— Я, Вимар Эргехарт, подтверждаю, — спокойно выкрикнул Вимар. — Запретный путь снова открыт, хвала Тьме!
Вокруг загудели десятки голосов. Напряжение нарастало.
— Вонжины, любимые дети Тьмы! Настало время вернуться из подземелий и снова ступить на землю Острова Дильмун!
Жрецы вошли в нишу и растворились в тени. Ветер усиливался, пробирая насквозь, особенно неприятно чередуясь с клубами пара откуда-то снизу. Воины один за другим исчезали в проеме, наступила очередь женщин. Мимо пробежал Альбо с несколькими жрецами.
— Печально покидать родной мир, — Ингрид, все время тихо стоявшая рядом, коснулась руки Ищущего.
Ари молча поднял походный мешок и шагнул к чернеющей впереди разбитой арке.
— 25. Мира. Путь наверх -
Карабкаясь, Мира даже не чувствовала, как постепенно теплеет воздух вокруг. Пальцы немели от усталости. За час непрерывного подъема она сорвала ногти, и теперь на скалах часто оставались кровавые пятна. Мира почти ничего не замечала вокруг, только очередной выступ и серую, гладкую кожу камня.
Что-то пел Ронгор, но у Миры не осталось сил слушать. Просто шум. Шум на пределе сознания.
Бесконечные выступы сменялись бесконечными трещинами, и Мира, не отрываясь, ползла по черному камню. Стало светлее, теперь она видела серые султаны пыли и редкие пятна мха на стенах шахты. Под конец Мира так глубоко погрузилась в зловещий ритм дрожащих от усталости пальцев — ухватиться, держать, не дать соскользнуть, перехватиться, держать, не дать соскользнуть — что не сразу поняла: шахта кончилась. Она выбралась на широкий, плоский каменный выступ и упала ничком без сил.
Девушка лежала в узкой, вымытой рекой расщелине. Над головой нависали мрачные скалы. Здесь, на поверхности, пахло сыростью, и на усталую девушку, терзая, набросился холод. Не в силах подняться, она попробовала закутаться в легкую одежду, что осталась на ней с утра. Руки не слушались. Мире пришлось извиваться змеей, чтобы залезть в нишу под скалой, где хоть собственное тепло согревало, и забыться в лихорадочной дреме.
С трудом возвращалась жизнь в онемевшие кисти. От жжения и боли в правой, пострадавшей при вызове Тьмы руки хотелось выть, но девушка молча кусала губы, боясь, что расщелина недалека от храмовых укреплений.
Что делать? Подниматься дальше? Даже из тени, скрывающей девушку, она видела грубые ступени, выбитые в скале и ведущие вверх. Ронгор молчал. Выйти из скал и бежать? Она оглянулась на узкий, сжатый скалами выход. Вверху, сколько хватало взгляда, громоздились черно-серые стены, и лишь далеко-далеко, локтях в пятиста, виднелась узкая полоска Высокого неба.
Продрогнув окончательно, Мира поняла, что отлежаться в нише не получится. Нужно было идти или вверх — она взглянула на длинную цепочку ступеней — или... Девушка с трудом встала, и, ковыляя, подошла к выходу из расщелины.
Прямо перед ней вырастала, ярко светясь, Янтарная башня. Казалось, до огромной постройки жрецов отсюда можно было дотянуться рукой, но под ногами разверзлась настоящая пропасть, и Мира даже отшатнулась от неожиданности. До земли, до белой плитки площади у Башни, не меньше трехсот локтей. Девушка судорожно схватила рукой выступ. Только-только отошедшие пальцы, соприкоснувшись с холодной скалой, взвыли болью. Шагах в пятнадцати поднималась полупрозрачная лестница, обвивая массивные опоры из сплавленного камня. Жрецов не было видно, но Мира решила больше не высовываться.
Второй конец ущелья упирался в отвесную стену, уходящую далеко ввысь. Оставалось лишь два пути — зияющее отверстие вентиляционной шахты и ступени. Мира выбрала путь наверх и начала карабкаться, стараясь не оглядываться. Озябшие ноги грозили оскользнуться каждое мгновение, и она снова перестала замечать и скалы, и холодный ветер. Лишь ступени и камни, камни и ступени. Вверх, вверх и вверх.
