Надо заметить, колдунья, изволновавшись от ожидания, порядком растеряла свою горскую невозмутимость и кукольное равнодушие. Все то время, пока Киле расчесывала и перевивала непослушные рыжие волосы с листьями и подгоняла одежду из прохладного бело-зеленого шелка под мой невеликий рост, она тихонько причитала: "Что скажет Светлейший, о, как он будет недоволен..." У меня это не вызывало ничего, кроме смеха да легкого раздражения от затянувшихся приготовлений. Право, даже дома я меньше готовилась к выходу в люди! Но мне тогда помогал Мило...
Как он там, мой мальчик? Наверняка выгнал все-таки эту служанку — иначе и быть не может.
— Это все? — с облегчением спросила я, когда последний локон сколола у виска тонкая, почти невидимая шпилька. Сейчас мне было совсем не страшно: Мило никто не держал в темнице, даже стражу не приставили. Если пожелаем — убежим в любое время.
— Да, госпожа, — с достоинством поклонилась колдунья. — Теперь вы готовы предстать перед очами Светлейшего.
Я только усмехнулась. Вот уж отличие мышления — Ее Величество никогда не интересовал внешний вид гостей. Приехали они в традиционных своих нарядах или в равнинных, только с дороги, неумытые даже, или благоухающие ароматными маслами... Главное, чтобы сама она, Тирле, сияла, словно холодный бриллиант.
Что же касается меня... Думаю, такую Лале не признал бы даже художник, Тарло.
Непокорные рыжие пряди, обычно затянутые в сотню косичек, Киле смягчила бальзамом и уложила затейливым каскадом, переплетя волосы с желтыми и зелеными листочками. Позолотила веки и немного — губы, утянула и без того тонкую мою талию рубашкой на шнуровке, укутала в волны белого и бледно-зеленого шелка... Пожалуй, появись я в подобном виде на балу, на меня польстились бы не только любители подразнить закостеневших в ханжестве придворных льстецов.
— Сюда, госпожа, — Киле указывала дорогу.
На сей раз я не пыталась казаться слабее, чем есть, и держалась рядом с колдуньей, не отставая от нее ни на шаг. Мне не терпелось поскорее увидеть Лорда Осени и узнать, какого ворона ему все-таки от нас понадобилось.
Дерево и янтарь, солнечный свет и приглушенные краски гобеленов — все это промелькнуло в один миг, сливаясь в теплый, сонный образ. А потом коридоры и лестницы вдруг кончились, распахнулись двери... и я утонула в осени.
Ласков взгляд — ветра ток.
К ветру льну... я — листок.
Солнца тлен — жжёт ладонь.
В прядь вплетён клён-огонь.
Высь слепит — столь ясна.
Гордость — в прах... Я честна.
И слова — все мертвы.
Златом ломким листвы
Я к ногам льну твоим.
Ветер — взгляд. Сердце — дым...
— Приветствую тебя, милая Лале, — чисто и светло улыбнулся Амиро Ласковая Осень. — Приветствую тебя, о возлюбленная дочь Холо.
— Приветствую вас... Светлейший... — едва разомкнула я непослушные губы. Едва... ибо владыка Осеннего Дома оказался непозволительно юн и прекрасен для своих двух с половиной столетий.
Ни единого мазка краски не было на его лице, словно выточенном из белоснежного камня. Под светлыми, но такими густыми и длинными, что любая черноволосая красавица позавидует, ресницами сияли глаза — голубоватые в зелень, словно осеннее небо. Гладкие, как шелк, локоны рассыпались по темно-синей ткани одеяния прихотливой волной, отсвечивающей то золотом, то медью, то серебром. Он смотрел на меня сверху вниз — ласково и тепло, будто солнце, но казалось, что это я стою на пьедестале — столько уважения и восхищения было в этом взгляде.
Лишь после третьего глубокого, до рези, вздоха я сумела совладать с чувствами и посмотреть на Амиро вновь — непредвзято. Высокий, красивый, могущественный... и напропалую использующий силу обаяния Лорда Осени, одной из величайших карт.
