— Ну, ты выяснила что-нибудь о моем происхождении?
Урсула кивнула.
— Ты ведь и сам знаешь кто ты. Не так ли?
Лёнчик молчал. Пришло ли время рассказывать?
— Пришло, — вдруг сказала девушка. — Этот разговор должен произойти.
Она внимательно выслушала рассказ эльфа-зомби о Паррифасе Всемогущем; его появлении в Адаре в образе Некроманта и всех приключениях, что ему довелось пережить, после чего сказала:
— Теперь все встало на свои места.
Тон Урсулы был каким-то безразличным, как будто ничего особенного не происходило, как будто ей каждый день приходится иметь дело с посланником Паррифаса Всемогущего.
— Что же, — продолжала она, — как видишь, твои опасения оказались напрасными, ты можешь нам доверять. Один из нас погиб, в бою с Торисом Элеттоном. Нет, я не умею читать мысли, я просто пережила этот разговор не одну тысячу раз и знаю все, что ты скажешь. Скоро. Скорее чем ты мог подумать.
34. Виора.
— Матушка, я не хочу уезжать, — прошептала Летта. Она покосилась на ведьму-настоятельницу и добавила:
— Тем более, с этой страшной старухой.
Паррифаситка действительно имела довольно отталкивающую внешность: морщинистое бледное лицо, крючковатый нос с бородавкой, тяжелый взгляд и сальные седые патлы, торчащие из-под накинутого на голову капюшона.
Не смотря на это, ведьма была добрейшей души человек, а Виора доверяла ей как самой себе, что было довольно редким явлением.
— Ты же знаешь, орда троллей вот-вот будут у стен Лигии, оставаться здесь слишком опасно, — сказала матриарх и обняв дочь, продолжила:
— В Некрополе ты будешь под надежной защитой.
— Паррифаситов? Ты же сама не раз говорила о том, какие они скверные и мерзкие. Призывала убивать их.
— Я же человек, — тяжело вздохнув, ответила Виора, — а людям свойственно ошибаться. Хвала Богине, что я оказалась в Некрополе в нужное время, если бы не паррифаситы, не знаю, что сейчас со мной было.
— Но они же язычники.
— Они как и их бог — творения Луны, которые ниспосланы нам в это лихое время невзгод и лишений, дабы мы смогли его пережить и продолжить славить нашу Богиню.
Летта молчала. Похоже, что слова Виоры произвели необходимый эффект и заставили девочку задуматься.
Они сидели за столом в покоях матриарха, которые располагались в гостевом крыле лигийского дворца. Было раннее утро, но, не смотря на это, в покоях, да и во всем крыле царила суета — ведьма-настоятельница готовилась к отъезду в Некрополь. Союз, ради которого она приехала в Лигию, заключен; оставаться далее в городе, который со дня на день подвергнется осаде троллей, было бессмысленно.
Виора решила остаться, она не могла покинуть город и его жителей в момент опасности. Она матриарх и должна вдохновлять людей на борьбу с тролльей ордой.
— Не волнуйся, со мной твоя дочь будет как за каменной стеной, клянусь тебе именем Паррифаса Всемогущего, — сказала ведьма-настоятельница, когда они прощались на ступенях Лигийского дворца. На них взирали несколько десятков знатных лигийцев, приближенных ко двору, которые пришли проводить ведьму.
— Спасибо, — матриарх обняла её, потом, еще раз обняла дочь и, поцеловав, сказала:
— Помни всё, чему я тебя учила, не забывай молиться Богине, веди себя достойно и все будет хорошо.
— Главное, продержитесь до прихода големов, — добавила ведьма. Три дня назад, она отправила послание в Некрополь, с просьбой совету: прислать своим новым союзникам несколько сотен каменных воинов.
Отдавая дань этикету, ведьма-настоятельница и Летта, простились с придворными и княжеской четой, после чего забрались в крытую повозку и покинули город.
