— Сложно, — заметил Крильта Бутон, потирая тщательно выбритый подбородок. — Орден закрыт плотно. И очень хорошо. Но мы постараемся, командор.
Охрана у Сухтала была необычная. И отношения командор с ними также строил не рядовые.
— Я тоже постараюсь, Крильта. Уж ты мне поверь.
Зал невелик, и обстановка в нём скудна. Пол покрыт тёмно-зелёным ковром; по основному фону разбегаются сложные асимметричные узоры: светло-зелёные, золотисто-жёлтые, малахитово-чёрные. В узорах нет магии, если не считать таковой ткацкое искусство. Потолок — искусная роспись в тонах морской пены, бирюзы, берилла и светло-зелёного нефрита; роспись манит тайной, намекая на скрытые в её контурах фигуры, знаки и образы... но при более тщательном и близком рассмотрении намёки остаются лишь игрой света и тьмы. В росписи также нет ничего магического. Стенные панели сделаны из розовой сосны, морёной по хитрому старинному рецепту и по другому хитрому старинному рецепту покрытой в три слоя янтарно блестящим лаком (точный состав последнего за те полвека, в течение которых Белой Крепостью владел Орфус, увы, утрачен). Естественный узор дерева — единственное украшение стенных панелей, но резьба, не говоря уж о краске, стала бы оскорблением, попирающим благородную лаконичность убранства.
Посреди зала стоят пять простых полукресел. Другой мебели в нём нет.
Это музыкальный зал цитадели. Оправдывая название, в нём звучит негромкая, но чистая и мощная музыка. В мире Больших Равнин не знают инструментов, на которых можно было бы сыграть подобное. И в зале действительно нет ни инструментов, ни музыкантов. Небывалый оркестр заменяет хитроумная система артефактов, установленная и настроенная Устэром Шимгере. Другой такой нет во всём мире, но есть похожая, установленная на седьмом этаже Чёрной башни.
Однажды в музыкальный зал привели менестреля по прозвищу Дюжина. (Кто-то из его конкурентов бросил, что так, как играет он, сыграть можно, но лишь имея лишние пальцы на руках; прозвище прижилось, вытеснив и предав забвению прежнее). Знаменитый менестрель просидел в зале больше восьми часов и вышел из него полностью седым, со слепо блуждающим взором.
— Что ты слышал? — спросил Дюжину встретивший его слуга, когда набрался храбрости.
— Что я слышал? — переспросил музыкант. Жутко улыбнулся и ответил:
— ВСЁ.
Но обычные люди не столь впечатлительны, как признанный великим ещё при жизни менестрель с его профессиональным слухом. Для большинства мелодии музыкального зала звенят печалью, грохочут яростью, кружатся шальной радостью и сплетают в единое полотно сотни иных эмоций. Не более. Большинство способно слушать, но едва ли способно услышать.
Двое, сидящие в полукреслах, вообще не обращают внимания на музыку иных миров. Количество записей, которые воспроизводит система артефактов, очень велико, но всё же ограничено. Звучащий сейчас мотив знаком обоим.
Кроме того, разговор слишком важен, чтобы отвлекаться.
— Ты уверена?
— Вполне. Я делаю похожие амулеты, но никогда не повторяю использованных решений в точности. В том числе — для того, чтобы можно было проследить за судьбой моих творений. Это был амулет, проданный Карману, торговцу тканями.
— Ясно.
— И что же тебе ясно, Сухтал?
— Орден Чаши хочет от нас действий.
— Каких?
— Любых. Если я начну искать подходы к их руководству, это даст им информацию. Если я буду бездействовать, а за выяснение подоплёки событий возьмёшься ты, это также даст им информацию. Если мы будем действовать по единому плану, это...
— Можешь не продолжать. Но зачем они тычут палкой в спящую пуму?
— О, Эйрас, это уже совсем другой вопрос. Вот ты, к примеру, что знаешь об Ордене Чаши?
