В походе они почти не общались. Ари был увлечен новой, испытанной в бою день назад возможностью работы с Тьмой и украдкой тренировался, оставляя в лесу подмороженные ветви и разбитые, искореженные стволы молодых деревьев. Ингрид же мелькала в разных частях отряда, в основном показываясь с правителем вонжинов. Вимар-ри расцвел и при виде девушки довольно ухмылялся.
Ингрид сбила рукой шишку с нависшей над землей ветви и протянула ее Ари. Тот вопросительно посмотрел на девушку.
— В моем мире у края Тьмы почти не растут деревья, — начала Ингрид, и Ари ощутил волну грусти, захлестнувшую девушку. — Когда на побережье летят стаи ночных искорок и в темноте бушует холодный шторм, глодая заиндевевшие камни, каждый путник чувствует себя осколком живого в холодной, безразличной Тьме...
— Тьма милосердна, Ингрид, — Ищущий задумчиво вгляделся в Высокое небо над кронами сосен. По небосклону серебристо-белыми полосами пробегало сияние Края мира. — В Снегах она приносит тепло и свет, оберегает нас. Разве не узнала ты темное начало, связав мою душу?
— Может, это и пугает меня больше всего. Этот мир не похож на другие Острова. Что-то случилось, и чую я предстоящую бурю и смерть.
— Буря грядет, но это мы предвещаем ее. Чуешь ли ты, странница, победу и смерть захватчиков?
— О нет, воин Тьмы, я не провидица, — несколько натянуто засмеялась девушка. — Что-то случится в ближайшие дни, но точно сказать я не смогу. Это лишь предчувствие.
Ари засмотрелся на огромную, но еще живую сосну, обхватить которую не смогли бы и четыре человека. Гигантское дерево скрывало поворот тропы.
— Ингрид, много ли миров ты видела в своем странствии? На что похожи те, другие Острова?
— Как и везде. Есть и прекрасные места, нетронутые холодом Тьмы и разрушениями войн. Есть — ужасные, где выжить человеку так сложно, что он прячется глубоко в землю или поднимается в небо.
— Такое путешествие способно стать смыслом жизни, — серьезно ответил Ари.
— Да? Наверное, ты прав, странник, влюбленный в темноту.
Ари, привыкший к манере Ингрид, почти не ощутил раздражения. Сразу же разлилось знакомое ощущение удовлетворенности девушки его действиями, спокойная радость добившегося своего человека. Он вздохнул.
За деревом, прислонившись к огромному стволу, их ждал Зенгар.
* * *
Учитель поднял руку в пожелании удачи. Ингрид, ощутил Ари, сразу насторожилась.
— Ари-гран, странница Ингрид, пусть сохранит вас Тьма, когда наступит новый день, — медленно произнес Зенгар, внимательно наблюдая за девушкой. — Сказания о путешествиях и других мирах подождут до завтра, если среди рассказов нет встречи с маленькими, зловредными карликами-огнепоклонниками.
Ингрид вздернула нос и фыркнула.
— Зенгар-ри, я свободна в выборе пути, и только Ари может отказать мне в праве гостя.
— Ты недооцениваешь угрозы, скрытые в сумерках нового дня, о странница, — усмехнулся ученый, обращая внимание на Ари. — Каковы твои успехи в познании Тьмы сегодня?
Ари не ответил. Он с удивлением чувствовал поднимающуюся злобу, что не могла подавить никакая Тьма. И лишь часть ее пришла извне, от разгневанной Ингрид.
— Учитель, — тихо сказал Ари. — Ингрид-ри под моей защитой.
— Осторожность, ученик, не слабость, а достоинство Ищущего во Тьме, — резко ответил Зенгар. — Если я решу, что твоя гостья не должна быть на поле битвы, мы расстанемся с ней до часа Разжигания огня.
Ингрид, развернувшись, пошла по тропе. Ее гнев клокотал в сознании Ищущего.
— Забыл ли ты о Сердце ночи и возрождении темной власти, Ари-гран?
— Нет, учитель, — Ари боролся с собой, и разум победил. — Выбор союзников в битве важен, я понимаю мудрость этого.
