Утраченный покой. (Divinitas-2)

Полчаса я просидела в прострации без единой мысли, тихо радуясь этой пустоте в голове, а потом Дик, начальник охраны, открыл дверь и доложил, что Шон Чери здесь. А также мистер Седрик со своим другом. И мистер Седрик просит о встрече.

Я уставилась на Дика, чуть не плача, чем очень обеспокоила его.

— Пати...

Дик работал на меня почти двадцать лет и относился ко мне как к дочери, потому что первые годы работал на другую Пати, ухоженную блондинку без возраста. И та Пати передала ему на попечение свою племянницу-брюнетку — меня. Дик старался не задумываться, почему тётя и племянница так непохожи внешне, но так схожи характером и поведением, и когда Пати-блондинка успела всё рассказать появившейся из ниоткуда племяннице. Дик верил той Пати и был за многое ей благодарен, и, возвращая этот долг благодарности, он опекал меня.

И сейчас увидев отчаяние и слёзы в моих глазах, уже далеко не молодой мужчина приготовился защищать меня... Нельзя раскисать! Не время быть слабой.

Я улыбнулась, успокаивая его.

— Зови Чери, а мистеру Седрику скажи, чтоб убирался, и что я ему позвоню завтра или послезавтра. Но он наверняка не послушает и не уйдёт, так что пусть сидит и ждёт.

— Хорошо, Пати.

— Только будь вежлив с Седриком.

— Да уж этому не хлыщу не похамишь при всём желании, — ответил Дик и подмигнул, ободряя. Я ответила улыбкой.

Через пару минут в двери появился Шон; зайдя, он склонил голову и опустился на одно колено.

— Не надо условностей, — устало произнесла я. — Ни сейчас, ни потом.

— Слушаюсь, леди.

Он приблизился, принюхиваясь так, чтобы это не было заметно.

— Вы устали, леди... — осторожно заметил он.

— Устала, — согласилась я, но так, чтобы пресечь возможные предложения. — И я ведь просила наедине назвать меня Пати.

— Простите, но мне тяжело так... фамильярничать.

— Ладно, — махнула я рукой. — Леди, так леди. Мы повторим то, что делали утром, но только останови меня чуть раньше. Сможешь?

— Леди... Послушайте меня... Вы устали. Не стоит.

Я с сомнением посмотрела на него. Мне было так плохо, что пряный, чуть мускусный запах, источаемый Шоном, вызывал лёгкую тошноту.

— Не стоит, — ответил он на мои сомнения. — У меня есть человек на эту ночь, и я могу привести её вам.

— Нет, не надо. А почему ты так пахнешь? Вчера ты пах вкусно — ванилью и корицей, утром какими-то пряностями, а сейчас ещё и мускус примешивается.

— Это от голода или сытости. Чем я голоднее, тем более резкий и мускусный запах — он заводит людей, а ваниль и корица сменяют страсть на нежность и расслабленность.

Да уж... Кто-то всё очень хорошо продумал, когда создавал инкубов и суккубов, вернее, создавал проклятие для них. Я наморщила лоб, пытаясь вспомнить, что именно сказала Шону утром...

— Я обещала тебя покормить? — сдавшись, спросила я.

— Нет, вы сказали просто прийти в ресторан.

Какая я умница.

— Ну, раз так, то приходи завтра, надеюсь, я буду в лучшей форме. Или же я свяжусь с тобой днём, если понадобишься.

Увидев странную смесь чувств на лице Шона, я мысленно взвыла. Привыкай, госпожа: приказы рабам должны быть конкретными и однозначными.

— Занимайся своими делами, но так, чтобы в течение часа ты мог добраться до меня.

— Спасибо, леди, — с облегчением произнёс он.

— Переспрашивай сам... в подобных случаях, — попросила я.

— Хорошо, леди, — с сомнением ответил он. И я поняла, что рассчитывать на свободное общение не приходится.

— Тогда до завтра.

Шон молча поклонился и вышел. Посидев с закрытыми глазами, я набрала Дика.

— Мистер Седрик не ушёл, — уточнила я.

