Постояв немного неподвижно и признав, что коридор в обоих направлениях совершенно одинаковый, я без сожаления двинулась налево, так что свет шаров падал мне на правое плечо. Спешить смысла не было, я шла медленно, отмечая, что коридор схожий на всем пройденном мной пути. Пол чуть шероховатый, усеянный мелкой крошкой породы, стены гладкие и холодные, через каждые пять шагов одинаковая ниша со светящимся шариком.
— Тот, кто построил это, страдал педантизмом, — прошипела я себе под нос. — Или у него отсутствовала фантазия!
С каждой минутой становилось все холоднее и холоднее, я начала замерзать в своей больше подходящей для лета одежде. Когда, уже потеряв всякую надежду прийти хоть куда-нибудь, я неожиданно заметила в стене арку, закрытую тонким льдом, то очень удивилась. Пока я не оказалась к проему вплотную, заметить его было невозможно.
Приложив ко льду палец и протопив теплом кожи в тонкой преграде круглое отверстие, осторожно заглянула в него. А потом хорошенько пнула лед ногой, так что тот осыпался к ногам мелким крошевом, открывая взгляду обширную пещеру, заставленную высокими валунами из снега и льда. Обняв себя руками за плечи, я прошла внутрь. И беззвучно вскрикнула, рассмотрев поближе первый ледяной куб. Сквозь замерзшую воду можно было отчетливо разглядеть какого-то зверя, названия которого я не знала и не хотела бы узнать. Существо чем-то напоминало лисицу, но крупнее раза в два. Шерсть животного отливала травяной зеленью с вкраплениями оранжевого и желтого. Но пугало не это, а замершие мертвые стекляшки восьми глаз, прожигавшие меня навечно застывшей в них злобой.
Отшатнувшись от куба подальше, я с содроганием перевела взгляд на следующий кусок льда, а потом быстро осмотрела валуны, убедившись, что в каждом кто-то есть. Ни о ком из этих существ я никогда не слышала и намека, но, с другой стороны, никому в княжествах ничего не было известно про Легардор больше, чем народ этих земель давал возможность узнать. Никто не знал, насколько обширно королевство, какие звери и птицы его населяют, какие там земли, горы, леса, реки. В книгах говорилось лишь о некоторых особенностях, но явно не обо всех.
Когда я была очень маленькой, то любила, чтобы мама рассказывала мне про свое детство в княжестве Беривел. Особенно мне нравились рассказы о необычных товарах, что поставлял Легардор своим ближайшим соседям. Мама очень ярко описывала удивительные фрукты и овощи, красочные ткани и искусные украшения, привозимые в дар князю. Мне так нравились эти рассказы, что какое-то время я всем сердцем мечтала однажды побывать в мире, представлявшемся мне настоящей сказкой из снов.
Потом я подросла, научилась читать и разочаровалась в своей детской мечте. Легардор оказался сказкой только в маминых пересказах, книги же говорили совсем об ином. Правда и книгам верилось не до конца, но желание ехать через весь континент в поисках чудес пропало.
В одном из кусков льда я заметила замершего в странной изломанной позе юношу. Он был такой же необычный, как и звери вокруг. Серое тело юноши будто кто-то вырубил из темного камня, такое оно было угловатое, искривленное и измученное, а в невидящих глазах клубился белый туман.
— Assha-a-a! — резкий высокий возглас оторвал меня от созерцания оледеневших существ. Обернувшись на звук, я увидела на одной из глыб невысокую невероятно красивую женщину. Ее прекрасное тело скрывали лишь длинные черные волосы, придавая и без того бледной коже искристое свечение.
Лицо женщины выражало смесь злобы и презрения. Подняв руку и ткнув в меня пальцем, она воскликнула:
— Assha le!
— Простите, — испуганно вымолвила я, отступая обратно к арке, пока не уткнулась опять в ледяную преграду. Мое тело прошибла дрожь, и я еле удержалась от крика.
