Мысль мужа была наполнена явным и однозначным удовлетворением. Что ж, он имел на это полное право. Несколько минут удовольствия? Как бы не так! Для того, чтобы подвигнуть меня отказаться от противозачаточного заклятия, Устэру пришлось рисковать и трудиться, по его личному времени, не один год. У его активности в Риллоане было три основных цели. Отработка навыков и умений, связанных со стихийной магией, особенно артефакторикой — раз. Желание доказать самому себе, что потерянное положение в обществе он может завоевать сам, своими делами и заслугами, если будет на то желание — два. Ну а третья цель...

Мой муж — некромант, а противозачаточные заклятья относятся к простейшим. Прекрасная эльи Эннелия до сих пор была бы бесплодна, если бы это соответствовало планам Устэра. Но его планам соответствовало нечто противоположное.

Точный расчёт и действия в соответствии с ним вознаграждаются. Мне не хватало совсем небольшого толчка. Минимального усилия. И муж обеспечил мне этот толчок.

Интересно, рассчитывает ли он, что ребёнок прикуёт меня к дому?

Вот уж вряд ли!

Кто-кто, а Устэр знает меня достаточно хорошо. Не знаю, есть ли вообще сила, способная меня угомонить, но до сих пор даже смерть не могла меня к чему-то там "приковать"!

25 сентября — 2 октября 2008 г.

Пауки и маги

Ввод

Как они ни пыжатся, подумал Тёртый, пластика их выдаёт. Игра слов, ха-ха! И тем не менее это можно назвать медицинским фактом. Работу мясников всегда видно, потому что любая цыпа, которой выпрямили-удлинили ноги, или скорректировали осанку, или ударными темпами, за несколько дней, "подкрутили" водно-солевой обмен, на каком-то уровне помнит о том, какой была раньше. И ведёт себя... неадекватно. Вот идёт стройненькая, даже соблазнительная деваха. Жопа, грудь — всё при ней. Но только походка у неё — неправильная. У цыпок, красивых благодаря хорошим генам, ежедневным визитам в тренажёрку и правильной диете, шаг другой. Они не привыкают к тому, что уже красивы. Нет. Их вся жизнь к этому приучила. Правда, ходят байки, что по-настоящему дорогостоящим красоткам могут и новую схему тела организовать, в довесок к собственно новому телу... но девочкам такого класса в "Сумерках" делать нечего.

Вообще.

Приглядевшись к пластике (а порой и приглядываться не надо: опытному взгляду всё сразу видно!), можно определить, в самом ли деле новая стрипка всерьёз занималась танцами. И если да, то какими именно: бальными? спортивными? одним из многочисленных модерн-стилей? То же правило действует в отношении новых бодиков. И залётных "крутых", и тех, что являются наниматься. Одно дело — закачать в башку новый мод с прямо усраться каким клёвым боевым стилем. Как же: прыжки, ужимки, вопли... и другое, совсем другое дело — на самом деле уметь драться. Так уметь, словно тебя по этой части натаскивали годами... словно от этого нередко зависит твоя единственная и неповторимая жизнь.

В общем, сходу бросается сканировать имплантаты лишь зелень, толком ничего ещё не видевшая. Потому что кажется: это — проще всего. Только ни хрена оно не проще. В наши гнилые времена подделать можно всё: лицо, тело, пол, имя, возраст, "шлейф"[*] и кредитную историю, цифровые сигнатуры имплантатов... без особого труда можно заделаться новым с иголочки человеком. И даже не обязательно именно человеком. Самоподделка приветствуется. Потому что кормит кучу народу. Деньги есть? Плати — и вперёд! Но пластика выдаёт всех. Даже таких, как эти двое. Или как...

