Пока отряжённый Тайсир в одиночку занимался стряпнёй, четверо остальных по-быстрому подготовили животных к ненастью, после чего удобно устроились на ковре наблюдать и слушать забаву Керрила — охотно участвуя. Севший на обломок корабельного борта, мастер смекнул залегендировать свой недавний трофей в виде поющих чаш. Сперва просто отбивал по бокам в ритме хлопков бединов — Сабиль под незамысловатый мотивчик даже начал певучий речитатив на тему любви пришлого воина к первой дочери шейха. Звуковые волны заставляли дым причудливо колыхаться, создавая впечатление чарующего танца служанки-ифрита. Керрил стремился познакомиться с эпосом бединов, потому благополучно запустил эстафету выступлений, а сам отбрехался тем, что обладает музыкальным слухом, чтобы аккомпанировать любой простой мелодии на поющих чашах и сафаиль Лавиалис, а также умеет художественно свистеть, что ещё более сказочно влияло на существо из дыма. Современная эльфийская погремушка отличалась от некогда найденной под водой старинной поделкой тем, что вместо сосуда представляла из себя кольцо с более крупными, чем боб, музыкальными инструментами, собираемыми в "погремушечный оркестр". Разумеется, мастер сам её изготовил — на собственный манер. В общем, бедины всё больше проникались доверием и симпатиями к полуэльфу, старавшемуся быть компанейским.
Созвучный имени Сабиль инструмент в итоге повесили на вход, вопреки традициям и в угоду непогоде смотревший на запад вместо востока. Конечно, шатёр-самоуправец обладал чарами гашения внешних звуков и тревожной сигнализацией, просто эльфийский артефакт мог присоединяться, усиливая и расширяя эти волшебные свойства. Обед прошёл в тишине — во многом из-за устроенной Керрилом полуденной молитвы Ат-Ар Беспощадной. Бедины шептали своё, а скрывающийся мастер нагло теребил заранее подготовленные чётки, в разновеликие жемчужные бусины сбрасывая заклятья. Разумеется, он не оставлял себя совсем безоружным, а кантрипы и первые два круга не опустошил полностью лишь потому, что уже истратил силу амулета, когда придумал для создания шариков постоянного хранения структуры заклятий использовать черепаший панцирь и мидий-жемчужниц, зачарованных на завязь временного водяного узла. Собственно, данные чётки представляли собой набор атакующих заклинаний перспективного волшебника седьмой ступени посвящения в таинства — всего двадцать четыре жемчужины. И таких Керрил заготовил более десятка, собираясь создавать как тематические, так и всякую солянку.
После трапезы Сабиль и Зидан разделили часы дежурства, пока остальные дремали — всласть, что называется. Внутри волшебного шатра ни шума, ни ветра, слоёная ткань едва колыхалась от мощных порывов, гасимых силовым полем заклятья.
Места на пружинистом ковре всем хватало, а уж изогнувшийся край под голову так вообще обеспечил удобства. Керрил по праву хозяина занял свой северо-восточный угол. Он вполне выспался всего за час, но повалялся в раздумьях, дожидаясь, когда усатый заснёт с дежурства. Заклинатель прикрылся шарфом и неслышно для заступившего на смену нашептал мираж аркана — заклятье пятого круга из школы Иллюзий. Благополучно одурачив Зидана, Керрил взялся доделывать своё замечательное оружие — посох Кобру.