— Угу. Сидят, уминают полусырые куски мяса. Довели Поля до истерики своим заказом. Хорошо хоть сели в углу и мало кому видны... хищники, — пренебрежительно закончил он.

— А кто второй? Брутальный брюнет или вменяемый шатен?

Дик, хохотнув над характеристикой, ответил:

— Шатен.

Все ясно. Тони Грея приволок. Не отвертеться.

— Ладно, я пойду пока успокою или окончательно доведу Поля, как уж получится. А когда эти двое закончат есть, предупредишь меня, а после проведёшь их. Только мистера Седрика, — подумав, добавила я. Решив, что оставаться наедине с двумя волками, да ещё в моём состоянии — крайне неразумно.

— Сделаем, Пати.

Я спустилась в кухню, Поль, наш шеф-повар, напоминал кипящую кастрюльку, только вместо бульканья доносилось: 'Пусть идут в зоопарк и объедают там львов! Откуда они вылезли? Из Кентукки? Или Арканзаса? Ехали б туда и там жрали свои стейки с кровью'.

— Пати! — гений кулинарии увидел меня и понял, на кого можно обрушить гнев. — Пати! Что мне приходится ради тебя делать? Ты знаешь?

— Гробить свой талант? — с сочувствием спросила я.

— Да! Ты знаешь, что приходится подавать в твоём ресторане?

— Полусырые куски мяса, — сокрушённо ответила я. — Поль, а у тебя ещё остался твой маскарпоне? — с придыханием спросила я, состроив самую умильную рожицу, какую только смогла.

Поль посмотрел на меня, разрываясь между желанием поскандалить и удовлетворить своё тщеславие, второе победило.

— Остался, — гордо выдал он. — Твои клиенты настолько тупы, что не берут лучшие десерты, — выпустил он пар.

Я безмолвно изображала 'Дай! Дай! Дай!'. Поль вымешивал в общем-то безвкусный маскарпоне с ванилью и ещё чем-то, превращая его в пищу богов. Шеф-повар достал сыр и коржик и в считанные секунды приготовил пирожное, кокетливо украшенное тонкой плашкой чёрного шоколада. Я была так голодна, что поглотила бы его, не почувствовав вкуса, но Поль такого просто не пережил бы. Посему я съела всё с положенным закатыванием глаз и прочими выражениями восхищения. Шеф-повар тем временем так же молниеносно приготовил ещё одно, но уже в корзиночке и с фруктами, это пирожное также было съедено с положенными церемониями.

Мир и благоденствие в маленьком мирке кухни были восстановлены. Поль, напевая что-то без слов, принялся за работу, а его помощники, обрадовавшись отсутствию брюзжания, выполняли всё на отлично. Посчитав миссию выполненной, я тихо утащила пару бананов и персиков и скрылась у себя в кабинете.

Только я доела свой ужин, как позвонил Дик.

— Мистер Седрик рвётся к вам.

— Вот... человек. Хоть бы кофе выпил после еды... — досадливо отозвалась я. — Проведи его, и пусть кто-нибудь занесёт мне в кабинет два двойных эспрессо.

Через несколько минут девушка-официантка занесла кофе, а Дик привёл Седрика. Полуволк был вызывающе красив и элегантен, впрочем, как всегда последние лет десять. С чего вдруг он сменил внешность крепкого солидного мужчины средних лет на параметры топ-модели итальянских кровей, осталось для меня загадкой. Хотя кто знает, может, одним своим видом возбуждая страсти как у женщин, так и у мужчин, он развивал свою способность работать с красной силой человеческих эмоций, а не только тешил когда-то ущемлённое самолюбие.

Удобно устроившись в кресле, вместо приветствия он поинтересовался:

— Пати, что за игры?

— Какие игры? — устало спросила я.

Седрик поморщился.

— Расклеилась?

От этого ехидного вопроса моё терпение лопнуло, и ответила я весьма нецензурно, чем немало удивила его.

— О... Розочка, я открываю в тебе всё новые и новые грани.

— Грани у брильянтов, Седрик, у роз лепестки, — устало огрызнулась я. — Сам-то ты как новенький, я погляжу.

— Да, выжал своих волков, и мне хватило, — рассеянно-светски махнув рукой, ответил он.

