— Видите ли, Никита Сергеич, АМС — не ракета-носитель, — заметил академик Келдыш. — Если один двигатель не поспеет, всегда можно поставить другой и отыграть временем запуска, продолжительностью полёта, коррекциями орбиты.
— Да-а... Большую работу проводите, Лев Андреевич, — заключил Хрущёв. — Спасибо, товарищи, вижу, что науку советский народ кормит своим трудом не зря.
— Никита Сергеич, а не желаете лично на наши разработки посмотреть? — предложил Александров.
— Приеду обязательно, только скажите, когда и куда, — тут же ответил Первый секретарь. — Надо только время согласовать
— В любой день, к нам в институт, мы вам плазменные двигатели покажем, — пригласил Александров, — Если у вас время позволяет, конечно.
— Времени всегда не хватает, — посетовал Никита Сергеевич. — Но на такую интересную разработку постараюсь найти. С товарищем Шуйским расписание согласуйте, моим временем он распоряжается. Мне тут надо с нашим здравоохранением вопрос решить, а потом к вам приеду.
Вопрос со здравоохранением оказался не таким простым, как ожидал Никита Сергеевич. В соответствии с его указанием Серов проверил Марию Дмитриевну Ковригину 'по всем статьям', никаких зацепок по линии спецслужб, разумеется, не нашёл.
— Человек она, конечно, несколько неудобный, но только потому, что искренне болеет за своё дело, — заключил Иван Александрович, представив Первому секретарю свой отчёт. — Но на посту 'посвящённого' министра нам именно такой человек и нужен. Моё мнение — доверить ей 'Тайну' можно. Хотя приглядеть на первых порах не помешает.
Сейчас она — директор Института усовершенствования врачей. Эта должность для неё, прямо скажем, 'мала'. Мария Дмитриевна может сделать много больше.
Григорий Трофимович Шуйский пригласил Ковригину в Кремль для разговора с Первым секретарём. На встрече присутствовали Косыгин, академик Келдыш как президент Академии Наук и Иван Александрович Серов.
Никита Сергеевич на правах хозяина кабинета пригласил Марию Дмитриевну присесть к столу:
— Мария Дмитриевна! — начал Хрущёв. — В отношении вас руководством страны было принято неправильное решение. Мы с Алексеем Николаичем в ситуации вовремя не разобрались. Вас не снимать с должности министра надо было, а поддержать. Так, Алексей Николаич?
— Да, — подтвердил Косыгин. — Промашка вышла.
— Что ещё хуже, промашка эта уже обошлась нам очень дорого, — продолжал Никита Сергеевич. — От лица партии и правительства, от Центрального Комитета, приношу вам, Мария Дмитриевна, свои извинения. Думаю, Алексей Николаич тоже присоединится, от лица Совета министров, так сказать?
— Совершенно верно, — подтвердил Косыгин. — Виноваты мы с Никитой Сергеевичем, но прежде всего я, как председатель Совета министров.
— Так что, Мария Дмитриевна, мы с товарищем Косыгиным осознали, что обошлись мы с вами непорядочно, и теперь просим: простите нас великодушно.
Ковригина такого поворота событий явно не ожидала:
— Ну, что ж с вами сделаешь, прощаю, конечно, — Мария Дмитриевна только развела руками и вдруг улыбнулась. — Не каждый день передо мной Первый секретарь ЦК и Председатель Совета министров стоят, как мыши перед котом Леопольдом...
— Жаль только, что для осознания этого потребовалась смерть Игоря Васильевича Курчатова, — продолжал Хрущёв.
— Насколько я помню его случай, там уже всё было достаточно плохо, — ответила Ковригина. — Не берёг себя Игорь Васильевич, и что хуже, не он один у нас вот так вот, на износ работает.
— Да, это — проблема, и её надо как-то решать, — согласился Никита Сергеевич. — И не только эту проблему. Проблем у нас в здравоохранении, честно сказать хватает, и за первыми успехами они как-то даже забылись. В общем, Мария Дмитриевна, просим вас вернуться на должность министра здравоохранения. Без вас мы с этой сферой не справляемся.
