Вот только повторный матч состоялся, хотя и с другим капитаном. Наследник императора оказался не глупее папаши и сумел довести до конца его задумку. И вот во всех захваченных нелюдями провинциях одновременно вспыхнули восстания. Оккупанты уничтожались безжалостно, но это и понятно — сами виноваты. Относились к людям, как к бессловесной скотине, никаких прав не давали, толпами уводили в рабство, обирали до нитки, вот и получили сполна.
Пока в подконтрольных соседям городах отряды восставших били захватчиков, войска на границе с легкостью разбила огромная армия (и как ее только собрать удалось?), которая двинулась на территории нелюдей. Те к войне были не готовы, поэтому первое время терпели поражения одно за другим. Причем войска людей сразу продемонстрировали врагам, что пришли именно мстить, поэтому атакованные города эльфов и гномов, как и стойбища орков, вырезались подчистую. Благодаря нехилой поддержке магов император смог довести своих подданных до столиц соседей, где и остановился, послав парламентеров с предложением мира.
Многие потом спорили, что именно заставило правителя так поступить. Может, понимание, что захваченные земли нелюдей все равно не удержать. Может, осознание того, что дальше продвинуться будет куда сложнее, поскольку войска-то состояли, в основном, из ополченцев-крестьян, две третьих магов уже было потеряно в битвах, из опытных мечников осталась едва пятая часть, а про служительниц Яры можно и не вспоминать — все они погибли при захватах городов. И напоследок, может, он изначально хотел не уничтожить врагов, а лишь припугнуть? Кто знает. Важно то, что нелюди согласились и подписали еще один мирный договор, который подытожил Вторую Мировую войну, которую имперцы долгое время называли Освободительной.
Подготавливаемый одиннадцать лет реванш прошел с успехом. Границы Империи были восстановлены, все ее граждане, которые угодили нелюдям в рабство, возвратились на родину, а репарации соседей оформились в виде значительного уменьшения торговых пошлин, которые были указаны в последующих за мирным договорах. Сразу после этого войска людей отошли на исходную, нелюди принялись зализывать раны, а император — восстанавливать обескровленную экономику страны.
Дальнейший период истории назвали Возрождением. Он длился долго, лет сто, что и понятно — строить всегда тяжелее, чем ломать. А последующий за ним был именован Золотым. Он продолжался лет триста, вплоть до времени написания трактата, и ничем особо примечательным не выделялся. Так, состоялось несколько мелких (по сравнению с предыдущими войнами) стычек на границе, произошло образование Вольных Баронств — государств, которые подписали между собой формальные договора о поддержке, не желая быть насильно включенными в состав Империи, прошла смена династии, не бескровная, но не сопровождавшаяся гражданской войной, были реформы, попытки сепаратного отделения провинций, закончившиеся ничем, несколько раз менялось количество гномьих кланов, насмерть передравшихся из-за какой-то кровной вражды, орки и эльфы довольно серьезно поцапались между собой, и хотя быстро разошлись в стороны, но с тех пор косо смотрели друг на друга, люди истребили одну отсталую расу, жившую на их территории...
Ну, и все такое прочее. Если честно, последние страницы третьего тома я просматривал уже по диагонали, чувствуя, что скоро вывихну челюсть от широких зевков. Когда же трактат закончился пространным размышлением историка на тему: "нужно знать прошлое, чтобы не совершать ошибок в будущем", я захлопнул книгу, потушил светлячок и моментально заснул.
Не знаю, долго ли я дрых, но когда открыл глаза, первым делом прислушался к своим ощущениям — не вернулся ли жар, не тяжело ли дышать, не колотится ли сердце, желая выскочить из груди. Ничего из вышеперечисленного не наблюдалось, а чувствовал я только легкий голод и желание избавиться от лишней жидкости в организме. Можно было порадоваться, моя усиленная немереным вливанием силы регенерация с успехом поборола яд. И лишь одно меня волновало — как скажется это на моем и без того начавшем меняться организме. Нет, если глубокие раны станут затягиваться буквально на глазах — я не против. Лишь бы хвост не вырос!
На всякий случай проверив свой копчик, я зажег светлячок, обнажил саблю и аккуратно вышел из комнаты. Предосторожность оказалась не лишней — на первом этаже из угла на меня прыгнул полупрозрачный колобок. Его я заметил загодя, поэтому сумел разрубить в полете. Больше трашей в доме не оказалось, поэтому я вышел на улицу и спокойно облегчил свой мочевой пузырь.
Судя по солнцу, зачитался ночью я знатно — обед уже миновал, и неудивительно, что желудок начал возмущаться. Пройдя на кухню, я набрал дровишек из кладовки и с помощью амулета развел огонь в печке. Слив в котелок остатки воды из фляг искателей, я кинул туда несколько горстей гречки и поставил ее вариться. Каша получилась с дымком, поскольку дымоход в печи был основательно забит и обеспечивал очень слабую тягу, достаточную лишь для того, чтобы не гас огонь. Наполнив свою голодную утробу, я порылся в кладовке, отыскал там лопату, небольшой ломик, пару грубых мешков, и отправился готовить схрон.
