Лично мне подобное было внове.
Напольный ковер, мягко скрадывая шаги, только усиливал ощущение покинутости. Казалось, что все специально попрятались и ждут чего-то, но неестественную тишину нарушало только моё дыхание, да ненавязчивый гул оборудования, дающего рыбкам свет и тепло. К слову, у нас такого запустения просто не бывает (кроме глубокой ночи, разве что). Но, если подумать, может у них сейчас время отдыха? Ведь общага, пусть и комфортабельная, это одно, а преподавательский корпус, категорически другое.
Чисто внешне, это здание было почти таким же, как наше общежитие (только этажей больше). А вот дальше накапливались расхождения.
Всё население семиэтажки состояло из обучающего и управленческого персонала: преподавателей, администраторов, начальников служб, плюс сюда же присоседились юристы, экономисты и кучка затесавшихся психологов. Обитали они, понятное дело не 'двое на комнату' а в полноценных квартирах, обустроенных на соответствующем уровне.
Иные специалисты жили отдельным зданием.
Суммарно, жилых корпусов, ориентированных под проживание персонала академии было всего два, второй, насколько я помнил, населяли пилоты из поисково-спасательной службы, охрана, медички и прочий вспомогательный персонал, чья неустанная забота позволяла организации жить и процветать.
Но туда меня не тянула совершенно, поскольку единственного приглашения 'попить чайку с тортиком', в компании Анны и её сестры, хватило на три скандала и один едва не начавшийся мордобой (соседи хамить вздумали).
Скользящий по стенам и потолку взгляд, застрял на автоматах по продаже напитков и снеди.
У нас, в ученическом корпусе, такие продавали исключительно газировки-пончики и прочую несерьезную чепуху (которую к вечеру подъедали в ноль). А тут, гляди-ка, и пиво пенное, и вина всякие, даже виски затесался, бери не хочу! В сочетании с сэндвичами разных начинок, стоящими в автомате справа, да фасованными мясными и рыбными заедками из автомата слева, получалось просто изумительно.
Что называется, где ж я раньше-то был?
Из любопытства, сунул ученическую карточку (ту, что для денег) в щель агрегата, где был алкоголь, но бдительная машина тут же выплюнула её обратно, выдав надпись, что 'Детям алкоголь противопоказан!' и издевательски пропищала.
Поковырять бы его за такое, чисто из вредности...
Но появление нового участника нашей пьесы внесло свои коррективы.
Отчетливо прозвучавшее 'Здравствуй', раздавшееся сверху — слева, было чуть неожиданным, отчего, поворот в сторону источника звука получился излишне резок.
Как бы не приняли за испуг.
Положив изящную руку на полированную древесину перил, наше светило от психологии благосклонно взирало на меня с высоты лестничного пролёта.
А я, отказавшись от мысли поковырять своенравную железяку, старательно разглядывал её в ответ, при этом начисто забыв о карточке, по-прежнему удерживаемой в цепких пальцах.
И лишь когда её взгляд, скользнув по мне, устремился к автомату со спиртным, а после многозначительно остановился на синем краешке пластикового прямоугольника, провокационно торчащего из сжатой ладони, я спохватился и упрятал ту в карман брюк. После чего, сделав покерфэйс, ответил честным взглядом.
Но, вместо справедливых замечаний, мне досталась понимающая улыбка, после чего прозвучало приглашение проследовать в её комнату.
Что мы тут же и проделали.
Двигаясь чуть сзади, я не переставал удивляться, как сумма незначительных (по отдельности) мелочей способна изменить облик окружающего пространства.
Там, где в ученическом корпусе были понатыканы обычные пластиковые полусферы желтовато-белых светильников, здесь располагались изящные люстры из матово-золотистого металла, затейливо изукрашенные хрустальными подвесками. Двери, ведущие в жилое пространство чужих комнат, располагались минимум вдвое реже, чем в нашем корпусе (намекая на размеры площадей), а напольный палас, мягко скрадывающий звук наших шагов, не шел ни в какое сравнение с линолеумом, по которому ежедневно ступали ноги моих одноклассниц.