— Вот, значит, как? Не справился, выходит, Курашов? — Ковригина на несколько секунд задумалась. — Нет, Никита Сергеич. Извините. Не пойду. Сейчас я на своём месте, там, где партия определила, занимаюсь важной работой — переподготовкой врачей по новейшим методикам. Зачем мне опять на себя взваливать министерскую должность? Хлопот много, работа нервная, сплошные совещания, разбирательства, да ещё, того и гляди, опять попрут. Нет, не пойду.
Хрущёв с Косыгиным озадаченно переглянулись.
— Мария Дмитриевна, я понимаю, что вы чувствуете, — начал Косыгин. — Но стране необходим ваш опыт по внедрению новейших медицинских технологий...
— Внедрение технологий уже идёт полным ходом, процесс налажен, товарищ Лебединский в ИКБМ вполне справляется, — ответила Ковригина. — Большего я при всём желании по этой части уже не сделаю. Может, вам кого-нибудь помоложе и поэнергичнее порекомендовать?
— Мария Дмитриевна, тут не только и не столько в медицинских технологиях дело, — сказал академик Келдыш. — Ситуация, скажем так, более серьёзная, чем вам представляется.
— То есть? Вы о чём, Мстислав Всеволодович?
— Мы столкнулись с ситуацией, угрожающей всему нашему обществу, и самому существованию страны, — ответил вместо Келдыша Хрущёв.— Дело это совершенно секретное...
— Какая-то эпидемия? — забеспокоилась Ковригина. — Биологическое оружие? Диверсия?
— Даже хуже. Я вам объясню всё подробно, но сначала Иван Александрович должен взять с вас подписку о неразглашении.
Серов молча положил перед ней красный бланк. Мария Дмитриевна удивилась:
— Никогда такого не видела... Не слышала даже. Это что же, выше, чем 'Особой важности'?
— Да. Атомные секреты по сравнению с этой информацией — общеизвестная мелочь, — проворчал Никита Сергеевич. — О том, что я должен вам сообщить, в стране знают несколько десятков человек. Два десятка в руководстве страны, остальные — в аппарате Комитета Госбезопасности.
Ковригина медлила. Хрущёв понимал, что она ещё чувствует обиду и переживает происшедшее, но ситуация требовала решения, и он надеялся, что долг перевесит остальные чувства.
— Я... могу отказаться? — спросила Мария Дмитриевна.
Никита Сергеевич медленно кивнул:
— Заставить вас мы не можем. Конечно, ваш отказ поставит нас в сложное положение. Я понимаю, что с вами обошлись несправедливо, и мы с Алексеем Николаичем делаем всё, чтобы эту несправедливость исправить. Рассчитываю на ваше чувство долга и ответственности перед советским народом.
— Всё действительно так серьёзно? — спросила Ковригина. — Или это отговорка? Чтобы я подписала эту вашу бумагу?
— Всё значительно серьёзнее, чем вы сейчас вообще можете представить, — покачал головой Хрущёв. — Это, в том числе, напрямую связано с теми новыми лекарствами и медицинскими технологиями, которые внедрялись у нас в последние годы.
— С ними что-то не так? — забеспокоилась Мария Дмитриевна.
Она подписала бланк, поставила дату:
— Так что случилось?
— Мы получили очень важное предупреждение, — ответил Первый секретарь. — Вместе с ним был передан очень большой объём политической, научной и культурной информации, на электронных носителях, аналогов которых мировая промышленность пока не выпускает. Эта посылка была получена 3 октября 1953 года. С этого дня история страны пошла совершенно другим путём.
— Посылка? Предупреждение? — удивилась Ковригина. — Какое ещё предупреждение?
Вместо ответа Никита Сергеевич передал ей включённый планшет:
— Это — ЭВМ. Так называемый 'планшетный компьютер'. Читайте.