— Откуда вы знаете Холо? — спросила я, глядя ему прямо в глаза. Ключ под зеленым шелком платья стал горячим, как кипяток. — Я не помню, чтобы вы посещали поместье Опал...
Амиро тихо рассмеялся:
— Не помните? А ведь мы встречались там... Да и лорд Опал часто навещал и мою скромную обитель... Разве для подобных Холо расстояния были преградой? Разве такое уж неодолимое препятствие долгие дороги и для тебя, маленькая путешественница? — он вдруг неуловимо для взгляда скользнул, оказавшись рядом со мною. Чтобы заглянуть снова в его глаза, пришлось задрать голову, словно я разговаривала с Ее Величеством Тирле или с собственным учеником. — Ты ведь гуляешь теми же путями, что и он...
— Кем Холо был для тебя? — упрямо повторила я вопрос, лишь немного изменив его.
— Тише... — он коснулся пальцем моих губ, будто запечатывая их. — Ты ведь пришла в Дом Осени в поисках совсем других ответов. Верно, маленькая расхитительница библиотек?
— Я не собиралась ничего забирать из вашего хранилища! — от неожиданности я даже забыла, что собиралась все отрицать. Амиро нахмурился и отстранился — и свет померк. Теперь стало ясно, что мы находимся не в тронном зале, а в подобии гостиной — с коврами, подушками на полу, янтарными витражами на окнах и низким столиком, уставленным вазами с фруктами и сладостями. — Вы сердитесь? — сорвалось с языка.
Он с грацией, редко доступной для людей его роста, опустился на подушки и указал рядом с собой:
— Нет, милая Лале. Как я могу сердиться на дочь Холо? Пусть и названую... — Амиро отщипнул одну виноградину, но не съел ее, а просто перекатил в пальцах, согревая. — Холо был моим учителем. И другом. И... впрочем, не важно. Можно сказать, что Холо был для меня всем. И в память о нем я не трону ни тебя, ни мальчишку, хотя вы нарушили достаточно законов.
— Мило ни в чем не виноват, — стиснула я зубы, мысленно ощетиниваясь. — Он не может спорить со мною и поступает так, как я велю. Так что если и захотите кого-то наказать, то можете гневаться на меня.
— Ты не слушаешь, милая Лале? — насмешливо выгнул он брови. — Я не могу сердиться на тебя. Ты — дочь Холо.
— Зачем же тогда этот спектакль со стражей? — в груди начала закипать злость, густая и черная, как смола.
— Все для твоего блага, — терпеливо улыбнулся Амиро. — Ты стала слишком беспечной и самоуверенной.
— Я не нуждаюсь в воспитателях! Тем более из Дома Осени!
Чем дальше, тем больше становилось путаницы. Амиро говорил, что знал Холо — и я ему верила. С наставника сталось бы подружиться с наследником трона просто из любопытства, а узнав Холо, не полюбить его было нельзя. Лорд Осени утверждал, что не желает мне зла... и я чувствовала ложь. И зависть. Быть может, Амиро действительно не стал бы бросать нас с Мило в темницу и уж тем более объявлять Дому Камней и Снов войну по такому дурацкому поводу, но... кажется, дело было вовсе не в привязанности к Холо. Иначе бы лорд не посылал за нами воинов. Это слишком смахивало на оскорбление и попытку запугать, а вовсе не воспитать во мне ответственность.
— Что вам нужно от меня, Амиро? — прямо спросила я, отбросив чувства. Нельзя мне сейчас быть слабой, особенно с таким, как владыка Дома. — Говорите прямо.
— Мне? Ничего, милая Лале, — пальцы отщипнули еще одну виноградину. Теперь в ладони грелись уже две ягоды. — Просто выслушай мой рассказ... и сама решай, что делать дальше.
— Будет ли мне позволено заглянуть потом в библиотеку?
— Это не понадобится. Я знаю, что ты ищешь, и дам ответы на все твои вопросы.
— А что потом? — сердце замерло. — Ты отпустишь нас?