— Почти ничего. Но о них вообще никто и ничего толком не знает. В Ордене состоят исключительно женщины — это раз. Члены Ордена обучаются магии, прежде всего целительству, причём на хорошем уровне — это два. Представительства Ордена разбросаны практически по всему материку, они есть в каждой крупной державе, включая даже такие малоприятные места, как Венедра, Танесса и Цукким Элш[*] — это три. Ну, и ещё о них ходят самые разнообразные, часто противоречащие друг другу слухи, возможно, распускаемые нарочно. Это четыре.
[* — островная держава на крайнем юго-востоке Больших Равнин, населённая людьми (особой субрасой с тёмной кожей, очень светлыми радужками и почти белыми волосами). Форма правления — идеократическая, причём обычной для остального мира аристократии в Цукким Элш нет, а верховным правителем является так называемый Святой — по некоторым косвенным признакам, один из высших элементалей света. Цукким Элш — единственная из крупных стран мира, принимавшая лишь формальное участие в борьбе с Орфусом. Регулярные торговые связи с материком, даже нелегальные, фактически отсутствуют. Установленная властями Цукким Элш квота на посещение, равная 120 "особям иностранного происхождения" в год, регулярно оказывается не достигнутой... что вполне объяснимо, если учесть, как на островах относятся к этим самым "особям", какие требования к ним и их поведению выдвигают.]
— То есть Орден Чаши — многочисленная, богатая, хорошо таящая свои секреты, чисто женская организация мирового масштаба.
— Именно так. Между прочим, если забыть о бзике насчёт половой принадлежности, организаций вроде Ордена Чаши не так уж много. Это, прежде всего, Тихая Гильдия, затем Золотая Цепь, Ночные Маски... и ещё — Союз Стражей Сумерек.
— Ну, ты завернула! Разве Союз можно назвать всемирной организацией?
— Можно. Именно Союз был той военной, магической и политической силой, которая вышвырнула с Больших Равнин Орфуса. Сейчас, за отсутствием явного врага, Союз переживает закономерный упадок, держась лишь за счёт прямого управления землями Севера, но... вспомни: когда случилась история с Порталом Хаэнны, кто отреагировал на потенциальную угрозу прежде всех остальных и наиболее мощно? Союз. И если аналогичная угроза проявится в другом месте, уверена: Союз снова проснётся первым. Вы — иммунная система нашего мира.
— Вот как?
— Да. Это основная причина того, что после исчезновения явного врага в лице Орфуса Союз ослаб, но за два с половиной века так и не распался окончательно. Хм... значит, Союз — щит. Тихая Гильдия с её тайнами, шпионажем и прочими прелестями — скальпель. Тоже инструмент поддержания стабильности, но противостоящий не внешним, а внутренним угрозам. Золотая Цепь — с ней всё ясно: аморфный, раздираемый внутренней рознью, но притом баснословно богатый союз торговцев. Ночные Маски, полумифическое братство отщепенцев и преступников, являются искажённым отражением Золотой Цепи. А вот Орден Чаши...
— Что — Орден?
— Вот я тоже думаю: что? И кажется мне, что Орден является отражением сразу всех остальных всемирных обществ: и Гильдии, и Цепи, и Ночных Масок...
— Почему?
— Потому что не все женщины довольны своей участью.
Командор откинулся на спинку полукресла, склоняя голову набок.
— Вот как?
— Разумеется. Подавляющее большинство магов — мужчины. Абсолютное большинство воинов — мужчины. Торговля, почти все ремёсла, даже искусство, от музыки и до живописи, находится в руках мужчин. Исключения лишь подтверждают правило. Женщина управляется в доме, мужчина властвует в мире. Но всем ли женщинам довольно пространства, ограниченного стенами кухни и детской? Ответ очевиден. — Я помолчала и добавила: — Кстати, когда случилась уже помянутая история с Порталом, своего представителя прислали не только эйлони. Орден Чаши в лице некоей Аннейо Гордой также отметился там. И не сказала бы, что эта Аннейо чувствовала себя среди магов высокого ранга не в своей тарелке. Совсем наоборот.
