Пятая колонна

— Хорошо, — и они замолчали. Девушка заводила каблуком туфли по асфальту, выписывая непонятную фигуру, и открыла рот едва ли не за секунду до парня:

— Тома, скажи, ты никогда не задумывался над тем, как всё это устроено?

— Что "это"?

— Город, — Мисаки подняла голову и уставилась на ряд небоскрёбов, начинающихся сразу за парком. — Почему весь мир словно бы согласился с его существованием? На какие деньги он создавался и живёт? Как функционирует в условиях, когда процентов восемьдесят его жителей — подростки? И как свозит к себе этих подростков? Как не раскрыл свой обман о том, что все силы мы получаем только тут?

— Задумывался, — Тома тоже уставился на небоскрёбы. — Но в итоге решил, что просто слишком мало знаю. Вот кто такой Алистер, например? Даже ты не знаешь. И чем ломать голову... я лучше выслежу очередного говнюка, покушающегося на город.

— Ты тоже его полюбил, Тома? — улыбнулась девушка.

— Разумеется. Здесь я хотя бы понял, что не просто неудачнк. И стал полезен. Да и в целом...

Прохладный ветерок пронёсся и взъерошил их волосы. Болтали, что в Академия-сити существует регуляция наружного воздуха, сохраняющая тепло в морозные дни и прохладу в жаркие.

— Я тоже люблю наш город. И потому хочу возглавить его. Хочу стать Королевой, чтобы меня признали от низов до верхов. Не только своей силой... — Мисаки коснулась сумочки. — Хотя ей тоже, глупо будет не пользоваться. Но прежде всего чтобы приняли меня, Шокухо Мисаки. Вот ты, Тома, примешь меня лишь когда отращу большую грудь, да?

— Ну... — мигом сконфузившийся парень почесал в затылке. — Как бы я тогда больше подкалывал тебя...

— А я отращу, вот увидишь, — на полном серьёзе заявила Мисаки. — И добьюсь пятого уровня. А когда стану Королевой.... то хочу, чтобы ты стал моим королём...

Последние слова потеряли в громкости и уверенности, но Мисаки всё равно произнесла их. Тома резко помрачнел и даже отвернулся.

— Прости, Мисаки, что порчу твой момент... но нет. И дело не в груди.

— Ты всё-таки не любишь меня? — прошептала та.

— Я... — слова парню давались с трудом. — Я не уверен в тебе. Слушай, мы ведь только несколько месяцев знакомы... и какой бы ты ни была, но чтобы не как с Аю...

— Как с Аю? — голос Мисаки резко добавил зловещих ноток, и Тома окончательно затерялся:

— Я имею в виду, что, ну, я всё ещё не очень хорошо тебя знаю, и ты меня... ты ведь мою неудачу от силы несколько часов в день видишь, а представь что каждый день постоянно... мы ведь если станем парнем и девушкой, то однажды будем жить вместе и это... нужно сначала окончательно привыкнуть и согласиться...

— Ты не веришь в меня, Тома? — теперь появлись плачущие нотки.

— Я верю, я просто... — парень аж вспотел от напряжения. — Я не хочу встречаться с тобой лишь для того, чтобы потом расстаться. Чтобы не вышло как с Аю. Только когда буду уверен, что мы точно будем вместе всегда. Иначе... я не хочу рисковать. Не хочу, чтобы неудача всё испортила.

— Дурак ты, Тома, — обиженно проговорила Мисаки. — Понимаешь хоть, что можешь так упустить момент?

— Я... — Тома замолчал, лишь сжался. Так они и продолжили молча сидеть.

— Я был абсолютным идиотом, Мисаки, — прошептал Тома, желая ударить себя прошлого. — Даже не понимал, какое сокровище мне пришло.

— И поэтому отвергал остальных, — сказала Отинус позади него. — Искал ту единственную. А как вспомнил её — отвергал их уже из опасения потерять её. Но в итоге оказалось, что правильным было собрать вместе всех девушек, дать шанс каждой. Без них ты бы не справился ни с чем.