Подходящую змею мастер выявил и поймал ещё позавчера, когда силой друида просканировал всю округу, как раз перед злополучным для бединов знакомством. Идею оружия и магических плетений Керрил подхватил у самих жителей пустыни. Так, например, Тайсир носил волшебную верёвку, оплетающую и запутывающую врагов. Его дядя Сабиль ходил и даже спал обмотанным верёвкой-убежищем: она вытягивается вверх столбом, верхний узел превращается в тайную комнату в подпространстве — аналог области внутри переносного отверстия. Оба они владели серповидными мечами — хопеши (иллюстрация 014). Однако младший в левой помогал себе нагайкой, а Сабиль орудовал кнутом — в правой руке. (иллюстрации 015 и 016) Нагайку не имел только Шурхат — вроде как холостому не положено. Керрилу не составило особого труда добыть небольшие отрезки верёвок, но пришлось покорпеть над тем, чтобы скопировать себе их чары и восполнить утрату своей магией. Посох из корабельной окаменелой древесины ещё вчера был выделан и анимирован мастером, а пойманная кобра "надута" древесной смолой родного треанта. Сегодня настала пора вставить черепашьи бусины заклятий и трансмутацией соединить все составляющие в целостное оружие, которое будет способно как уменьшаться, оплетая предплечье наручем, так и удлиняться, впиваясь в жертву или самостоятельно корректируя курс в случае промаха на фут. Змеиные клыки мастер усилил своими стрелами — пронзающей и ядовитой, а язык снабдил заклятьем верного удара. Оплётку Керрил сделал не из кожи, а из сплющенной металлической проволоки с придающими ей гибкость чарами, дабы посох-Кобра был крепче и смертоноснее, а также успешно соединялся с заклятьем огненного бича, проводил электрическую петлю Гедли, выдыхал аналог заклятья огненных рук, плевался огненным снарядом Келгора или кислотной бомбой, усыплял, уменьшал, ослаблял — все соответствующие черепашьи жемчужины заклятий отдохнувший мастер вставил внутрь древесно-каменного хребта. Если маг одновременно применит луч ослабления и соответствующую возможность оружия, то наносимый укушенному вред сложится максимизированным. Убийственное оружие, а главное гибкое и дистанция дальше ожидаемой противником. (иллюстрация 017) Вот только потребуется уйма скрупулёзной возни с магией: во-первых, перфекционисту Керрилу было интересно заниматься ремеслом создателя артефактов; во-вторых, вне лаборатории за час да на коленке подобный шедевр не склепать — за те же сделанные впопыхах ковёр и шатёр мастер то и дело внутренне стыдился.
— Эх, переменчива погода в Анаурохе. Вроде утром так ясно было над нами, а сейчас всё в пыли, — посетовал Керрил, засунув обратно свой нос.
— О, почтенный Керрил, этот самум скоро сменится морозом. Бухта Эскора делает такой изгиб местности, что ветра с Высокого Льда кажутся восточными, но продирающий холод выдаёт истинное направление, — охотно пояснил Зидан, с прошлого аванса обещавший ждать караван Катрианы до Макушки Зимы.
— Давайте ещё раз попросим Хани станцевать? А я спою что-нибудь, ведь свою очередь пропустил, — справедливо предложил Тайсир, чтобы убить скуку. Казалось бы, у костра их кружок был даже теснее, чем в шатре, но стены и потолок — давили.
— Племяшка лучше меня умеет выступать, — поддержал его Сабиль, зевнув.
— Может армрестлинг? — Порекомендовал Шухрат, вспомнив словечко из чондатанского ради "клирика Ат-Ар", называющего себя послушником Латандера — утреннего лика богини солнца бединов. Колдунишка выживал хитростью, вот и сейчас задумал как следует присмотреться, что там на по-женски безволосых запястьях такое одето, что слегка топорщит рукава золотой рубахи забугорного кроя и материи.
— А я предлагаю попрактиковаться в мидани и общем, о, сыны Ат-Ар. Игра простая. Я называю слово, например, даргам, и перевожу его на общий — лев. Следующий произносит слово, начинающееся на последнюю букву предыдущего слова — это "м", например, малляз, и переводит его — волк. Следующий уже на "з" и так по кругу. В этой партии ограничимся только существительными, повторяться нельзя. Каждый начинает с десятью серебряными и кладёт в призовой банк один золотой. За подсказку в переводе или следующем слове можно заплатить монетой. Если никто не может подсказать следующее слово, то играющий платит в банк серебряную монету и говорит слово не на последнюю букву, а на предыдущую — для даргам это "а". Если не знаете, как перевести на общий — тоже монета подсказчику или в банк с передачей хода следующему по кругу. Потратил все серебряные — выбыл из игры. Потратил на свой ход весь песок из часов — выбыл, — автор затеи быстро соорудил воронку. — Победитель получает все деньги. Согласны?