— А как ты от них кормишься? — не удержалась от вопроса я.

Седрик оценивающе посмотрел на меня.

— По-разному.

— Да не наводи ты тень в полдень! У тебя же самцы, сам сказал: сука одна, и та бешеная.

— Через кровь, я пью от них. Особо ценные, вроде Румана и Тони, всегда при мне, от них я беру иначе: постоянно и по чуть-чуть.

— Запах?

— Запах и прикосновения.

— Так чего ты смущал меня на днях? — буркнула я.

— Ну кто ж знал, розочка, что питьё крови тебя не напугает. А во-вторых — всякое бывает, и то, что ты тогда подумала, в том числе. Но я пришёл не удовлетворять твоё праздное любопытство, а решить судьбу... оборотня.

На последних словах маска бонвивана слетела с него, он впился в меня жёстким взглядом, готовый к бою; надеюсь, словесному.

— Оборотня? — насторожилась я.

— Именно. Оборотня. Тони пахнет псом после того, как ты с ним поработала.

— Ты хотел сказать: спасла жизнь, — закипая, уточнила я.

— Спасла жизнь, — досадливо согласился он. — Он пахнет псом, и мои волки на него реагируют... враждебно. Инстинкты конфликтуют с разумом. Разум говорит, что он свой, а нюх — что он враг. Пока они сдерживаются, но вечно так продолжаться не будет. Через пять дней полнолуние... Я думаю, Тони обернётся собакой, — тихо закончил он.

Обернётся собакой, и стая его загрызёт — поняла я.

— Послушай, сейчас он полон моей силой, сейчас он какой-то светлый, но, может, если ты его 'зачернишь', он опять станет волком.

— А как ты себе представляешь 'зачернение'? — спросил Седрик, пристально всматриваясь в меня. Я смутилась.

— Ну, ты же как-то инициируешь своих волков, может, нечто похожее.

— А что ты знаешь об инициации?

Я пожала плечами: это тайна мохнатых, что они там творят, чтобы впервые превратиться в зверей.

— Я тебе расскажу, — по тому, как он произнёс эти слова, я поняла, что Седрик очень зол. — Инициация — это когда получеловека ставят на грань, и либо он становится зверем, либо ломается и становится ничем. О самках не говорим — их просто трахают, накачивая силой, пока те не будут готовы перекинуться. А вот парней инициируют в разных стаях по-разному. В атрибутике по-разному, а по сути — это всегда вывод за грань. В моей стае — один из сильнейших волков избивает новичка до полусмерти, оскорбляя и всячески унижая его. Новичок знает, что, проиграв, будет в полной власти победителя со всеми вытекающими, а потому рано или поздно начинает драться насмерть, перекидываясь. Или умирает. Слабаков я не терплю в принципе, не хочу расхолаживать стаю.

Так вот, когда инициировали ТиГрея, мне пришлось сменить трёх старших. Пацан хорошо насобачился в уличных боях и вырубал, щенок, старших своими отточенными грязными ударами. В конце концов, хлебнув крови взбесившегося Огги, которому он сломал ногу, я сам вышел против него, уже измотанного и заведённого, и, задавив силой, перекинул. Тони сильный человек и слабый волк, а тут ещё и ты... твоя сила, вошедшая в самую его суть.

— Так вот, Пати, — продолжил он, — я не просто так к тебе притащился, у меня было время обдумать и взвесить. Зачернить Тони не выйдет; будь на его месте кто другой, может, и сработало бы, хотя не факт, что я стал бы мараться о такое. Но с ним не выйдет, и даже пробовать не буду.

— Не будешь пробовать? Мараться? А как ТиГрею жить? Без стаи? Он же оборотень! Волк! Он всю жизнь был волком! С кем он будет бегать в полнолуние? С кем проводить дни? Где работать? Где возьмёт себе самку, в конце концов? Может, надо сделать ему плохо сейчас, чтобы потом было хорошо?

