Проверенный прием сработал и на этот раз — зубастый уродец принялся рвать рукав куртки, трепыхаясь и пытаясь добраться лапами до груди, а я тем временем стряхнул с сабли наколотую на нее гадину и сделал точный удар. Вцепившаяся в меня тварь лишилась головы, так и не успев прокусить наруч-ножны, а я добил все еще шевелившуюся раненую, огляделся и понял, что бой закончился.
Хотя, если быть объективным, не бой, а самое натуральное истребление, ведь за это время искатели успели перебить две третьих стаи. Немногие уцелевшие "кузнечики" угрозы уже не представляли и в данный момент прыгали обратно к кустам. Похоже, они рассчитывали окружить нас и задавить числом, но Дорак с товарищами прекрасно знали их тактику и с легкостью отразили нападение, оставив на траве десятка четыре мертвых или все еще конвульсивно подергивающихся серых, безволосых, покрытых уродливыми морщинами тел с вытянутыми зубастыми мордочками. Само собой, находившихся в разной степени расчленения.
Повертев головами по сторонам, мои спутники убедились, что опасности нет, и слегка расслабились, опустив оружие. После чего поглядели на меня и усмехнулись, потому что я как раз пытался оторвать зубастую голову от рукава своей куртки. Когда же я снял рюкзак и принялся отдирать вцепившуюся в него когтями дохлую тварь, которой весьма удачно (наощупь, неудобным движением, без замаха — вот уж реально повезло!) перерубил позвоночник, Дорак с друзьями вообще заржали как кони.
Ага, им смешно, а у меня поводов для веселья что-то не наблюдается, зато для разочарования — хоть завались. К примеру, осмотрев рюкзак, я обнаружил на нем длинный разрез, из которого сыпался изюм. Видимо, стараясь добить тварь, я махнул куда-то не туда. Кроме этого на штанах появилась кровь, которой меня обрызгала разрубленная в самом начале гадина, а про мою великолепную куртку, украсившуюся темными липкими пятнами и свежими дырками от зубов и когтей, можно даже не упоминать. Так и хотелось спросить себя — зачем я вообще ее покупал?
Кстати, искателей подобные вопросы не волновали, ведь их шмотки изначально имели весьма непритязательный вид. Видимо, "цивильную" одежду, в которой ходили вчера, они предусмотрительно оставили в Ирхоне, а для вылазки в Проклятые земли надели специальную. Потрепанную, изобиловавшую заплатками, которую было не жалко запачкать. Что ж, учтем на будущее.
Пытаясь завязать распоротый мешочек с сухофруктами, я отметил, что напавшие на нас твари, несмотря на свои размеры, представляли серьезную опасность. Причем не острыми клыками или цепкими когтями, а способностью прыгать, позволяющей им легко доставать до горла добычи, ростом намного превышающей их собственный. Все-таки хорошо, что я отправился в Проклятые земли с компанией, поскольку одного меня кенгурятки завалили бы в два счета. Кстати, интересно, почему эта стая напала именно на нас? Ведь город близко, из него ежедневно выходят многие команды искателей, так отчего же "повезло" именно нам? Или твари умеют считать?
Все эти вопросы я тут же переадресовал Дораку, который занимался добиванием раненых кенгуру, срубая их головы сабелькой.
— Не городи чепухи, Ник! — отозвался искатель. — Разве ты не видишь, что эта стайка попрыгунчиков появилась в окрестностях Ирхона совсем недавно? Наверняка они даже гнездо себе не успели соорудить, потому и вышли на охоту вместе с самками, — Дорак махнул клинком в сторону кустов, где скрылись уцелевшие твари, и задумчиво добавил: — Хотя их поведение действительно кажется странным. Обычно попрыгунчики атакуют одиночек, а команды не трогают. В крайнем случае, дожидаются ночи и нападают на спящих. Но чтобы так, средь белого дня...
— И ничего странного, — возразил Сишк, пнув одну из мертвых тушек сапогом. — Ты погляди, какие они тощие! Оголодали вконец, вот и осмелели.
