По очереди Франц пожал руки пресс-секретарю и аналитикам. Восемь человек. Четверо сидели, положив локти на стол. Четверо скользили по комнате, возились с проектором, подкидывали на стол досье, карты, графики, списки.
Францу потребовалось несколько минут, чтобы понять, они ищут путь как подобраться к Луизе.
— Скорей всего, она выходит на связь с АЭС по часам. Определённое время. График. Если её взять в плен или убрать, график будет нарушен, это может привести к взрыву.
-И тогда, — мужчина с седыми усами обрисовал перспективы, прикинул разрушения и границы заражения.
На экране появилось изображение комнаты с пультами.
— Это Фло Гарди. Родился в Гото, двадцать семь лет. До того, как ушел к партизанам продавал наркотики. В Гото остались его жена и дочь, но нам не удалось их найти. Мы пробовали связать с Фло Гарди напрямую, предложить ему деньги, но похоже, сигнал глушится изнутри, и канал для связи открывается только в определённое время.
— Возможно, он связывается с Луизой каждые полчаса.
— С Гудисон связаться легче.
— Что мы можем ей предложить?
На столе зашуршали бумаги.
— Её родители, — сказал пресс-секретарь. — Тело её матери нашли во дворе Дома Офицеров.
Франц сжал кулаки, пижон Нисман воспользовался его отчетом. Маркус и его аналитики искали способ избежать преговоров, избежать навязанной встречи с Нандо. Отделаться от необходимости создавать правительственную коалицию с повстанцами. У них это получится, если они снимут угрозу взрыва электростанции.
— Можно попробовать шантажировать её родителями, — сказал "седые усы". — Сказать, что они у нас, если хочет увидеть их живыми, пусть даст отбой на АЭС.
— А если это не сработает? Если Фло не подчинится ей? — полковник с бакенбардами крутил на столе пачку сигарет, как колесо рулетки.
— Нужно попробовать. Позвони ей, — приказал Маркус.
— Будешь говорить? — тихо, почти доверительно склонился к нему "седые усы".
В это время офицер с блестящим от пота лицом набрал номер.
— Громкая связь.
Через три гудка Франц услышал голос Луизы.
— Алло? — он помнил его не таким. Более четким, менее тягучим и сонным.
— Луиза Гудисон, это генерал Маркус.
— Привет, генерал, — Луиза усмехнулась. — Как настроение? Как погода?
— Я хотел поговорить с тобой, Луиза. Я ведь могу называть тебя по имени?
— Вы хотите поговорить со мной о погоде, генерал? Прогнозы обещают ураган и разрушения, небо в любую минуту затянет большое радиоктивное облако, — Луиза рассмеялась.
— Твои родители хотели бы избежать этого, Луиза.
— Не смейте говорить о них! — закричала Луиза. — Вы их убили. Или ублюдок Касто. И вы заплатите за это. Думаете, коалиция с Нандо вас защитит? Думаете, людей можно обмануть дурацкими признаниями по телеку? Я сожалею, не видел, что творится за моей спиной? Во всем виноват президент? Эта чущь на меня не действует. Я знаю, что вы виноваты так же как Варгас и Касто. Вас спасают только ваши самолетики.
— Луиза, — кто-то оборвал ее. Что-то упало, Луиза выруглась.
— Иди в задницу, Маркус!
— Но твои родители живы, Луиза, — спокойно продолжал он. — Они у нас.
— Ты врешь! — снова закричала она.
— Нет. Я говорил с ними сегодня утром. Они хотят вернуться с тобой домой.
— Старый лживый хрен!
— Луиза, хочешь поговорить с ними? — Маркус выпрямил спину.
Но Луиза уже отключилась.
— Она на взводе, — заметил "седые усы".
— Она сомневается, и не знает, чему верить. Нужно выждать и позвонить снова, — сказал Маркус. — Что скажешь?
Он повернулся к офицеру с тонкими невидимыми губами.
— Судя по взвинченному голосу, она под кайфом, — спокойно сказал он.
— Кого мы слышали на заднем плане? Кто там сейчас с ней?
— Сесар Навильо. Отморзок, с четырнадцати лет убивал для картеля, в девятнадцать переметнулся на сторону сопротивления, — "седые усы" пролистнул свои файлы. — Не сдержан. Постоянно под кайфом. Чуть что хватается за пистолет. Вчера подстрелил официанта, который принес ужин в номер. Только из-за того, что тот не так посмотрел.
— Если прикажите, мои снайперы его снимут, — потянулся на стуле полковник с бакенбардами.
— Пока нет, — Маркус поднял ладонь. — Сначала обрабатываем Гудисон. Нужно заставить её поверить, что её родители живы, и она может спасти их.
— Если не получится, можно попробовать настроить Сесара Навильо против неё и сопротивления, — пожал плечами "невидимые губы".
На проекторе появились снимки АЭС с высоты птичьего полета, и Франц вышел из комнаты.
— Вы уверены, что внутри один террорист, а не группа? — услышал он, поднимаясь по лестнице.
Лампы в коридоре задрожали. Все звуки заглушил гул взлетающего самолёта. В своей комнате Франц видел через окно головы людей в башне диспетчерской.
Вынув из ящика стола пробирки с кожей матери Луизы, он положил их в карманы штанов.
От учебного здания к ангарам потянулись кадеты. Перед ангарами трое возились с парашютами. Франц направился к воротам. Ему следовало попросить у Маркуса пропуск или что-то вроде. Бумагу, дающую ему право покидать базу в любое время. Естественно, охрана отказалась открыть перед ним ворота.
Мониторы в будке охранников выигрывали у теремных по части четкости. Франц рассматривал черно-белые экраны, пока солдат с перебинтованным большим пальцем говорил по телефону. Камеры смотрели за ворота, показывали улицы, тротуары по периметру базы. В объектив одной из них попала разворачивающаяся машина. Медленно как раненный жук или как учебная.
Солдат у телефона кивнул, сглотнул и передал трубку Францу.
— Что происходит? — в голосе Маркуса чувствовалось нетерпение и раздражение.
— Хочу еще раз проверить списки заключенных в тюрьме, сэр, — соврал Франц.
— В следующий раз, если захочешь покинуть базу, обратись сначала ко мне, — проворчал Маркус.
— Слушаюсь, сэр, — медлительная легковышка на камере исчезла, её место занял грузовик. Наклейка с гигантской бутылкой минералки украшала кузов. — Разрешите посетить тюрьму?
— Иди, — отмахнулся Маркус. — Возьми Хорхе с собой.
Он отключился первым. Охранник смотрел на ботинки Франца. Подбирающееся к зениту солнце бликовало на стеклах окон будки, выбелило стену, дорожки, обесцветило стальные ворота, траву на плацу и кузовы джипов на стоянке. Когда Франц отыскал Хорхе, тот жевал бутерброд. Забираясь в джип, он отряхивал крошки с футболки и выковыривал из зубов ветчину. Он не спрашивал куда нужно ехать. Включенный на полную мощность кондиционер не сразу разогнал духоту и запахи в салоне.
Вокруг базы дорожное движение впало в штиль. За поворотом Франц увидел причину затишья — посты, шлагбаумы. Солдаты и полицейские с желтокрасными повязками на руках.
— Народные силы самообороны, — пояснил Хорхе.
Похоже, Маркус создает гражданскую организацию в поддержку армии. Звено между народом и армией, которая подмочила свою репутацию.
Улицу Сандино перекрыла демонстрация. Над головами людей раскачивались фотографии размером с оконные рамы. Улыбающиеся лица пропавших. Свадебные фото, школьные и семейные.
— Можно объехать по улице Махатмы Ганди, — Хорхе положил на руль подбородок, продумывая путь оступления. Яркое дневное солнце заставило его прищуриться.
— Поверни на проспект Боливара.
Мимо машины пробежали молодые люди. Пятна краски на одежде, лихорадочный румянец на щеках.
— Большой крюк.
