— Спасибо! — Эмили лучезарно улыбнулась. — Желаю хорошенько выспаться на Истории Магии. Прошу, кузен!
Она широко распахнула крышку сундука, сейчас превратившуюся в дверь. Входить приходилось, сгибаясь в три погибели, но выпрямиться можно было почти сразу — вниз уходила узкая лестница, закрученная спиралью.
Басти зашёл следом, плотно прикрывая дверь, отчего лестница сразу осветилась маленькими огоньками, рассыпанными по стенам.
Внизу их встретила ещё одна дверь. Эмили приложила к ней ладонь, и по всей поверхности выступили и стремительно закрутились разной формы острые запоры. Попробуй кто-то зайти без хозяйки и можно было запросто остаться без рук. Она всё обещала сделать привязку для Басти, но до сих пор так и не привязала. И Рабастан сильно подозревал, что дело тут в его оборзевшем брате, которому мисс Гамп подключила доступ сразу. Небось, и Санни поступила бы так же на месте кузины.
— Доступ не дашь? — поинтересовался он, заходя в мастерскую, но сразу забывая о вопросе. Здесь он чувствовал себя в своей стихии.
Даже не заметил, как Эмили перевернула двенадцатичасовые песочные часы и пристроилась с книгой на диванчике. Пирожки и кофе она положила на маленький столик и с любопытством наблюдала, как Басти быстро сдирает с себя одежду. Костюм из драконьей кожи у него тут хранился свой. В обтягивающей чёрной коже Рабастан казался старше и выглядел крайне соблазнительно. Она со смешком подумала, что Роб смотрелся бы куда скромнее — хоть и старше Рабастана почти на два года, но ни такой соблазнительной задницы, ни такой заметной мускулатуры на ногах и руках у Вуда нет. Да и плечи поуже будут. Зато Роберт был более изящным и нежным, и достаточно сильным — пусть боёвкой, подобно Лестрейнджам, он не занимался, но квиддич после пяти лет тренировок тоже не прошёл зря. Недаром такая красивая сволочь, как Дамиан пускает на него слюнки. Только зря, Дракончика ему не видать, не будь она Эмили Гамп!
А вот мисс Прюэтт стоило бы взглянуть на Лестрейнджа-младшего в таком виде. Может, после этого и сдвинулось бы у них всё с мёртвой точки?
Помещение было не слишком большим — пять на пять метров. Стены мастерской были увешаны множеством полок, на которых помимо небольшого количества книг, в строгом порядке хранились всевозможные инструменты для обработки и создания артефактов. Заготовки лежали ниже в больших узких ящиках, подписанных и пронумерованных. Там хранились и различные камни — от самых простых и полудрагоценных до редчайших драгоценных экземпляров, и разнообразные куски деревьев, и слитки различных металлов, и части магических животных. И множество ингредиентов для зелий. И все это было собрано на местах силы, промаркировано и снабжено подробными описаниями.
Кузену Эмили позволяла безвозмездно брать всё необходимое из её запасов, но он изначально приволок в мастерскую свои заготовки, пользуясь только её инструментами. А если просил что-то из её коллекции, то сразу после работы оставлял на специальной полке стопочку галеонов, не признавая никаких скидок.
Рабочий стол занимал весь центр мастерской, и имел все необходимые приспособления, включая маленькую печь с магическим огнём, наковальню, горелку и котлы для необходимых зелий, и многое другое.
Рабастан сосредоточенно работал, двигаясь бесшумно и уверенно, мгновенно находил необходимые инструменты, аккуратно раздувал огонь, и сразу поставил вариться какое-то зелье, то и дело сверяясь с маленькой потрёпанной книжицей, принесённой с собой.
Эмили могла бы часами за ним наблюдать, такое зрелище никогда не приедалось. Она с ностальгией вспоминала ту безумную неделю, когда Басти по двенадцать часов трудился над цветами невероятной красоты, словно сотканными из хрусталя и металла. А потом они вместе с Беллатрикс помогали ему их оживлять. Эмили даже жаль было, что никто не отличит эти цветы от настоящих, не узнает, сколько мастерства было приложено, не поймёт, кто их создал. А главное, что не поймёт она, Александра, для которой так старался Басти, забывая о сне и еде. И ведь он даже не собирался признаваться, никогда. И ей просто было обидно за него. Вот знать бы, где сейчас те цветы!
