* * *
Тайная тропа вознесла вонжинов к самым вершинам хребта, и лишь далеко внизу тянулась полоска речной долины. Снег здесь, высоко, лучился белыми искрами в свете Края мира позади, тучи пролетали над самыми головами, и лишь холодные камни на склонах отмечали путь.
Вимар вел отряд уверенно, будто не было тридцати лет изгнания. Видно было, что эти места он так и не забыл, вспоминая их в темноте пещер. Зенгар шел рядом с учеником, спокойно присматриваясь к вонжинам, те же, сначала изумленные прибытием нового спутника, успокоились, узнав имя его учителя. Хёд Темный для молодых вонжинов оставался богом.
Учитель Зенг уже рассказал Ари, еще складывая огромное полотнище летающей корзины, что на Острове сейчас противостояние Храма и Снегов вылилось в поход к твердыне жрецов. Три тысячи, составляющие основные силы Хёда Темного, двигались сейчас пешими и на ногглах от озера Туманов к Яме и дальше, к Лесному пределу. Там же, скорее всего, собирались дать отпор жрецы, как и десять лет назад, во время восстания Кузнеца. Хенсбары пока не показали себя.
Зенгар расспросил ученика о жителях пещер, о новом Острове, куда вел портал из глубин Ямы, и очень огорчен был закрытием западного прохода. Учитель старался казаться сухим, уверенным в себе ученым, но сквозь броню так и сквозило любопытство.
Долго с учителем разговаривали Вимар и ближайшие советники, отложив ради этого поход на два часа. Насколько понял Ари из разговора с наставником после, их интересовали в основном жизненный уклад Острова Дильмун и, конечно, воинская сила Храма Света.
Итак, они шли по горным тропам, и Ари неудержимо влекло по путям познания любопытство и волнение.
— Учитель Зенг, — разглядывая пейзаж заоблачных склонов, спросил Ари. — Что происходит сейчас у Храма? Удалось ли Хёду-ри собрать воинов, что смогут победить?
— Удалось ли тебе привести непобедимую Армию Тьмы, ученик? — Зенгар огладил бороду и поправил капюшон плаща. — Сейчас равновесие нарушено, и победа клонится то в одну, то в другую сторону. У Лаувейи не менее трех с половиной тысяч жреческого ополчения, пятьсот в Дозорной заставе, триста жрецов городской стражи, подчиненные наместника Храма, побеждены нами в Аргоре и рассеяны по лесам. Хенсбары не явились на выручку в город, но так было всегда, хитроумные карлики возникают в последний момент.
— Учитель, удалось ли Мире похитить Сердце Ночи? — Ари, уже задавая вопрос, почувствовал неудовольствие Ингрид. Девушка шла где-то позади, но ее присутствие ощущалось явственно, будто она держала Ищущего за руку.
— И это неизвестно мне, — слукавил учитель, внимательно переходя расщелину по узкому, обледеневшему мосту. — Мира исчезла после вашего расставания в Яме, так?
Ари пожал плечами, не обращая внимания на зудящее недовольство Ингрид.
— С тех пор лишь слухи о новой и сильной жрице Храма доходили до мятежного Аргора, Ари-гран. Хозяйка птиц осталась у Лаувейи, и та убедила ее встать на сторону Светлых.
Ари потрясенно уставился на учителя.
— Этого не может быть! Мира — в Храме? Мира заодно со жрецами и воинами Лаувейи? Это невозможно!
— Нет невозможного в сени Тьмы, и лишь она решает, как смешать мировые элементы, помни, — ровно протянул Зенгар. Впереди что-то произошло, движение замедлилось. — Мы не знаем, не намеренно ли распространили слухи жрецы. Теперь моя очередь задавать вопросы. Кто та девушка, что шла с тобой из долины? Она выделяется среди вонжинов.
— Странница из путей между порталами, — почему-то запнувшись, ответил Ари. Недовольство Ингрид переродилось в напряженное ожидание. — Я защищаю ее по праву гостя. Мы встретились у Ночного огня в темных скалах, и разыскать путь в Далекую гавань помогла она.