— Это неправильное решение,— Тома видел, что он и Мисаки вновь начали разговаривать, но не успокоился. — Для каждой из них это лишь суррогвт отношений. В том числе для Мисаки. У меня... просто не оставалось выбора. Будь он — я оставил бы всех позади себя, не втягивал бы в это. Справился бы и так.

— Справился бы? — Отинус покачала головой. — Ну давай посмотрим, человек.

На этот раз Тома сразу узнал место, где они очутились, и во рту пересохло.

Тёмное, лишь кое-как освещённое луной железнодорожное депо. Абсолютно безлюдно и тихо, пока из-за угла одного здания не выскочила стройная девичья фигурка.

Бежит клон, и не просто бежит — спасается бегством. Лицо оставалось безэмоциональным, но грудь тяжело вздымалась, со лба лился пот, руки с винтовкой наизготовку дрожали и девушка всё время оглядывалась.

Одна из ночей безумной охоты, что он остановил. Значит, вот-вот должен появиться Акселератор...

Белое вспыхнуло в небе — и свалилось на девушку, уронив её и пронзив ноги мощными прутьями. Та закричала от невыносимой боли, задёргалась, заплакала, но всё это нисколько не впечатлило крылатую фигуру, зависшую над ней ангелом разрушения.

Что... что здесь делает Кайкине Тейтоку?

Тома уловил движение, обернулся — и дёрнулся, когда он сам пробежал сквозь себя. Тот Тома подскочил к клону, коснулся исходящих из её ног прутьев и те растаяли, а вместе с ними и крылья Кайкине.

Секунда падения, изумление на лице Второго — а затем белое вспыхнуло вновь, влилось в стену ближайшего здания, и от того полыхнуло невероятным жаром. Тома и клон закричали от боли, шпалы рядом с ними начали плавиться, а крылья взметнулись вновь и пронзили сразу обоих.

Всё затихло, и ошеломлённый Тома повернулся к Отинус.

— С этим сражением ты справился исключительно потому, что твоим противником был Акслелератор, человек, — холодно ответствовала та. — Сделавший своей силой, тактикой и характером половину работы. Как и все твои остальные враги, ни разу не вставшие на путь истинного зла и сами готовые проиграть. Если бы первым номером стал кто-то другой, тебя ждало бы лишь бесславное поражение. И не только тебя.

Мисака появилась в поле зрения, и ещё раньше пришла молния, ударившая в Кайкине. Тот даже как-то лениво заслонился крыльями, а потянувшиеся от них белые отростки мгновенно обвязали тело девушки, потянули — и с неба пролился кровавый дождь.

— Поэтому ты и не хотел поначалу привлекать кого-то, — Отинус продолжила как ни в чём не бывало. — Потому что понимаешь, во что ввязываешься, очень сильно боишься и хочешь сберечь их всех. И даже сейчас, когда во многом вынужден пользоваться их помощью, желал бы, чтобы они отвязались и пошли своей дорогой, так?

— Они не отвяжутся, — горько сказал Тома, отвернувшись от картины жестокой смерти. — Они меня любят, дурочки. И думают, что лучшая жизнь рядом со мной.

— Понимаю, — Отинус слегка повела Гунгниром. — Очень понимаю.

— Это ещё долго будет, так? — прошептал Тома, узнав картину. Он вместе со светловолосой монахиней Урсулой, пока что одни посреди комплекса зданий, но враги уже мчатся к ним.

Враги в данном случае — Амакуса, включая Ицуву.

Их первая встреча. Урсула была единственной монахиней, что могла прочитать какую-то "Книгу закона", и потому вызвала борьбу фракций. Тома, натолкнувшийся на неё абсолютно случайно, решил защитить девушку.

И поначалу, не разобравшись, выбрал ту сторону, что хотела убить Урсулу.

— Ты ворчал из-за этого, что не сразу распознал врагов, — только и ответила Отинус, наблюдая за тем, как фигурка одной из Амакуса скользит к прикрывающему монахиню парню. — Хотя в итоге обе стороны так или иначе стали союзниками. И из-за чего было тогда страдать?

