— Почему ты оказался в подземелье? — Небирос смотрел на брата и в нетерпении ожидал ответа на вопрос, который его мучил с тех самых пор, как он узнал, что Саргатанас не погиб.
— Я искал, — произнес демон, глядя куда-то в сторону.
— Упрямый мальчик, — прошелестел старик, отделяясь от стены. — Тебе всегда нужно было до всего дойти самому. Ты никому никогда не верил на слово.
— Отец, — почти раздраженно произнес Небирос, досадуя на то, что Джаред вмешался в их беседу. — Что ты искал? — Вновь обернулся он к брату.
— Следы капхов. Я не верил в то, что все они исчезли. Я думал, что они ушли. А в башне, в подземельях есть проходы вниз, еще глубже, еще дальше.
— И ты ходил туда? — почти со священным ужасом спросил Небирос.
— Ходил, — кивнул Саргатанас.
— И что?
— Кости, кости и еще раз кости. — Отозвался брат, опуская голову на верхние конечности. — Но я должен был убедиться. Я не мог поверить на слово, что великие капхи бесследно исчезли.
— Не бесследно, — вмешался старик, — они живут в вас. — И на этот раз ни один из братьев не посмел возразить правдивой горечи его слов.
— Что будем делать? — поинтересовался Саргатанас после продолжительной паузы.
— Сражаться, — дернул усами Небирос, — что нам еще остается. — Ведьмы уже ясно выразили свои намерения по поводу меня. — Но тебе не обязательно в это ввязываться, — посмотрел он на брата.
— Он не знает? — взглянул Саргатанас на отца. Старик лишь устало покачал головой.
— Так лучше.
— Так было лучше, но не теперь. — Отрезал Саргатанас, и обернувшись к брату, произнес: — В нас течет его кровь, поэтому они буду счастливы убить всех нас троих.
— Двоих, сынок, двоих, — вздохнул Джаред, — с меня уже нечего взять.
— Может быть, — Саргатанс взглянул на отца с сожалением. То, что с ним сделала когда-то одна ведьма, с которой он сошелся после их матери, не смог поправить даже сам Аба. Старик был похож на высохшую кору с руками — иссушенными листьями. И только его глаза все еще горели адским огнем.
— В нас всех течет его кровь, и что? Я был его приближенным и поэтому...— начал Небирос.
— Ты не понял, — прервал его брат, — он отец нашего отца.
На этих словах Небирос едва не сел на четвереньки. Бывали времена, когда он презирал и ненавидел Абу, считал его узурпатором и приверженцем падших, не ставившим демонов ни во что. Он и не догадывался, что его связывают с хозяином не только узы власти. В последнее время их отношения наладились только из-за того, что он видел, насколько сильно его любит Лили, и уважал ее выбор и ее чувство.
— Мы его дети? — он не мог в это поверить. — Я всегда считал, что твоим отцом был кто-то из демонов судьбы, — взглянул он на Джареда. Старик хитро усмехнулся:
— Демоницей судьбы была моя мать.
— Безумие, безумие, безумие. — Небирос опустился на камень позади себя.
— Извини, что отвлекаю тебя, но все же, что будем делать? — вновь спросил Саргатанас.
— Сражаться, — все также ответил Небирос, и, взглянув на брата, добавил: — вместе.
Глава 46
Лили сидела в окружении демонов и те глазели на нее с неприкрытым любопытством. Впервые в их поле зрения, да еще так близко оказывалась свободная душа, которой они не владели и не могли владеть.
— Я помню тебя, — прошептал морщинистый демон, голос его или ее походил на старушечий.
— Да, я проходила здесь однажды, — ответила Лили, опасаясь смотреть им в глаза, потому что ей казалось, что их изумрудные омуты могут поглотить или засосать ее.
— Нет, я не об этом, — возразила старуха, — я помню твой шарик.
— Сферу? Вы о сфере? — поразилась Лили.
Старуха удовлетворенно кивнула.
— И что в ней было? Там было что-то... особенное? — Глаза Лили невольно загорелись. Ей вдруг показалось, что она может услышать ответ на мучивший ее долгое время вопрос.