Ответив на несколько уточняющих вопросов по правилам, Керрил запустил интеллектуальную игру, достаточно увлекательную и весьма полезную для бединов, любящих рассказывать истории, а тут ещё и корыстный интерес, и времени навалом, и поупражняться в языке можно. Для Керрила естественное взятие языкового барьера — главное препятствие перед успешной мимикрией под бедина с эльфийскими корнями. Высокая приспособляемость — одна из гарантий выживания, как в растительном царстве, так и в животном, и в обществе разумных.
Слово за слово, и вот уже служанка, словно доказывая, что она настоящая ифрит, начала судействовать, запоминая, отмеряя лимит времени на ход и помогая с переводом вместо Керрила, скрывающего свои волшебные умения.
— Ставлю один сребренник, что Сабиль обнищает, — начал подогревать азарт первым вылетевший Керрил.
— Ставлю два на затык Зидана, — охотно поддержал Тайсир. Своего дядю.
— Ставлю три на обнищание Зидана, — усугубил Шухрат.
— Повышаю ставку до четырёх серебряных монет, — перебил их Керрил, нагнетая азарт, поскольку датчик в миле от шатра засёк приближение вереницы кибиток, двигающихся несмотря на пылевую бурю — тягловым животным одели специальные мешки на головы.
В итоге победил Сабиль — деньги тотализатора ушли Шухрату. Тревожный сигнал нарушения периметра прозвучал как раз в радостный момент загребания звонких монет...
Глава 3 — Торговое партнёрство.
— Халфлинг, халфлинг... — внезапно Хани стала перечислять тех, кто первым пересёк её тревожный контур, расширенный волшебной погремушкой до ста ярдов.
— Слава небесам, мой!.. — Облегчённо выдохнул Зидан, дождавшийся каравана.
— ...кобольд, полуорк... — меж тем продолжала колдовская служанка шатра-самоуправца.
— Кобольд и полуорк?! — Вскочившие бедины недоумевали — скупо, первым делом проверив оружие и на второе повязав куфии.
— В девяноста одном футе от входа, — бесстрастно ответила Хани, указав направление дымной рукой.
Керрил не отставал, вытряхнув из правого рукава — плеть в виде извивающейся кобры, что было воспринято внимательными бединами очень уважительно — хотя самих магов они презирали и убивали. Из левого же рукава полуэльф вытряхнул и сразу подбросил кошель, набитый золотом — это сто монет таксой проводнику, по весу и звону принявшему плату без счёта. Когда все люди высыпали из волшебного шатра, хозяин развеял мираж аркана. К этому моменту мастер еле успел завершить плетение чар и навести лоск на посох-Кобру, отвлекаясь на игру в слова. Он вышел последним, уставшим вусмерть, словно и не отдыхал вовсе: столь быстрое создание столь мощного артефакта в столь неподходящем месте отняло слишком много энергии, магической и физической. А если все чары не закрепить в течении суток, то медяк цена мусору.
Как спозаранку и сообщало заклятье предчувствия, караван не останавливался, торопясь сойти в низину Замершего Моря, чтобы максимально воспользоваться магическими эффектами выносливости и дать тягловым животным отдохнуть подольше. Если бы караван сейчас встал в Эскоре, то упрямых быков было бы уже не сдвинуть до самого утра. Поскольку в Хиллтопе полы кибиток были залиты каменным утеплителем, то ночная стужа пустыни стала гораздо менее страшной — можно спать.
— Привет, я мастер Керрил, — последним представился он, закутанный в плащ и куфию — отличное сочетание вещей!
— Привет, а я Катриана, — поздоровалась она на бединский манер. Её рост был таков, что макушка упёрлась бы в рёбра полуэльфа. — Зидан сказал, вы отправитесь с моим караваном до торжища Анкэбут?
— Хотелось бы, — кивнул Керрил.
— Сто злотых за попутку, — потребовала она, хмуро глядя из-под накинутого капюшона, чтобы исходящие от волшебного плаща потоки морского бриза отметали песчинки и от лица тоже.
