Черная матовая броня, в которую был облачен Небирос, казалось, впитывала свет. Лили восторженно глядела на него, еще более величественного и устрашающего. Его фасеточные глаза засветились голубым, как только он заметил ее.
— Где ты была? Что с тобой случилось? — она оказалась зажатой между его нижними лапами, в то время как верхними он ощупывал ее с головы до ног.
— Прости меня, я как всегда совершала глупости, — пробормотала она, смущаясь его близостью, — но я узнала, что случилось с Абой.
Он отпустил ее, отодвинулся на шаг назад и вопросительно взглянул на Лили.
— Его удерживают в горах в световом коконе. Я была там, рядом, но я не смогла пройти сквозь него, не смогла ничего поделать. — Она говорила это так, словно рассказывала о чем-то обыденном, а глаза демона тем временем пошли рябью от волнения.
— Ты сошла с ума? — Его лапы взлетели вверх, а затем бессильно упали. — Ты могла погибнуть. Я слышал о таких вещах. Даже свет божий не смог бы проникнуть внутрь. Но как ты узнала, как нашла его? — Он то и дело поправлял усы от возбуждения.
— Мне помогла ведьма.
Небирос застыл на месте.
— Да, знаю, но она не с остальными.
— Не с остальными, — демон грустно смотрел на нее, — они живут хитростью и подлостью, Лили. Странно, что ты цела, хотя, возможно, она надеялась, что ты не вернешься от кокона.
— Она вытащила меня оттуда. Она, правда, не на их стороне.
— В любом случае, я должен их потревожить. — Глаза Небироса плавно меняли цвет на серый.
— Останешься под присмотром Джареда. А мне нужно устроить небольшую головомойку дрегам, пока они совсем не расслабились.
— Небирос, — Лили поглядела в его стальные глаза, и ей стало грустно, что он вновь превращается в машину для убийства, и никто больше не увидит его нежного оттенка глаз, какими они становились в ее присутствии. Даже во всем своем снаряжении он все равно казался ей ранимым, и где-то в самой глубине души она боялась его потерять. Лили видела глаза Грерии, когда та вспоминала Самаэля. Небирос не был ее любимым, но мысль о его потере убивала. — Береги себя, — прошептала она, поднимая руку и не смея прикоснуться к грозному воину.
— Лили, — искры нежно-фиолетового засверкали в его глазах, — я — капха, — и он гордо поднял голову. А Лили не знала, утешиться ли ей таким его заявлением, или загрустить совсем, ведь капхов, насколько она знала, больше не было, и он с братом были последними из них.
Глава 50
Зарево горело на горизонте, и его редкие сполохи освещали равнину ровным красным светом. Легкий ветер шевелил песчинки на вершинах холмов, и тихий шелест разносился по пустынной земле глухим эхом.
— Как тебе удалось позвать меня? — Херувим приглушил свое сияние, и казался теперь почти человеком.
— Я попросила придти тебя, мысленно, — ответила Лили, глядя куда-то вдаль.
— Ты передумала? Хочешь начать все заново? — спросил он.
— Нет, — Лили покачала головой, — я хочу знать, зачем вы поместили его в кокон.
— Это то, чего он заслуживает, — бросил он, а потом замолчал, не решив, прекратить ли с ней разговаривать, раз она так бесцеремонно вновь отвергла их щедрое предложение или еще раз попытаться убедить несчастную. — Тебе стоит подумать, как следует, прежде чем отказываться.
— Что бы он ни заслуживал, вы понимаете, что тем самым развязываете войну? — Лили смотрела на него холодно. — Вам все равно, кто здесь погибнет, верно? И кто окажется на черном престоле — тоже?
— Зло само позаботится о себе, — сияние его усилилось, и глаза уже отказывались различать детали его лица, но Лили не отводила взгляд, и даже более того, позволила себе протянуть руку и коснуться его. Херувим вздрогнул, но пальцы Лили дотронулись до него, и она не сгорела, не обожглась и не испарилась.
— Как ты это делаешь? — изумленно произнес он. — Ты и правда ошибка.