— Возможно, ты прав. Но тогда появляется хороший вопрос — что заставило их сорваться из полного добычи второго пояса и отправиться на самую окраину Проклятых земель?
— А помнишь рассказы Дута? — встрял в разговор Лашт. — Нет, в его байки о новых видах изменившихся и перерожденцев, доселе не попадавшихся на глаза искателям, я верить не собираюсь. Путь ими новичков пугает! Но в одном он был прав — постепенно в приграничье перебирается все больше тварей, которые с каждым днем становятся все более наглыми, непредсказуемыми и чрезвычайно опасными.
Задумчивый Дорак точным ударом срубил голову еще одной раненой гадине, настойчиво пытавшейся доползти на обрубках лап до его ноги, и подытожил:
— В общем так, всем быть предельно внимательными, забыть о том, что мы на первом поясе, глядеть в оба и быть готовым ко всему! Тебя, Ник, это в первую очередь касается!
— Ясно, — кивнул я.
Мог бы и не напоминать, я же понимаю, что мы не на увеселительной прогулке!
Добив всех раненых тварей, мои спутники принялись подсчитывать полученный ущерб. Оказалось, парочке попрыгунчиков все же удалось цапнуть Дорака, распоров ему штанину, на руке Лашта появились длинные царапины от когтей, а Сишку один уродец умудрился прокусить сапог и оставить на ноге глубокие отметины от своих зубов. Все эти раны были несерьезными, но искатели тщательно их обработали — вначале промыли водой, а затем посыпали каким-то серым порошком, который, как я догадался, выполнял в этом мире функции земного йода — обеззараживал рану и заставлял кровь быстро сворачиваться.
Пока остальная команда занималась самолечением, я успел пересыпать сухофрукты в другой мешочек и заткнуть разрез в рюкзаке котелком. Полумера, но хотя бы выпадать ничего не будет. А потом Дорак скомандовал продолжать движение, и мы потопали по широкой тропинке, тянувшейся из самых ворот, оставив мертвых попрыгунчиков стае ворон. Эти большие черные птицы, прилетевшие из окрестностей Ирхона, давно ждали возможности полакомиться свежатинкой, вальяжно расхаживая в сторонке и поторапливая нас недовольным карканьем.
С полчаса я, взяв пример с искателей, внимательно оглядывал каждый встречавшийся на нашем пути куст или дерево, не забывая посматривать под ноги, но когда мы сошли с утоптанной тропинки, решил нарушить молчание и принялся расспрашивать Лашта (из всей компании он показался мне наиболее общительным) о вышеупомянутых перерожденцах и изменившихся. Как выяснилось, это две категории обитателей Проклятых земель, в которые относили всех животных, насекомых, растения и даже представителей разумных рас, подвергшихся различным мутациям. Изменившихся называли так потому, что в их новом облике еще можно было угадать изначальный, а перерожденцы — это те создания, которых очень сложно, а порой и невозможно соотнести с их первоначальным видом.
Всего таких категорий было четыре. В третью входили те виды флоры и фауны, которые оказались устойчивыми к воздействию аномального магического фона Проклятых земель. Своего названия она не имела, возможно, потому, что видов, сохранивших изначальные формы и свойства, насчитывалось очень мало. Четвертая же была отдана ожившим мертвякам. То есть, саблезубые кабаны, гигантские стрекозы и медовые одуванчики относились к изменившимся, живая трава, лягушки-десантники (которых искатели ласково называли плюшками) и летучие мыши (да-да, не удивляйтесь, в этом мире крылатых мышей-вампиров изначально не существовало) — к перерожденцам, Крысы, мухи и тараканы занимали лидирующие позиции в третьей категории. Понятное дело — этим живучим тварям даже приспосабливаться не нужно было.
Однако меня удивило, почему же к перерожденцам не причисляли зомби. Ведь они тоже перерождаются, хоть и после смерти, разве нет?
