Пятая колонна

— Задним умом все крепки... но я оказалась слишком глупа и наивна... остальные Магические Боги тоже приходили к выводу, что не имеют права руководить человечеством, даже уходили в другую реальность... я же решила, что знаю рецепт... — Отинус всхлипнула. — В итоге проиграла человеку, уступила ему, провалилась, лежу сейчас бесполезным мешком, и кто-то там умер из-за этого...

— Что? — Тому аж подбросило. — Кто умер?

— Не знаю... чувствую только, кто-то один... всего один, в таком зрелище, можно даже назвать удачей, да? — Отинус вновь всхлипнула, а Тома растерянно опустился рядом.

Один... даже если этот один из GREMLIN, то всё равно...

— Коснись меня, Тома. Можешь даже полапать, мне будет всё равно, а ты получишь галочку в резюме. Лапал самого настоящего бога.

— Нужна мне эта галочка... Отинус...

— Перестань корчить из себя благородного, Тома. Миру станет только лучше, если из него уйдёт последний Магический Бог. Ты всегда ещё успеешь обвинить в развязывании Третьей Мировой тех, кого нужно. А я прожила больше двух тысяч лет... так ничему и не научившись...

Кто-то там умер. Возможно, тот, чья смерть не будет иметь для Томы никакого значения. А возможно, тот, без кого его мир разрушится.

Всё это ради мира, не так ли?

Любая смерть должна стать плацдармом для осознания, вычисления и исправления ошибки. Какой бы горестной и несправедливой она ни была.

Он вновь вспомнил Казакири Хёку. Всё то же самое. Так же умоляла убить её и спасти остальных... что он сделал тогда, и придётся сейчас...

Интересно, Отинус сумела воскресить Хёку? Вряд ли, та ведь не человек, речь шла лишь о людях...

Тома понял, что он не хочет знать ответа. Если нет — ничего не изменится. Если да, то ему придётся так или иначе встретиться с Хёкой...

— Тома, быстрее... они скоро придут сюда... и мне недолго осталось...

Это поражение. Он решил защитить эту жизнь — и не только не преуспел, но и сейчас оборвёт её своими собственными руками.

Но после Отинус в мире останется ещё много людей, кому потребуется помощь. Поэтому Тома склонился над ней и прошептал:

— Прости меня, бог Отинус.

— Тебе не за что извиняться, Тома.

Он улыбнулся.

Аккуратно вытянул вперёд руку.

И коснулся её.

Кихара Юитцу размахнулась и ударила изо всех своих сил.

Стена даже не треснула. А вот губы учёной как раз исказились трещиной, даже задрожали, словно пытаясь сдержать крик.

— Я же говорил, что не стоит, — Нокан вытянул вперёд механическую руку, сжимающую бинт. — Возьми, Юитцу.

— Они просто проигнорировали, — шёпотом повторила девушка то, что только что громко орала. — Пятеро выступили на стороне Камидзе Томы, ещё двое пальцем не шевельнули. И их простили. Как и самого Камидзе Тому. На кой чёрт было объявлять их всех врагами и предателями, а потом чуть что сдавать обратно?

Она закашлялась и теперь взяла бинт, начав обтирать кровь с костяшек пальцев.

— Если бы правила нарушил только один, то всё бы именно так и прошло, — Нокан прыгнул в свободное кресло и мигом разлёгся. — Но как прикажешь привлечь к ответу всех семерых? Да ещё и Камидзе Тому?

— У нас же есть Рэнса. Она всю эту восьмёрку с их лучшими друзьями раскатает.

— Мы не получили разрешения на эксплуатацию Рэнсы, — Нокан замахал хвостом, наблюдая за тем, как Юитцу медленно садится на стул перед ноутбуком. — А автоматические системы не сработали, значит, Алистер не посчитал, что действия пятиуровневых угрожают Академия-сити.

— Не посчитал, — горько отозвалась девушка, включая ноутбук. — Он заведёт этими хитрыми планами нас всех в могилу. Пятиуровневые масово отказались выполнять приказ Академия-сити и решили помочь угрожающей всему миру сущности, но Академия-сити это нисколько не вредит, и избавляться от них как от предателей никто не будет...