[* — "шлейфом" называется след, оставляемый почти любыми действиями субъекта в искусственном информационном поле. Человек зашёл в магазин, прокрутил электронный каталог, совершил покупку, вышел. При этом на входе, на выходе и внутри магазина его фиксировали камеры слежения; в компьютере остались отметки о том, какие товары заинтересовали именно этого покупателя, вместе с оттиском его личных данных, скопированным с "визитки"; банк и страховая компания получили свою порцию сведений о покупке: код, стоимость, вид платежа... часть "шлейфа" составляет приватная информация, часть — вполне общедоступна. Наиболее очевидное применение "шлейфам" — восстановление с их помощью последовательности событий на месте преступления. Хороший паук способен "поднять" даже глубокие и старые "шлейфы", способен и совершить их подделку.]

Плавное течение созерцательных размышлений Тёртого, уже неоднократно смаковавшего любимую тему, прервалось. Захотелось взвыть — настолько длинно и тоскливо, насколько хватит воздуха в лёгких. Эти двое? О, чёрт! Чёрт, ЧЁРТ! Ну почему опять в его клубе, а?!

— Мрачновато, — заметил Устэр.

— Стильно, — поправила я.

— Однохренственно, — резюмировал он. И где только подхватил?

Я возражать не стала. Ибо действительно: стильно, но однохренственно мрачновато.

...Инкимсор являлся одним из мест, уникальных не только для Иридосети, но и, пожалуй, для всей множественной вселенной. Его подобия наверняка можно было найти, если сильно постараться. Но полные копии? Нет, не думаю. Если уж все человеческие души неповторимо уникальны — души, которые в одной только Иридосети ежесекундно гаснут и рождаются тысячами — то такие места, как Инкимсор, просто обязаны обладать неповторимостью.

Правда, с определениями возникает путаница. Назвать это место городом? В изначальном смысле это верно: первые колонисты действительно старательно отгораживались от космической пустоты всеми доступными средствами. Но населения в Инкимсоре на порядок больше, чем в самом крупном суперполисе. Тимтиэра, родной город Соллы Виэнаф, в сравнении с ним — мелкий провинциальный городишко.

И ещё размеры. Длина одного только Первого Пояса Инкимсора превышает полмиллиона километров. А ведь есть ещё Пояса номер два и три...

Немало. И, что называется, внушает.

Думаю, проще всего воспринимать это грандиозное, строившееся почти тысячу лет и продолжающее достраиваться скопище орбитальных поселений, плывущих в пустоте около небольшого газового гиганта, так, как воспринимают его местные. Для "граждан" Инкимсора он не более и не менее как мир. Рукотворный и весьма оживлённый. А для остальной Иридосети — опасное место беззакония и всеобщего произвола, чаша, полная плещущего через край хаоса...

И неофициальная столица паучьего союза.

Ключевое слово: неофициальная. Второе ключевое слово: союза.

Вообще-то пауки Иридосети зачастую воюют друг с другом ещё яростнее, чем с окружающей (и совершенно не устраивающей их) реальностью. Фракции, кланы, интеллектуальные, идеологические и финансовые барьеры... но всё же о пауках возможно говорить как о некоем целом. Точно так же, как некроманты, иллюзионисты, алхимики и артефакторы — плюс представители множества не упомянутых специальностей — могут быть названы единообразно: маги.

А если у магов есть свои любимые местечки для общения, профессионального и не очень, почему пауки должны отставать от нас?

Они и не отстают.

Клуб "Сумерки" — одно из наиболее популярных мест такого рода. Говорящее название, чего уж там. Не диво, что Устэр так отреагировал на его внешний вид, выдержанный в полном соответствии с вывеской. Изыски от безымянного, но талантливого визидизайнера превратили входную дверь в клубы сгущённых теней. Временами тёмные контуры голографического шевеления становились чуть конкретнее. Намёк на сгорбленный крадущийся силуэт... тень, гуще других, в островерхом капюшоне... парный проблеск — словно отражение света в вертикальных зрачках... и снова лишь клубящиеся, перетекающие сами в себя, завораживающие тени.

— Налюбовался? Идём, милый. Пора.