Но тут мы подошли к заветной двери, открыв которую, меня пригласили войти.
Оказавшись внутри, я по достоинству оценил размеры помещения, первым впечатлением от которого было: 'Кучеряво живёте, мадам!'.
Разувшись и выйдя на середину этого просторного великолепия (раза в полтора поболее, чем у Чифую) я лишь укрепился в понимании того, как мало я знаю о жизни академии.
Неудивительно, что жилище воплощения прозорливости было под стать своей хозяйке,— нарочито легкомысленная и солнечная внешность, гармонично уживалась с глубоким смысловым содержанием. Всякий предмет интерьера, от мастерски расписанных пейзажами стен, до забавного половичка с птичками, словно был продолжением живущей тут женщины. И потому ненавязчиво излучал располагающую теплоту, подспудно призывая собеседника расслабиться и довериться (ага, щас!).
Будучи вежливо усаженным в резное, с высокой спинкой, кресло, я неустанно рыскал взглядом, стараясь обнаружить в деталях интерьере подсказки, служащие ключом к пониманию собеседницы.
Искомое нашлось.
Первым, что бросалось в глаза было то, что все окружающие меня предметы были выполнены в единой цветовой гамме, преимущественно белых и желтых оттенков (от бледно-золотистого, до янтарно-солнечного).
А повсеместные изображения небольшого приморского городка, где белые коробки старинных домов, увенчанные красной черепицей, карабкались по неуступчивой зелени скалистых склонов, наводили на мысль о теплом побережье далекой страны. Вроде Италии или Испании.
Однако, даже пришедшее ко мне понимание некоторых черт её натуры, не снимало проблемы. Ведь, даже самый солнечный характер, не отменял того факта, что расслабляться в компании столь проницательной особы было бы верхом легкомыслия. Поскольку чревато.
Тем временем, вернувшаяся из соседней комнаты Кларисса принесла угощение и, расставляя по столу причудливого вида лакомства (из которых мне был знаком только чай в чашечках), ненавязчиво предложила:
-Я не одобряю тяги молодежи к алкоголю, но если хочешь, то есть кое-что покрепче. У меня как раз сохранилась чудесная бутылочка домашнего вина, прямиком с моей родины. У вас подобного не купишь. — После чего заговорщицки подмигнула.
'А потом я сам не смогу объяснить, как оказался сверху и без штанов' — Подумал я, ограничившись вежливым:
— Благодарю, но вынужден отказаться, тем более, что я вообще не пью. — 'Особенно в такой компании' — мысленно продолжил я.
Но та, ничуть не расстроившись, лучезарно улыбнулась на отказ, и, закончив расставлять принесённое, уселась напротив.
Угощайся! — Щедро улыбнувшись, предложила она. Но я ограничился тем, что взял в руки чашку, не спеша, впрочем, дегустировать.
— Что-то не так, Ичика-сан? — Угадывая настроение собеседника, без затей спросили меня.
— Видите ли Кларисса-сан...
— Ой да ладно! Нет нужды в строгом протоколе, так что можно просто по имени, -Клара. Или, если захочешь— Клара-тян.
— Хорошо Клара. Скажу более, я искренне благодарен за угощение. Но может сразу к делу?
— К какому именно? — Изображая непонимание, уточнила та.
— К тому самому, ради которого вы настроили мою сестру организовать встречу со мной. Вы ведь не будете отрицать, что это ваших рук дело?
Собеседница с готовностью кинула.
— Действительно, это я попросила Чифую-сан об одолжении, но неужели моя просьба показалась тебе столь чрезмерна, что ты теперь смотришь на меня как на врага?
— Ваша игра на чужих привязанностях не вызывает у меня одобрения, однако, этот вопрос я оставляю между вами двумя. А сейчас будьте добры ответить прямо: — Что вам нужно?