— И только? — внимательно вглядываясь в ученика, поднял руку Зенгар. — Тьма рассказала мне, что теперь ты ближе к Алхимии Огня, Ари-гран. Она обучает тебя? Не замечал ли ты необычных способностей, стремлений, указаний? Рассказывала ли она о своем мире, о мире, где горит очаг ее дома?
Взгляд учителя вытягивал правду, но Ари сдержался, сам не зная, зачем он это делает.
— Да, она искусна в магии Огня, учитель. Мне трудно сказать, есть ли в ней что-то необычное, но ведь встретить в темноте между миров человека — уже странно и неожиданно. О мире Ингрид почти не говорила, и лишь Тьма точно есть и там.
Зенг неопределенно хмыкнул. Они подошли к затору. Часть тропы обвалилась, и сорвавшихся вонжинов вытаскивали из расщелины. Двое погибли.
— Мы выйдем на Дозорную заставу ночью, учитель. Скажи, как близки мы будем к укреплениям? Что ты рассказал Вимару-ри внизу?
Зенгар хитро ухмыльнулся.
— Мы выйдем в семистах шагах от заставы, если Тьма защитит нас, — в его голосе прозвучал металл. — И пройдем по поселению, сея ужас из теней.
Ари вздрогнул, настолько холоден был тон мастера Зенга.
Вонжины преодолели препятствие и продолжили путь. Ари очистил сознание, обернув его во Тьму, и раздумывал над словами учителя.
Пятьсот воинов, не ожидающих нападения, считал он. Удаленная, скрытая от мира обитель жрецов-следопытов. Сумрак и слабый свет Высокого неба. Может быть, дождь или снег. Да, так мы можем внести сумбур и победить.
Вонжины тянулись по тропе, почти не переговариваясь. На белом снегу оставались цепочками следы.
Если нас не ждут, удовлетворенно подумал Ари, ежась под холодным горным ветром, мы ударим по Дозорной заставе молотом кузнеца.
— 28. Мира. Предел возможного -
Белая стена вздымалась за спиной Миры, отражаясь в серых водах реки блеклым пятном. Над Храмом позади низко висели тучи, почти касаясь верхушки Янтарной башни. Мира в сером, неприметном ханбере с жреческим пламенем, вышитым на груди, стояла позади Лаувейи и молила Свет и Тьму не дать ей свалиться в ледяную воду под мостом.
За несколько прошедших часов Мира везде следовала за жрицей. Сначала они показали мощь, что забирала Лаувейя у девушки, перед Советом. Лаувейя с непоколебимым спокойствием и уверенностью поднимала стены пламени и огненные вспышки, не обращая внимания на иссякающие силы девушки. Как поняла Мира из разговоров, шепотом где-то за спиной сопровождавших ее, не все жрецы были довольны внезапным обретением советницей такого могущества.
И вот, бесконечное число обжигающих пассов и длинных лестниц спустя, Мира стояла на деревянном, покрытом промокшими досками мосту. От реки тянуло знакомым по аргорским пристаням речным запахом, и это хоть чуть-чуть поддерживало Миру, готовую упасть без сознания.
Перед Советом Светлых выстроились воины карательного отряда, что должны были вернуть Аргор под руку Храма Света. На уходящей в холмы восточной дороге грузно топтались с десяток тонгов в шипастых доспехах, наездники которых в ярких белых одеждах мирно переругивались между собой. Твердо упираясь в примятую траву, стояли латники, чуть больше тысячи. Серая хмарь неба отражалась в начищенных до блеска шлемах. Западный край огромного поля занимали пятьсот жрецов с длинными, торчащими из-за плеч боевыми шестами. На каждую вспышку огня на стенах они отвечали сложными жестами, вызывающими призрачные огненные завесы.
Лаувейя вместе с другими советниками принимала военачальников, готовых вести карателей к Аргору. Мира не задерживала взгляда на подходящих жрецах, разглядывая плотно пригнанные, разбухшие доски моста, пока не услышала знакомое имя.
— Светлый Смальтад, пусть свет благословит воинов Храма, — произнес Бальдр, и бас его раскатился над рекой.
Высокий, постаревший жрец с седой щетиной сложил руки в вежливом жесте. Его лицо выражало твердую решимость добиться какой-то неведомой Мире цели.