— Юитцу, хватит.

Пёс аж прекратил махать хвостом, а голос прибавил в стали, девушка даже испуганно дёрнулась.

— Я понимаю твоё негодование, но не забывай, кто ты. Кихара Юитцу прежде всего учёная, стоящая на пороге достаточно важного открытия. Уже переступившая этот порог. Вирус Сен-Жермен может стать началом твоей блестящей карьеры, и если ты провалишь это ради игр в болоте тёмной стороны, то посрамишь не только себя, но Кихар в целом, Генсея в частности и науку в общем. Я дал тебе шанс поиграться в преступного босса, и где, я спрашиваю, теперь твоя команда?

Юитцу вздрогнула, и губы вновь исказились. Нокан же лежал и глядел абсолютно спокойно.

— Каждый должен делать то, что умеет, Юитцу. Перестань негодовать из-за того, что пятиуровневые не ведут себя как положено. Они и не должны вести себя иначе, со своими персональными реальностями. Успокойся и не мешай другим заниматься ими. Мы и так потеряли очень многих...

— Значит, Кумокава Серья тоже будет гулять как ни в чём не бывало?

Эти слова Юитцу фактически прошипела с невероятной ненавистью. Нокан секунду помолчал, словно раздумывая, как реагировать на выпад, а затем всё так же спокойно ответил:

— Если Кумокава Серья продолжит свой нынешний путь, то сама себе выроет могилу. Так что тем более не стоит вмешиваться. У тебя всё равно нет доказательств, что именно она убила Рансу.

На этот раз Юитцу сдержалась, хоть и с явным трудом. Она отвернулась к ноутбуку и уставилась туда, желая прервать разговор. Нокан понял её желание и спрыгнул с кресла; он попрощался на выходе из комнаты, и Юитцу попрощалась в ответ.

Какое-то время она тупо смотрела на экран, и зашевелилась лишь когда вдали раздался слабый звонок. Резко ожив, Юитцу вскочила со стула и бросилась в ту сторону.

— Первый блин всегда комом, — пробормотала она себе под нос. — Вот увидите, Нокан-сенсей, я докажу, что достаточно умна для всего сразу.

Она ухмыльнулась хищно, но сразу переделала улыбку в добрую, когда распахнула входную дверь.

За той обнаружилась невысокая красноволосая девочка с рюкзаком за спиной. Весь рот у неё закрывала белая медицинская маска с тёмным изображением двух скрещенных рук, однако девочка не выглядела больной, напротив, оживлённо уставилась на Юитцу.

— Приветствую! — не менее оживлённо улыбнулась та. — Надеюсь на плодотворное сотрудничество!

Двое мускулистых парней в строгих костюмах настолько вмёрзли в охранный пост, что не моргнули даже при появлении американского президента. Тот отдал приказ, и лишь тогда те ожили и зашагали прочь, оставив Роберто Катце перед стальной дверью герметичной камеры.

Дверь открылась, как только президент коснулся её, аккуратно прислонилась к стене и позволила зайти внутрь. Там, на скамейке, лежал и смотрел в стальной потолок самый обычный парень. Джинсы и чёрная куртка с натянутым до лба капюшоном, совершенно не похож на хоть какую-то угрозу.

И тем не менее, Роберто ощутимо занервничал, когда Камидзе Тома открыл глаза и медленно сел, а затем повернулся к нему. Даже заговорил с лёгким волнением:

— Все обвинения против вас сняты. Можете быть свободны, Камидзе-сан. И простите за всё.

— Простить? — теперь парень столь же медленно встал.

— Да... нас не за что прощать, — признал Роберто. Он сосредоточился, когда Тома подошёл к нему, и старался не смотреть парню в глаза.

— Сделайте что-нибудь, Роберто, — но тот сказал неожиданно неагрессивно. — Иначе кто-то обязательно преуспеет в повторении пути Фиаммы и Отинус. Столкнёт лбами страны, основываясь на каком-нибудь споре за остров или тому подобное. И опять умрут люди... в том числе хорошая девушка, которая просто любила, желала помочь любимому и даже, можно сказать, была самой невинной из нас всех. А сколько таких девушек погибло ещё...