— Я не могу уйти с тобой не из ложной гордости, — сказала Лили, — собственной глупости или амбиций. Я, — она вскинула голову и посмотрела прямо ему в глаза, не щурясь и не морщась, — мне не безразличен этот мир, для меня не все демоны одинаково черны, как для вас не одинаково светлы ангелы. Я столько шла — я не могу позволить победить несправедливости. То вмешательство, в котором вы его обвиняете, произошло из-за меня, я — ошибка, — Лили с силой стукнула себя кулаком в грудь, — значит, мне ее и исправлять. — Глаза ее горели, и херувим заворожено смотрел в этот священный огонь. Спустя секунду он отшатнулся и проговорил, переведя дыхание:
— Я не понимаю тебя, я не знаю, кто ты. — Его трясло. — Я не понимаю, почему Создатель допустил твое существование.
Лили подняла на него полные боли глаза. Херувим привык смотреть в души, и сейчас то, что он видел там, сводило его с ума. В прошлую их встречу он не успел или не смог рассмотреть в девушке ничего, словно плотный туман застилал долину, не позволяя увидеть более верхушки горы, на которой он стоял. А сейчас — там было все, весь ад: от страданий в бессмысленности верхних слоев, до кошмаров нижних. Он смотрел в нее и понимал, что она пережила, и видел все через призму ее эмоций и души, и безмолвный крик сжал его горло мертвой хваткой. Херувим схватился за горло и начал оседать на сухую землю.
— Уходи, — глаза ее сменили оттенок, и в них скользнуло сострадание. — Уходи, — повторила она.
— Что ты такое? — пробормотал он, когда смог вновь дышать.
— Я — Лили, — ответила девушка.
— Ты не сможешь его вытащить, — произнес он перед тем, как окончательно раствориться. — Кокон невозможно разрушить. В нем можно только родиться, что недоступно для проклятого.
Лили осталась в одиночестве и пустоте. Она и сама не знала, на что рассчитывала, когда призывала светлого: что он расскажет ей рецепт освобождения Ника, или сам пойдет и отключит главный рубильник на коконе? Вся эта затея была глупой. Да, ей удалось испугать и поразить херувима, и что ей это дало? Лили тяжело вздохнула, выпуская из руки струйку песка.
Когда вдали раздался знакомый свист, Лили подняла голову, всматриваясь в горизонт, и вскоре уже заметила извивающееся тело, шелестящее по сухой земле и камням — к ней навстречу полз василиск. Его огромная голова с глазами-блюдцами взметнулась вверх и замерла перед самой Лили, затем он снова припал к земле и приблизился к ней, высовывая раздвоенный язык и задев его концом щеку и часть руки. Она усмехнулась, узнавая знакомый рисунок его тела и дружескую манеру, и сделав несколько шагов навстречу, положила руку на плотную шкуру. Василиск свился кольцами и прилег рядом с ней, при этом устроив свою голову так, чтобы глаза были напротив глаз Лили.
— Никогда не думала снова увидеть тебя, — проговорила она, поглаживая его тело.
— С тобой хорошо, — это не были слова, но эмоции огромного существа, лежавшего рядом с ней. Лили отдернула руку и изумленно уставилась прямо в его морду, но ничего не могла понять, не могла поверить, что может слышать его.
— Почему? — спросила она, продолжая глядеть на него.
— Спокойно, — также в голове ощутила она его мысль-настроение. — Спать? — кольца услужливо свернулись в знакомое уже для Лили ложе.
— Нет, — покачала она головой, с трудом приходя в себя, — мне нужно вниз, — Лили показала рукой в сторону колодца, чтобы он лучше понял ее.
— Зачем? — отозвалось у нее в голове.
— Там война, — Лили и сама не заметила, как стала обозначать вещи намного проще и объемнее, почти как он сам.
— Кто с кем? — спросил змей.
— Ведьмы и дреги дерутся за трон.
— Плохо, — ответил василиск, кладя голову на свернутое кольцами тело.
— Плохо, — согласилась Лили, — но если победят, будет еще хуже.