"Богиня, защити дочь мою, от врагов и болезни. Проведи её через тернии и не оставь в моменты испытаний. Молю тебя, осени благодатью своею сына моего Ролланда, где бы он ни был. Наставь его на путь истинный, помоги в лишениях и борьбе. Если же он в чертогах твоих, да прибудет он в вечном блаженстве, как и отец его Ольфред и славные предки их. Да будешь светить ты в ночи, да не сойдешь во веке с чертогов небесных."
* * *
Вечером того же дня, в покои Виоры пришла Катарина. Молодая княгиня была не на шутку напугана приближающейся к Лигии ордой троллей и предстоящим сражением. Они разговаривали сидя за столом и пили вино.
— Городские стены неприступны, боевой дух гарнизона на высоте, да и князь Скуба привел десятитысячное войско, — успокаивала её матриарх.
— Но у него армия вдвое больше.
— Не оставлять же ему Хор без защиты, — улыбнулась Виора. — То, что он здесь и заключил с нами союз, уже неоценимо, а кроме этого, Скуба активно помогает в подготовке к осаде.
— Вы правы, Святейшая, — промолвила Катарина и натянуто улыбнулась, — как всегда.
— Не волнуйтесь, с молитвой и верой в Богиню, мы сможем это пережить.
— Молюсь об этом каждый день, — вздохнула Катарина. — Стефан сказал, тролли будут здесь самое позднее после завтра. Мне так страшно. Говорят, они едят своих пленников, голыми руками могут разорвать человека на куски.
— Ваша светлость, вам нужно отвлечься. Пойдемте-ка в храм, помолимся Богине. Я проведу службу, думаю, горожанам это пойдет на пользу.
* * *
Над Лигией разносился тревожный звон набата — тролли пришли. Орда огромных зеленокожих тварей обступили город и грозно крича, лезли на крепостные стены. Из башни Катарины, открывался отличный вид на северную часть Лигии, в том числе и на крепостную стену. На вершине которой то и дело возникали громадные силуэты троллей.
Матриарх и княгиня, вслух молились за смелых защитников города, за Скубу, Болдеса и Стефана, он, не смотря на свою тщедушность, не стал прятаться, а возглавил оборону восточной стены.
Несколько раз, под ликующие крики лигийских защитников, тролли отступали. Слыша радостные возгласы, Виоре казалось, что им удалось прогнать зеленокжих тварей и отстоять город, но вскоре на стены бросалась новая волна троллей, и бой разгорался с новой силой.
Когда солнце приблизилось к горизонту, матриарх отправилась на стены, нужно было поддержать солдат и прочитать молитвы над павшими. Увидев её, защитники Лигии заметно воспряли духом. Стали доноситься восклики: "с нами Богиня" и "мы победим". Виора поднялась на стену: орда — она никогда не думала, сколь огромное это число. На военном совете, Скуба говорил, что троллей не меньше сорока тысяч, но взирая со стены на эту зеленую массу, матриарху казалось, что их миллионы. Их было так много, что орда походила на исполинское чудовище из древних легенд, посланное разгневанными богами уничтожить погрязших во грехе людишек.
Три дня и три ночи тролли упорно, но безуспешно штурмовали стены Лигии, пока ранним утром четвертого дня им не удалось взять восточные ворота. Злобная зеленая масса хлынула в город. Как Скуба не пытался помешать троллям пройти дальше, у него ничего не получилось. Медленно, но верно, зеленокожие твари занимали квартал за кварталом.
Лигия наполнилась криками горожан попавших в лапы разъяренных троллей, в небо потянулись клубы дыма от пылающих домов.
* * *
— Может паррифаситы успеют придти к нам на помощь? — с надеждой в голосе произнесла Катарина.
— До Некрополя неделя пути, но даже если они и успеют придти раньше, чем тролли прорвутся в цитадель, — Виора вздохнула. — От големов было бы больше проку на стенах, а теперь, когда тролли заняли город, — она снова вздохнула.
— Но тогда мы все умрем, — пролепетала юная княгиня.
— Ваша светлость, — Виора улыбнулась, — вы забыли? Смерть это не конец. Нас ждут золотые чертоги Богини Луны и благодать её.