— Нет, — уверенно ответил Лашт. — И это правильно. Перерожденцев-то уже давно изучили, и каждый хороший искатель знает, как они выглядят и что с ними делать. А вот с мертвяками все по-другому, потому что никогда не угадаешь, что за тварь может получиться из свежего трупа, и как она впоследствии будет себя вести.
Выходит, обычные бродячие мертвецы, мутанты и стрики, которых я видел — далеко не все формы здешних зомби? Учтем на будущее, а пока стоит расспросить искателя о странных слухах по поводу приграничья.
Я не ошибся — Лашт оказался любителем поболтать, поэтому охотно принялся делиться со мной разного рода сплетнями. Как теми, что начали распространяться в городе лишь в последнее время, так и старыми, о которых все в Ирхоне давно знали. Я быстро понял, что конкретики в них мизерное количество, но все равно слушал байки здоровяка и за какой-то час умудрился узнать о многом.
О новых чрезвычайно опасных видах существ, порожденных Зоной, о которых никто в приграничье даже не догадывается, поскольку те, кто их встречает на своем пути, уже никому ничего рассказать не смогут. О поводырях — людях, угодивших в магическую аномалию и полностью потерявших человеческий облик, однако сохранивших остатки разума и получивших возможность управления тварями Проклятых земель. О людоедах — выходцах из Империи, которые давно живут на третьем поясе и возвращаться в цивилизацию не собираются, поскольку окончательно перешли на полудикое существование и теперь охотятся не только на животных, но и на своих бывших собратьев. О Короле Проклятых земель, который живет в Асгаде (том самом городе, расположенным в сердце Зоны, который я, рассматривая карту, ошибочно принял за столицу) и регулярно посылает тварей в приграничье, пытаясь расширить свои владения...
К сожалению, когда искатель начал рассказывать о диковинных созданиях, которые могут обитать в мертвых городах, шедший во главе отряда Дорак решил прервать нашу тихую беседу:
— Лашт, кончай языком трепать и поработай лучше ногами! Прогуляйся вон на тот холмик и осмотрись хорошенько.
— Зачем? Ведь все спокойно?
— Я бы сказал, слишком спокойно, — возразил командир. — Ты заметил, что за все это время мы никаких тварей не встретили? Даже грызуны и то будто разом передохли. Ох, не нравится мне это... Ты еще здесь?
Лашт огорченно вздохнул, молча снял свою сумку, которую на Земле, если я не ошибаюсь, величали солдатским сидором, сунул мне в руки и скорым шагом направился на возвышенность, которую мы должны были оставить в стороне. Остальные не стали дожидаться возвращения разведчика и продолжили путь на восток. Закинув довольно тяжеленькую сумку искателя на плечо, я потопал следом, гадая, чего же Лашт в нее напихал? Запас еды на две недели? Да мой рюкзак раза в три полегче будет!
Когда спустя десяток минут я оглянулся посмотреть, дошел ли разведчик до холма, обнаружил его уже на вершине, старательно разглядывающего горизонт в нечто, очень напоминающее подзорную трубу. Хмыкнув, я отметил, что местный технический прогресс все-таки находится далеко не в зачаточном состоянии. А спустя секунду здоровяк опустил блеснувшую на солнце медную трубку и принялся отчаянно махать нам руками. Я окликнул Дорака и указал ему на Лашта, который жестами просемафорил командиру какое-то послание.
— Назад! — коротко рявкнул искатель и первым побежал обратно к городу.
Я вместе с Сишком припустил следом. Спустя несколько минут мы встретились с поджидавшим нас у подножья холмика разведчиком, который лаконично объяснил причину поднятой тревоги:
— Шавки. Примерно полсотни, движутся навстречу.
— Быстро? — уточнил Дорак.
— Будут здесь через четверть часа, не больше.
— Что делать будем? — спросил Сишк.
— Постараемся оторваться. Лашт, ты наши запасы прихватил?
— А то как же!
— Действуй! — приказал командир и обратился ко всем: — План такой — возвращаемся по своим следам, потом двигаемся на север и молим богов, чтобы порошок сумел перебить наш запах.