Но старуха лишь покачала головой, передернув за спиной крыльями.
— Ничего особенного. Таких сотни тысяч разложены по полкам в стенах у Джареда.
— Тогда почему ты помнишь меня? — удивилась Лили, на самом деле глубоко разочарованная.
— Потому что в ней были сны о нем, — улыбнулась старуха.
— О ком? — не поняла Лили.
— Об Абе, — ровный ряд острых зубов светился в полумраке, что в сочетании с изумрудными глазами просто завораживало.
— Но я ведь не знала его при жизни, — осторожно заметила Лили.
— И да, и нет, — усмехнулась демоница, — ум не знал, а сердце знало всегда.
— Но почему? Как такое может быть?
— Не знаю, — старуха развела крыльями, — я не предсказательница, я лишь видела то, что видела. Если бы твоя сфера еще существовала, возможно, в ней можно было бы увидеть ответ, а может и нет — кто знает. В любом случае, это уже не важно.
— А вы не знаете, где он сейчас? — пристально посмотрела на старуху Лили. С каждой минутой их разговора ей все больше казалось, что старуха не проста.
— Тебе лучше спросить у твоих светлых друзей, — усмехнулась та.
— У света божьего? — уточнила Лили.
— А может, и повыше, — произнесла старуха. А в душе у Лили все сжалось, потому что никто не мог и не должен был знать о ее встрече с херувимом. Неужели старая как-то прознала про это? Но как и зачем?
— Вы чего-то не договариваете, — Лили подозрительно смотрела на демоницу, но та лишь дружелюбно улыбалась в ответ. — Как можно победить ведьм? — Сменила она тему, и ее вопрос совсем развеселил старуху, так что она начала покачиваться на своих лапах, рискуя свалиться в колодец.
— Можно как-то использовать их сферы?
— Ведьм нужно убить, — ответила старуха.
Демоны судьбы во главе с Небиросом и Саргатанасом готовились к сражению. Слова старухи не шли у Лили из головы. Она все думала, кого же именно имела в виду демоница, говоря о том, что ей следует спросить у светлых. И если она действительно намекала на херувима, то откуда ей стало известно об их тайной встрече?
Помочь в бою демонам Лили ничем не могла, но она могла найти Абу, если старуха не лгала. Все, что ей для этого требовалось — еще раз поговорить со светлым, а для этого ей нужно было окно в кабинете Ника и капельку удачи. Лили понимала, что ее план не одобрит никто в здравом рассудке, и потому не спешила делиться им с Небиросом или Саргатанасом.
— Ты понимаешь, какой это риск? — Петра не одобрил ее идею.
— Я все равно сделаю это, но без твоей помощи это будет даже не риск, а самоубийство. — Лицо ее было решительно и серьезно.
— Почему я? Почему не Саргатанас или Небирос?
— Ты боишься?
— Не в этом дело.
— Небирос никогда не отпустит меня, что бы там ни было.
— Богатая у тебя жизнь, — ухмыльнулся Петра, но Лили оставила его фразу без комментария.
— Так ты согласен или нет?
— А у меня есть выбор? — вздохнул Петра. — Я участвовал во многих безумствах, ты знаешь, как и все из света божьего, но все же мы не лезли в самое сердце врага во время войны. А то, что ты собираешься сделать...
— Мы летим или нет? — на этот раз она не заботилась о том, заденет ли резкость его чувства, потому что ей казалось, что время вытекает у нее между пальцев, и может стать слишком поздно.
— Как ты будешь ловить его в этом окне? Это же один шанс из тысячи! Или ты думаешь, он сидит по ту сторону и караулит тебя? — Петра передернул плечами. — Быть может, все-таки лучше поговорить с Уриэлем?
— Да, конечно, — зло рассмеялась Лили, — и он тут же бросится помогать мне освободить Абу.
— Я сам не знаю, правильно ли я поступаю или нет, — покачал головой Петра.
— Ты хочешь моей смерти? — спросила Лили, глядя ему прямо в глаза.