После того, как Скуба понял, что город ему не спасти, он велел отступать всем ко дворцу. Лигийский дворец плохо был приспособлен к обороне и его удалось удерживать всего несколько часов. Последней надеждой защитников города была цитадель — высокая, непреступная башня во внутреннем дворике дворца, которую построил прапрадед Катарины.
Тролли не рвались попасть в цитадель, Лигия была целиком в их власти, как и крепостные стены. "Мы обречены", — подумала Виора, взирая на охваченный огнем город. Вверх поднимался чад и крики горожан, которых терзали зеленокожие твари.
* * *
Было раннее утро. Все спали. Матриарх проснулась от того, что ей показалось, будто кто-то её зовет.
— Это всего лишь сон, — пробормотала она, потягиваясь сладко зевая.
В осажденной цитадели было около трех сотен душ, так что всем приходилось потесниться, все спали, где придется: на полу, лавках, столу и под ним. Виора и Катарина спали по очереди в кресле, в общей зале вместе со всеми.
Внезапно матриарх увидела чью-то тень, она скользнула вдоль стены и исчезла в проходе, который вел из залы на лестницу. Не желая понапрасну бить тревогу, ведь эта тень могла ей померещиться, Виора решила сама проверить. Она встала, и аккуратно переступая через спящих на полу горожан, направилась в сторону коридора.
Выйдя в коридор, матриарх вновь увидела тень — она скрылась в проходе, за ним была винтовая лестница, которая вела на крышу цитадели. Виора последовала за тенью.
Она поднялась по лестнице. На крыше, заложив руки за спину, стоял эльф. Это был не один из лигийцев, его одежда была чистой, светлые волосы струились по плечам. Складывалось впечатление, что он только пришел. Но как он пробрался в цитадель? Не обращая внимания на Виору, эльф взирал на город.
— Кто ты? Как попал сюда? — строго произнесла матриарх.
Эльф обернулся, и Виора увидела, что он оживший мертвец. Она невольно отшатнулась.
— Не бойся Виора, — вдруг сказал зомби, — это я, Некромант.
— Темнейший? — искренне удивилась матриарх. — Но как такое возможно?
— Ты забыла, кто прислал меня? — улыбнулся эльф-нежить, по крайней мере, она надеялась, что эта гримаса на полуразложившимся лице ожившего трупа, все-таки улыбка, а не злобный оскал.
— Для Паррифаса Всемогущего нет ничего невозможного, — продолжал зомби. — Веруй и тебе воздастся.
— Но я молилась Луне, — растерянно прошептала Виора, — не Паррифасу.
— Ты знаешь ответ — все бесчисленные боги этого мира, суть Паррифас.
— Да, Темнейший, — стоило матриарху сказать это, как она почувствовала небывалое облегчение, словно огромный камень упал с её души. Она, наконец, смогла самой себе признаться, что Паррифас Всемогущий — единственный истинный Бог.
— Я... я боялась утратить власть, — Виора рухнула на колени, по её щекам потекли слёзы.
— Я знаю, — Темнейший подошёл, протянул ей свою руку и помог подняться.
— В конце концов, ты признала истину, — продолжал он, — это самое главное.
— Раз ты здесь, ты поможешь нам одолеть троллей? — с надеждой в голосе спросила матриарх.
— Вам больше не чего бояться, — эльф-нежить указал на раскинувшийся внизу город. Только сейчас, Виора заметила, что в Лигии царит тишина, не было слышно криков терзаемых горожан или боевых кличей троллей.
— Они ушли? — изумленно произнесла она, подходя к краю площадки. — Хвала Паррифасу Всемогущему, мы спасены.
Когда матриарх обернулась, эльфа уже и след простыл — она стояла на башне одна.
— Спасены, — улыбнувшись, повторила Виора.
35. Лортис Ней.
Третий день лило как из ведра. Они остановились на постоялом дворе, в небольшой деревушке, которая была всего в паре лиг от Эрн-Десса. Этот город по-прежнему не хотел отпускать их.