Мисс Гамп не задавала вопросы, откуда у Басти в тот вечер оказалась на руках кровь мисс Прюэтт. Она только ассистировала ему, чтобы собрать всю до мельчайших молекул в маленькую пробирку, так что все подаренные цветы были именными. И она бы рассмеялась в лицо тому, кто, поглядев на ту красоту, посмел бы сказать, что тёмная магия — это плохо.
Только сегодня её очень быстро сморил сон, когда Эмили попыталась отвлечься и почитать учебник по ЗОТИ.
— Эм, проснись! — Басти осторожно потряс её за плечо. — Давай поедим.
— Что? Сколько мы здесь? — Эмили мгновенно села, стряхивая остатки сна, и быстро поглядела на песочные часы. — Десять часов! Басти, почему раньше не разбудил? И тебе поспать ещё надо! Уроки никто не отменял.
Кузен блаженно улыбался, присев перед ней на корточки.
— А я уже закончил, — сообщил он самодовольно. — Мне и часа хватит выспаться. Только жрать хочу сильно, погрей всё, будь так добра!
— А сам? — проворчала она, вставая. — Покажешь хоть своё чудо?
— Потратился я немного, — смущённо улыбнулся Лестрейндж. — А впереди ещё Трансфигурация.
— Больной! — рассердилась она, быстро разогревая блюдо с пирожками. — А для чего накопители тут тоннами? Опять забыл?
— Не забыл, — примирительно поднял он руки. — Иногда живая магия гораздо лучше, ты же знаешь.
— Ох уж эти твои приёмчики от бабушки Сольвейг! Руди на тебя нет! Небось, такие вещи неделю делать надо, а тебе все сразу и быстро.
— Эм, Эм, Эм! Не ругайся. Иначе ничего не покажу.
— Покажешь, — хмыкнула она, остывая, и с любопытством посмотрела на нечто, лежащее на рабочем столе и заботливо прикрытое куском драконьей кожи. — Ты же хвастунишка! Ешь давай. И сядь уже, наверняка, ноги не держат.
Басти сразу запихал в рот два пирожка и с набитым ртом попросил подождать:
— Офтытьдофно!
— Остыть? Прожуй сперва! Я не собираюсь хватать. Это что — огненный цветок, что остужать нужно под драконьей кожей?
— Увидишь!
С двадцатью пирожками они расправились быстро. Кофе Эмили пила с удовольствием, а для Басти наколдовала воды. Незачем ослабленному организму подвергаться энергетическому допингу, тем более перед сном.
— Ложись! — велела она, удлиняя диван. — Потом покажешь, я без тебя смотреть не буду. Пускай остывает сколько надо. Только разденься что ли.
Уговаривать Рабастана не пришлось. Он сноровисто стянул с себя драконий костюмчик, ни капли не смущаясь её присутствия — прямо как в далёком детстве. И улёгся на диван в одних трусах, вытягиваясь во весь рост с блаженным стоном.
Эмили вздохнула и накрыла его пушистым одеялом, трансфигурированным из его же мантии. Только парень этого уже не почувствовал, мгновенно отрубившись. Она с жалостью смотрела на побледневшее лицо кузена — ему бы все шесть часов продрыхнуть, а не этот жалкий час. Он же толком не восстановится. Самоубийца дракклов! А если бы не рассчитал? А на Трансфигурации что будет? Вдруг сложное, он же может под ноль потратиться. Она бы влила ему своей магии, только ведь не подойдёт. Тут родная кровь нужна, а не седьмая вода на киселе. Была бы женой — другое дело, или родной сестрой, а не троюродной.
Хотя — Руди же может.
Ну, если Беллатрикс не шутила, то Рудольфус сам сюда придёт. Достаточно не выйти вовремя.
Префект не подвёл, явился минут через пятнадцать, после того, как последняя песчинка упала в песочных часах. Правда, в обычном мире это равнялось примерно минуте, так что его скорости можно было только удивляться.