И мы вошли.

Внутри "Сумерки" так же стильно мрачны, как снаружи. Большой зал со сложной геометрией, где никогда не включают верхний свет; внутренняя отделка, состоящая из работ визидизайнеров, выдержанных в стиле нуар (кажется, это называется именно так... или это готика? или неудобоваримое нечто, начинающееся с приставки нео— и в чём разбираются по-настоящему только узкие специалисты? а, не важно...). Мы явились в неурочный час, поэтому клуб был почти пуст, а сцена, где временами давали неплохие живые представления, стыла слитком неподвижного и совершенно непроглядного мрака.

Успешно игнорируя недостаток освещения (и ещё раз спасибо тебе, папочка, за нечеловеческое ночное зрение), я пробежалась взглядом по интерьеру. После чего направилась к удачно расположенному столу, за которым сидели трое мрачных — других здесь почти не бывает — мужиков. Ну, точнее, ОДИН мужик и два конструкта.

У левого, даже сидя ухитряющегося быть со мной одного роста, к лысому черепу вместо ушей лепились телесного оттенка матовые полусферы. И мозгов между полусферами помещалось существенно больше, чем предусмотрела природа. У правого конструкта с головой был полный порядок. Сиреневый хаер и кольцо в ноздре не в счёт, это даже для Иридосети норма, а для Инкимсора просто-таки махровый консерватизм. Зато у него вместо левой кисти имелось нечто поблёскивающее, многофункциональное, смахивающее на вживлённое оружие.

— Хай, Тёртый! — громко обрадовалась я шагов с двадцати. Мужик и его конструкты давно заметили и меня, и Устэра, но после приветствия не реагировать было бы уже неприлично.

— Хай, Игла, — буркнул мужик безо всякого оптимизма.

— Ты-то мне и нужен.

— Этого-то я и боялся, — заметил Тёртый в тон. Но очень тихо.

"Милая, а тебе здесь страшно рады".

"Увы, насильно мил не будешь".

"И что ты тут успела натворить?"

"Потом".

Глубина пси-компоненты там, где мы сейчас находились, была не нулевой, но и до нормы ей было, как от планеты до орбиты. В общем, мыслями обмениваться можно, но надо серьёзно концентрироваться. А разговор вслух сейчас куда важнее рассказа о моих былых подвигах. Тёртый неспроста зовётся тёртым. Ему палец в рот не клади, не то мигом головы не досчитаешься.

Ну, это я образно. Меня-то он надурить не попытается... наверно...

Я деловито уселась за тот же стол, где восседала Мрачная Тройка, и Устэр секундой позже дополнил нас до Пятёрки. Общую цветовую гамму мы не разбавили. Мы с мужем были уже за гранью консерватизма: в своих походно-полевых (натуральных!) кожаных одёжках, крашеных (натуральными красителями!) в однотонно чёрный цвет, мы приближались к архаизму на расстояние в считанные ангстремы. Но крепко ошибся бы тот, кто счёл бы нас готовым вымереть видом. Ха!

— Кто это с тобой, Игла?

— Клин. Мой муж.

— Парень твой, что ли?

— Не-а. Не просто мужчина. Муж. Супруг. Глава семьи, если совсем на пальцах.

Тёртый посмотрел на Устэра взглядом, полным вселенской скорби, и покачал головой.

— Круто ты влетел, приятель.

Устэр только усмехнулся.

— А ты не очень-то завидуй... приятель. Зависть — она душу точит. Поскорее лечись, покуда дырок не прожрала.

Тёртый перевёл взгляд на меня.

— Ну, Игла! Многого от тебя я ожидал, но не такого. Семья! Может, ещё и дети?

— А как же без этого, Тёртый? Хороших людей должно быть много.

Новое покачивание головой.

— Если таких, как ты, станет много, нормальным людям места под солнцем не останется.