— Assha a kevran le! — провизжала женщина, но ее крик перекрыл звук осыпающегося льда.
— Простите, уже ухожу, — промямлила я, колотя ногой в преграду, но та не поддавалась. Я развернулась и попыталась проломить лед кулаком, но только в кровь ободрала кожу, пока за спиной раздавались какие-то скребущие звуки.
Свет, исходивший из коридора и освещавший пещеру, вдруг погас, погружая все пространство вокруг в совершенную темноту.
— Kevran ashte! — спокойно и отчетливо произнесла женщина, а дальше я не слышала ничего, кроме приближающихся шаркающих шагов, воя и скрипа когтей о камень.
Ойкнув от страха, я заорала и... открыла глаза, хватая за плечи склонившуюся надо мной горничную. Еще не до конца понимая, что же произошло, я не удержалась, огласив комнату тихим судорожным воем.
— А-а-а-а! — звук, вырывавшийся из моего горла, перешел в писк, а через несколько минут я могла только беззвучно всхлипывать, обнимая недоумевающую необъятную Мару поперек туловища.
— Леди, что это с вами? — удивленно шептала женщина, поглаживая меня по волосам.
А я пыталась отбросить и забыть ощущение когтей и зубов, вспарывающих мою кожу. Меня била дрожь, хотелось плакать и забиться в темный угол за креслом у камина, как раньше, в детстве, когда Ольма и Эвила устраивали свои жестокие шуточки.
— Успокойтесь, моя дорогая, — мягко сказала Мара. — Ничего нет. Это только сон. Вы отчего-то вздумали уснуть прямо на ковре, вот вам и причудилась всякая гадость. От холода и неудобной позы.
Уговоры горничной подействовали, и я потихоньку отлипла от ее платья, позволяя вытереть себе лицо от ковровой пыли.
— Ну вот, ну вот, — одобрительно пробормотала Мара. — Вот и отлично. Вам уж и на ужин пора собираться.
— Как на ужин? — пришла в себя я и глянула на часы на каминной полке, обнаружив, что стрелки приближаются к семи. Это значило, что на полу я провалялась не меньше четырех часов. Стараясь не думать об этом, я кивнула горничной, позволяя начать сборы.
На общих приемах мне разрешили появляться только три года назад, когда отец решил, что я достаточно взрослая для этого. Не скажу, что новость меня сильно обрадовала, но я не подавала вида, стараясь с гордостью исполнять роль достойной дочери княжества. Вот если бы еще не нужно было надевать на себя тяжелые и несуразные платья, то я бы, наверное, получала бы настоящее удовольствие от этого процесса.
Во всех платьях я выглядела одинаково удручающе. Просто бесформенная доска, снизу задрапированная массивными юбками. И из года в год картинка менялась не сильно. Даже сейчас, глядя, как Мара, с помощью еще одной девушки, запихивает меня в странное платье с рюшами и бантами, я честно могла себе признаться, что красавицы из меня не выйдет. Конечно, бледно голубой цвет платья подчеркивает цвет кожи и придает глазам чуть более насыщенный оттенок, но в остальном я смотрюсь во всем этом как цирковая обезьянка из представления кочующей труппы артистов. Довершала картину "прическа", сооруженная Марой из моих волос, с вплетенными в них нитями жемчуга и лентами.
Осмотрев конечный вариант в высоком зеркале, я вполне удовлетворенно хмыкнула. Не лучше и не хуже, а как всегда. Хотя бы ленты с синей и золотой вышивкой, украшающие волосы и лиф платья, предупреждают окружающих, что я не кухарка, возомнившая себя знатной дамой, а дочь князя Алории.
— Да не смотрите вы на себя так, леди! — фыркнула Мара. — Вот увидите, еще пару годков пройдет, и будете самой красивой во всем княжестве!
— Мара, не смеши, — ответила я горничной. — В моем возрасте Ольма уже затмевала всех своих сверстниц, а Эвила с самого рождения была красавицей. Как и Эмма.
