— Много, — закончил Хёд и поднялся на берег.
Зенгар помог подняться Йоругу, глядя в спину отцу.
* * *
Вечером того же дня черные воины праздновали победу. Отряд жрецов отходил к Храму спешным маршем, уже не помышляя о сражениях, и было принято решение не преследовать его. У реки, на небольшом, поросшем соснами откосе, растянулась цепочка костров. Зенгар, чуть поотстав, готовился к собственному уходу.
Отец появился как всегда — незаметно, словно сопровождаемый волной холода. Черный плащ скрывал лицо, спадал с худых плеч и обвивал ноги. Черный же ханбер с серебряной молнией, мехом отороченные сапоги, вечный посох с рунами.
— Отец, — отвлекаясь от своего занятия, произнес Зенгар. — Ты пришел ко мне?
На широкой пластине перед ним, вырезанной из кости мамонта, заплясали языки Ночного огня.
Хёд окинул холодным взглядом огромную, разложенную по берегу кишку из "шкуры дракона", ряды светящихся зеленым флаконов и бутылей, свертки теплого меха и три мешка с песком. Он подошел и заглянул в небольшую, на одного человека, плетеную корзину.
Зенгар молчал, ожидая слов отца. Тот наконец обернулся:
— Ты должен привести вонжинов из западных долин.
— Верно, — согласился Зенгар. — И я приведу их. Ари-гран не подведет.
Хёд поднял свои слепые глаза на сына, и тот вздрогнул. К такому не привыкнешь, учитель, подумал он. Что-то еще?
— Я пришел пожелать тебе покровительства Тьмы, — он развернулся и скрылся среди деревьев.
Зенгар долго смотрел ему вслед, а большая кишка, поглощая теплый ток от пластин, разбросанных по берегу, вздувалась, поблескивая мокрыми боками.
Я не подведу, отец. Ты ведь знаешь, это так любопытно — посмотреть на падение Храма.
— 31. Мира. Последняя надежда -
После боевого зала Мира целый день не могла подняться с постели. Ни Лаувейя, ни Бальдр не трогали девушку, оставив ее наедине с янтарными стенами темницы. Мира видела черные, тяжелые сны, просыпаясь в поту, но ни разу не вспомнила ничего из увиденного. Так прошел сумрачный день, сменились узоры на затянутом дымкой после туч небе, и Мира, с трудом проснувшись, попыталась вернуть себе достойный горожанки и хозяйки лавки вид.
В углу комнаты нашлись три кувшина с водой, холодной, но чистой. В нишах — медные тазы, мягкие куски меха, губки. Даже зачерствевший хлеб и настой снежных ягод у двери порадовали Миру. Усевшись на край постели, девушка ела и пила, наслаждаясь покоем. Боль ушла, ее забрала Тьма в боевом зале, оставив только синяки, ссадины и металлический привкус во рту. Запекшуюся кровь на крыльях носа и щеках, посиневшие пальцы и сбитые ноги Мира как могла омыла водой и оставила, неспособная более что-нибудь сделать.
Предел возможного... Мира поняла, что способна управлять Тьмой, закрывая свои внутренние каналы, не давая высасывать себя холодному потоку. Для выживания в жестоких испытаниях Лаувейи это могло стать решающим, и девушка не противилась больше страшному зову Тьмы, если советница требовала новой силы. Теперь она была лишь посредником между бездушным, холодным камнем и столь же бездушными жрецами Храма.
Мира тихо рассмеялась, и голос ее разбился на тысячи мелких осколков в янтарном пузыре.
За дверью по-прежнему маячили фигуры стражников. Мира не могла собрать силы, чтобы подумать о побеге, и вместо этого вспомнила уходивших на восток. Храм послал большую силу. Круг торговцев, знала Мира, мог выставить воинов для защиты торговых улиц, но сколько их и чем вооруженных, девушка даже не могла представить. Зато тонги, топчущие убегающих горожан, легко возникали в ее сознании.
Она осторожно легла, стараясь не потревожить спину — ожоги еще зудели.