Когда раздался голос Ронгора, Мира от неожиданности едва не свалилась со ступени. Она попыталась ухватиться за край скалы, замерзшие пальцы, не сгибаясь, ударились о камень и отскочили, и Мира пережила мгновение ужаса, не чувствуя опоры за спиной.
— Держу, держу, птичке не дам улететь, — пропел знакомый голос, и сильная рука втащила девушку на вершину плоского утеса.
* * *
Жрец в поношенном ханбере и грязном плаще втащил ее наверх и отошел, ухмыляясь. Небольшого роста, коренастый и лысый, с бегающими глазами, он выглядел отталкивающе. Впрочем, здесь выбирать Мире не из кого.
Девушка, все еще вздрагивая от едва не случившегося падения, тепло поблагодарила жреца. Тот громко засмеялся и ушел куда-то в тень скал. Белое пятно ханбера пропало в темноте. Мира осмелилась оглянуться.
Плоская верхушка утеса, защищенная от ветра, полукругом вдавалась в черную горную стену. Теперь Мира увидела, что она лишь на четверть поднялась по огромной горе, что подпирала сзади Янтарную башню и защищала Храм. Верхушка башни горела кольцом огромных факелов. Мира с удивлением увидела тонкую, незаметную снизу прозрачную дорожку, бегущую от шпиля к приютившему девушку утесу.
Ронгор, а Мира уже не сомневалась, что это был именно он, возвратился с куском сушеного мяса и глиняной чашей. В чаше, прозрачная даже в неверном свете ночного неба, плескалась вода.
Растирая кисти рук, она с подозрением посмотрела на пищу.
— Ешь, пей, наслаждайся, Хозяйка камня, — пропел Ронгор.
Заметив, что девушка не решается отпить из чаши, он пожал плечами и поставил сосуд на камень. Усевшись рядом, жрец начал грызть мясо, исподлобья посматривая на Миру.
— Не желаешь разделить приют? По праву гостя, по праву гостя, — бормотал жрец.
— Желаю, — решилась Мира.
— Верное решение, — весело рассмеялся Ронгор. — Другого приюта здесь ты не увидишь.
Он обвел рукой кольца огней далеко внизу. Храм Света окаймляли полосы Настоящего огня. Мира, только сейчас посмотрев вниз, ощутила легкую дрожь в коленях. Ронгор же вскочил, и, подбежав к самому краю утеса, качнулся на одной ноге.
— Птичка-птичка, далеко ли до земли? Смогу я полететь?
Мира, замерев, осторожно ответила:
— Ронгор-ри, давайте лучше поговорим. Хочу знать о камне.
Тот снова расхохотался.
— Камня тут много, камень везде, везде, — он перестал балансировать на краю, и Мира с облегчением вздохнула. — Черный камень, красный камень, серый камень. Тот горит, этот морозит, этот забирает силу. Какой камень нужен, о чем говорить Ронгору?
— Сердце Ночи, — твердо ответила Мира. — Хочу знать о нем.
Сумасшедший внезапно замер, глядя девушке в глаза, и сплел пальцы в знакомом жесте. Выдох Жары! Боевая техника Храма! Мира инстинктивно вытянула из серой хмари, колышущейся вокруг правой руки, холодный ком, свившийся в длинную нить. Нить обожгла Миру холодом и устремилась вперед, к сжимающему ладони жрецу. Жар резко устремился вверх, не тронув Миру, и она вдруг поняла, чего Ронгор добивался.
— Тьма пришла, — он кивнул своим словам. — Тьма вернулась.
Мира только сейчас поняла, что все это время не отпускала обвившую ее Тьму. Она сбросила серый кокон. Тут же девушку к скале придавила тяжесть собственного тела.