— Вот как... — повторил командор. — Получается, что Орден стремится обратить на себя твоё внимание? Что ж, ты завидный союзник. И пола подходящего.
— Ну, это наиболее рациональное предположение. А люди не всегда поступают рационально. Но я, пожалуй, наведаюсь в... как там называется это место — Урочище Тихих Вод?
— Да. По слухам, красивое место. Кстати, признавайся: куда вы дели моего Терона?
Слухи не лгали. Небольшое, но глубокое озеро в бугристых ладонях холмов; круто сбегающий к воде широкий луг. За высокой, в три человеческих роста, стеной — полдюжины приятных на вид зданий разного размера, выстроенных явно в одно и то же время по единому проекту.
Мне стена не помешала. В наилучшем стиле Лурраста я спикировала сверху. Да так стремительно, что видевшие это две юницы в серых одёжках знакомого фасона с медальонами Ордена аж взвизгнули. На что-то большее, даже на бегство, их не хватило.
— Ну-ну, не так громко, милые, — добродушно усмехнулась я. — А сбегайте-ка вы к начальству и сообщите, что Игла здесь.
— Ты... ты не мужчина?
Закономерный вопрос. Походная мужская одежда, набор метательных ножей на груди, выглядывающая из-за плеча рукоять меча-бастарда...
— Нет, не мужчина. Я некромант. Ещё вопросы?
Девицы в сером развернулись и дружно задали стрекача. Я стояла неподвижно, ожидая явления начальства. С надеждой на то, что оное будет не таким нервным.
Однако охрана успела раньше, чем высокое руководство.
Парализующие чары — в спину, без предупреждения. Целительский приём, но и в бою сойдёт, если противник чем-то отвлечён или лишён защиты. Ко мне ни то, ни другое не относилось. Я с ленцой начала разворачиваться к нападавшей... и поспешно отпрыгнула в сторону, уклоняясь от широкой полосы бесцветного огня.
Это помогло, но лишь на секунду: огонь, способный плавить камень, развернулся и снова устремился ко мне. А не простое заклинание-то, не простое... огненная полоса наткнулась на созданную мной завесу мелких водяных капель. Громкое шипение, почти хлопок; облако пара... и новая огненная полоса. Её изрыгнула драконья пасть, украшающая небольшой витой жезл в руках огненно-рыжей девушки лет двадцати. Рядом с ней стояла безоружная ровесница-шатенка в таком же голубом одеянии, что и рыжая. Пытаться парализовать меня шатенка больше не пыталась, похоже, готовила что-то посерьёзнее.
Вторую полосу я встретила не водой, а тьмой. Моя левая рука окуталась облаком живого мрака, которое сформировало зеркальную копию драконьей головы, украшающей жезл рыжей, только раза в четыре побольше — и эта голова без остатка втянула в себя бесцветное пламя.
Дальнейших атак не последовало. Но не потому, что рыжая с шатенкой испугались слишком сильного для них противника.
— Ты не мужчина? — воскликнули они почти хором.
— Нет. Я Игла, некромант. А вы кто?
— Дежурные периметра, — гордо объявила рыжая. — Я — Непоседа. Она — Почка. Ты с задания, что ли? Как ты здесь оказалась?
Отвечать на вопрос насчёт задания мне не хотелось. А вот позабавиться...
— Очень просто. Прилетела.
— Прилетела? Свистишь!
Вместо слов я подпрыгнула и зависла в воздухе. Потом резко ускорилась, переворачиваясь на лету, и снова опустилась на ноги уже за спинами "дежурных периметра" к ним лицом — прежде, чем они успели обернуться.
— Врать об очевидном, — сказала я в квадратные глаза девиц, — глупо. И непрофессионально.
— А кто твоя Старшая? — спросила Непоседа. — Моя такому не учит!
— И вряд ли научит. Мой способ левитации не каждому подойдёт.
— Ты не из Ордена, — сказала Почка уверенно.
— Что? — Непоседа повернулась к напарнице. — Ты...
— Присмотрись, — приказала шатенка. — Она действительно некромант!