Мария Дмитриевна с интересом вертела в руках планшет:
— Не похоже что-то на ЭВМ... Я их в ИКБМ видела, это целая комната со шкафами... — она начала читать, затем её глаза вдруг расширились, она подняла голову и изумлённо переводила взгляд с Хрущёва на Косыгина, затем — на Келдыша, и на Серова.
— Это правда, — тихо произнёс Мстислав Всеволодович.
— Не может быть... Это что же... путешествие во времени?
— Не путешествие. Скорее, пересылка материального предмета. Наша наука на такое пока не способна, — ответил академик. — Вы сами видите, какой технический уровень у этой ЭВМ. Мы такое сделать пока не можем. И ещё долго не сможем.
— С ума сойти... А это? Насчёт... про реставрацию капитализма, контрреволюцию и развал Советского Союза — это что, тоже правда? Разве такое возможно? Куда органы смотрели?
— Как выяснилось, возможно, если предательство распространяется в высших эшелонах власти, — проворчал Хрущёв. . — Комитету была дана команда 'не вмешиваться'. Его руководство оказалось в числе предателей. Вражеские агенты влияния взяли под контроль прессу и телевидение. Народу попросту заморочили голову, затем устроили искусственный дефицит продуктов и товаров первой необходимости, сформировали у населения устойчивый стереотип: 'социализм — это голод и нищета'. Когда народ опомнился, было уже поздно что-то менять. И настала настоящая нищета и голод. Все сбережения населения сожрала искусственно спровоцированная гиперинфляция. Народ в очередной раз ограбили. Положение начало выправляться только лет через 15, но уже были потеряны все союзные республики, погибли или стали беженцами миллионы людей.
Сейчас мы делаем всё возможное, чтобы этого избежать. Недавно наша, так сказать, 'команда' потеряла очень-очень важного игрока. Мы нашли, кем его заменить, но нуждаемся в доверенном человеке, которому могли бы поручить курировать медицинское и биологическое направление. При обсуждении сошлись на вашей кандидатуре.
— Понимаю... — озадаченно покивала Ковригина. — А почему не дать эту информацию, к примеру, всем министрам?
— Это не лучшее решение, — покачал головой Серов. — Мы подбираем не просто людей компетентных, но, прежде всего тех, кто безусловно верен делу коммунизма, искренне переживает за общее дело, и при этом проживёт достаточно долго. Чем меньше расходится столь важная политическая информация, тем безопаснее. Техническая информация — это дело другое, но её приходится сначала подготавливать.
— Так... Игорь Васильевич... он был одним из вас?
— Да. Одним из 'посвящённых', как мы говорим, — подтвердил Хрущёв.
— Невероятно... Правда... Как обухом по голове... Союз развалился! Без войны, без вражеской интервенции, сам собой... — Мария Дмитриевна ошарашенно потрясла головой, словно отгоняя наваждение.
— Нашу страну только так и можно было развалить, — ответил Серов. — Русский человек — он такой, что если опасность угрожает всей стране, он готов всё личное отбросить и пахать без сна и отдыха...
— Точно, — согласился Никита Сергеевич. — Как там в песне поётся: '... жила бы страна родная, и нету других забот...'. А вот когда всё мирно и хорошо, тут и начинают поднимать голову всякие отщепенцы. Дерьмо, сами знаете, имеет свойство всплывать вверх. В политике, к сожалению, даже быстрее, чем в воде.
— Да-а... — протянула Мария Дмитриевна, — Вот оно как оказалось... А знаете, среди медиков, особенно в Центральном аптечном научно-исследовательском институте, где исследуются новые препараты, такие легенды ходят! Вы не поверите! Когда новые лекарства пошли на клинические испытания, да ещё таким валом, десятками, потом сотнями, появилась аппаратура УЗИ и прочая медтехника, мне чего только не рассказывали. Особенно после 1957 года, когда книга Ефремова 'Туманность Андромеды' вышла.
— И что же вам рассказывали? — спросил Серов.