Рудольфус быстро оглядел лежащего без движения брата и гневно уставился на Эмили.
— Работал чистой магией, — быстро сказала она, отступая. — Я ничего не могла сделать.
— В могилу захотел? — почти прошипел Руди, быстро кладя ладонь на лоб Рабастана. — А ты куда смотрела? Почему не дала накопители? Мало ли, что не взял бы. Настоять могла!
Она просто не могла признаться, что банально уснула. Руди бы не понял и был бы совершенно прав.
— Что он хоть сделал?
Прежде чем она успела его остановить, он шагнул к столу и поднял кусок драконьей кожи.
Эмили неслышно ахнула, уставившись на два великолепных браслета словно сотканных из паутины тончайших переплетений. Здесь смешались и золото, и платина, и серебро, и гоблинская сталь. А утопленные крохотные синие сапфиры имели столько граней, что сверкали как драгоценные звёздочки при неровном свете магических свечей.
Рудольфус молчал, даже не пытаясь прикоснуться к этому чуду.
Потом поднял палочку и стал водить над браслетами, шепча заклинания и всё больше расширяя глаза.
— Мой брат — псих, — удручённо сказал он, закончив проверку. — Бабушка Сольвейг сможет им гордиться, если он не сдохнет до совершеннолетия от своих экспериментов.
— Что это? — Эмили едва могла сдержать любопытство.
— Браслеты духовного родства. Это будет покруче помолвки! И драккл меня сожри, если мисс Прюэтт согласится такой надеть!
— Духовного родства? — нахмурились Эмили.
— Угу, это что-то вроде магии викингов. Лучше не спрашивай, у них там все были на голову повёрнутые. Ты же знаешь, что Басти наша бабка обучает. Любимый внучек, а как же! Такой умница, такой способный! Тьфу ты! Научила на свою голову.
— А что делают браслеты?
— Погоди, а откуда у него её кровь, не знаешь?
Пришлось рассказать о том дне, и о цветах, что она относила в больничное крыло. И об окровавленной руке Басти, с которой они собрали кровь мисс Прюэтт.
— Наверное, оставалось ещё, — неуверенно пояснила мисс Гамп. — А что тогда случилось с Александрой?
— Не спрашивай! Значит так, на обед мы с тобой опоздали. Но ЗОТИ пропускать нельзя. У тебя тут есть зелье сна?
— Да, — она быстро сняла с полки и протянула ему флакон.
— Иди, я немного волью ему своей магии, и напою снотворным. Придётся оставить здесь одного. В больничное крыло ему нельзя. Но проснуться по-любому не должен, псих недоделанный. Хуже Блэков!
Эмили тихо отступила к дверям и, не удержавшись, оглянулась. Не могла уйти, пока не убедится, что с Басти всё будет хорошо. На неё не обращали внимания, и мисс Гамп заворожённо смотрела, как скупыми чёткими движениями Рудольфус рассекает сначала своё запястье, потом Рабастана и с силой соединяет обе раны. Стоя на коленях и прижимая свою палочку к месту соединения рук, он монотонно бубнил непонятные слова, прикрыв глаза.
Прошло не меньше двух минут. Рудольфус, наконец, отдёрнул свою руку и, чуть покачнувшись, деловито залечил обе раны, засветившиеся на мгновение синим светом. Потом он прижал к губам Басти флакон с зельем сна и зажал ему пальцами нос. Рабастан, так и не проснувшись, послушно проглотил зелье, что-то буркнул и заворочался, поворачиваясь к стенке.
Рудольфус хмыкнул и поправил сползшее одеяло.
Потом поднялся с колен и, несколько раз глубоко вздохнув, осторожно прикрыл браслеты на столе кожей дракона.
— Ты ещё здесь? — устало спросил Лестрейндж. — Пойдём, почти опаздываем уже. Профессор Робертс не одобрит и может начать задавать вопросы. Басти проспит все следующие двенадцать часов. С МакГонагалл я объяснюсь после урока.
Они поспешно поднялись наверх, где уже ждала Беллатрикс.