— Вас? О, я не стану вас держать, — улыбка вновь коснулась его губ. — Но если кто-то захочет остаться — я буду рад. Ты — дочь Холо, которую он, без сомнений, захочет навестить... А твой ученик... весьма интересен и сам по себе, — взгляд Амиро сделался задумчивым. — Я не прочь продлить нашу встречу...
— Думаю, мы с Мило уже пресытились осенним гостеприимством и не станем задерживаться здесь, — едко откликнулась я, напуганная тоном владыки. Неужели Ласковая Осень попытается оставить моего ученика в заложниках? Ох, Лале, соберись! — Прошу прощения за дерзость, — произнесла я, будто бы смирившись. — С нетерпением жду рассказа.
— Поверь, эта история не займет много времени, — почтительные интонации в моем голосе явно доставили Амиро удовольствие. Мягкая, почти неощутимая угроза растворилась в воздухе, словно развеянная порывом ветра. — А началась она довольно давно... Полторы тысячи лет тому назад Дома побережья объединились под рукой жестокого властителя, которого звали Лордом Волн. Впервые с начала времен расклад приморья стал полным. Огромная сила вод сосредоточилась в руках одного-единственного человека... увы, слишком молодого и запутавшегося в себе, чтобы распорядиться ею верно. Чтобы удержать трон, Лорд бросил все силы на войну с соседями. Земли Дома Осени тогда располагались большей частью в горах, и им ничего не грозило, а вот прочим пришлось несладко. Используя могущество карт, войско прибрежников покоряло малые государства один за другим, пока однажды Дом Волн не рухнул под собственной тяжестью. В гневе Лорд проклял свой расклад и пожелал смерти всем предателям и непокорным. И столь велика была сила ненависти владыки, что пришла из моря огромная волна и затопила земли до самых северных гор.
Так это случилось впервые.
Спустя пятьсот лет появился новый Лорд Волн. И вновь не хватило ему мудрости удержаться от того, чтобы призвать силу морских глубин. И еще раз был принесен расклад побережья в жертву, и лишь ценой великих потерь сумел остановить Прилив приливов один из Домов.
— Дом Самоцветов... — прошептала я.
— Да, Дом Самоцветов, — без улыбки согласился Амиро, и тень благоговения на миг мелькнула в его глазах. — Ее Величество Малахит была воистину мудрейшей и могущественнейшей правительницей с начала времен. Она оставила добрую память по себе и заслужила вечную благодарность всех, кто пережил второй Прилив.
Третий раз погибель из вод была призвана по глупости человеческой.
Лорд Побережья, собравший полный расклад последним, среди наследия предков обнаружил свитки, в которых был ключ к великой силе. И решил... испытать ее. Так волны накрыли земли, сметая все на своем пути... Лишь Дом Камней и Снов устоял вновь, лишившись всего расклада, кроме Лорда Теней. И... Дом Осени.
— Вы поднялись в горы... — мои глаза распахнулись в изумлении. — Вы... знали заранее?
— Да, — просто ответил Амиро. — Ибо века, которые мы прожили в тиши и безопасности, позволили сохранить и могущество расклада, и знания о прошлом. Но постепенно Дом Осени покорил множество ближних княжеств и раскинулся на многие дни пути от гор. Если прилив придет сейчас, мы будем так же уязвимы, как и жители побережья.
— И что вы хотите от меня? — невольно повторила я вопрос, но на сей раз без вызова в голосе.
— Ничего, — улыбнулся Ласковая Осень. — Для начала — дослушай, милая.
Я покорно сложила руки на коленях и уставилась на лорда в упор, широко распахнув глаза. Кажется, Ее Величество называла эту маску "воплощенное внимание"... и ужасно не любила ее. Ох, и доставалось же мне, бывало, веером по затылку...
— Прелестно, — вздохнул Амиро непонятно отчего, отводя взгляд. Виноградины нетронутыми вернулись на блюдо. Я подумала-подумала... и цапнула одну ягодку. Теплая... Нежная сладость разлилась по языку, напоминая и о скудном ужине, и о пропущенном завтраке. — История повторяется, Лале. Несколько лет назад из библиотеки Дома Осени исчезли древние свитки. А потом в одном из прибрежных государств смерть настигла короля, королеву и наследников — одного за другим.