Зенгар подошел к ученику вплотную. Его глаза горели темным огнем на смуглом лице.
— Не забывай, сила Тьмы жестока, как и ее справедливость. Тьма мгновенно карает отступника, кем бы он ни был. Странником. Богом. Ищущим.
Ари замолчал, и учитель, с минуту холодно всматриваясь в его глаза, стоял напротив. Наконец то, что Зенгар увидел, удовлетворило ученого, и он указал на ветку сосны рядом с тропой.
— Попробуй ударить, обернув во Тьму обе руки, как в перчатки. Тогда поражение будет глубже, а удар быстрее.
— Хорошо, учитель.
* * *
Последний перед Храмом привал вонжины устроили на небольшом, поросшем густым лесом пригорке. Сквозь частые стволы ярко сияла у горизонта Янтарная башня, стрела, указывающая в небо. За невысокой и безлесной возвышенностью внимательный взгляд мог бы разглядеть белые полоски стен Храма. Блестела в ярком сиянии Высокого неба Змеиная река, извиваясь между холмов.
Ари отдыхал один, прислонившись к стволу сосны и погрузив сознание во Тьму. Ингрид исчезла и не появлялась после разговора с учителем. Вонжины же перед битвой нервно рявкали в ответ на пожелания удачи и в сотый раз проверяли снаряжение, перетягивая крепления молотов и глевий, вычищая до блеска длинные ножи, оттачивая боевые жесты. Женщины взяли на себя приготовление пищи и тихо переговаривались у бездымных язычков Ночного пламени, пляшущих под котлами.
Вимар и советники тоже были где-то в другом месте, и Ари не звали на совет, что Ищущего сейчас вполне устраивало. Нервное напряжение, подавленное коконом Тьмы, все еще таилось где-то в глубине сознания, заставляя повторять в который раз сцены битвы у Дозорной заставы и, особенно, забывшееся было лицо умершего вонжина-ренегата там, на горном перевале.
Судьба немилостлива к изменникам, думал Ари. Стоило лишь остаться, может, и не по своей воле, юноше-вонжину в деревне глубоко в лесу, и вот уже ничего не поделать — соплеменники ушли, и остался лишь один путь, служить врагу. Так ли это?
Ари вспомнил хитрую, расчетливую Ингрид. Теперь в памяти появилась и хрупкая, осторожная Мира, и впервые белокурая девушка немного потеснила странницу. Учитель, что всегда доведет удар до конца. Хёд-ри, смеющийся над обмороженными пальцами неловких охотников, исцеляя, причиняющий большую боль. Разве все они могли стать предателями? Уйти в сторону, отбросить стремления и помыслы? Учитель говорил, что Мира предала Хёда-ри, но этому Ари не слишком верил. Девушка не способна была на хитрость, наверняка лишь сила удерживала ее в Храме.
Ари думал, ощущая спиной сквозь ханбер грубые складки коры старой сосны. Мерно кружась, кольцом во Тьме плавало его сознание, свободное от сожалений и грёз.
Вдруг совсем рядом хрустнула ветка. Ари открыл глаза, одновременно обволакивая Тьмой левую руку. Браслет мягко засветился.
— Кто здесь? — громко спросил Ищущий.
— Друг, — раздался голос Хагри. Вонжин вышел из кустов, отряхивая плащ от паутины. — Никак не научусь тихо ходить по лесу, — извиняющимся тоном произнес молодой Безликий.
Ари отпустил Тьму, и браслет погас.
— Сейчас это могло стоить тебе жизни, — мягко отметил Ищущий. — Никогда не стоит надеяться на безмятежность воина, даже в лагере, в окружении союзников.
Вонжин кивнул. Лицо у него покраснело от смущения.
— Об этом я и хотел поговорить, Арин-ри. По обычаям моего народа каждый военачальник должен быть защищен в бою.
— Я не понимаю. Разве я предводитель вонжинов? — улыбнулся Ари.
— Ты советник Вимара-ри, учителя, — не согласился Хагри. — А Ингрид-ри еще и гостья наших пещер. Я разговаривал с учителем в Огненной долине, посланник. Мы, шесть учеников Вимара-ри, вольны выбирать судьбу в бою, подчиняясь только его приказам. Я спросил, могу ли защищать тебя, Арин-ри. Учитель ответил согласием. Дозволишь ли ты исполнить приказ Вимара-ри?