— Встречное предложение.
— Ладно, мастер, на остановке поторгуемся. Спешите собраться, — махнула ручкой халфлинг, с попутным ветром поспешив в свою кибитку. Эта их "первая" встреча прошла скомкано.
Следом за ней последовал незнакомый Керрилу полуорк. Любопытный Диикин увязался за знакомым ему Ториасом, вместо приставаний к странно одетому незнакомцу, который попрощался с тремя клиентами халфинга и быстро вернулся в свой шатёр непривлекательной расцветки окружающей пустыни. Кузен Катрианы остался поторговаться, предлагая Сабилю пыль появления, пыль исчезновения, удушающую пыль, мешочки колючих заграждений да всегда и всюду пользующиеся спросом зелья лечения, которыми в Хиллтопе затарились весьма прилично. Предлагались ещё и диковинные кольца приятной помывки, помимо колец защиты в обмен на скарабеев того же функционала, но на шею. Ториас уже замолвил за себя словечко Зидану, чтобы подвёз щуплого халфлинга на своём двугорбом верблюде, а вот Диикин эту фишку прослушал и просто не задумывался, как будет догонять удаляющийся караван из трёх кибиток и двух обозов между ними — видимость в гонимой ветром пыли едва ли превышала десятую долю мили.
Керрил, видевший всё вокруг благодаря одной из пяти подвесок на магическом агрегаторе, отметил ошарашенное выражение на морде кобольда, когда шатёр-самоуправец, вопреки порывам нещадного ветра, спокойно свернулся, подобно зонту, зашнуровавшись и уменьшившись до ярда в длину. Бедины же завистливо восхитились, на эти несколько мгновений прервавшись с помощью в сборке шмоток Зидана, спешно отъезжающего, и торопливой торговлей с предприимчивым Ториасом. Полуэльф уже сидел, скрестив ноги, и свернувшийся шатёр-самоуправец упал прямо ему в руки, чтобы немедля оказаться в вещмешке, убранном за спину под плащ. Глаза Диикина ещё больше расширились от удивления, когда сказочный персонаж из драконьих баек совершил вираж на мифическом для кобольда ковре-самолёте и на скорости лошадиной рыси устремился к заглавной кибитке с Катрианой и её воином-погонщиком Фуртеном. Магия чётко очертила воздушный купол, защищавший седока от заслонивших небо песчинок. Самум даже не помышлял стихать, год от года отвоёвывая милю за милей.
Последняя кибитка проехала стоянку бединов. Видневшееся в окне личико Дашнайи печально проводило потенциальных клиентов, которым она могла бы погадать. Ворожея оживилась сразу же, едва зонт шатра свернулся. Новый, непредугаданный ею объект пробудил жгучий интерес прорицательницы, однако все видения на его счёт словно ветер с песком выметал. Сбоку от возницы кибитки гадалки сидел сам полуорк Ксанос, кутавшийся в плащ и где-то благоразумно заныкавший свой приметный посох с черепом. Колючий взгляд Мессармоса вожделенно проводил полёт волшебного одноместного ковра, а потом случайно встретился с зенками кобольда, сразу сообразившего беду и стремглав кинувшегося догонять караван, сверкая пятками да струнами своей фильдеперсовой лютни.
Вторая кибитка, напоминающая тюремный дилижанс, принадлежала двум братьям — Биргену и Фуртену. Первый был старше на несколько лет и вымахал на целый фут выше и плечистее брата, на вид лет тридцати. Их портретное сходство было поразительным — оба усатых и с одинаково торчащими патлами. Братья, предпочитали одеваться в красное, что скрывало кровь — свою и врагов. Когда мимо пролетал ковёр-самолёт, заинтересованный Бирген, как обычно, пробормотал что-то совершенно невнятно для всех окружающих, кроме мистически связанного с ним брата. Высокий халфлинг не разговаривал, как предположил Керрил ещё будучи деревенским парнем, по той причине, что был связан с младшим братом ритуалом фамильяра, обычно объединяющим мага и ручного зверька. Фуртен присвистнул и первым приветственно помахал рукой.