Неужели он предал Аргор? Девушка даже подалась вперед, разглядывая повисшие уголки губ, густые брови, дряблые веки и лоб в тяжелых складках. Он был героем Круга, вздохнула девушка, а теперь готов покарать восставших торговцев. Серую кожу доспеха с выжженным языком пламени, защищавшего Гирена-Кузнеца, украшал серебряный знак молота, и рукоять молота торчала у него из-за спины.
— Пусть свет озарит и защитит Святые пределы, Великий Бальдр, — печально ответил Кузнец, расцепляя руки. — Тяжелое дело затеяли в Аргоре, опасное дело для Дильмуна.
Бальдр шагнул вперед, и широкая ладонь Верховного жреца опустилась на плечо бывшего повстанца.
— Свет видит, как тяжело побороть ложную привязанность. Мы скорбим о грядущих жертвах, но сегодня не должно быть раздоров между жителями Дильмуна, Последнего пристанища, ибо Тьма наступает. Тангхен-ри на охоте, и каждый должен сплотиться вокруг твердыни Света, чтобы отвратить беду.
— Пусть Свет укажет им верный путь и не допустит лишней крови, Бальдр-ри.
— Свет милосерден, — согласился Бальдр и отступил назад.
Гирен широким, решительным шагом направился к латникам. Молот его горел белым светом даже в сером свете, источаемом тучами.
— Говорят, он овладел магией Света, — шепнул кто-то из стоящих перед Мирой сановников Храма. — Не напрасно ли Великий доверяет ему?
— Предатель есть предатель, — ответил сосед шепчущему. — За ним всегда будут следить, доверять таким нельзя.
Вот так, Ангрит-ри, Лаувейя, подумала Мира. Гирен Смальтад стал жрецом Храма, но познал ли он счастье? Принесла ли ему Свет новая дорога?
Кузнец удалился и встал среди латников. После него подошли еще трое — мастер тонгов, высокий жрец с длинным шрамом у виска и короткой рыжей бородкой, предводитель наездников на ногглах, чье лицо скрывал плащ, и Мира так и не смогла различить его в тени, и маленький, круглый, как весенний хлеб, мастер боевых жрецов. На умильном лице толстяка глаза так горели злобой, что Миру передернуло от неприязни.
Наконец ряды воинства Храма двинулись по восточной дороге. Советники во главе с Бальдром неподвижно стояли на мосту, несмотря на начавшийся дождь. Мира, не выдержав, все-таки упала на колено. Стоявший рядом жрец поддержал ее за локоть и помог встать.
— Стой, светлая, — шепнул он. — Плохая примета — отнимать силу воинов. Как бы Бальдр-ри не заметил, он сам не свой последние дни.
Мира благодарно взглянула на жреца. Сочувствие, встреченное в Храме, где все казались враждебными, придало девушке сил, и она дождалась, пока последние воины не скрылись между холмов, и только потом упала на мокрые доски.
Мерно капал дождь, сбегая с гранитных обвесов внешней стены.
* * *
Миру на руках отнесли через привратную площадь и, подняв на первую террасу, оставили в гостевом домике, который она и занимала раньше. Лаувейя, явно недовольная таким решением, осталась вместе с девушкой, Бальдр же и остальные советники направились на внешние стены, как поняла из разговоров Мира, осматривать оборонительные сооружения. В глубине души Мире казалось, что Верховному жрецу просто не хотелось оставаться дольше с раздраженной Лаувейей, к тому же располагающей силой камня.
Наступил день, и Высокое небо за тучами то и дело бросало к земле волну жара. В домике нависла влажная духота, серость туч и мягкий дождь опять сменились грязной взвесью тумана-облака. Жрица, наблюдая за девушкой, перебирала камни большого ожерелья на шее и молчала, Мира не могла произнести ни слова и просто лежала, пытаясь восстановить силы.
В домик кто-то вошел. Мира открыла глаза и увидела карлика. Коренастый и абсолютно лысый, он был одет в черные широкие штаны и меховой жилет, короткий плащ колыхался на ходу. Тяжелые от влаги ботинки оставляли мокрые следы на полу. Не обратив внимания на храмовых стражников, отсалютовавших ему, карлик прошел прямо к Лаувейе. Черные глаза пришельца впились в бледное лицо советницы.