Лучше так, обреченно подумала она, глядя на Ронгора. Никакой Тьмы. Никакой Тьмы больше. Мира вспомнила, с каким трудом, цепляясь за кожу холодными побегами, уходил серый туман, и вздрогнула. Ронгор, видно, принял ее страх на свой счет и быстрыми шагами направился к ней. Когда Мира подняла голову, он уже подошел совсем близко и уставился на девушку сверху вниз. Вдруг что-то произошло. Мира увидела, как лицо Ронгора изменилось, как будто волна пробежала по нему, омывая кости лица и приоткрытый рот. Мышцы, напрягшись, снова расслабились, но выражение неуловимо изменилась. Теперь девушке казалось, что на нее смотрит совсем другой человек.
И этот новый Ронгор сочувственно протянул хриплым, незнакомым голосом:
— Бояться Тьмы не нужно. Тьма — первооснова всего. Я много изучал Тьму и знаю, что говорю.
— Так ты... — Мира замялась. — Ронгор-ри, вы не...
— Не сумасшедший? — хищно показал зубы лысый. — Не знаю. Тебя я не помню, девочка, а ведь ты не с неба упала. Ты ведь уже разговаривала со мной? О чем мы говорили?
Мира растерялась. Она непонимающе смотрела на жреца. Тот немного отошел и указал на темноту под утесом.
— Мы разговаривали о побеге? Конечно, о чем еще разговаривать на Утесе Печали. Я пытался бежать трижды. Но, наверное, самое простое — это открыть дверь.
Мира немного пришла в себя. Ронгора словно подменили. Странный узник теперь выглядел целеустремленным и собранным. Холодный взгляд его обшаривал все уголки утеса, да и Мира себя чувствовала раздетой, когда лысый жрец оглядел ее. Новый, пришедший в себя жрец девушке стал неприятен.
Что же он говорил о побеге?
Мира понимала, что, выбравшись из камеры в скале, она обрекла себя на преследование. Теперь храмовники будут искать ее повсюду. Что-то подсказывало девушке, что утес Ронгора — не самое безопасное место в Храме. Значит, нужно было выбираться наружу, через скалы или иным путем. Она по-новому, с надеждой вспомнила слова жреца. Дверь? О какой двери он говорил?
— Я чувствую запах камня. Ты держала его в руках, и он остался при тебе?
— Камня?
— Сердца Ночи, — укоризненно ответил Ронгор. Теперь он стоял далеко, наполовину в тени, и его лицо казалось белым пятном. Резко взвыл ветер. — Уверен, ты знаешь о нем. Знаешь, мне знакомо твое лицо. Я нигде не встречал тебя?
Мира почувствовала опасность. Единственное, что связывало ее сейчас с Ронгором — это воспоминание об отце, держащем камень. Она узнала из прочитанного в свитке Йонгрина о Ронгоре, изучавшем Сердце Ночи. Значит, он и был тем самым магом? Что же заставило Храм заточить его на утесе, словно раненую птицу? Сумасшествие?
— Нет, — тихо ответила Мира. — Камня у меня нет. Почему вы спрашиваете, Ронгор-ри? Камень важен?
— Ты знаешь и сама, — Ронгор исчез в тени полностью. — Иди сюда.
Мира немного поколебалась, но, поняв, что на утесе от него скрыться негде, медленно направилась к скальной стене.
Монолит скалы почти не нарушали трещины, и отвесный утес вздымался над головами, отбрасывая плотную тень. Сюда почти не добирался ветер, и Мира не удивилась, увидев нехитрые пожитки узника в небольшой скальной нише. Здесь же виднелся низкий вход, закрытый плотной тканью. Похоже, Ронгор прятался там от ветра.
— Смотри, — жрец указал налево, в самую густую тень.
Присмотревшись, Мира увидела каменную плиту, привалившуюся к каменному склону. Огромный плоский валун прижимался так плотно, что почти незаметно было щели между ним и скалой, но, подойдя ближе, увидела широкие борозды на темных камнях под ногами.
— Он открывается изнутри, — пояснил Ронгор. — Там, за ним, должен быть длинный ход, ведущий из крепости. Если ты действительно умеешь пользоваться камнем, сможешь и открыть.
Мира затравленно смотрела на лысого узника. Внизу она и вправду поняла, что может открыть любую дверь, да и сила камня все еще клубилась где-то рядом с правой кистью, холодным ветерком касаясь тыльной стороны ладони.