— Вот как? — рыжая так стиснула пальцы на жезле, что суставы побелели. Посмотрела на меня — почти обиженно.
— Значит, у вас не привечают некромантов? А почему, если не секрет?
— Ты ещё спрашиваешь! — взвилась Непоседа. — Да ты...
— Что здесь происходит?
Мы, все трое, повернулись. Девицы в голубом — с подавленным страхом и облегчением, а я — с некоторым разочарованием. Прервала на самом интересном месте! Причём я уже знала, кто.
— Если не ошибаюсь, Кеваэ Трость?
— Именно так. А вы — Эйрас Игла?
— Да. Вы хотели со мной поговорить, если я правильно поняла... я не ошиблась?
Кеваэ окинула пронзительным взглядом Непоседу и Почку.
— Продолжайте дежурство. А вы, магистр, идите за мной.
В комнате, куда меня привела представительница Ордена, находились ещё две женщины в белом. Одну из них я уже знала. Аннейо Гордая, расплывшаяся с годами властная особа, несущая в себе печать принадлежности Свету и целительскому искусству. Второй была жутенькая старуха: крючконосая, бельмастая, не просто горбатая, но ещё и скрюченная на левый бок.
Но — в белом. Да к тому же наделённая проницательным разумом опытной ясновидицы.
— Так-так, — хохотнула старуха, стоило мне появиться на пороге. — Без приглашения, да ещё в железе вся. Чудно, чудно.
— Здравствуйте, Аннейо, — сказала я. — Представьте мне уважаемую...
— Можешь звать меня Клюкой, девочка. Ты присаживайся, присаживайся. Разговор у нас долгий будет, да...
— Спасибо, я лучше постою.
— Вот, Аннейо, кому твоё прозвище надо отдать, хе, хе. Значит, не присядешь?
— Я сюда прилетела, а не пришла. Да и насчёт долгого разговора у меня есть сомнения.
— Непочтительная какая. Ну да ничего. Почтительными пусть будут мелкие, а ты — Великая.
— Я почтительна. Вот только я почитаю превыше всего иного не возраст, не власть и даже не магическую силу. Я почитаю разум.
— Ох, девочка! Разум — не только преимущество, нет, не только...
— Я знаю. Одно из преимуществ ясного разума — знание собственных пределов.
— И ты думаешь, что знаешь свои пределы?
— Вчерашние — чётко. Сегодняшние — примерно. Завтрашние — гадательно.
— О! — Клюка жутковато ухмыльнулась, покосилась бельмастыми немигающими глазами на застывших Аннейо и Кеваэ. — Узнали хоть цитату, вертихвостки? Э, где уж вам... а ведь Игла вас помоложе будет... хотя... странно, странно...
Я вернула старухе ухмылку.
— Вы заметили, что мой дух старше моего тела? Это не обман чувств. Так оно и есть. Мне, правда, даже самой сложно сказать, каков мой внутренний возраст, но больше полусотни лет набирается точно. А скорее, больше ста.
— Почему ж так неточно-то?
— Да потому, что я прожила не одну жизнь. И даже не две. Причём не последовательно и не до конца. Обычный человек идёт в потоке времени по одной дороге; я скачу с тропинки на тропинку, шагаю по чужим следам, петляю и вытворяю много чего ещё.
— Дивны дела божьи в мире этом... и в иных мирах, да... значит, тебе не нравится, когда тебя зовут девочкой, Великая?
— Нет. Но если вам так привычнее, зовите. Запрещать не стану.
— Хе, хе! Ну, девочка, ты и впрямь не из мелких да юных, как я погляжу. Детишек-то своих учишь магии, нет?
— Учу. С урождёнными магами иначе нельзя.
— Это правильно. Это хорошо... и то, что опасные знания ты никому в руки не даёшь и мужу своему такого не позволяешь, это тоже правильно и хорошо...
— Неправильно.
— Как это?
— Мой муж — не мой хозяин. Но и я мужу не хозяйка. Я приложила немало усилий, чтобы он не был выше или ниже меня. Советую это учесть.