Спустя короткую паузу, та ответила встречным вопросом.
— Как по-твоему, Ичика, в чем состоит моя должность?
— Причем здесь это?
— А притом! Имея чёткое представление о моей роли в жизни академии, ты бы не спрашивал очевидное. Подумай, и ты сам всё поймешь.
Окинув взором невозмутимую интриганку, я прикинул как бы половчее ответить, но за время размышлений, глядя, как она поправляет манжет, обнаружился очередной любопытный факт. А конкретно — её аккуратный брючный костюм, имеющий неочевидный, но невероятно эффективный подвох. Рассчитанный, что характерно, исключительно на собеседников мужского пола.
О нет, ничего пошлого!
В нем начисто отсутствовала примитивная вульгарность, вроде глубокого выреза декольте или полупрозрачности ткани.
Хитрость заключалась в ином.
Тонкий белый материал (судя по всему шёлк) составляющий основу одеяния, при самом незначительном движении обрисовывал её целиком: каждую выпуклость, изгиб или впадинку. В плавных линиях шикарного тела угадывалось отсутствие белья, отчего взгляд так и прилипал к ее прелестям.
Умно придумано. И ведь не предъявишь ничего, хотя все всё понимают.
Сохраняя невозмутимость, я выдал максимально нелицеприятную версию.
— Мне кажется, что вашей главной задачей является пригляд за учащимися, с отслеживанием особо 'неблагонадёжных'. Ну и отчет перед вышестоящими, само собой.
— Полагаешь, что я 'звоню на чердак'? — Использовав молодежный сленг, иронично уточнила психологиня. — По-твоему, я должен поверить в 'тайну исповеди'? — Не остался в долгу я. — Или у меня есть причины полагать, что получаемая тобой информация не отправляется кому-то ещё ?
Задумчиво поглядев на меня несколько долгих секунд, она с энтузиазмом предложила:
— Может, откровенность за откровенность?
— Кот в мешке не интересует, спасибо.
— Уверен?
'Особенно в том, что излишней доверчивостью я отродясь не страдал' — но в ответ ограничился кивком.
Изобразив страдание от несправедливой обиды, она трагично изрекла.
— Как же горько, если на правду отвечают недоверием. — И наградила меня таким взглядом, после которого менее стойкие бросаются с заверениями в обратном.
Я же ограничился лёгкой ехидцей.
— Доверие это роскошь. А свои тайны, вслепую, раздают только дураки. — После чего ответил собеседнице ироничным взглядом (будто язык показал).
Но, эта хитромудрая особа, мгновенно сменив проигрышную стратегию, тут же продемонстрировала истинную широту своих возможностей.
Достовернейше изобразив воплощение миролюбия, она, что называется, 'утешила':
— Твоя личная жизнь или же секреты 'Белой Брони' меня не интересуют, также как и твой удивительный, в своей невозможности, роман с Сашей. Первостепенно сейчас иное...
— И, многозначительно оборвав фразу на середине, поглядела мне в глаза...словно передавая ход.
Молчаливая пауза, образовавшаяся в беседе, струной зазвенела в ушах.
И судя по предвкушающему взгляду этой...авантюристки, она поняла, что я уже понял, о чём она знает. Но очередного откровения не последовало.
Полученные мгновения тишины пригодились чтобы вернуть утраченное равновесие.
Мысленно отсчитав дюжину, и давая улечься первым порывам, я отдал должное мастерству собеседницы, чья небрежно обронённая фраза едва не стоила мне утери самоконтроля.
Заполняя перерыв небольшими глоточками чая, Кларисса всем своим видом показывала, что никуда не торопится.
Но от необходимости срочно найти выход (любой! сейчас!!), это не избавляло. Сохраняя маску вежливой невозмутимости, едва держащаяся на честном слове, я энергично перебирал варианты.