Мира боялась признаться себе, что ей хочется еще раз нырнуть в серый туман и почувствовать, как боль в плече перерождается в сокрушающее усилие, сметающее камни. Только воспоминание о том, что именно призывает камень, останавливало девушку.
Зуд усилился. Ронгор выжидающе стоял рядом с камнем. Внезапно Мира заметила потрепанный узел в его руке.
Он так уверен, что я открою проход, что уже готов бежать! Мира от возмущения потеряла контроль над собой. Волна злости захлестнула девушку, заставив даже удивиться. Жрец презрительно крякнул:
— Да, пожалуй, все зря. Ничего не выйдет, остается только дождаться, пока сюда поднимется храмовая стража.
Ронгор отвернулся. Мира не знала, что вынудило ее решиться — то ли тон лысого жреца, то ли упоминание о храмовой страже, но она, вспомнив, как придать каменной птице силу полета, бросила на камень серебристую во тьме под веками тень.
Ничего не изменилось. Плита все еще, как и мгновение назад, всем весом налегала на камень утеса, хотя Мира выполнила все нужные летные техники. Воздух оказался бессилен.
— Камень слишком велик, — виновато шепнула Мира.
— Попробуй еще раз, — спокойно бросил Ронгор, поворачиваясь к девушке.
Мира и сама знала, что стена темницы разрушилась не от силы Воздуха. Она глубоко вздохнула, вспомнила холодные тычки Лаувейи и грозный бас Верховного жреца, горящего прыгуна и, почему-то, круги на темной воде озерца, поглотившего Ари. Если здесь остаться, все окажется напрасным. Нужно выбираться из Храма. Камень мне не похитить.
Мира внимательно следила за скалой, закрыв глаза. Перед внутренним оком мерцала серебром сеть, наброшенная на плиту.
Можно коснуться Тьмы лишь немного, подумала девушка, и сладость нарушения запрета погасила злость. Ей было стыдно за свою слабость, но холод у руки будто манил, сплетаясь в длинный, шипастый побег.
И Мира, решившись, мысленно потянула за него. Резкий запах, совсем не похожий на тот призрачный аромат, что раньше сопровождал Тьму, ударил ей в нос. Хоть и не было его в горном воздухе, он стал таким плотным, что девушка с трудом дышала. Мгновение — и упругая сила, затягивающая побег Тьмы в клубок холода, исчезла, и серый туман хлынул толстыми жгутами в серебристую сеть.
Линии разгорелись так ярко, что Мира открыла глаза, не в силах выносить их сияния. Камень с ужасным скрипом отошел в сторону, что-то внутри взвизгнуло и грохнуло железом. Ронгор вскрикнул и отшатнулся от утеса. В глубине скалы почти неслышно за грохотом и скрипом зашумела вода. Мира опустила глаза и увидела, как ее правая рука покрывается инеем, и с криком попыталась разорвать канал, но тщетно. Она упала на колени. Огромная плита, скрежеща, сдвинулась на три локтя влево и застыла в неустойчивом положении, слегка накренившись над пожитками Ронгора.
Мира вновь упала на живот, чувствуя сквозь ткань одежды холодный камень. Силы ушли вместе с серой тенью, исчезла серебряная сеть.
За покосившейся плитой открылся черный зев прохода.
* * *
Ронгор, мгновенно сориентировавшись, исчез в темноте, больше не обращая внимания на Миру. Похоже, он снова преобразился, знакомо напевая где-то в темноте. Наконец пение затихло, и на утес опустилась тишина.
Мира зло ударила по камню, но рука едва поднялась над поверхностью скалы, и получился лишь легкий шлепок. От бессилия и холода даже слезы выступили у нее в уголках глаз. Где-то в глубине души Мира понимала, что виновата сама, слишком много сил выпила призванная Тьма. Девушка понимала, что поток нужно контролировать, это объяснял еще Йонгрин-ри в первых свитках, но как удержать бешенство серого прилива?
Позади, от Башни, раздались гулкие шаги. Мира обреченно вздохнула. Кто-то подбежал к ней и схватил за волосы, поднимая. Боль вспыхнула огненным цветком, девушка протестующе закричала, но ее не слушали, отбросив в сторону.