— Не знаю, — Томе начало это надоедать. Они начали период, когда он потерял память не только о Мисаки, но и вообще, так что оставалось лишь надеяться, что это вскоре закончится.

И события действительно замелькали, пока не остановились резко на одной картине.

Ну да... стоило ожидать.

Тома, дрожащий и неуверенный в себе, подходит к застывшей столбом Казакири Хёке — пока Канзаки позади сжимает оружие и готовится атаковать. Тома попытался закрыть глаза, сказать себе, что это он тоже преодолел — но всё равно услышал резкий звук срабатывания Разрушителя Барьеров и прощальный вздох Хёки.

— Дальше нужно, человек? — Отинус всё это время была равнодушной, и он мотнул головой, не ожидая послушания.

Однако на этот раз Отинус закончила с его прошлым.

Вновь парк — но теперь дневной, светлый, полный гуляющего народу. Тома огляделся, но не увидел никого знакомого, включая себя.

— Что теперь? — спросил он у Отинус; та села на скамейку и уставилась ярким зелёным взглядом. Повязка на глазу продолжала держаться, будто бог не могла отрастить себе новый глаз.

— Я не хотела создавать мир магии, человек, — Гунгнир лёг ей на колени. — Как и мир науки.

— Тогда ради чего всё это?

— Ради чего... у христианской Церкви было немало сект и ответлений, утверждающих всякую ересь. И одна из этих ересей запомнилась мне больше всего, — Отинус даже откинулась на скамейке, будто расслабившись. — Знаешь, человек, какой была бы самая искусная ложь дъявола?

— Какой? — Тома примерялся, не сможет ли он сесть на скамейку и схватить Гунгнир.

— Заставить всех поверить в то, что он существует.

— Э? — он даже замер, хотя уже дёрнулся в сторону скамейки. В смысле, существует?

Отинус же продолжала смотреть на него, ощупывая зелёным взором.

— Заставить всех поверить, что он ненавидит людей. Заставить всех поверить, что он посылает своих тварей вредить людям. Заставить всех поверить, что его слуг можно призвать и приказывать им в обмен на душу. Заставить всех поверить, что те или иные занятия делают людей его слугами. Заставить всех поверить, что некоторые люди служат ему. Заставить всех поверить, что у человечества есть враг. И не делать ничего из вышеперечисленного. Потому что когда человек, нация, человечество уверяют себя, что у них есть враг, то они ради победы с радостью сотворят что угодно, нарушат любые запреты, искалечат сами себя, отринут бога на делах и добровольно войдут в ловушку абсолютной лжи. И дъявол соберёт их души, не шевельнув и пальцем.

— Что ты?.. — Тома всё ещё не понимал, к чему она клонит.

— Посмотри вправо, человек, — Отинус взяла копьё и вытянула в указанную сторону. Тома посмотрел — и отступил с посеревшим лицом, практически лишившись всех мыслей.

Индекс бежала по дорожке парка — счастливая, улыбающаяся, с рожком мороженого в руке.

А рядом шла Казакири Хёка.

Длинные тёмные волосы, очки, некоторая замкнутость, смешанная с добротой... это точно она. Тома едва не отшатнулся, когда они приблизились — но и Индекс, и Казакири спокойно прошли сквозь него, болтая о том, как дома посмотрят очередную серию.

— Что? Как?.. — он вновь повернулся к Отинус. — Ты воскресила её?

— Вы, люди, начали Третью Мировую из-за того же, из-за чего начали первые две с Холодной, — та вновь положила копьё себе на колени. — Уверились в том, что у вас есть враг — и сошли с ума, пытаясь остановить его. Я же решила прекратить это. Создать мир, в котором не будет возможности найти себе врага. В котором каждый будет счастлив. Смотри, — она протянула руку, и в парке открылся игнорируемый всеми кусок совсем другого пространства.

Огромный официальный зал в форме чаши, наполненный аплодирующими людьми. В центре, на своеобразном донышке, несколько людей сияюще обмениваются рукопожатиями. Тома узнал Серью, Эризард, Роберто... и увидел огромные белые буквы на красном фоне, покрывшие все стены зала.