— И отлично, — сказала я жёстко, без намёка на усмешку. — Так называемым нормальным самое место на свалке. Нормальные вымрут, неправильные психи тоже, и тогда правильные психи унаследуют множественную реальность. Скоро, совсем скоро! Ещё один день творения — и настанет пора делиться на нормальных и психов по новым критериям.

— Это такая типа шутка? — пробасил лысый.

— Шар! — тихо рявкнул Тёртый.

— Ничего, пусть мальчик спрашивает, — сказала я. Ласково, как раскрученная до предельных оборотов циркулярная пила. — Пока он всего лишь спрашивает, он будет целёхонек... телесно.

— Игла!

— А ты не рявкай, хозяин, не нанял. Я что, по-твоему, склонна к немотивированной агрессии? Я всего лишь хочу ответить на заданный вопрос. Не более того. Шар... — повернулась я, — да уж, оригинальный ник. Долго придумывали, наверно... так вот, Шар. В каждой шутке есть, как известно, доля шутки. А в той доле шутки, которая тоже шутка, есть своя доля шутки. Сечёшь, к чему клоню? Простой числовой ряд. Если знать величину шага и весовой коэффициент шутки в шутке, суммарное значение вычисляется в уме, на мах. Особенно с твоими имплантами.

Шар поглядел на меня крайне недружелюбно, но промолчал. Очко в его пользу.

— Ладно, дорогуша, — вздохнул Тёртый. — Не пора ли тебе объяснить, чего ты хочешь, да и свалить? Желательно не только из моего клуба, но вообще из текущего объёма[*].

[* — то есть с территории той жилой станции Пояса, где располагаются "Сумерки".]

— Коли ты так настойчиво просишь, мы обязательно останемся и посмотрим программу. Не ершись, хозяин, мы постараемся сидеть смирно, пока не появится нужный нам человечек.

— И кто именно тебе нужен?

— Не мне. Мужу. А кто именно, останется нашей маленькой сладкой тайной... до поры.

Дружелюбно кивнув, я встала и направилась к бару. Устэр остался сидеть.

— Слушай, парень... тебя вроде Клином зовут?

— Без "вроде". Просто Клин. Хотя за последние годы я почти отвык от этого... хм... ника.

Тёртый слегка подался вперёд.

— Слушай, ты реально её муж?

— Реально. Собственно, я в некотором роде двоежёнец. Но Игла была первой и остаётся главной. На второй я женился, так скажем, по расчёту.

— А вторая кто?

Устэр прикрыл глаза, предельно сосредоточившись, протянул вперёд ладони. В полумраке над ними мигнуло улыбающееся светлое видение: эльи Эннелия в бальном платье, в полный рост. Призрачная фигурка сделала несколько танцевальных па, покружилась вокруг своей оси, беззвучно рассмеялась. И — растаяла без следа, как положено таять магическим иллюзиям.

— Я в ауте, — серьёзно сообщил Тёртый. — Даже не буду спрашивать, где ты прячешь голопроектор, потому что на работу голопроектора это было не похоже. Но вот остальное... женился по расчёту, говоришь?

— Ну да. Серьёзный дядя поставил условие: делай, дорогой, всё то же, что и раньше, делай даже больше, лучше, выше и быстрее. Но — обзаведясь соответствующими связями в соответствующем кругу. Я подумал, поглядел по сторонам — и обзавёлся.

— Никак не пойму, то ли ты говоришь серьёзно, то ли такую же туфту жаришь из всех стволов, какую твоя... первая супруга жарить горазда.

— А ты не гадай, Тёртый. Бесполезно. Особенно в случае Иглы. Но скажу одно: по собственной инициативе мы с ней всегда говорим правду и ничего, кроме правды. А уж как эту самую правду понимают окружающее, то не наша головная боль.

— Знаю, знаю, — кивнул Тёртый. — Сам мастер по этой части. Но Игла в таком случае — просто гроссмейстер. На ней даже веритометры спотыкаются.