Роберто согласно склонл голову. А затем твёрдо сказал:

— Мы встанем на колени.

— Что? — Тома удвлённо шагнул назад.

— Встанем на колени. Подпишем окончательный документ о мире и сотрудничестве, выйдем на главную площадь Брюсселя и встанем на колени. Все мы, главы Ядерного протокола. Перед людьми, которых мы обязались защищать, а не кидать в пекло войны. Эризард уже жалуется на артрит, но она же и активно поддержала, — Роберто чуточку улыбнулся, пока Тома нахмуривался.

— Вы думаете, это что-то изменит? — спросил он; Роберто лишь пожал плечами.

— Не знаю. Шуму точно поднимется много, и вряд ли все мы сохраним свои посты после этого. Кранса точно попытаются подвинуть, хотя Оллерус пообещал мне, что и за ним приглядит на всякий случай. Но даже если нас всех подвинут, то люди будут помнить, как главы сильнейших стран мира прилюдно встали на колени и попросили прощения за то, что едва не втолкнули планету в Третью Мировую. Всегда будут помнить. Даже когда будут обвинять покойную Отинус во всех грехах — и тогда будут помнить.

Роберто улыбнулся чуть ярче, и Тома склонил голову.

— Удачи вам, — только и сказал он, шагнув к двери; президент освободил ему путь, и Тома вышел прямо в безлюдный коридор.

Через несколько шагов тьма под его капюшоном слегка шевельнулась, приняв очертания остроконечной шляпы на миниатюрном теле, но Тома мигом прошептал:

— Не сейчас, — фигура мгновенно отступила ему за шею. — Я потом тебя со всеми познакомлю. Надеюсь, меня освободили не потому, что они начали штурмовать тюрьму...

Безлюдный участок закончился, начали появляться охранники, но догнавший его Роберто служил живым пропуском. Перед входом в последнюю комнату он попрощался, поклонился и отправился обратно — скорее всего, разбираться со вторым узником.

Тома же открыл дверь — и практически сразу был атакован взметнувшимися в воздух длинными светлыми волосами. Мисаки обхватила его и уткнулась в плечо, вся бледная, и слёзы выступили у неё на глазах. В следующую секунду в них носорогом врезались Мисака и Ицува, всего на секунду запоздала Канзаки, ну а Лессар напрыгнула сверху и едва не рассыпала их. Тома аж зашатался от груза тел, шагнул назад — и улыбающаяся Етцу широким жестом заключила в объятья сразу всех. Сквозь редкие просветы Тома разглядел огорчённо пытающуюся найти проход сестрёнку Мисаку, а чуть неподалёку молча наблюдавшую за ними Серью.

Не было только Химегами.

Она осталась там, на поле рядом с озером, когда ударная волна от сброшенных на магическое сражение бомб первой нашла именно её. А все способные вылечить, отразить или приглушить бросились спасать кого угодно, но не выскользнувшую из захвата Цучимикадо и пожелавшую бежать самой Химегами.

Его наказание ещё не закончилось.

Предстоит как-то пережить похороны.

Но пока что Тома дотянулся руками до всех своих девушек, что мог, и прошептал:

— Война закончилась. Давайте наконец вернёмся домой.

Фигуры на мирном пустынном пляже появлялись просто из ниоткуда — и все как один щурились от яркого солнца, а потом смотрели на мирно покачивающиеся с шумом бормочущего океана волны.

— Я и забыла, насколько мирная здесь реальность! — весело сказала девочка с фиолетовой кожей. Единственным её одеянием было короткое белое платье, да и то еле прикрывало бёдра и красовалось сердцеобразным вырезом на абсолютно плоской груди.

— Это ненадолго, Ньянг-Ньянг, — старик рядом с ней ткнул костяной тростью песок под ногами. Он был почти полностью закутан в расшитый золотыми узорами фиолетовый халат, а торчащие наружу голова и руки казались частями обтянутого кожей скелета. — Когда мы вернём себе прежнюю силу, то от этого мира не останется и воспоминаний.