Лаувейя получила от нее силу камня. Этого ли хотел Ронгор? Мира сомневалась, но намерения сумасшедшего, возможно, были тайной для него самого. Бальдр, Верховный жрец, явно не хотел причинять Мире излишней боли, но что таилось за такой заботой? Желание сохранить оружие, пригодное для нанесения удара? Или способность сострадать? Мира не могла знать, что думал Бальдр, но жестокие и холодные мотивы казались естественными здесь, в твердыне Света, где забыли простое человеческое тепло.
Хлопнула дверь, и Мира с сожалением и страхом подняла глаза на вошедшего. Молодой, неизвестный девушке жрец с выжженным знаком посыльного стоял на пороге. Мира удивилась. За спиной гостя не маячил огромный Бальдр, не вилась на ветру белая туника Лаувейи. Хамари, первый встреченный ей хенсбар, тоже не спешил появиться в комнате.
Вдруг Мира заметила бурое пятно, ползущее из-за двери, и все поняла. Она встретилась взглядом с гостем и с трудом поднялась, видя, с каким сожалением он следит за ее неуклюжими движениями.
— Скорее, беги к утесу, — взволнованно крикнул молодой жрец. — Ни здесь, ни на мосту теперь нет охраны. Уходи в пещеры!
— Я не могу, — печально ответила Мира. — Ноги почти не слушаются.
Жрец принял решение мгновенно. Теперь Мира поняла — она видела его раз, вблизи. Тот наездник на ноггле, что привез свиток Лаувейе.
— Я понесу.
Мира попыталась возразить, но парень, быстрыми шагами приблизившись, завернул ее в плащ с вышитым языком пламени и, не обращая внимания на слабое сопротивление, понес к выходу.
— Что ты делаешь? — Мира в порыве отчаяния потянулась к камню, но ничего — все соки вытянула Лаувейя. — Остановись!
— Я спасаю тебя, Мира-ри.
— Откуда... — удивленная, Мира даже прекратила сопротивляться. — Ты знаешь меня?
— Мой отец когда-то был торговцем, потом водил храмовые службы. Караваны по-городскому. Я хорошо знаю всех торговцев.
Они прошли мимо лежащих навзничь стражников. Видно, те не ожидали удара и спокойно подпустили к себе. Ни один, ни второй даже не вытащили ножей.
За первым переходом к несущему Миру гонцу присоединились еще трое. Скорым шагом, прикрываясь от холодного ветра с горы, они поднимались по лестнице к верхушке Янтарной башни.
— Мы решили помочь тебе, я и мои братья по Храму. Нет чести в победе, добытой ценой мучений. Да и камень, его ведь сделал Темный, верно?
Мира растерянно хмыкнула что-то в ответ, лихорадочно думая. Наверху точно ждет охрана. Что же делать? Их просто скинут с моста.
Она всмотрелась в сосредоточенные лица похитителей. Узкое лицо гонца покрывали маленькие, незаметные издали прыщи. Слева шел широкоплечий погонщик тонгов с рассеянным выражением лица, похоже, не осознававший серьезности ситуации. Смуглое лицо третьего рассекала довольная улыбка, он пританцовывал на ступеньках, как почуявший воду ноггл. Четвертой провожатой оказалась девушка — жрица с легким посохом за спиной.
Мира напряженно вглядывалась в край утеса, но почти до самого верха они поднялись благополучно. Вот первый из них прошел прозрачный мост, следом, озираясь, пробежала молоденькая жрица, обведя мост кончиком посоха. Призрачная полоса осветилась откуда-то изнутри теплым зеленым светом.
Резкий порыв ветра заставил Миру втянуть голову в плащ. Покачиваясь, она вспоминала пропасть, окружавшую утес. Наконец парень ступил на твердый камень. Мост с хрустом рассыпался за их спиной, пропустив погонщика тонгов, и все облегченно вздохнули.
И тут нарушителей храмового порядка настигла неизбежная кара.