— Ну, вы сравнили, леди, — усмехнулась горничная. — Каждая из вас унаследовала красоту отца и матери, но только вам перешли черты рода княгини, так что не сравнивайте себя со старшими леди. Вот увидите...
— Хорошо, Мара, хорошо! — перебила я женщину, выдавив улыбку. — Но мне уже пора идти.
Бросив еще один взгляд в зеркало, и немного смутившись от того, что Маре вздумалось выбрать именно это платье, с довольно глубоким декольте, я хотела было попросить горничную задрапировать мои выпирающие ключицы, но та, будто уловив мою мысль, покачала головой. Не люблю я эту моду. Сестры без всякого смущения надевают платья, сшитые по самым последним лекалам, в то время как мне все время хочется где-нибудь подтянуть или одернуть.
Прошлым вечером приехавший из Ленисина молодой князь чуть салфетку за ужином не съел, заглядывая в вырез платья Эвилы, и если он после этого не попросит у отца ее руки, то я ему лично устрою воспитательную беседу!
Последний раз вздохнув и, мысленно приготовившись ко всему, что может ожидать меня в большой столовой, я вышла из комнаты. Позади неслышно появился мальчик-паж, подхватив шлейф платья, чтобы я не зацепилась им за столики и большие напольные вазы — попытку тетушки украсить замок на свой вкус. Через несколько шагов пришлось затормозить у двери Ольмы, пропуская старшую сестру вперед. Сегодня ее служанка превзошла саму себя, соорудив на голове Ольмы настоящую башенку и украсив ее розовым жемчугом и живыми цветами. Светло-розовое платье с цветочной вышивкой золотой нитью невероятно шло сестре, придавая ее коже и волосам сказочное свечение.
Непроизвольно я тихо вздохнула. Всю жизнь на фоне сестер я выгляжу мокрой ощипанной курицей. А в последние годы к этому перечню прибавилось еще определение "тощая". Мара каждый день твердит, что скоро я "поправлюсь и обрасту в нужных местах", но пока ни одно из ее обещаний не сбылось.
Молча следуя друг за другом в сопровождении пажей, мы спустились на первый этаж и остановились у дверей в столовую. В связи с приездом гостей, даже за стол все были вынуждены садиться после объявления титулов и званий каждого входящего в комнату. Заглядывая в столовую из-за широкой спины дворецкого, я убедилась, что цвет знати княжеств уже собрался и ожидают лишь отца и послов из Легардора. Тетушка привычно разместилась по левую сторону от кресла отца, неторопливо обмахиваясь объемным веером ярко-алого цвета. Напротив нее в расслабленной позе скучал дядюшка Эддас, небрежно теребя кружевной манжет, не замечая десятка заинтересованных девичьих взглядов. За столом сегодня соберется не меньше полусотни человек, минимум треть из которых — матери и дочери, желающие заполучить моего, хоть и не очень молодого, но не женатого дядюшку в мужья. Оно и понятно, все эти сборы знати, призванные упростить поиск пары благородным отпрыскам, очень редко на самом деле приводят к желаемым союзам. Многие девушки из княжеских родов в итоге оказываются замужем за военачальниками, советниками или богатыми купцами из собственного княжества, ведь по какой-то странной особенности на каждого рожденного мальчика в княжеских династиях приходится не меньше трех-четырех девочек. Говорят, это началось через пару поколений после заключения договора с Легардором, а до того число рождавшихся младенцев обоих полов было примерно одинаковым. Естественно это никак не отразилось на других обитателях княжеств.
— Леди Ольма Ксавина Алорийская! — объявил дворецких хорошо поставленным голосом. — Леди Вирена Эллина Алорийская!
Поморщившись от того, что вынуждена выслушивать весь этот официоз, я прошла внутрь, спеша как можно быстрее сесть на свое место. Взгляды гостей неприятно кололи спину, а я могла думать лишь о том, что если отец узнает об инциденте с легардами, то я могу получить наказание еще сегодня. Или от самих восточных гостей.