— Вы говорите о Доме Раковин и Песка? — нахмурилась я. Ларра мне нравился, и сама мысль о том, что он может оказаться очередным безумным властителем, пачкала, будто смолой. — Но расклад побережья неполон!
— Разве? — зелено-голубые, как осеннее небо, глаза нехорошо сузились. — Я думал, что ты умнее, милая. Говорят, что Ее Величество объявила о помолвке?
— Да, но прекрасная и мудрая Тирле не собиралась отдавать свой расклад... — слова застряли в горле.
Не собиралась. Но расклады сливаются, и старшая карта может быть только одна. А что, если во время обряда Ларра возьмет над Тирле верх и завладеет раскладом?
Меня пробрала дрожь.
Если все так, как говорит Амиро, и в руках Ларры — ключ к силе моря, то на сей раз остановить прилив будет некому — Дом Камней и Снов лишится расклада, и...
— Есть еще одно "но", лорд, — произнесла я медленно. — Даже владея картами нашего Дома, Ларра не сумеет призвать Прилив. Ведь расклад должен быть принесен в жертву... а я умереть не могу.
Я подняла взгляд. Амиро смотрел на меня, склонив голову на бок.
— Все так, милая... Но ты — единственная, кто способен уйти из расклада, если нечему будет держать тебя в Доме. Лале...
Амиро внезапно наклонился, оказавшись близко-близко — еще немного, и мы столкнулись бы носами. Запах осени — сухих листьев, инея на траве по утрам и блеклого солнца — окутал меня, как пуховое одеяло.
— Холо прожил шестьдесят лет, прежде чем покинул наш мир в поисках чудес на дальних дорогах, и все эти годы он маялся, как пленник! Я помню его, помню полный боли взгляд, помню одинокие вечера в поместье Опал и гитару с порванными струнами! Лале...
Жаркое дыхание опалило мои губы, но все, о чем я думала сейчас — как не потеряться в тусклом осеннем небе, что ослепило меня. Опять колдовство...
— Ты так похожа на него — я вижу это в твоих глазах, чувствую в токе твоей крови... Тебе плохо здесь. Почему ты так цепляешься за этот мир, милая?
Лицо мое одеревенело — такой ужас нахлынул от горячих слов Амиро.
— Потому что там будет одиноко... — прошептала я. — А здесь у меня есть...
— Кто, Лале? Кто держит тебя, свободную странницу по дорогам миров?
Голова кружилась, словно я сотню раз сделала "колесо" на потеху Ее Величеству.
— Не... знаю... Я... Безумный шут Дома Камней и Снов...
— И только? — Амиро отстранился, разочарованно скривившись. — А я-то было подумал, что ты чем-то отличаешься от Холо, не способного любить никого, кроме себя. Уходи, — он опустил голову, и водопад волос занавесил лицо. Я засмотрелась на тускло мерцающие пряди... и охнула. Один волос — белый, другой — золотой, третий — рыжий. И бывают же совпадения!
— Подождите, — я вдруг вспомнила нечто очень важное. — Могу я задать вопрос... о Кириме-Шайю?
— Лорд Багряного Листопада? — ровно спросил Амиро. — Что ты хочешь знать о нем?
Я замялась.
— Вы говорили, что не причинили бы вреда ни мне, ни Мило... Кирим-Шайю разделяет ваши взгляды?
Амиро странно посмотрел на меня — с удивлением и печалью.
— Кирим не стал бы вредить никому, за Шайю я не поручусь... — последовал странный ответ. — Но почему ты спрашиваешь, дочь Холо?
— Ну... не знаю, как объяснить вам... Просто случалось много странного, а я видела алых мотыльков рядом с ним, и потом тоже...
Лорд Осени мягко рассмеялся, стряхивая печаль, словно капли воды.
— Алые мотыльки... Ну и воображение у тебя, Лале. Достойное королевского шута! Красные бабочки в нашем Доме — символ страсти, соблазна... Твой ученик, милая, сейчас очарован их пляской, — добавил он, опуская ресницы.