* * *
Когда первые стражники выбежали из темноты прохода, показались между камней и скал, похитившие Миру молодые жрецы еще надеялись спастись. Гонец, имени которого Мира так и не узнала, резкими выкриками загнал спутников за низкий барьер у самого края утеса. Девушка в белом ханбере подняла посох, и черное дерево осветилось зеленым сиянием. Теперь и Мира видела, что в дереве есть черные металлические вставки — видно, техники молодой жрицы сильно зависели от Алхимии Тьмы.
Теперь понятно, почему ввязалась в похищение пленницы Верховного жреца такая юная жрица. Мира поняла, что в Храме Света у девушки почти не было будущего. Допустить, чтобы рядовые жрецы пользовались техниками Тьмы, сановники, хотя сами и не брезговавшие оружием противника, наверняка не могли.
Погонщик тонгов поднял длинную плеть. На конце широкой кожаной ленты завис небольшой металлический шар, покрытый острыми шипами. Смуглый решительно поигрывал длинным ножом, очень похожим на оружие Ари.
Неужели и он из Ледяного приюта? — успела подумать Мира.
Девушку прислонили к огромному валуну, в небольшой нише, и она могла прекрасно видеть все происходящее. Страшная картина мгновение за мгновением разворачивалась на глазах у Миры, но та ничего не могла сделать.
Жрецы, пользуясь Молотом Огня, простой техникой атаки, просто залили камни оранжевым пламенем. Жар и треск раскаленного до красноты камня наполнил все пространство ниши, воздух насытился гарью и вонью горящей плоти.
Нападающие не стремились подходить ближе. Видно, кто-то из них понял, что пленница вне опасности, или — Мира вспомнила слова Лаувейи — им просто было все равно. Атака, яростной волной начавшаяся несколько мгновений назад, почти сразу нашла первую жертву. Объятый пламенем погонщик грузно, страшно крича, перевалился через край утеса и упал вниз в облаке дыма. Девушка в горящей одежде выскочила из огня и даже успела отчаянным движением извергнуть из обгорающего посоха язык зеленого огня, но безрезультатно. Она упала на камни, видно, заклинанием погасив охватившее ее пламя, но и это было сделано слишком поздно. Волосы девушки сгорели, и черно-красная кожа на обгоревших плечах вызвала у Миры приступ тошноты. В бушующем пламени поднялся гонец, защищенный какой-то тонкой пленкой. Мира узнала простейшую технику Воды, что применялась для лечения ран. Слишком слабая защита не выдержала жара, и гонец успел только метнуть бесполезный нож и с криком сгинул в вихре пламени.
Звякнуло о камни брошенное железо. Огонь опал по мановению одного из нападавших, и Мира, приглядевшись, узнала Хамари. Хенсбар насмешливо улыбался, подняв руку в приветственном жесте.
Мира, уткнувшись в колени, бессильно взвыла от обиды и жалости к погибшим. На черном пятне, среди догорающих огоньков, черной грудой лежали три тела.
Хамари подошел ближе, по пути остановившись у обожженной жрицы. Мира слышала, как хенсбар велел помочь ей.
— Хранительница, — громко рявкнул хенсбар, подходя совсем близко. — Хорошо, что ты не пострадала. Лаувейя-ри снимет шкуру со всех охранников Башни, если с тобой что-то случится.
Он присел на корточки и осмотрел лицо и руки девушки, счистив хлопья жирной золы. Мире не хотелось думать о том, откуда появилась эта черная пленка.
— Прекрати, — он вытряхнул девушку из плаща. Холодный горный ветер сразу вцепился в нее миллионом иголок, отрезвляя и заставив замолчать. — Прекрати. Битва близко. У тебя нет выбора — ты на стороне Света. Радостное известие, — хохотнул карлик. — Мы намерены победить и выжить в этой битве любой ценой.
Любой ценой, эхом отдалось в голове девушки.
Она открыла глаза. На утесе, вокруг догорающих останков, бродили жрецы в белых ханберах с вышитым пламенем. Мира, сначала поразившись их небольшому росту, мгновение спустя все поняла.
Горный утес заполняли легендарные хенсбары. Страшные истории Снорри стремительно воплощались в жизнь, пятная уютный мирок девушки черными следами безжалостного, всепожирающего огня.
Где-то недалеко застонала девушка. Хамари поднял Миру и направился вместе с ней к чудом уцелевшему подъемнику.