Выбрав приметное место на площади, я по старой схеме снял камни мостовой, выкопал яму поглубже, опустил туда мешки с добром, засыпал землей и вернул кирпичи на законные места. Лишнюю землю снес мешками в подвал, куда кинул и лопату с ломиком, а напоследок еще и веничком по мостовой прошелся, чтобы скрыть все следы. Оглядев работу, я решил — сойдет! Если только никто прыгать на этом месте не будет. Но я специально выбрал участок поближе к стене дома, а искатели обычно ходили по центру улицы, так что должно прокатить.
О том, когда и как буду забирать свое добро, я не задумывался. Сперва нужно до Ирхона добраться, а там уже строить планы на будущее. Если за те вещи, которые я возьму с собой, мне дадут хорошую цену, вполне возможно, надобность в новом посещении Тертоса отпадет как таковая. Вернувшись в дом, я надел перевязь с метательными ножами, забросил рюкзак на плечи, взял мешок с добычей... и крякнул, поскольку вес всей поклажи оказался под сорок кило. Поразмыслив, не оставить ли что-нибудь еще, я решил — справлюсь! — и потопал к выходу.
Оказавшись на улице, я вспомнил путь, которым шел вместе с искателями и уверенно двинулся к поросшим зеленью воротам. Но Тертос подготовил мне прощальный сюрприз — спустя квартал я столкнулся с зомби, которому тут же снес башку саблей. Обыскивая обезглавленное тело, облаченное в драный пуховик, я вспомнил недавние размышления и признал верность своих выводов. Знака искателя на мертвеце не оказалось, зато в карманах пуховика нашелся небольшой кинжал с костяной рукоятью и зажигательный амулет, к сожалению, разряженный. Эти находки отправились в мой рюкзак, а спустя десяток минут я покинул зеленый город.
С большим трудом пробравшись сквозь густые заросли, я не сразу двинулся обратно к желтоватой дороге, а не поленился, прошел направо, отсчитал полсотни стволов первого ряда деревьев, окружающих город, и на пятьдесят первом вырубил большой крест. Метку Дорака я не разглядел, так пусть хоть моя будет, иначе потом точно не смогу найти вход. Спрятав саблю, я перехватил мешок поудобнее и двинулся к цивилизации.
Несмотря на то, что я нигде особо не задерживался (ну, попавшегося на глаза кролика зажарил на ужин), до знакомой расселины в скалах смог добраться лишь глубокой ночью. К сожалению, она снова оказалась занята — там находилась команда искателей, которая рискнула разжечь костер. Если бы я подбирался к скалам сбоку, мог бы и не заметить пламя, но я не поленился забраться на соседний холмик и воспользовался подзорной трубой. Решив не рисковать, я топал еще час, и лишь отдалившись на порядочное расстояние и от конкурентов, и от густого леса, в который соваться желания не было, заснул прямо посреди поля, положившись на удачу.
Ночь прошла спокойно, однако утром я обнаружил на руке огромную и жутко чесавшуюся опухоль с маленькой давно затянувшейся ранкой. Пришлось делать срочную операцию по удалению непонятной гадости. Разрезав этот шишак кинжалом, я познакомился с представителем семейства местных клещей — черным жучком с маленькими лапками, почти незаметной головой и большим вздувшимся от моей крови брюшком.
Выковыривать гада пришлось долго и по частям. Поскольку операция проходила без наркоза, пробегавший мимо суслик мог насладиться шикарными многоэтажными конструкциями из сокровищницы эльфийских проклятий. Но тупая зверушка только недовольно пошевелила ушами и скрылась в траве, оставив меня мучиться в одиночестве.
Едва я закончил с удалением паразита и промыл рану, ее края начали быстро затягиваться — даже сит не понадобился. Окончательно же опухоль пропала через десяток минут, заставив меня, глядя на тонкую полоску шрама, долго размышлять над тем, постоянное это явление или временное. Смыв подсохшую кровь, я внимательно осмотрел свое тело, не нашел других опухолей и пообещал больше таких глупых ошибок не допускать. Ведь шелковые покрывала искатели носят с собой не для прикола, а по необходимости.
Начавшийся столь болезненно день пролетел незаметно. На завтрак у меня была свежая дичь — какой-то упитанный грызун, на обед я рискнул попробовать запеченную змею и признал, что ее мясо недурно на вкус, но ужин пришлось отдать врагу — варить крупу было лень, а достойной дичи по дороге так и не нашлось. (Ну не ворону же было жарить?) В сумерках я добрался до часовни, которую перед этим внимательно оглядел в подзорную трубу, пытаясь обнаружить в ней чужое присутствие. Ничего подозрительного не заметив, я все равно входил в храм осторожно, держа клинок наготове, но в обители богини судьбы никого не оказалось.
Затащив свое добро под купол, я проверил углы чердака на наличие насекомых и летучих мышей, а затем улегся и попытался заснуть. Но куда там! Несмотря на долгий переход с немалым весом на плечах, спать мне совершенно не хотелось. Возможно, в этом был виновато неприятное ощущение в пустом желудке, набить который было решительно нечем — для приготовления каши нужен был огонь, а в храме заготовленного предыдущими гостями хвороста не отыскалось. Собирать же его в темноте по всей округе никакого желания не было.