— Конечно, Хагри, но это удивительно. Я простой странник.
Хагри снова протестующе покачал головой. Ари смирился.
— Завтра мы будем у Храма Света, — он указал на блеск у горизонта. — Там будет сражаться семь тысяч воинов, и если в битве я буду рядом с тем, на кого могу положиться, это поможет Тьме сохранить наши жизни.
— Истинно так, — серьезно кивнул молодой вонжин. — Мой костер недалеко. Может быть, ты и Ингрид-ри присоединитесь ко мне?
— Возможно, позже, — Ари сложил ладони. Я разделяю твое тепло. — Ингрид-ри где-то в лагере, а мне нужно закончить подготовку к бою.
— Конечно, посланник, — Хагри торопливо встал. — Я буду ждать до часа, когда исчезнет белое сияние.
Час Угасающего неба, мысленно подсчитал Ари. Через два часа.
— Я приду, — пообещал он.
Шумели сосны, и Ари, прислушиваясь к редкому стуку падающих шишек, снова погрузился во Тьму.
— 30. Зенгар. Тени у Лесного предела -
Зенгар, устало закрыв глаза, вспоминал. Под покровом тумана Лесной предел казался незнакомым, чужим, но Зенгар знал эту излучину Змеиной как свои пять пальцев. Давным-давно, тридцать лет назад, он получил здесь первый урок поражения в своей долгой жизни. Утешало то, что гораздо дольше проживший отец получил таких уроков значительно больше.
С Лесниками Зенгар побывал здесь и после, когда трупы уже превратились в белые кости, а железо и дерево ушли в землю. Он бродил по старому полю, песчаной отмели, заросшей травой, поднимался на окрестные скалы. Когда-то здесь двадцать тысяч воинов решили судьбу Острова, и вот настало время бросить кости снова.
Он переменил позу — от долгого сидения на камне у Зенгара затекли ноги. Рядом, похожий на горгулью, сидел Йоругу. В этой стычке ни Зенгар, ни старейшина магов не были нужны. Все должен был сделать Наргор, бывший вонжин, а теперь и бывший начальник храмовой стражи, но Зенгар знал, что в случае предательства маги Йоругу готовы атаковать и Наргора. Он сам придумал этот план.
Разговор с Йоругу получился коротким и понятным. Старейший маг Ледяного приюта, познавший Тьму, но не пожелавший учиться у Хёда, злобный и хитрый, но умный старик, всегда действовал по-своему. Сейчас он задал только два вопроса:
— Не слишком ли ты доверяешь бывшему жрецу, Зенгар?
Нет, Наргор не предаст сейчас, когда он вновь получил свою маску и тысячу воинов. Сейчас его остановит лишь сила, а у идущих навстречу жрецов Храма ее недостаточно. Зенгар так и ответил Йоругу; тот промолчал и задал второй, последний вопрос:
— Я приму меры предосторожности. Можешь не мешаться под ногами?
И второй раз Зенгар ответил утвердительно. Снежных магов он не видел с тех пор, как пал туман, но предполагал, где они могут находиться.
Белая взвесь слегка развеялась, и Зенгар осмотрел излучину внизу. Лесной предел — узкая долина между смыкающимися цепями высоких холмов, заросших лесом. В середине, делая резкий поворот, бежит Змеиная река, тяжеловесно-серая в рассеянном свете. Западный тракт, ведущий к Храму Света, огибает излучину, проходит по широкому полю у выхода из долины и исчезает в лесу.
Сейчас и в лесу, и на холмах расположились люди Наргора. Даже наездники на ногглах замерли за вершиной холма, невидимые для наступающих, а копейщики и латники растворились в высокой траве и среди деревьев. Внимательный глаз Зенгара примечал еще не распрямившиеся стебли, иногда — поблескивание металла, тихий перестук дерева. Тогда он посылал знак тем, кто наблюдал вместе с ним за холмами, и допустивший оплошность латник, копейщик или маг исчезал в траве, повинуясь шепоту с вершины.