* * *
Толстые, плетеные веревки поддерживали большую корзину, пока она неспешно спускалась вдоль серого бока огромной горы. Янтарная башня отбрасывала черную, густую тень. Хамари, вглядываясь в холмы за пределами городских стен, дышал густым дымом из вытянутого сосуда черного дерева, поминутно сплевывая вниз. Мира с суеверным страхом наблюдала за духом огня из сказок — хенсбар словно поедал дым и пламя, ничуть не опасаясь обжечься.
— Хранительница, у тебя имя-то есть? — насмешливо каркнул Хамари, обернувшись. — Я — Хамари, Огнеборец.
— Мира Альдоттар, — поколебавшись, ответила девушка.
Истории рассказывали и о страшных проклятьях, падавших на головы тех, чьи имена становились известны на Той стороне Света. Теперь Мира понимала, сколь мало смысла было во многих сказках.
— Ты не доверяешь мне? Напрасно. Мне все равно, как вы относитесь друг к другу — люди этого Острова мне не враги, — ухмыльнулся хенсбар, глотая струю дыма. — Мы пришли убивать вонжинов, и только Безликие здесь враги народа хенсбар. Вы же можете резать, бросать в темницы или жечь — нам это безразлично. Если завтра Бальдр выйдет на поле и обнимет Темного, мы просто уйдем.
— Но светлая Лаувейя надеется на вас, Хамари... — Мира замялась, не зная, как обратиться к хенсбару. Никто из народа Огня никогда не появлялся в лавке Снорри.
— О, она просто злобный зеленый прыгун, — засмеялся Хамари. — Мы ее любим, ведь она дает пищу Огню, но люди ее волнуют меньше всего. Только власть.
Он снова посмотрел вдаль, выдохнув иссиня-черную ленту дыма.
— Смотри! — Хамари указал на поле. — Доблестные воины возвратились. Кажется, огонь битвы обглодал им кости.
Под хриплый смех хенсбара Мира подняла глаза. Далеко, среди холмов, показались нестройные ряды храмовых латников. Даже отсюда Мира поняла, почему Хамари насмехается над ними — единственный, и, похоже, раненый тонг покачивался посреди строя, знамена Храма печально повисли, некоторые латники выбились из строя и брели у дороги по мокрой траве.
— Что же это? — неожиданно для себя вслух произнесла Мира, удивляясь в глубине души прыти горожан.
— Осада, — пожал плечами хенсбар, пряча опустевший дымный сосуд в широкий карман ханбера. — И решающая битва. Помни, хенсбары всегда побеждают в решающих битвах.
До земли оставалось лишь тридцать локтей. Под скрип блоков широкой корзины Мира смотрела на поле, пока его не закрыли стены последней террасы Храма.
* * *
Белый огневик вылетел из щели между камнями, и, вереща о чем-то своем, закружился над головами храмовников, собравшихся на площади у подножия Янтарной башни. Птица, мелькая на фоне серых туч белым пятнышком, металась, взмахивая крыльями.
Мира вздохнула. Грязное от пепла лицо, высохшие слезы, оставившие дорожки на щеках. Боли не было. Она вспоминала путешествие с Зенгаром и Ари скорее с улыбкой, чем со страхом и неприязнью. Настоящие уроки жестокости Мире преподал Свет.
Хамари, широко улыбаясь, твердо упирался в плиты площади рядом с девушкой. Рядом, выстроившись полукругом, стоял десяток хенсбаров, спустившихся с утеса следом за предводителем. Мире пока неясно было, каково положение Хамари среди сородичей, но приказы он раздавал бойко и совершенно не сомневался в том, что они будут исполнены.
Против них, сумрачные, стояли трое из Совета Светлых. Ни толстого, словно оплывшего жреца с белой бородой и пегими бровями, лысого и похожего на ледяное чучело из-за бело-прозрачной кожи, ни стоящую рядом мрачную, высохшую старуху с маской, закрывшей нижнюю часть лица, Мира раньше не видела. Зато третьим, кто встречал их на площади, была сама Лаувейя.