Порыв ветра наклонил фотографию девушки, гигантская улыбка прижалась к головам людей в странном, не предвещающем ничего хорошего поцелуе. Распахнутые окна семиэтажки рядом на втором этаже занавесили плакатами. Призывы из красных напрыгивающих друг на друга букв. Выше из открытого окна сыпались листовки. Еще выше мелькали руки и лица. Они кого-то приветсвовали или подавали сигналы?
— Мы не едем в тюрьму. Не сейчас, — Франц назвал адрес отеля, в котором окопалась Луиза.
Хорхе подчинился. Похоже, после того, как Франц помог обвинить отца в репрессиях, Маркус отвесил ему значительную свободу передвижения. Естественно, под присмотром своих шестерок. По возвращении Хорхе напишет отчет. Доложит о том, где был Франц.
Как среагирует Маркус? Если на тебя напялили поводок, не будет ли самым правильным проверить его длину?
Франц включил радио. Ночью взорвали школу, сожгли двадцать машин, в больнице произошла перестрелка.
На перекрестке не работал светофор. На улице Гонсалес фасады домов украшали граффити. Смерть Касто. Касто пес Варгаса. Варгас убийца. Варгас обманщик. Карикатуры официальных портретов. Краски блестели будто их нанесли совсем недавно.
В трехстах метрах от отеля собралась толпа. Мужчина с громкоговорителем превратил в трибуну крышу грузовика и, подпрыгивая как обезьяна, требовал референдум и демократические выборы. Девушка рядом с ним — длинные волосы закрывали короткие джинсовые шорты — раздавала листовки. Люди около машины, молодые, крепкие, ритмично вскидывали вверх руки и сжимали кулаки.
— Референдум!
— Комиссия для создания новой конституции!
— Демократические выборы!
В двадцати шагах от митинга люди в противогазах тоже раздавали листовки. Судя по символу радиоктивной опасности на них, предлагали план эвакуации или убежища на случай взрыва АЭС. Двери в кафе и магизины стояли распахнутыми. Над домами кружил армейский вертолет.
— Дальше не проехать, жди меня здесь, — не дожидаясь реакции Хорхе, Франц вышел из машины.
Нырнул в толпу, прежде чем успел задуматься, что делает. В ребра уперся локоть, и у Франца потемнело перед глазами.
Через несколько мгновений темнота ушла, но по телу заструился холодный пот. Липкий, мерзкий. Будто Франц был хладнокровной рептилией, а люди вокруг излучали тепло. Они пахли потом и пылью. Мальчишка с синяком на лбу всунул Францу листовку с желтым символом радиактивной угрозы, и Франц ухватился за нее как за спасательный круг. Такие же листовки валялись под ногами. За поворотом полицейские с повязками на рукавах, в шлемах и бронежилетах расхаживали вокруг шлагбаума похожего на барьер для бега с препятствиями. Он закрывал проезжую часть, толпа обтекала его слева и справа.
Четырнадцать этажей отеля возвышались над офисными зданиями. Окна одних зияли дырами, другие — прикрывал целлофан, подрагивающий от ветра. На парковке отеля фургоны журналистов с тарелками на крышах заняли места туристических автобусов. Пожарная машина заехала на тротуар. По крышам разгуливали солдаты с автоматами и тянули к губам рации, будто для причастия. Автоматы маячили у входа в отель. Автоматы старых образцов со сбитыми прицелами, общарпанными прикладами, обрезанными стволами, разноцветными ремнями цеплялись за плечи гражданских и отражались в стеклах их темных очков. Двое — один курил, второй жевал спичку — спорили. Трое юнцов с автоматами играли в футбол консервной банкой.
В холле отеля пожилая пара вертела карты города. Отель до сих пор открыт для постояльцев? Словно подтверждая это, молодой человек в велосипедных шортах и с бутылкой воды в руках сбежал по лестнице и устремился к выходу. Он выглядел так, будто отправлялся на ежедневную пробежку. Его не смущали журналисты, раскинувшиеся по полу кабели телекамер и микрофонов. Женщина в футболке с логотипом рок-группы заметила Франца.
— Мистер Варгас!
Головы повернулись к нему.
— Мистер Варгас вы здесь из-за захвата АЭС?