Василиск ответил ей полным безразличием, из чего она сделала вывод, что он думает, что для них ничего не изменится.
— Везде будет хуже, — сказала Лили, и она почти не сомневалась, что это правда. Что ведьмы не оставят в покое ни то, что над землей, ни то, что под.
Василиск задумался, потом его хвост взлетел в воздух и с шипением щелкнул по земле.
— Убить ведьм, — передал он мысль.
Лили в ответ передала согласие. Потом, немного приспособившись к его способу общения, передала ему картинку-ощущение дрегов и василиск, взметнув голову, зашипел:
— Отвращение.
— Верно, — кивнула она.
— Убить ведьм и дрегов, — решил василиск.
— Нас мало, — ответила Лили и развела руки, словно демонстрируя, что сама не справится.
Змей посмотрел на нее оценивающим взглядом и согласился.
— Кто? — спросил он, и Лили передала в ответ образ демонов судьбы, которых василиск неплохо себе представлял.
— Да, мало, — вновь согласился он и засвистел, но так высоко и сильно, что Лили пришлось прикрыть уши и пригнуться к земле. Она уже знала, что он делает, когда свист прекратился ненадолго и затем возобновился вновь. Змей собирал остальных, это был не обычный короткий свист, означавший: здесь добыча, а зов для всех змеев, и она почти ощущала, как воздух, земля, камни передают вибрацию дальше, и открываются десятки желтых внимательных глаз по всем пустым землям. Затем вибрации стали возвращаться — начали приходить ответы от услышавших зов, и вскоре вся пустыня зазвучала. Когда они начали появляться, сначала по одному, а потом и целыми группами, Лили не верила своим глазам, и в ее сердце рождалась радость, ибо это была целая армия, и все они понимали ее, и она их. Пусть это были лишь эмоции и примитивное общение, но они все были связаны воедино, и руководствовались общей идеей.
— Вниз, — раздалась мысль, и десятки тел устремились к колодцу, и Лили, взобравшись на своего старого знакомого, присоединилась к ним.
— Вы же никогда не спускались ниже колодца, — спохватилась она.
— Было незачем, — ответил он.
Дальше спрашивать было не нужно: теперь они шли убить ведьм и дрегов. Чтобы было спокойно и убрать то, что внушало отвращение. Вот и все. Никакие другие детали, тонкости, планы их не интересовали, и тем более страшной и неотвратимой была их сила, как стихия.
Глава 51
Небирос и горстка демонов неплохо справлялись с достаточно большим отрядом дрегов. Поскольку твари были неповоротливы, демоны успевали ранить их отовсюду, пока они разворачивались в ту или иную сторону в поисках нападавшего. Если бы демонам не принадлежало небо, их давно бы смели единым строем, сжав в кольцо, или раздавив шеренгой, но так — все пространство сверху оставалось крылатым для маневров, и дреги не успевали. Они рычали и пытались наугад бить своими мощными лапами или клацали уродливыми пастями в надежде ухватить врага, но по большей части все их попытки были неудачными.
Небирос попросту хватал тушу одного из них, и взвиваясь вверх, обрушивал ее сверху на головы оставшихся. Иногда наиболее назойливых дрегов он поднимал и разрывал на части, орудуя всеми четырьмя лапами и пользуясь крыльями, чтобы до него не добрались остальные.
— Дакс сильно ранена и еще несколько наших не в лучшем виде, — произнес, подлетая, долговязый демон судьбы.
— Хорошо, возвращаемся — бросил в ответ Небирос, сваливая в кучу разодранных в клочья дрегов.
— Крылатые уроды, — прошипела разинутая пасть снизу, и Небирос отреагировал молниеносным ударом одной из своих лап. Рядом с его левым крылом, оказавшимся слишком низко, в опасной близости клацнули чьи-то челюсти, и демон развернулся, чтобы пронзить шипами на своей конечности еще одну неповоротливую бронированную тушу.
— Мы отходим, — услышал он со стороны шелест крыльев.
— Я скоро, — ответил он, сметая правыми лапами еще одного ринувшегося в бой дрега.
Когда Небирос уже готов был взлетать, сверху что-то тяжело ударило его в спину, и он едва ли не рухнул на землю. Быстро обернувшись и снова заняв боевую позицию, он увидел того, кто едва не сбил его. Прямо перед ним в воздухе висел силуэт одетого в багровые тона Рамуэля. Демон даже оскалился, усмотрев в его одежде попытку скопировать Абу.
— Рано метишь на его место, — подумал Небирос, — не дорос еще.
Но Рамуэль снова ринулся в бой, сбивая его на землю. Острые когти, которыми оканчивались сгибы его крыльев, позволили ему распороть правое крыло демона, и тот потерял равновесие. А потом все произошло так быстро, что сам Рамуэль не мог бы этого предугадать: клацнувшая в воздухе пасть очередного дрега угодила в цель и сомкнулась на нижней правой конечности демона, а как только он оказался близко к земле, в бой ринулись остальные дреги. Их лапы рвали плоть демона, а пасти наносили новые раны, и сколько он ни отбивался и не пытался вырваться, первая пасть держала его ногу, как капкан. Вот уже кто-то из чешуйчатых тварей сумел снять переднюю часть его брони, и тут же когти распороли его мохнатый живот, в то же время еще несколько дрегов атаковали Небироса со спины, заваливая его вперед своей массой. Он еще держался на ногах, но было понятно, что стоит им уложить его, как для него это будет означать настоящий конец.
Рамуэль сверху лишь наблюдал за тем, как темное болото движущихся тел поглощает демона, и ему уже некуда и незачем было вмешиваться. На его лице появилось разочарование, смешанное с отвращением, потому что едва ли развернувшуюся схватку можно было назвать поединком, скорее, бойней. Так что его участие свелось лишь к тому, чтобы отдать Небироса в лапы к дрегам, а остальное напоминало мясорубку, на которую он вскоре и вовсе не в состоянии был смотреть. Когда тело демона полностью исчезло под тушами, Рамуэль поднялся в небо и, сделав полукруг над местом боя, полетел назад к башне. В чем-то ему было даже жаль демона, ибо такого конца он не желал никому.
— Где мой сын? — Джаред встречал возвращавшихся демонов судьбы с распростертыми в тревожном жесте руками. Он ощущал, что случилась беда, но боялся дать ей название.
— Он за нами, — отвечали первые из них.
— Он за нами, — также ответили и последние, но Небирос не появился ни после них, ни вообще.
— Мы вернемся, — произнес долговязый демон, подымая остальных и тоже тревожно всматриваясь своими изумрудными глазами в дно колодца.
— Не нужно, — руки Джареда тихо прошелестели в воздухе и опустились. — Не за кем возвращаться. — Он опустился на камни. Плечи его поникли, словно он стал еще на несколько сотен лет старше. Он знал, что его сына больше нет. Старик не видел картины его гибели, но ему и не нужно было, он просто понимал, что сердце Небироса больше не бьется.
— Кто мог сделать это? — прошептал он, вспоминая его сложение, эту совершенную машину для убийства.
— Мы узнаем, — опустился к нему долговязый. Джаред молча покачал головой. Демон также молча сделал знак остальным и они скрылись в темноте колодца, отправившись выполнять его приказание. А старик сидел там, опустошенный, как никогда, и сферы во всем колодце сияли так, словно в них зажгли фонари, разным цветом, с разной силой, мерцали сквозь стены, и все демоны судьбы знали, что это память об ушедшем. Небирос покинул их, навсегда.
Саргатанас прибыл к месту схватки почти одновременно с демонами судьбы. Повсюду на потемневшей от крови земле валялись туши дрегов — они как всегда не очень беспокоились о своих мертвых, но демонов интересовали не их останки. Наконец, среди тел Саргатанас заметил знакомую голову и замерший, недвижно глядящий в пространство бесцветный фасеточный глаз. Пока он не видел его, не мог поверить, что брат погиб, не мог представить, что даже целая сотня тупых крокодилов способна его уничтожить, ведь он был сильнее и быстрее их.