Я уже составил подробный план действий по возвращению в Ирхон, продумал, что и кому буду говорить, а сон все не шел. Когда же я в десятый раз перевернулся на другой бок, в голову внезапно пришла мысль: "А ведь обещание-то свое я не сдержал!" Поднявшись, я активировал светлячок и спустился вниз по лестнице.
В этот раз у меня было время, чтобы рассмотреть внутреннее убранство храма. Ранее он наверняка поражал своим великолепием, но сейчас все картины на стенах большей частью осыпались вместе с штукатуркой, подсвечники и прочие предметы декора были вынесены искателями, а деревянные лавки наверняка пущены на дрова. Нетронутым остался только каменный алтарь у дальней стены, стоявший в небольшой нише. Подойдя поближе, я увидел, что там имеется еще одна картина, сохранившаяся лучше прочих. На ней была изображена женщина с золотыми волосами, в черном платье. В одной руке она держала раскрытую книгу, а в другой — перо.
— Ну, здравствуй, Хинэль, — пробормотал я, рассматривая богиню судьбы.
Скажу прямо, особой красотой она не отличалась, и если бы не золотые волосы, переливавшиеся в свете светляка, в ее внешности не было бы ничего примечательного. Серая мышка, так сказать. Что ж, надо обязательно полюбопытствовать, как выглядит здешняя богиня любви. Уж ее-то храмовники должны изображать так, чтобы у верующих дух перехватывало от вожделения!
Порывшись в пыли возле алтаря, а затем у стен, где валялся всякий мусор, я не смог найти ни одного свечного огарка. Нет, грязные капли воска были, поэтому предположение, что местные служители не пользовались свечками, не подтвердилось. Плюнув, я положил на алтарь свой светлячок, подумав, что он послужит неплохой заменой, и сказал:
— Выполняю свое обещание, Златовласка. Если это благодаря тебе я стал таким везучим, что уже раз эдак в пятый избегаю смерти, то прими мою искреннюю благодарность. Если же ты к этому не имеешь никакого отношения — тогда прими пламенный привет от "попаданца"... Ну а если ты лишь красивый миф этого мира, что наиболее вероятно, тогда мне остается только посмеяться над своей глупостью.
Постоял еще минутку, рассматривая портрет, я никакого ответа от богини не дождался и обрадовался, поскольку знал, что если человек разговаривает с богом — это молитва, а если бог с человеком — это явный признак шизофрении. Хотя, не скрою, я допускал возможность существования богини. Ведь в этом мире была магия, а значит, могли обитать и существа высшего порядка. Как сказала бы Ленусик — согласно законам жанра. И кто знает, возможно, Хинэль в данный момент просто очень занята и не имеет возможности отозваться на мою не слишком вдохновенную речь, либо решила часок покемарить и потому ничего не слышала, либо вообще находится вне зоны доступа сети. В любом случае, свое обещание я посчитал выполненным и с чистой совестью вернулся под купол храма, где улегся и быстро заснул.
Во сне мне явилась Златовласка, отчего-то сильно похожая на Анжелину Джоли, и до самого утра мы с ней занимались такими непотребствами, что и вспоминать стыдно. После пробуждения я первым делом похвалил себя за то, что догадался прихватить запасное белье, вторым переоделся, а потом закинул на плечи свои вещи и покинул гостеприимный храм, не забыв забрать полностью разряженный светлячок с алтаря.
В этот день я достиг речки, где снова искупался, постирал шмотки, окончательно избавившись от преследовавшего всю дорогу запаха мутанта, удачно порыбачил, а затем до отвала налопался жареной рыбки. И хотя мне очень хотелось пройти немного на север, заглянуть в мертвый город, узнать, все ли в порядке у Мурки с котятами, я решительно подавил это желание. Ни к чему сейчас задерживаться на Проклятых землях!
Перейдя через мост, я оставил в стороне желтую дорогу, двинувшись более безопасным маршрутом, который мне показал Дишур. В этот раз я преодолел его менее чем за трое суток, и в обед четвертого дня даже без подзорной трубы мог разглядеть знакомые городские стены, из которых как раз выходила очередная команда искателей. Улегшись за кустами, я похвалил себя за предусмотрительность (ближе подыскать надежное укрытие, способное спрятать меня от взглядов конкурентов было весьма проблематично) и принялся ждать, пока искатели не пройдут мимо.
Убивая время, я проанализировал свое путешествие и с удивлением отметил, что обратный путь показался мне намного легче и приятнее. Может, потому, что я шел один, и мог выбирать удобный для себя темп, устраивать привалы тогда, когда захочется или когда подвернется добыча, а не тогда, когда это нужно другим. Может, потому что чаще пользовался подзорной трубой, а потому имел возможность подмечать крупных опасных хищников и конкурентов издалека и избегать встреч с ними. А может, чисто психологически мне комфортнее было путешествовать одному, чем в компании.