С большим трудом поместив себя и объемные юбки на отставленный пажом стул, я ободряюще улыбнулась сидящей рядом Эвиле и недовольно ерзающей на стуле напротив Эмме.
— Почему мы должны сидеть? — спросила малышка, скрестив ручки на груди. — Я не хочу сидеть!
— Эмма, изволь вести себя достойно, — велела тетя Севиль, слегка повернув голову. — Ты дочь князя, а не деревенская девчонка.
— Жаль! — вздохнула Эмми тихо и насупилась.
— Эмма! — одернула сестру Эвила, подражая манере тети. — Даже Вира ведет себя подобающим образом. Не позорь всех нас своей невоспитанностью.
— Эв, ты забываешь, что нашей сестре только четыре года, — одернула я.
"Еще доведут Эмму до слез! — перепугалась я. — Тогда будет куда хуже! И так не понятно, зачем ее пустили за общий стол, ведь она еще очень маленькая для приемов. Но, видимо, это было предложено легардами! У них же, вроде бы, совсем другие правила этикета..."
Стараясь отвлечься, я украдкой рассматривала наряды гостей и считала свободные стулья. Один стул пустовал рядом со мной, одновременно радуя и огорчая. Радостью было знать, что княгиня Беллар, донимавшая меня болтовней два последних вечера, что не сильно способствует пищеварению, теперь переключится на моего соседа. Но с другой стороны, моим соседом должен оказаться кто-то из легардов, что приводило в легкую степень отчаянья. Еще одно место пустовало между тетушкой и Ольмой. И одно между Эммой и леди Изабель, дочерью князя Барры.
Просидев еще несколько минут как на иголках и выпив, кажется, целый кувшин ягодного морса, я подпрыгнула на стуле, когда дворецкий объявил отца.
— Его Светлость князь Виктор Амалеро Алорийский!
Стало так тихо, что все услышали скрип отцовских туфель, когда он шел к креслу во главе стола. Не успели гости вновь окунуться в начатые беседы, как прозвучало новое объявление.
— Его Светлость Киревар Магрин Тадеус, родственник короля Легардора!
В зал вступил высокий мужчина в богато украшенных вышивкой и драгоценными камнями темно-коричневых одеждах. Подметая пол своим длинным плащом, закрепленным на плече большой золотой пряжкой в виде украшенной сапфирами птицы, лорд Киревар невозмутимо прошел к месту рядом с тетей Севиль, молча сев на стул. Внешность лорда Киревара не вызывала сомнений в его происхождении. Темные волосы зачесаны назад, открывая взгляду сильно загоревшую на солнце кожу, на фоне которой очень светлые желтые глаза смотрелись опасно и завораживающе, как если бы с нами за одним столом сидел опасный хищный зверь.
Никто в зале, кажется, не смел даже вздохнуть, опасаясь чего-то. Многие в столовой вообще видели легардов впервые в своей жизни, кроме княгини Беллар, наверное. При взгляде на нее хотелось узнать, зачем достопочтимая леди пустилась в такой дальний путь? Неужели ее правнучку не могла привезти в Алорию дама хотя бы на несколько десятков лет моложе? Но задавать эти вопросы леди Беллар не решилась бы даже тетя, опасаясь утонуть в болоте рассуждений маленькой выжившей из ума старушенции, утопающей в аромате прелых листьев. После общения с ней хотелось на неделю с головой окунуться в ванну с моей любимой ромашковой настойкой, чтобы отбить въедливый запах.
— Его Светлость Клант Ревин Диадор, киашьяр Легардора! — прокричал дворецкий, пропуская вперед блондина. Наряд легарда был в тех же цветах, что и у лорда Киревара, только пряжка в форме медведя, стоящего на задних лапах, удерживающая плащ.
