отверстий в стенах, если только самые маленькие, через которые поступает воздух. Мира почти сразу представила себе все ужасы, ожидающие ее дальше, но потом опомнилась.
В чем ее преступление? В попытке украсть камень? Но ведь о намерениях Миры не знал никто, да и сами намерения были лишь неоформленной мыслью. Нападение прыгунов на верховного жреца было странным совпадением. Мира уверяла себя, что сможет оправдаться перед Советом Светлых, если ее будут судить по храмовым правилам. Если же Ангрит-Лаувейя заточила девушку, не извещая Совет, всегда можно воспользоваться магией и выбраться наружу.
Но здесь мешало лишь одно, Мира не ощущала уверенности, что все получится. Воздух здесь не поможет, если только что-то слишком мощное, но для мощных техник требовалось использование Алхимии. Никаких ингредиентов, конечно, в камере Миры не было, поэтому оставалась только Тьма, к которой девушка боялась обращаться. Да и возможности такой магии ей совсем не известны...
— Хозяйка камня?..
Ветерок пробежал по щеке снова, шепот стал громче. Теперь в нем явно звучал вопрос. По спине девушки пробежали холодные лапки — голос раздавался из темного угла рядом с соломенной подстилкой, а вовсе не из-за двери.
— Кто здесь? — прошептала девушка, всматриваясь в непроницаемую темноту.
Тишина поглотила слова девушки. Шли томительные мгновения. Мира напряженно вслушивалась, пытаясь уловить малейший звук.
— Узник Храма, — ответила темнота, и девушка отшатнулась от неожиданности — голос раздался где-то у нее за спиной.
Она вскочила с соломы, как ошпаренная, и провела рукой по стене. Ни отверстий, ни щелей в плотном камне не обнаружилось. Девушка присела и прижала ухо к камню, но ничего, никаких звуков не пропускала холодная твердь.
Голос явственно хихикнул.
— Где ты? — Мира отошла на середину камеры. Она тут же вспомнила утреннюю тень в доме, Лаувейю, что смеялась над ее беспокойством. Не дожидаясь ответа из темноты, девушка, бросившись к двери, начала стучать кулаками по дереву и звать на помощь. Никто не откликался. Собственный голос в тишине камеры оглушал.
Наконец, поняв, что помощи извне не дождаться, она прижалась к двери, выставив перед собой руку в защитном жесте. Мысленно Мира перебирала все известные ей боевые техники. К несчастью, ни Йонгрин, ни Снорри никогда не учили ее сражаться, и запас даже приблизительно подходящих действий был совсем невелик.
— Я далеко... — шепнул голос, и веселый смешок почему-то успокоил девушку.
Мира присела на корточки, прислонившись к двери, и осторожно проговорила в пустоту, набитую мраком:
— Далеко — это где?
Теперь пауза уже меньше, а голос — уверенней:
— Скребу небо, царапаю Высокое небо, — пропел голос. — Ронгор выше всех забрался, выше всех и ближе всех к Свету...
Сумасшедший? Но откуда этот голос? Мира так увлеклась загадкой, что забыла о страхе и о том, что никто не пришел на ее зов. Она спросила уже громче, опуская руку:
— Почему я тебя слышу?
— Ветер несет слова, ветер уносит мысли, ветер приносит ключи от закрытых дверей. Надо лишь найти тот ветер, что нужен, что нужен, — распевал голос.
— Тебя зовут Ронгор? — заинтересовалась Мира.
Таинственный собеседник ответил сразу:
— Ронгор, Ронгор, это мое имя, — Мира заметила, с каким удовольствием распевал узник.
Она вдруг поняла, что делает Ронгор. Шепот Ветра. Мира знала эту технику, учитель Йонгрин рассказывал девушке, как заставить услышать, используя легкое дуновение всепроникающего ветра. Но тогда... Мира вспоминала условия, при которых Шепот Ветра мог дать плоды. Она вспомнила пляшущую в воздухе птицу, мягко чирикающую под хлопки и веселые ужимки детей на торговой улице.
Ронгор весело пел, но Мира, почти не слушая его, встала и пошла по камере, ощупывая стены. У заложенной камнями стены она остановилась и наклонилась к самой поверхности. Между камнями, из щелей и отверстий, тянуло холодным воздухом. Раньше такого не было, Мира уже обходила камеру.
Должно быть отверстие, желательно — большое. Шепот Ветра хорош лишь на открытом пространстве. Неужели за этой стеной выход? Шахта? Тоннель? Мира положила руки на камень. Холодная скала казалась непоколебимой. Она попыталась надавить на камень, но стена не поддавалась. Что же делать? Вдруг она поняла, что Ронгор перестал петь.
— Ронгор-ри? — тихонько спросила Мира. Она все еще боялась, что голос на самом деле — лишь плод воображения. — Ронгор-ри?
— Я здесь, здесь, Хозяйка камня, — чуть серьезнее ответил голос.