— Бог с тобой, — отдернулся он, — конечно же нет.
— Тогда помоги мне. — Ее глаза неотрывно глядели в его, и Петра сдался. Он понимал, что не сможет отпустить ее одну.
— Цепляйся, — бросил он, осознавая, что другого выбора у него нет.
Лили просидела у окна какое-то время, но затея и правда была безумной — никто из светлых не поджидал ее по ту сторону. Она вздохнула и вновь прошла к шкафам, пробегая глазами корешки книг на полках. Петра остался ждать ее наверху башни, чтобы в случае чего не угодить в ту же ловушку, что и она, и быть в состоянии отправиться за помощью к колодцу. Ему и эта идея не нравилась, но Лили настояла на своем. Теперь она ощущала себя вдвойне глупо, и еще раз взглянув в пустое окно, села в кресло Ника и откинулась в нем, прикрыв глаза и раздумывая, что же делать дальше.
Движение воздуха от окна заставило ее раскрыть глаза, и то, что она увидела показалось ей невероятным: из окна на пол кабинета совершенно спокойно ступила девушка. С виду ей было не больше двадцати шести — восьми лет, но в опущенных уголках ее рта и старых-престарых глазах читались века опыта и боль.
— Я полагала, здесь никого нет, — дернулась незнакомка, увидев Лили.
— После того, как ведьмы восстали, скоро нигде никого не останется, — отозвалась Лили.
— Ты — его новая пассия? — с насмешкой в голосе произнесла гостья, но Лили видела, что за наносным высокомерием лежит все та же огромная, как пустые земли, боль.
— А вы кто? — поинтересовалась Лили, сохраняя вежливость.
— Грерия, если тебе это о чем-то говорит.
— Одна из его бывших спутниц, — кивнула Лили.
— Именно, — глаза ее злобно блеснули, но Лили почему-то казалось, что причиной тому вовсе не ревность.
— Зачем вы пришли?
— Я не думаю, что у тебя все еще есть право задавать вопросы, — недружелюбно усмехнулась Грерия.
— Вы заодно с ведьмами? — насторожилась Лили, готовая подать знак Петре.
Гостья замялась и ничего не ответила, она лишь окинула комнату взглядом, жадно глядя на дверь. Лили поняла, что Грерия предпочла бы избежать расспросов и скрыться, и что пришла она вовсе не за ней или за чем-то в этой комнате, а лишь использовала окно, как дверь.
— Как вам это удалось? — не удержалась Лили.
— Что? — вновь обратила на нее свое внимание Грерия.
— Войти через окно. Ведь я слышала, что через них невозможно пройти.
— Кто тебе это сказал? — Ее взгляд снова стал надменным, но все же она снизошла до ответа: — Конечно же тот, кто их создал, мог пользоваться ими так, как ему заблагорассудится и даровать эту возможность избранным.
— Тебе, например? — спросила Лили.
Грерия посмотрела на нее, как на идиотку:
— Я — ведьма, я сама могу позаботиться о себе.
— Почему ты сказала мог? — Лили пристально посмотрела на гостью. — Ты знаешь, где он? Что с ним случилось?
— Я ничего не знаю, — ответила та, но это едва ли прозвучало убедительно.
— Я понимаю, он мог причинить тебе много боли, но если ты знаешь... — начала Лили.
— Да что ты знаешь о боли, которую он мне причинил? — взорвалась Грерия. — Он лишил меня жизни здесь, а когда мне наконец удалось выбраться, он лишил меня всего, что мне было дорого. — Ее глаза горели гневом и отчаянием.
— Мне жаль, — проговорила Лили, опуская взгляд. — Но в его отсутствие здесь развяжется война, и многие будут лишены всего.
— Не многие, а только те, кто слепо ему поклоняются, — холодно возразила она.
— Зачем вы здесь? — выкрикнула Лили в отчаянии.
— Хочу найти кое-кого из старых знакомых и убедиться, что с ней все в порядке. — На этот раз она ответила прямо.
— Я могу подсказать, — успокоилась Лили, — кого вы ищете?