— Такие невероятные вещи! — начала Ковригина. — Якобы, наши учёные приняли радиопередачу этого, как там, 'Великого кольца', как у товарища Ефремова описано. И якобы теперь в Крыму, возле Симферополя и под Евпаторией строятся огромные антенны, как тарелки, направленные в небо, чтобы принимать эти передачи. И что построены несколько кораблей с такими антеннами, они всё время дежурят в океане, чтобы ни одной передачи не пропустить.
И что наши учёные эти передачи расшифровали, а в них — формулы всех новых лекарств, и техническая информация, благодаря которой мы спутник в космос запустили. А ещё говорят, что скоро учёные запустят в космос человека, и он полетит на ту планету, откуда нам информацию передают...
— Угу... ящик коньяка повезёт, надо ж проставиться, — хрюкнул, едва сдерживая смех, Хрущёв.
Мстислав Всеволодович Келдыш беззвучно хохотал, из вежливости прикрывая лицо руками, Серов, посмеиваясь, по привычке конспектировал рассказ Марии Дмитриевны в блокнот, и даже обычно невозмутимый Косыгин по-доброму улыбался.
— А руководите всеми этими исследованиями якобы вы, Мстислав Всеволодович, и потому вас президентом Академии Наук выбрали, — закончила Ковригина. — Главкосмос этот, как говорят, организован для отвода глаз, чтобы американцев обмануть, а все научные открытия и изобретения, что в последние годы появились, нам прислали инопланетяне, с этого, как там его... Эридана...
Президент Академии Наук уже не просто ржал, а трясся и всхлипывал, колотя ладонями по полированной столешнице, Косыгин сдержанно посмеивался, Никита Сергеевич хохотал во весь голос, колыхаясь в кресле, Серов, не выдержав, уронил карандаш и простонал, корчась от хохота:
— Это шедевр!!! Я даже знаю, через кого я эту байку на Запад солью!!!
— В точности по анекдоту, — произнёс Косыгин. — Есть два способа навести порядок в стране: реалистический и фантастический. Реалистический — прилетят инопланетяне и всё сделают за нас, а фантастический — мы сами всё сделаем.
— О-ох!... Ну, насмешили, Мария Дмитриевна! — с трудом сдерживая смех, произнёс Хрущёв.
— Я так и знала, что глупости болтают... — Ковригина и сама улыбалась.
— Сказка — ложь, да в ней намёк, — припомнил поговорку Никита Сергеевич. — Антенны в Крыму и на кораблях — это управление нашими спутниками. Мстислав Всеволодович действительно научный руководитель нашей космической программы, а академик Королёв — технический руководитель. Человека в космос мы запускать планируем, так же, как и американцы, конечно, пока только на орбиту Земли. Но вот никаких передач с Эридана мы не принимали... к сожалению. А было бы интересно.
— Но американцам знать об этом не обязательно, — посмеиваясь, закончил Серов.
— Так что, Мария Дмитриевна, я всё-таки рассчитываю видеть вас министром здравоохранения? — спросил Хрущёв.
— Ну, раз такая ситуация сложилась... тогда, конечно, — кивнула Ковригина, соглашаясь.
— Вот и хорошо. Иван Александрович, твои ребята для Марии Дмитриевны информационную подборку сделали?
— Само собой, — степенно кивнул Серов. — Сейчас, Мария Дмитриевна, мы с вами съездим в Информационно-Аналитический Центр, где обрабатывается полученная нами информация. Заодно я вас должен проинструктировать по соблюдению мер безопасности. Сами понимаете, информация о предупреждении из 2012 года — это такая бомба, которая может разнести всю мировую политическую систему и привести к третьей мировой войне. Поэтому меры безопасности мы принимаем беспрецедентные...
15 марта 1960 г Сергей Владимирович Курашов был снят с должности министра здравоохранения СССР, и направлен руководить санаторно-курортными лечебными учреждениями. Министром здравоохранения была назначена Ковригина Мария Дмитриевна (АИ).