— Я повторяю для особо розовых!!! Если бы это был не ТиГрей, я бы посадил его на цепь в подвале и не кормил! Подождал бы, пока твоя сила выгорит. Хотя думаю, ты засунула её так глубоко, что таким способом её не вытравить. Потом бы ему, подыхающему от голода, дал бы козлёнка или ягнёнка живого, а после заставил драться за свою жизнь. Я не вдаюсь в подробности, типа — что говорил бы ему, как запугивал и угрожал, как и чем бил. Ясно? Я бы сделал всё это! Но Тони это убьёт! Он слабый волк! Слабый зверь! Я не хуже тебя понимаю, каково ему будет без стаи. Но он умер для неё вчера утром. Не вернулся с задания. И точка.

— Понятно...

Какая всё же жизнь иногда гадкая штука, — устало подумала я.

— И что ты предлагаешь? Хочешь передать его мне?

— Да. Ни мои, ни вольные не посмеют его тронуть, если он будет твоим. Он очень ценный воин, он заставил себя уважать, несмотря на то, что все в стае знали, как тяжело ему перекидываться. Почти всегда я ему помогал...

— То есть, мне нужно будет ему помогать перекидываться в полнолуние?

— Да, — отрезал Седрик.

— А если я не смогу ему помочь?

— Он рано или поздно перекинется, помучается и перекинется.

— Давай его самого спросим, чего он хочет? А?

Седрик как-то зло и обиженно на меня посмотрел и промолчал. Я сочла это согласием и попросила Дика привести ТиГрея.

Тони, коротко стриженый шатен среднего роста, со стальными, но не объёмными мышцами, зашёл с ленивой грацией, свойственной скорее кошачьим, чем волкам. Он замер у двери, глядя то на меня, то на Седрика. Молчание затягивалось, Грей прошёл в комнату и то ли случайно, то ли намеренно стал так, что мы образовали равносторонний треугольник.

— Выбирай, — коротко обронил Седрик.

Тони пристально всмотрелся в него, потом в меня, опять в Седрика и вдруг, шагнув к нему, опустился на одно колено:

— Спасибо, что отпустили...

Седрик чуть скривился, пытаясь скрыть эмоции, сделал шаг навстречу и то ли с усилием погладил, то ли оттолкнул его голову, и, больше ни на кого не глядя, молча вышел за дверь.

Мы остались с Тони вдвоём.

— Ты уверен? — спросила я

— Да.

От этого односложного и чёткого ответа я успокоилась.

— Наверное, мне надо поставить метку слуги, — произнесла я, собираясь с мыслями. — Для полной однозначности и твоей защиты.

— Ставьте, — он подошёл и присел на корточки.

Я попыталась сосредоточиться и поняла, что сейчас не смогу, не способна на такое управление силой.

— Не сейчас... У тебя есть своё жильё? Есть где жить?

— Да, у меня квартирка в Бронксе.

— Хорошо. Приходи завтра днём. Надеюсь, я буду в форме, и мы постараемся со всем разобраться.

— Хорошо, — и Тони улыбнулся легко и весело. Обольстительно.

— У тебя ведь нет всяких глупых мыслей в отношении меня, а, волк? — спросила я, чтобы пресечь всякие попытки на корню.

— Я пёс, в стае лорда Седрика не волки, а псы. И хоть многие из нас, или правильней уже сказать 'из них', перегрызли бы глотки за такое оскорбление, правды это не меняет. Так что глупых мыслей в отношении тебя, хозяйка, не имею. Не боись, я не полный придурок.

— А почему в стае Седрика псы, а не волки?

— У нас есть хозяин, который заботится о нас и которому мы служим. А для волка что главное?

— Свобода...

Он кивнул.

— А мы променяли её на помощь в полнолуние и при ранениях, денежную работу и доступных самок, — на последних словах он игриво подмигнул.

— И как же ты, такой сильный и опасный, будешь подчиняться мне, женщине? — задала я провокационный вопрос.

Тони тут же стал предельно серьёзен.

— Даже не знаю, как тебе объяснить... Нет у меня желания испытывать твоё терпение и проверять на прочность, и всё тут. Может, сила твоя виновата, может, ещё что.

Точно, он всё ещё под воздействием моей силы, а что будет, когда она 'выветрится'?

— Тони, я могу быть жёсткой и жестокой, — с угрозой предупредила я.