— Вы хотите встретиться с Луизой Гудисон?
— Что вы ей предложите?
— Вы действуете от имени генерала Маркуса?
— Что вы чувствовали во время вчерашнего прямого эфира? Что вы думаете о режиме вашего отца?
Лифт сонно мигал кнопками. Не желая ждать, Франц побежал по лестнице. Легко преодолел четыре пролета и оторвался от журналистов. Рано или поздно ему придется придумать ответы на их вопросы насчёт отца. На пятом этаже Франц остановился и упер руки в колени. Нужно перевести дыхание, пока его сипы не заглушили хлопанье лопастей вертолетов. Они лезли в окна на лестнице. В открытом салоне Франц разглядел солдата около заряженного пулемета. Он как будто ждал сигнала. Как и люди внизу, люди на крыше. Но никто пока не отваживался нарушить равновесие. Пока не известно по какой схеме Луиза выходит на связь с АЭС, случайный выстрел мог превратить город в ядерную пустыню.
Достаточная ли это защита, думал Франц, поднимаясь наверх. Он больше не бежал, следил, чтобы пульс не зашкаливал. Видимо, Луиза считает, что да, угроза взрыва достаточная подстраховка, чтобы поселиться в центре города на виду у всех. В этом было что-то отчаянно смелое, беспечное, вызывающее. Франц не знал, в каком она номере, но знал, что пентхаузы располагаются на тринадцатом и четырнадцом. Слышал, что в одном есть беассейн, в другом кинотеатр, в третьем дорожка для игры в боулинг. Когда он переселялся в отель из дворца, ему предлагали занять один из пентхаузов. Но Франц не любил роскошь. Интересно, любит ли Луиза роскошь? Ему казалось, что от того любит она роскошь или нет зависит как сложится их разговор.
Шахту лестницы от коридора тринадцатого этажа отделяла дверь на амортизаторах, слишком тяжелая, медленно открывающаяся и медленно закрывающаяся. Миновав ее, Франц увидел распахнутые двери номеров. За одной перевернутая мягкая мебель, за другой разбитое окно. Ветер хлестал потолок занавесками, свистел в проёмах и гулял по коридору.
В конце коридора распахнулась дверь. Сабрина Мартинес, подружка Миа Фергюс, застыла на пороге, уставившись на Франца. В темном узком платье ее хрупкая фигура походила на декоративную статуэтку. Францу показалось или Сабрина смотрела на него с ненависть?
— Сесар! — позвала он.
Он вылетел из номера, на ходу доставая из-за пояса пистолет. То, что вытащить его удалось не сразу, говорило о том, что Сесар был под кайфом. Кокаин или алкоголь подпортил его реакции, зато голос звучал отчетливо и громко.
— Стой! К стене!
Франц подчинился.
— Я должен поговорить с Луизой, — сказал он, пока Сесар хлопах его по карманам.
— Зачем? Тебя Маркус прислал? — Вопросы сыпались из Сабрины как обвинения.
Не обращая на нее внимания, Сесар толкнул Франца в номер.
Это был пентхауз с бассейном. По поверхности воды плавали кульки и листовки, трое голодранцев в рванных джинсах курили, опустив ноги в воду. Ноги в ботинках. Рядом на полу лежали автоматы. Автоматами и гранатами были набиты сумки у входа. Будто Луиза и её люди готовились к войне. Кроме Луизы, Сесара и Сабрины, Франц заметил еще семь человек в номере.
Луиза вскочила Францу навстречу.
— Я хочу поговорить с ними, — выпалила она. — Никаких переговоров, прежде чем я не услышу голоса матери или отца!
Маркус сумел её зацепить. Пока Франц ехал сюда, Марус позвонил еще раз? Или Луиза все ещё обдумывала первый их разговор? Возможно, оружие в номере говорило о том, что Луиза готова уступить Маркусу и отказаться от взрыва, чтобы спасти родителей.
Из-за отрезанного уха её голова выглядела непропорционально как полуспущенный футбольный мяч. Шрамы и огрызок плоти на месте уха притягивали взгляд Франца.