Жрецы Храма должны выйти из леса и пройти по дороге колонной, думал Зенгар. Знают ли они о засаде? Возможно. Но это им не поможет.
Ледяной приют на эту стычку запасся новой техникой Хёда-ри, алхимической, как предполагал Зенгар, но даже он не понимал, как учитель добился этого. Воины, замершие на холмах, были скрыты текучей серой завесой, и каждый из них словно расплывался в тумане.
Интересно, как повлияет на завесу свет? Если туман уйдет, будет ли защита такой же надежной? Нет ли у жрецов способа снять ее?
Тьма-защитница, улыбнулся Зенгар, как же много вопросов. Здесь надо просто победить и идти к Храму, а вопросы задавать будем потом.
Но вопросы, зачастую без ответов, были главным увлечением Зенгара. Ради них он начал учиться у отца, ради них познал Тьму и погрузился в нее, ради них пришел сюда, на скалы Лесного предела. Возможно, главной целью Зенгара было удовлетворение интереса, а не победа Ледяного приюта.
Возможно, и даже наверняка, улыбнулся Зенгар, только отцу об этом лучше не знать.
Хёд-ри, отец. Сейчас он где-то там, на холмах, готовит воинов к битве. Зенгар вспомнил Сияющую, Ари, бредущего по ущелью Теней, и нетерпеливо постучал пальцами по скале. Развязка близка, но как же хочется заглянуть вперед и узнать, что их ожидает!
Он перевел взгляд на лес, из которого вскоре появятся жрецы, и вспомнил о Лесниках. Сейчас их небольшие отряды просто сопровождали колонну. Потом же, пользуясь умением скрываться в лесу, они должны окружить и добить отступающих.
Трудно было уговорить Лесников присоединиться к битве. Зенгара, что провел с ними почти пять лет, изучая Остров, они хорошо знали, во всяком случае, северяне, в деревнях которых поклонялись не только лесным богам, но и Тьме со Светом. Но воевать никто из обросших мхом не хотел. Зенгару пришлось долго объяснять, что остров погибнет вместе со всеми, и даже тогда половина осталась на севере.
Что же, спасти всех получается редко, подумал он. Остальные, оставшись, сами выбрали свою судьбу. Пусть лесные боги теперь защищают их.
Он обратил свой взгляд на Йоругу, каменную горгулью на сером утесе. Влага поблескивала на сморщенном лице старика, но глубоко посаженные глаза зорко следили за лесом.
Все готово для праздника, — весело, без тени волнения, подумал Зенгар. — Скоро начнем. Отец, если ты прав, это должно быть интересным.
Жрецы так и не появились, и Зенгар вспомнил разговор с отцом, что состоялся в дневном переходе от Лесного предела, когда их отряд остановился на ночное время в чистом сосновом лесу у Змеиной, оставив позади зловонную Яму и ее дыхание.
Они расположились в черном шатре, у самой вершины холма, где ветер нанес песок между соснами. Хвойный дух сопровождал их везде, и ключ недалеко делился с ними ледяной водой. Хёд сидел на шкурах снежных зверей, брошенных на настил, и тянул горячий ягодный настой, разглядывая сына.
— Пути назад уже нет, — заметил отец.
— Я знаю, — наверное, слишком весело ответил тогда Зенгар.
Отец неодобрительно, исполобья уставился на него.
— Понимаешь ли ты, что может погибнуть сам Остров?
Зенгар пожал плечами. И в тот момент, и сейчас он понимает это, но...
— Да, — коротко ответил он.
Хёд глотнул настоя и хрипло рассмеялся. Мелкие красные капли веером рассеялись по серым шкурам.
— Но тебе все равно, сын? Так?
— Не совсем, — улыбнулся в ответ Зенгар. — Мне интересно, что и как произойдет. Ты, отец, наблюдал Распад сто три года назад, в Высоком Тиллене. Я — ни разу, лишь на отдельных камнях перевалов Охранных гор. Кроме того, я надеюсь помочь нам избежать гибели, учитель.
Хёд перестал смеяться и обнажил ровные желтые зубы в улыбке. Морщины собрались вокруг рта старика, придав лицу еще более зловещее выражение:
