Заглянула девушка, не Сэмми, другая.
— Что-то хотите?
В руках у неё было ведро с водой и губка. Рукава мантии закатаны выше локтей, а подол весь мокрый.
— Мне надо в туалет, — промямлил Бен, с трудом соображая, что от него хотят.
— Ну так сходите, вы же здесь не первый раз. Ужин вам принесут через полчаса.
Она ушла, и Бен пошёл в туалет, но и звуки, привязанные к нему магией, никуда не делись.
Вернувшись, он лёг на кровать, и сжав кулаки, продолжил слушать. Ничего нового не было — всё те же стоны, только хрипоты в них добавилось. И он, закрыв глаза, пытался представить, что значит "горит". Чему ужаснулась Минерва МакГонагалл?
Он сам для себя устроил эту пытку. Через три часа Бен всё ещё лежал, стискивая зубы и забыв про давно остывший ужин.
Если он и мог злиться на девчонку ещё днём, то теперь совершенно не знал, как к этому относиться. И даже не мог представить, что будет, если она умрёт. Из-за него! Почему он не слушал Спраут? Знал бы какая дрянь эти силки!
Наверное, он всё же отключился. Организм взял своё. Разбудили его голоса. Он слышал, как плачет Сэмми, проходя мимо его койки, и сначала испугался, что всё кончено.
А потом услышал голоса мужчин, понял, что в той палате профессор ЗОТИ, узнал его голос, велевший вызвать Сметвика. Слышал, как Уайнскотт отсылает патронуса, как прибывает целитель из Мунго. А потом ей влили зелье...
Никогда в жизни Бен не слышал такого душераздирающего крика, леденящего в жилах кровь. Длился он совсем недолго, заговорили мужчины, страх чувствовался в каждом слове и даже в тишине, а Бен с трудом воспринимал реальность. Ногти впились в ладони — так он сжимал кулаки, а лицо было мокрым от слёз. Он гордился тем, что не плачет с пяти лет. И вот, больше гордиться было нечем.
Ожидание длилось несколько секунд, а для него прошла вечность. Хотелось рыдать, материться или молиться непонятно кому. Но с пересохших губ срывалось только одно слово: "Пожалуйста!"
Что она выжила, он понял сразу. А слова Сметвика всё поставили на свои места. Чувствуя себя абсолютно больным, Бен отключил заклинание прослушки и без сил повернулся на бок. Она не простит — осознание пришло, но оставило Бена равнодушным, все чувства вдруг просто закончились. В груди словно появилась дыра на месте сердца. Она не простит, и будет права.
Целитель разбудил его в семь утра, провёл диагностику и велел проваливать. Бен кивнул, быстро переоделся в свои вещи, выстиранные и выглаженные домовиками, и поспешил покинуть Больничное крыло. На душе скребли кошки.
Самым срочным делом показалось связаться с отцом. Сбивчивый рассказ с той стороны зеркала выслушали молча.
— Если ты станешь причиной разрыва партнёрства с лордом Прюэттом... — отец промолчал, прервав угрозу на середине. — Попробуй признать Долг Жизни. И молись, чтобы она его подтвердила.
— Когда...
— Прямо сейчас, если ещё не поздно.
— Я постараюсь.
— Не надо стараться, просто сделай!
На этом отец отключил связь, и сын прекрасно понимал почему — только стальная выдержка не дала главе рода проклясть наследника. А Бен и не знал, что у них с Прюэттом какие-то дела.
Вздохнув, Хиггинс посмотрел на время и отправился на завтрак. Возможно, после завтрака ему удастся наврать Уайнскотту, что он что-то забыл возле койки. Только бы Молли была в сознании.
* * *
Санька проверила время новой палочкой и радостно улыбнулась — до завтрака ещё оставалось добрых полчаса. Можно взобраться на Астрономическую башню, и ещё немного подышать свежим воздухом. Вот только поднявшись по лестнице, она вдруг задохнулась, глядя на стену — вот здесь она стояла в тот вечер! И пьяный Артур укусил её за грудь... Картина возникала постепенно, словно замедленная съёмка. Вот она закричала, а он пытается расстегнуть штаны. Дальше непонятно, кажется, кто-то появился, но она упала с лестницы. И Рабастан с Руди и Беллой несли её в Больничное крыло. И ещё Валери.
А потом... А потом директор Дамблдор наложил на неё Обливиэйт! Ну конечно, и она ещё считала, что Артур её спас!
Саньку затошнило, и она бросилась к парапету, с ужасом и отчаянием вглядываясь в далёкую мостовую внизу. Великий Мерлин, а если бы ему удалось? Может, именно так настоящая Молли стала женой Артура. А может и старшенький был здесь зачат?
Санька ровно дышала, стараясь успокоиться — это было давно, почти месяц прошёл. Она смогла поднять голову вверх, взглянуть на уже совсем светлое небо. По-прежнему неподвижно блестела вода Чёрного озера. И ей не нужно забывать, а просто принять это как данность. Узнать у Руди, отчего не сказали, ведь были свидетелями.
Убить Артура...
Она вдруг нервно хохотнула. И вздохнула полной грудью. Напрасно Волдеморт не захотел снимать Обливиэйт! Врагов лучше знать в лицо! А теперь она спокойно поест, и будет жить дальше. И план, намеченный до силков, менять пока не стоит.
В Большой зал она всё равно пришла рано, ещё никого из гриффиндорцев не было, да и за другими столами сидело по одному-двум ученикам, в основном — с младших курсов. Рабастана и всей их компании — тоже не было.
Саньке очень хотелось сесть к какому-нибудь другому столу, но к открытому противостоянию она пока не чувствовала себя готовой. Да и опасно это. К чему злить грифов ещё больше?
Некоторое время она оставалась в полном одиночестве, и лишь радовалась этому.
Первым из гриффиндорцев появился в Большом Зале Бен Хиггинс, когда она уже расправилась с двумя тарелками овсянки и приступила к зажаристым куриным ножкам — аппетит после прогулки и стресса на Астрономической башне разыгрался нешуточный.
— Привет!
Она с трудом проглотила большой кусок, поражённо взглянув на парня. Вот уж от кого она не ожидала никаких извинений или приветствий. Бен и раньше не замечал её, сторонясь их "дружной" четвёрки, проводя время с Аланом Фоули и маглорожденной Эвой Стенли. А во время бойкота чаще других бросал презрительные взгляды в её сторону.
Санька молча кивнула. Если они надеются, что теперь можно сделать вид, что всё по-прежнему, участвовать в этом она не станет. Но и усугублять вражду не стоило.
Хиггинс же не торопился уходить, или садиться рядом. Всё так же стоял возле угла стола и странно на неё смотрел. Есть под таким пристальным взглядом сразу расхотелось. Санька притянула к себе бокал с тыквенным соком, который терпеть не могла, и дёрнулась, увидев, как Хиггинс достаёт палочку.
Но однокурсник удивил — он прижал кончик палочки куда-то к своей груди, и заговорил тоном, каким обычно произносят официальные речи.
— Я, Бенджамин Матиус Хиггинс, наследник рода Хиггинс, признаю Долг Жизни перед Александрой Мануэлой Прюэтт из рода Прюэтт. И пусть Магия будет мне свидетелем.
Парня окутало на миг бледно-жёлтое свечение, которое быстро сжалось в комочек возле палочки.
Санька сидела в полном шоке, не зная, что ей делать. На лице парня выступил пот, а в глазах появилось отчаяние. Комочек магии жёлтого цвета продолжал искрить, никуда не деваясь. Запах палёной ткани заставил девушку вскочить.
— Подтверждаешь? — сквозь зубы спросил Бен.
И тут она вспомнила факультатив по этикету, на который они с Эжени один раз сходили, когда в расписании было окно. Не признать Долг Жизни — это ужасно. К сожалению — это было всё, что она запомнила. Подруги тогда не отнеслись всерьёз, проболтав о каких-то пустяках всё занятие.
— За что? — спросила она быстро, хотя однокурсника было уже жалко.
— Это я... — парень тяжело дышал, а пахло уже не жжёной тканью, а палёной кожей. — Это я сказал, что все вышли из теплицы. Я видел, что ты осталась. Я не знал, что они ядовиты... Хотел просто испугать... Я чуть не убил тебя. Прости!
Не отнимая руки от груди, он упал на колени, безнадёжно глядя прямо в глаза.
И Санька решилась:
— Я Александра Мануэла Прюэтт, подтверждаю Долг Жизни за Бенджамином Матиусом Хиггинсом! И пусть магия будет мне свидетелем.
Её тоже окутало свечение, скукожилось до комочка и оба сгустка тотчас же рванули друг к другу, самоликвидируясь после крошечной вспышки.
Хиггинс медленно выдохнул, спрятал палочку, и, закрывая ладонью прожжённое отверстие на мантии, отвесил очень церемонный поклон:
— Благодарю за честь!
Он быстро развернулся и покинул Большой зал, держась неестественно прямо.
Санька шумно выдохнула и опустилась на скамью. Похоже — это тут у сумасшедших магов вместо извинений. И что ей делать с этим Долгом? У тёти спросить? Незаметно оглядевшись, она убедилась, что никто не обращает внимания на происшедшее. Разве что Рабастан Лестрейндж, которого она теперь заметила за слизеринским столом, глядел как-то очень зло в сторону выхода.
Даже проследила за его взглядом, но никого в дверях не было. На Хиггинса злится? Эх, надо ей законы магии почитать, всякие правила этикета и прочие заморочки чистокровных, а то совершенно не в курсе, как реагировать на такое. Позорище!
Не успела она глотнуть нелюбимый сок, по привычке проверив его заклинанием "Нула Каритас", как вздрогнула от вида влетевшего в зал встрёпанного Фоули. Заметив Саньку, он тут же подбежал к ней, вытягиваясь в струнку. Палочка уже была у него в руках.
— Я, Алан Джеймс Фоули из рода Фоули, — запыхавшимся голосом выпалил он, — признаю Долг Жизни перед Александрой Мануэлой Прюэтт из рода Прюэтт. И пусть Магия будет мне свидетелем.
"Не наследник", — едва сдержав нервный смех, отметила про себя Санька, снова поднимаясь.
— За что? — повторила свой вопрос, хотя и понимала, что тянуть нельзя — больно же.
— Я не вернулся, хотя Бен мне сказал. Я не знал про яд. Пожалуйста, Молли! Прости меня!
Она кивнула. А что оставалось? Ответное подтверждение Долга произнесла уже быстро и без запинки.
Парень даже улыбнулся ей благодарно, когда комочки магии взорвались.
— Спасибо! — он кое-как поклонился, развернулся и тоже сбежал.
— Глупо! — раздался у неё над ухом голос Рабастана, едва она снова села на скамью. — Зачем ты это сделала?
Санька подняла голову, с изумлением глядя на сердитого Лестрейнджа.
— Это как-то тебя касается? — рассердилась она в ответ. И без того чувствовала себя не в своей тарелке, а тут ещё он!
Рабастан покраснел и отступил:
— Прошу прощения! — он коротко поклонился и тут же покинул зал.
Пришло понимание, что она что-то сделала неправильно. А к кому бежать и спрашивать, что всё это значит — не представляла. И почему-то было жутко стыдно, что сорвалась на Басти. Он ведь мог сам объяснить.
Впрочем, для чего-то ведь существует библиотека.
Уже выходя из зала она столкнулась с Артуром и Робом. Эжени с ними не было.
— Молли! Ты выздоровела! — просиял Роб, неловко её обняв и тут же отстранившись. — Я ужасно рад!
Рыжик тоже шагнул к ней, и Санька шарахнулась в сторону. От какого-нибудь мерзкого проклятия, а то и от непростительного его уберегло то, что большую часть сил пришлось бросить на борьбу с рвотным рефлексом. И вообще, каков гадёныш — сначала изнасиловать пытался по пьяни, а теперь строит из себя верного друга.
— Не приближайся ко мне! — бросила она ему зло, и добавила для ясности: — Никогда!
Уизли испуганно отступил, а она поспешила в библиотеку. А то жалость к растерявшемуся Робу могла заставить сказать что-то не то.
Хогвартс просыпался, навстречу ей попадалось всё больше учеников. Вот пробежали на завтрак мелкие грифы, радостно с ней поздоровавшись на бегу. Прошли три пятикурсницы с львиного факультета, с любопытством глянули и кивнули. С других факультетов тоже кивали приветливо, и Санька порадовалась, оказавшись в пустынном коридоре, ведущем в библиотеку.
Всеобщее внимание после "приятной" болезни и "чудных" открытий тяготило.
* * *
Урок ЗОТИ подошёл к концу, когда профессор Робертс так и не взглянув в её сторону, произнёс:
— Эссе по невербальным заклинаниям на три фута сдать через неделю, в пятницу. Все свободны. Мисс Прюэтт, задержитесь.
Санька и сама рада была остаться. За утро, почти каждый из группы успел подойти и попросить прощения и узнать о здоровье. Даже Эжени с красными глазами произнесла несколько сбивчивых слов о том, какая ужасная она подруга, после чего расплакалась и сбежала. А потом старалась на Саньку не смотреть. Одно хорошо, никто больше не пытался заставить подтвердить Долг Жизни. А то она уже и так себя накрутила. Понимала, что что-то серьёзное, а найти в библиотеке не смогла. Просто времени до урока было мало.
С другой стороны, она так и не спросила Рудольфуса о том вечере, когда они её спасли от Артура. Хотя записку передала во время урока, когда Робертс отвернулся к доске.
Руди вернул её почти сразу.
Под её словами: "Мне нужно обсудить случай на А. башне. Когда?", — была приписка его рукой: "После урока".
Теперь придётся назначить новое время. Обеденная перемена не такая и большая, а разговор с профессором мог затянуться.
— Во-первых, позвольте вас поздравить с выздоровлением, — сказал он, когда все вышли, и палочкой наложил на дверь то ли запирающее, то ли заглушку. Потом взял стул и сел прямо напротив Саньки. Между ними оставалась парта, но она смутилась от того, что слишком близко. Пришлось откинуться на спинку стула и делать вид, что всё в порядке.
— Спасибо, профессор!
— Как вы понимаете, мисс Прюэтт, целитель Сметвик не шутил, и мы теперь действительно родичи по крови и по магии. Так что обращайтесь ко мне по-простому, когда мы наедине. Только никаких дядь, зовите по имени.
— Антуан? — улыбнулась она.
— Да.
— Очень приятно. Санни.
Он усмехнулся в ответ:
— Вот и договорились. Теперь вот что, — он достал из кармана пакетик, привлекая внимание ученицы, и к ужасу Саньки достал оттуда маленький томик, не узнать который она просто не могла. — Это ваше?
— Это...
Не сводя с неё глаз, он увеличил книжицу до нормального размера.
— А так? Узнаёте?
— Откуда вы её взяли?
— Лежала рядом с обломками вашей палочки.
Два куска деревяшки легли на стол.
Санька закусила губу и потянулась к книге, но рука Робертса легла поверх её, не давая придвинуть книгу к себе.
— Позвольте несколько вопросов, Санни? Как родственник родственнику. Никто не узнает о нашем разговоре.
— Конечно, — руку она всё же отдёрнула.
Робертс открыл книгу на середине.
— Я вижу, что это копия, вполне хорошего качества. Но язык тут не английский. Вы с ним знакомы?
Она кивнула, говорить неправду ещё уметь надо, а он был слишком близко, чтобы сходу придумать враньё.
— Переведите вот этот абзац, — ткнул он в середину страницы. — Что тут написано?
Санька вгляделась в текст и медленно перевела:
"— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он.
Снейп говорил почти шёпотом, но ученики отчётливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешёптываться или заниматься посторонними делами."