— А почему не на юг, чтобы сразу укрыться от тварей за холмом? — поинтересовался я, недоумевая, отчего нам нужно переться на открытое пространство.
Лашт подскочил ко мне, экспроприировал свою сумку и принялся рыться в ней. Только теперь я понял, почему она была такой тяжелой — там лежало довольно много разного размера жестяных фляг, глиняных горшочков и небольших кожаных мешочков, один из которых искатель вытащил с радостным возгласом. Дорак тем временем снисходительно обронил:
— Дурья башка, мы же все в крови изгваздались, а у шавок нюх куда лучше зрения!
"Черт, ветер не учел!" — огорченно подумал я и поспешил за искателями, мысленно пообещав себе впредь не задавать такие глупые вопросы.
Без проблем отыскав примятую сапогами траву, мы прошли немного по своим следам, а затем резко повернули и побежали на север. Двигались мы гуськом, чтобы разбрасывающий порошок Лашт мог немного сэкономить. Кстати, это был не перец и не табак, а нечто, обладавшее сильным запахом, похожим на ментол, который ветерок доносил до моего носа. Когда мешочек с "противошавочным" зельем опустел наполовину, искатель спрятал его в сумку и бросился догонять нас, после чего отряд продемонстрировал мне, что умеет двигаться очень быстро. Даже Дорак со своим брюшком и короткими ногами мчался так, что я едва за ним поспевал.
Спустя четверть часа мы немного притормозили, полагая, что отбежали на достаточное расстояние. Лашт достал из кармана складную подзорную трубу, но наведя резкость, выдал такую замысловатую матерную фразу, что всем сразу стало ясно — маневр не удался. Отряд начал спешно готовиться к бою, а Дорак, обнажив саблю, ехидно спросил у разведчика:
— Значит, не хуже, чем у алхимиков Гильдии, но вдвое дешевле? Ну-ну.
— Да кто же знал? — попытался оправдаться Лашт. — Свир мамой своей клялся, что товар хороший!
— А я тебе разве не говорил, что зелья у него покупают только желторотые новички? Разве Сишк не доказывал, что этот пройдоха с большой радостью тебе собачью мочу вместо камиша нальет, а крысиное дерьмо вместо сита подсунет? — все тем же тоном возразил командир. — Только ты не захотел слушать своих мудрых товарищей, зато пожелал лишний раз заглянуть в заведение мамаши Лум, не так ли?
Проштрафившийся искатель сжал пальцы на мече так, что костяшки побелели, и мрачно пообещал:
— Вернемся в Ирхон — отрежу гаду уши и заставлю вернуть все до медяка!
— Если вернемся, — поправил Дорак. — Ведь ты не одну только "пахучку" у него купил?
Тут впереди показалась большая стая собак, стремительно приближавшаяся к нам. Приглядевшись, я понял, что таких "друзей человека" еще не встречал. Взявшие наш след твари были похожи на больших питбулей с вытянутой мордой и короткой шерстью преимущественно серого оттенка. На первый взгляд, их было куда больше, чем полсотни. Они не рычали, не лаяли и даже не тявкали, а с неотвратимостью лавины надвигались на нас, растянувшись полукольцом. Сбросив рюкзак, я распахнул куртку и достал из перевязи несколько ножей. Лашт, видимо, решивший взять надо мной шефство, приказал защищать ему спину, но я вышел вперед и попытался по мере сил сократить собачье поголовье.
Ага, сократил, как же! Во-первых, я сразу понял, что издали поразить метательными ножами бегущую тварь весьма проблематично, во-вторых, выяснил, что попадание в грудь или шею не заставляет шавку подыхать, а только замедляет ее, и в-третьих обнаружил, что угодить клинком в голову намного сложнее, чем в силуэт. В общем, из восьми ножей три оказались потраченными зря, четыре только ранили собак и лишь один (не иначе, случайно) вонзился в лоб невезучей шавке.