Понять их позволил даже его никакущий английский:

"WORLD PIECE ACHIEVED!".

— Если бы ты знал всех погибших в том, что вы назвали Вторым Эпизодом, человек, то ты бы увидел их здесь, — кусок пространства исчез, вновь проявив парк, и Тома огляделся. Все вот эти парни и девушки, что сейчас гуляют тут, болтают друг с другом, флиртуют, сидят на скамейках... все они тогда погибли?

И Отинус воскресила их созданием нового, лучшего мира.

Как и...

— Получается, погибшие в Багаж-сити... и остальные... все те, кого ты убила, пока создавала Гунгнир, все они...

— Для меня они никогда не умирали, человек.

Мыслей не было. Попросту не было.

Он пошёл против бога, совершенно не понимая, что это означает. Что перед ним не просто очень мощный маг, а сила, способная изменить мир одной мыслью.

— GEKOTA... — вырвалось у него. — Что с ними?

Пространства вновь открылись перед ним, демонстрируя каждую из девушек.

Лессар, в компании с тремя своими товарками, едет куда-то в автомобиле. Все радуются и смеются...

Ицува возится с кучей маленьких детей, что прямо тянутся к ней. Она устала, но тоже счастливо улыбается...

Мисака идёт со своими подругами, о чём-то беседуя... к ней подходит статный высокий юноша — невесть куда пропавший Унубара — что-то говорит ей, и девушка краснеет так же, как краснела с ним...

Её клон беседует с Акселератором, стоящим без всякого костыля — разговаривают спокойно, а Ласт Ордер крутится у них под ногами...

Мисаки сидит прямо на троне, в окружении восхищённо рукоплещущих людей, среди которых активно выделяется Джунко...

Етцу, играющая на приставке перед огромным экраном и что-то напевающая себе под нос...

Вновь здание-чаша, и среди людей заметны облегчённо улыбающиеся Серья и Канзаки...

Химегами, о чём-то болтающая с маленькой учительницей Комое-сенсей в квртире последней, захламленной по самое никуда...

Это мир, в котором его нет. И всё равно девушки счастливы. Даже Мисаки не нуждается в нём.

Мир, в котором все счастливы.

Где никто не погиб.

И только он, Камидзе Тома, мешает этому миру, угрожает его существованию.

Неудачник, подглядывающий в женские раздевалки, добившийся всего исключительно благодаря тому, что нечто поселилось в его правой руке, а реальность услужливо поклонилась.

Если он умрёт, то уничтожит этот мир.

Если останется жить...

— Я ведь могу просто жить, просто склониться перед твоим миром? — прошептал он.

— Ты даже сейчас смотришь на неё, — в голосе Отинус слышалось сожаление, и Тома вздрогнул, осознав, что действительно не отрывает взгляда от Мисаки на троне. — Ты не выдержишь и сломаешься, человек. Я не могу так рисковать.

Логично. Чертовски логично.

Счастье и покой всего мира — в обмен на одного подростка.

О котором никто даже не вспомнит и не пожалеет.

— Думаю, тебе надо побыть одному, человек, — Отинус встала со скамейки. — Я же пока проверю, как всё идёт. Но потом вернусь к тебе, и мы продолжим.

Она исчезла, а с нею исчезли и окна в лучшую жизнь. Тома постоял несколько секунд, а затем посмотрел в сторону небоскрёбов, окружающих парк надёжными исполинами.

Начать можно и самому.

Словно добивающий удар — уже вне парка, на пешеходном переходе, он встретил Интри. Старик со шрамом на виске шагал окружённый детьми и что-то рассказывал им, а те тянулись даже больше чем к Ицуве. Тома встал на тротуаре и глядел вслед, пока компания не исчезла в глубинах парка.

В этом мире у Интри нет смысл вступать в войну с теми, кого он считал разрушителем планеты. Отинус всё исправила за него.

Она исправила абсолютно всё, сгладила все возможные конфликты. И даже если что осталось, то сейчас, с полным контролем над реальностью, может совершить невозможное ради своей цели.