— Свет привел к нам лучшего союзника, Хамари, — вежливо произнесла Лаувейя, впрочем, без особой радости в голосе. — Храм приветствует посланника великого народа хенсбаров.
— Сожги тебя Первородное пламя, Красная, — недовольно проворчал хенсбар. — Почему в этом проклятом Храме нет ни кружки хорошего, горячего грога? Я провел в холодных, как сердце вонжина, пещерах уйму времени, и не желаю говорить о деле без достойной встречи!
Лаувейя улыбнулась. Мира впервые видела такое теплое выражение на лице жрицы.
— Хамари, сожри тебя Тьма, если ты не привел воинов Света, скоро нас всех сварят в котле Хёд и его люди. Где твои воины?
Хенсбар презрительно оглядел пристанище Миры, едва удостоил взглядом саму девушку и уселся на кресло, звякнув тяжелым топором.
— Прекрасно, что великая Лаувейя Красная нуждается в нас. Что же в этот раз нужно построить? Стену, огораживающую владения Света? Или новый мост во Тьме?
— Нужно уничтожить врагов, Хамари. С мостом мы справимся и сами.
— О, всего лишь, — весело ответил хенсбар. Он еще раз взглянул на Миру. — Кто это?
— Сердце камня, дочь Хранителя. Мы снова владеем Сердцем Ночи, мой беспечный друг.
Хамари встал с кресла и, ловко перебирая короткими ногами, подошел к постели Миры. Та почувствовала запах лука и пряного эля, пропитавший хенсбара. Теперь Мира заметила и серебристую, горящую зеленым огнем цепь на шее у карлика, и тяжелые металлические кольца, продетые в мочки ушей. Черные, без зрачков глаза взвесили и измерили Миру, найдя ее малоинтересной.
— Эта девушка не владеет силой камня, — заметил Хамари, отходя на шаг. — Она неофит, это видно.
— Силой камня владею я, — пожала плечами Лаувейя.
Вокруг Хамари взметнулся призрачный, мерцающий оранжевым огонь. Мира скорчилась от боли и застонала. Хенсбар, спокойно прихлопнув тлеющий огонек на плаще, ждал.
— Кажется, она слаба. Достаточно ли такого Хранителя, чтобы победить Темного?
— Это моя забота, Хамари. Снова спрашиваю, приведешь ли ты воинов Света?
Хамари изобразил раздумье на лице, но Мира поняла — он просто дразнит жрицу.
— Дальняя гавань пала, — сообщил он. — Теперь армия Тьмы бежит на Дильмун. Мы дадим тебе силы оборонять Храм, но не поведем их против Хёда в ледяной край. Так сказали Дети Огня, так и будет.
Лаувейя, очевидно недовольная решением, кивнула.
— Моли Первородный огонь, чтобы ваша помощь не пришла поздно, а то мы окажемся во Тьме и испытаем ее милосердие на своей шкуре. Ты получишь свой грог в надвратной башне, там ждет Верховный Бальдр.
Хамари поднял руку и коснулся плеча. Лаувейя ответила обычным жестом аргорцев, обещающим светлый день. Бросив мимолетный взгляд на Миру, хенсбар покинул комнату, оставив тяжелый луковый дух.
Лаувейя взмахом руки призвала стражников. Явились два жреца в серых ханберах, явно изнемогающие под теплым мехом от жары.
— Забирайте ее, — Лаувейя указала на Миру. — Несите в боевой зал. Пора испытать пределы возможного.
* * *
Боевой зал Храма, в длинном, с низким потолком подземелье, для Миры стал просто очередной декорацией. Узкую и вытянутую пещеру окаймляла полоска белого песка, стены, покрытые странным узором, светились в темноте. Мира заметила пятна копоти и широкие черные полосы, видимые даже в неярком свете каменных полос. Она уже ничего не понимала и, безучастно прижавшись к стене, смотрела на причудливый, горящий голубым светом выступ. Лаувейя прошла к песчаной полосе и вышла из поля зрения Миры. Жрецы, вошедшие вместе с ней, негромко переговаривались где-то за спиной.