— Я и не думал, что наш Клим, такой любвеобильный, — сказал Лортис, слушая доносящиеся из-за стены стоны гномихи по имени Руфусина и сатира. Как оказалось, это она была тем самым "не законченным делом", о котором говорил Клим.
— А где ты видел сатира, который не бегает за юбками? — усмехнулся лежавший на соседней койке Ульрэх.
На самом деле, Клим был первым сатиром, с которым Лортису пришлось иметь дело. Раньше он как бы их не замечал, не в том смысле, что не видел; скорее не думал, что эти мелкие и с виду никчемные создания способны на что-то полезное. Знакомство с Климом Однорогом показало адмиралу: он был совершенно не прав в отношении сатиров.
Так, слушая стоны сладкой парочки, немного им завидуя и травя байки, Лортис и Ульрэх провели еще один день. Дождь всё так же молотил по крыше и подоконникам, а когда ветер вдруг менял направление, то тёплые капли начинали барабанить по полу их комнаты.
— Сезон дождей, — пожав плечами, сказала Руфусина. — Лить не переставая, может целый месяц.
Гномиха и Клим решили прерваться и заглянули к ним в комнату.
— Как бы нас тут не нашли королевские ищейки, — проворчал душегуб. — Город совсем близко.
Лортис тоже считал, что расслабляться еще рано, проклятый Эрн-Десс и разъяренный король Нимий, совсем рядом. Где гарантии, что кому-нибудь из местных не придет в голову заложить их городской страже за обещанное вознаграждение? Никаких гарантий!
— Взять хотя бы хозяина постояло двора, — развел руками Лортис. — Одно имя чего стоит: Майлин-Гур. Где вы видели минотавра с таким именем? А вы видели, как он на нас пялился, когда мы вошли? А эти его вопросики: "кто вы такие?", "откуда?", "куда путь держите?", ясно же, что не просто так вынюхивает.
— Да перестань, — отмахнулся Клим, — задавать такие вопросы, его работа. Мало ли кто мы такие? И вообще, дождь играет нам на руку, — возразил Клим, — никто здесь нас не знает, и никто не знает, что стража ищет кого-то, а еще через пару дней, всем будет вообще насрать на происходящее, все будут думать только о том, как и достал этот треклятый дождь.
Видя, что его слова не произвели должного эффекта, сатир молча, вышел и через некоторое время вернулся с подносом, на котором стояли тарелки, кружки, кувшины с вином и похлебкой, и буханка хлеба.
— Хватит чахнуть, — улыбнулся Клим, он поставил поднос на стол и принялся его сервировать. Руффусина не дожидаясь приглашения, пришла сатиру на помощь — разливая похлебку по тарелкам.
— Мы живы, — продолжал Клим, — и после всех передряг, вновь вместе. Так что нужно отпраздновать это.
Ничто так не поднимает настроение, как сытый желудок. Лортис вдруг понял: сатир-то прав. Причем в очередной раз. Они живы, не смотря на всё, что им пришлось пережить — они живы!
— Я хочу сказать тост, — поднимая кружку с вином, промолвил Ней.
— О, ваш бродь повеселело! — расхохотался Ульрэх. Он тоже заметно воспрял духом, стал больше шутить и меньше ворчать.
— Я хочу выпить за моего друга... Нет! За моих друзей! Благодаря которым, я все еще жив. За тебя, шельмец Клим и за тебя, душегуб!
— Да! — воскликнул Ульрэх. Все расхохотались и чокнулись кружками.
Мироеды
Пролог
Лето только началось, а температура в тени уже достигла отметки в тридцать пять по Цельсию. Поэтому раньше девяти часов вечера Крот на улицу старался не выходить.
Однако и это не сильно помогало. Время было уже за полночь, а жара стояла практически как днем. Спасало лишь холодное пиво.
Крот сделал большой глоток, поставил бутылку на асфальт и закурил. Он сидел на корточках в сквере, который был в нескольких кварталах от дома. Рядом сидел кореш Толян и рассказывал, как прошлой ночью развёл одного лошару на четыре косаря, крутую трубу и понтовые очки.