— К счастью, мы уже приняли меры, Верховный Жрец, — томно заметила женщина с тёмной кожей и белыми волосами. Её одежда состояла из перевязей белых бинтов, столь длинных и растянуых, что нельзя было отличить от волос.

— Вот именно, Нефтида! Но, может, ещё успеем повеселиться! — со шляпы Ньянг-Ньянг, смахивающей скорее на закрытый поднос, свисала к правому глазу табличка с неизвестными символами, но девочке она нисколько не мешала разглядеть толпу собравшихся и не менее разодетых людей. — Раз уж истинный GREMLIN собрался вновь!

Один из них, с отсвечивающей серебряным рукой, махнул ею, и прямо на пляже стал расти песчаный замок в натуральную величину. Все восхищённо уставились на него, зааплодировали, послышались предложения поселиться там и половить крабов — а затем все как один повернулись в сторону начинающегося за пляжом каменного перехода.

Там стоял беловолосый человек в зелёных одеяниях. Сияющий посох обвивал его руку и опускался вниз дрожащей расплывчатостью, почти не касаясь земли.

— Эй, человек! — Ньянг-Ньянг резко прыгнула в его сторону и довольно оскалилась. — Спасибо! Ты нас так ослабил, что мы смогли спокойно вернуться в твой мир! Правда, всё равно можем стереть его одной мыслью. Что думаешь?

— Думаю, что предотвращу это, — спокойно ответил Алистер, и посох засиял радужными цветами. Магические Боги уставились на него, а затем всё так же синхронно отвернулись к кромке берега.

Там открывались порталы и из них вылетали девушки.

Самые разные облики, волосы, одеяния, аксессуары — одна на механической ящерице рухнула в замок с ещё несколькими товарками, разломав его и подняв кучу песку. Но остальные приземлились спокойно и сразу начали дело: кто-то, вроде девушки в пиратских одеяниях, вытащил оружие и направил на Магическх Богов, кто-то, как девушка-призрак, вновь взлетел, но большинство начали с невероятной скоростью и слаженностью сооружать заграждение из прожекторов.

Из порталов выпрыгнули ещё девушки: одна, миниатюрная и носящая розовую пижаму, приставила ладонь ко лбу и взглянула на солнце. Ещё одна, с гривой, делающей её похожей на волка в человечеком обличье, зарычала на Магических Богов и спрыгнула на песок, закрывая собой прожектора. Несколько девушек встали рядом с ней, и их лица не предвещали ничего хорошего.

Вторжение и сооружение заняло от силы несколько секунд, и всё это время ни боги, ни Алистер не двигались с места, молча рассматривая гостей. Механическая ящерица выкопалась из-под замка и схватила ртом пучок проводов, отчего прожектора мигом вспыхнули, указывая прямо на богов. Девушки встали каждая позади своего прожектора и схватились за них.

За спиной звериной девушки замерцал ещё один портал, и из него появился ничем не примечательный шатен в синем пиджаке на белой рубашке и серых брюках. Он посмотрел на Магических Богов, вытянул вперёд правую руку и громко сказал:

— Желаете ли вы нового мира?

Прожектора расщепили тень его руки, удлинили её — и каждый из богов, на кого та упала, просто исчез. Девушки активно заперемещались, переставляя свет, тень поплыла дальше, и каждое её прикосновение стирало бога.

Те, что удивительно, не отреагировали никак, даже на место исчезнувших товарищей смотрели с любопытством. Тень доползла до Ньянг-Ньянг и Верховного Жреца, накрыла и испарила в момент.

А вот Нефтида улыбнулась, сделала шаг назад — и растаяла уже сама, тонкой дымкой. Парень опустил руку и уставился на Алистера.

Пару секунд они неотрывно смотрели друг на друга, а затем правая рука вновь поднялась — но Алистер растворился ещё до того, как та отбросила тень. Парень опустил её, оглядел пустынный пляж и расслабленно вздохнул, пока у него за спиной нарастал радостный визг.