— Как он? — она быстро оглядела жениха.
— Жить будет, — вздохнул Руди, прижимая к себе Беллу за плечи. — Работал на чистой магии чуть ли не двенадцать часов.
— Десять, — пискнула мисс Гамп, но под взглядом Рудольфуса сочла за лучшее сбежать.
— Что хоть сделал? — Белла прервала поцелуй, через который попыталась передать жениху немного магии. Только тот не принял.
— Браслеты духовного родства.
— Вот это да! — восхитилась Белла. — Никогда не видела. Но говорят, что это похоже на настоящее чудо. И только истинный мастер далеко на севере способен их воссоздать.
— Такой вот мастер валяется сейчас в подпространстве абсолютно никакой, восстанавливаясь после этой северной магии. Чтоб ты осознала глубину его падения — бабуля сделала такие браслеты для отца и матери. И трудилась она над ними две недели, проводя в мастерской не больше часа в день. И нет, эти браслеты не похожи на чудо, они чудо и есть! Только напомни, что они творят, раз такая умная.
— Много чего. Если Басти удастся надеть такой браслет на Александру, он начнёт ощущать все её эмоции, радость, страх и прочее. Сможет перенестись прямо к ней в момент опасности, или вытянуть её к себе даже из-под антиаппарационных чар.
— А она тоже?
— Насколько знаю, нет — старший браслет будет у него, я так полагаю. И чтобы она его так же чувствовала, нужно его согласие. А зная вашу фамильную гордость, сомнительно, что Басти это сделает. Самый умный ведь. Но и правильно, с другой стороны — она ничего ему ещё не обещала.
— Я сгораю от любопытства — как братец сможет её уговорить его надеть! — усмехнулся Руди. — Снять-то такую вещь сможет только он сам.
— Басти очень упорный, ты его недооцениваешь, дорогой!
— Ага, как же! Только что убедился в очередной раз. Хорошо, мастерская экранирована, а не то либо Дамблдор, либо толпа авроров уже допрашивали бы нас по поводу всплеска тёмной магии. Опаздываем сильно.
— Ничего страшного — ненамного. И жизнь твоего брата — дороже. Веди меня, обещал же показать короткий путь из подземелий к кабинету ЗОТИ.
— Бель, там грязь и пыль толстым слоем, уверена?
— Нашёл, чем пугать!
Дошли быстро, хотя действительно пришлось продираться через чудовищную паутину, ломаную мебель и прочий мусор. И чтобы почистить друг друга — ушло несколько секунд. Но они успели, профессора не было в кабинете. Не было также Роберта Вуда, Артура Уизли и мисс Прюэтт.
— Печенью чувствую какую-то пакость, — еле слышно сказал Руди невесте. — Чтобы профессор задержался... не опоздал ли Басти со своим подарком?
— Не психуй!
В тот же миг дверь распахнулась, впуская бледного и какого-то взъерошенного мистера Вуда. Парень очень странно взглянул на своих же грифов и протопал к парте мисс Гамп. А следом в класс вошёл Робертс.
Мисс Прюэтт так и не появилась.
* * *
— Мисс Прюэтт! — голос целителя вырвал Саньку из очередного кошмара. — Вы меня слышите?
Попытавшись ответить, она приоткрыла глаза. Целитель Уайнскотт расплывался, словно зрение сильно ухудшилось, но ответить удалось, хоть и шёпотом:
— Да.
Голова болела очень сильно, и было жутковатое ощущение, что мозг раскалился в районе затылка. Глаза слезились от света, и Санни поспешила их закрыть, о чём тут же пожалела. Сорвавшиеся с ресниц слёзы прокатились по горячим щекам как расплавленный металл, оставляя кошмарное чувство обожжённых полосок стянутой, саднящей кожи.
Но больше беспокоило, что она совсем не чувствует ног, а руки словно налились свинцовой тяжестью.
— Потерпи, милая, — это помощница целителя принялась обтирать её. Она не могла узнать, Герти это или Сэмми, да и не пыталась. Там, где девушка проводила мокрой прохладной губкой, наступало облегчение, жар словно угасал, но через некоторое время разгорался с новой силой.