Роящиеся в голове вопросы, сталкиваясь между собой, порождая массу логических химер, разной степени фантастичности, отчего неожиданно трезвая мысль, сверкнула на их фоне особенно ярко. И хотя решение усилить поток откровений, после непродолжительных размышлений, уже не казалось особо удачным, но остальные варианты были еще 'веселее'.
Глядя в глубину бархатного сумрака, притаившегося на дне её зрачков, был сделан первый шаг.
— С какой еще Сашей? — Делая хорошую мину при плохой игре, уточнил я. — С той, что с третьего курса? Так это глупая сплетня, не стоящая вашего внимания...и вообще, мы просто друзья.
...'Спой птичка, не стыдись'...
— Нет, что ты!! — Всплеснув руками, с улыбкой опровергла та
...'Щас, спою!'...
— Я не имела в виду одну из твоих очаровательных семпаев. Речь пойдёт о многоуважаемой главе нашей академии, госпоже Александре Ивамото...
..Прищуренный взгляд, улыбка с отчётливой ноткой превосходства, и снова пауза..
'Хотел откровений? — Лови!' — констатировал мой внутренний скептик, ожидающий очередного 'гениального озарения'.
Филигранная точность ответа не оставляла места для трактовок. Подтверждая свой титул, Гроссмейстер небрежно влепила мне 'шах' со второго хода, отчего все заготовленные схемы начали трещать и сыпаться.
А пока напрягшийся ум спешно перебирал варианты в поисках выхода, я нечаянно уцепился за её взгляд, где и нашелся последний штрих, ставший ключиком к пониманию.
Здесь и сейчас, её главной целью было вовсе не общение, или наведение мостов с несговорчивым 'пациентом'.
Она наслаждалась ИГРОЙ.
Той схваткой воли и ума, когда каждое слово имеет цель, довод — вес, а кипящие страсти будоражат кровь, будто молодое вино. И признание её правоты тут значило немного, ведь в противном случае, можно было бы сразу зайти с козырей, загоняя собеседника в угол.
Оттого она и не торопилась, забавлялась со мной, как кошка с мышью, опрометчиво приняв меня за последнюю. Ведь пообщаться можно и потом, не правда ли?
Но разуму полезны тупики!
Когда в голове уже не осталось очевидных решений, способных провернуть беседу в свою пользу, то душа, кою подтолкнули на прыжок, яростно возжаждала победы. Напоминая, где искать выход.
Не удержавшись от легкой улыбки, заставившей Клару на миг подобраться, я понял, чего мне остро не хватает: Непредсказуемости!
Этакого маленького экспромта, когда игра на нервах ведется на оба фронта, а правила пишутся на ходу. Ведь что можно противопоставить изощреннейшему оппоненту, как не выход за рамки схем, где тот по определению непобедим?
Но не будем портить сюрприз!
Плавно ослабляя хватку самоконтроля (но сохраняя безмятежность морды лица), я с удовлетворением ощущал, как свирепое предвкушение растекается по жилам будоражащим пламенем.
Тем не менее, исходя из принципа меньшего зла, решено было сделать попытку примирения.
— Надеюсь, Вы поделитесь со мной источником столь замечательной теории, Кларисса-сан?
— А если нет, тогда что? — С неповторимой интонацией, где легкая провокация, была густо смешана с заигрыванием, уточнила она.
— По вашему, вторгаться в личную жизнь собеседника, попутно намекая на шантаж — это нормально? — Тихим, как побережье перед бурей, голосом уточнил я.
— Наш герой испугался разоблачения? Вот ведь незадача! — Недвусмысленно красуясь, посетовала она, после чего, изящно поставив чашку на стол, коснулась тонкими пальчиками щеки, поправляя непослушный локон,и покровительственно обратилась ко мне. — Но не волнуйся, Ичика-кун, мы что-нибудь придумаем...
'Еще как!' буквально вспыхнуло в мозгу, за миг перед тем, как синее пламя материализации окутало руки по локоть.