— Вряд ли можешь. Я ищу одну девушку из слоев, Софию, — взгляд ее помрачнел, она словно окунулась в какие-то старые и не очень приятные воспоминания.
— Софию, которая с Уцуром? — переспросила ее Лили, и на лице гостьи мелькнуло изумление.
— Ты знаешь ее?
— Да, я... помогла им, — ответила Лили.
— Ты? — Грерия недоверчиво глядела на нее.
— Я попросила для нее свободу, — произнесла Лили, стараясь не смотреть на ведьму.
— Его подарок, — догадалась Грерия, и голос ее смягчился. — Ты расходовала его подарок на это?
Лили молчала и смотрела на незамысловатую одежду гостьи — она уже и забыла, как выглядят нормальные люди.
— И как они? — теперь Грерия стала намного мягче и дружелюбнее, словно наконец рассмотрела что-то достойное и в Лили.
— Последний раз, когда я их видела, все было хорошо, — ответила Лили и добавила: — но сейчас я ни за что ручаться не могу.
— Зачем ты торчишь здесь, когда ведьмы повсюду? — поморщившись, словно предлагая помощь врагу, произнесла Грерия. — Тебе стоит убраться как можно дальше, залезть в самую глубокую нору и не показывать носа, пока все не закончится.
— Для меня ничего не закончится, пока я не найду его, — неожиданно резко ответила Лили и посмотрела прямо в глаза гостье.
— Настолько любишь его? — усмехнулась Грерия, но затем усмешка сама сошла на нет, когда Лили не отвела взгляд от ее лица, продолжая смотреть искренне и грустно.
— Значит, любишь, — произнесла Грерия, опуская взгляд. — И как ты собралась его здесь искать? — ведьма обвела руками комнату.
— Не знаю, — покачала головой Лили. Сейчас она и на самом деле не знала.
— Глупо, как глупо, — прошептала Грерия, — но как знакомо, — она словно говорила больше сама с собой, чем с Лили. — Ведьмы разорвут тебя на части, если найдут, ты понимаешь это?
— Я должна его найти, — в этих словах звучало одно: что она погибнет, но все равно не прекратит искать его, что не остановится, что готова вынести все, что случится.
Грерия смотрела на девушку и думала о том, насколько она похожа на нее саму какое-то время назад. Потом представила, как сожмется в крохотный комочек это беззащитное создание, когда узнает, что его больше нет. Как вокруг нее будут носиться и хохотать ведьмы, медленно отрывая от нее по кусочку, пытая и убивая,— и не смогла вынести этой картины.
— Он в коконе у светлых, — произнесла она.
Лили встрепенулась и подняла голову.
— В каком коконе? Где это?
— В горах Азура, они бросили его там. Это очень сильная магия, если не сказать больше, они свили специальный кокон, чтобы заточить его. Он не сможет выбраться, и я не знаю, кто мог бы разрушить такую структуру. Боюсь, что это вообще невозможно.
— Но зачем? — Лили была в шоке.
— Он нарушил ход истории.
Лили сокрушенно зажмурила глаза.
— Значит, ты знала. — Мрачно проговорила Грерия.
— Да, — признала Лили, подымая взгляд, — но это случилось из-за меня, я стала невольной причиной.
— Причем тут ты, — раздосадовано прервала ее ведьма. — Он не мог отпустить Самаэля, он не мог видеть, что двое из его мира будут счастливы наверху. Он был дорог ему, и я бы не поверила, насколько дорог, если бы не увидела его скорбящим своими собственными глазами, но все равно убил его, уничтожил, стер. — Грерия дрожала от нервного напряжения.
— О чем ты говоришь? — запинаясь, произнесла Лили. — Он защищал меня от того политика. Все случилось так быстро и глупо, я все еще вижу иногда его оторванную голову перед глазами. Пусть бы он тысячу раз обозвал меня шлюхой, какая разница, лишь бы ничего этого не было. — Лили в отчаянии опустилась на пол. — А что случилось с Самаэлем?
— Авиакатастрофа тебе ни о чем не говорит?
