Дамиан едва не застонал, представив себе яркую картинку. И нервно оглянулся, не заметил ли его кто-то в нише. Хотя чары сокрытия он наложил качественные. Две мелкие гриффиндорки пронеслись стрелой, скороговоркой выпалив пароль портрету Полной Дамы. То ли он его не расслышал, то ли так были устроены специальные чары.
Мысли вернулись к Роберту Вуду под душем. Таким он увидел его в той раздевалке в прошлом году после игры, и с тех пор вся жизнь перевернулась. Он даже снился ему не раз, и часто всё в той же кабинке. И почему один из снов не воплотить в жизнь прямо сегодня?
Но Роба всё не было, и глухое раздражение росло. Вот покинула гостиную львят их декан. И когда успела пройти? Или до того, как он занял свой пост?
Потом к портрету заявилась однокурсница Скитер, заставив насторожиться. Вынюхивает что-то?
Ожидание становилось всё более томительным и невыносимым. Идиот, мог ведь послать Роберту сову с предложением, а не торчать в этой нише, где каждый может увидеть.
Проводив равнодушным взглядом двух гриффиндорцев, выпавших из прохода за портретом, он лишь на секунду вздрогнул — окровавленный парень показался похожим на Роба. Но наваждение рассеялось быстро.
Потом никчёмный Уизли потопал за Скитер, словно бычок на верёвочке, потом какие-то первокурсницы с таинственным видом тихонько прокрались за мальчиками-второкурсниками. Дамиан заскрипел зубами и вдруг сорвался с места, торопясь за Рыжиком и стервой Ритой. В голову пришла мысль о жидком Империусе. Если кретин проболтается ей, лёгкой жизни не будет. Как же он не подумал об Обете?
Ему ещё повезло, что успел заметить их на лестнице и даже понять, куда направляются. Ну конечно, словно во всём Хогвартсе нет другого места. Эти сволочи зашли именно в квиддичную раздевалку. И даже дверь оставили приоткрытой. Почуяли слежку? Конечно, он не дурак шагать в ловушку и умеет признавать поражение, но обидно было другое. Полёты с Робом и совместное мытье в душевой накрывались медным тазом. Даже если эта странная парочка с извращёнными отношениями задержится тут ненадолго, они показали, как ненадёжно такое место. Всякий идиот сюда может зайти, а запор там не такой и сложный — простой Алохоморой не открыть, но при желании справится и второкурсник.
Обратно он шёл медленно, разочарованный и злой. Упустил Роба, уйдя с наблюдательного пункта. Ничего не выяснил про разговоры Рыжика и Скитер, хотя Уизли можно было отловить позже и всё выпытать. И зачем побежал за ними, на что рассчитывал-то? А самое поганое, планы с вечером страсти летели мантикоре под хвост, а неудовлетворённость и напряжённость в теле никуда не делись. Полетать одному? Написать всё же письмо и летать уже ночью? Или пойти к себе и просто напиться?
Задумавшись, он почти налетел на девушку, спешащую ему навстречу. И досадливо поморщился, узнавая.
— Дамиан! — а вот мисс Вуд явно обрадовалась. Выглядела она бледновато, может быть, даже плакала недавно, но Вестерфорда это волновало в последнюю очередь.
— Здравствуй, Эжени. Ты прости, я немного спешу.
— Прости? — девушка странно на него посмотрела, но руку, вцепившуюся в рукав его мантии, не убрала. Оглянулась по сторонам — коридор второго этажа в этот час был пуст. — Нам надо поговорить!
— Надо, — кивнул он, внезапно решаясь. — Пойдём!
Заброшенная кладовка была совсем недалеко. И даже пустая, не считая пары колченогих стульев и треснутого древка от старой метлы. Он уже бывал здесь однажды.
— Дамиан, — дверь плотно закрылась, повинуясь запирающему заклинанию, и Эжени попробовала сразу прижаться к парню.
Решимость порвать отношения от такого беззащитного и доверчивого шага дала трещину. Эжени стало жалко. Собственно, будь она парнем, он мог бы на неё запасть. А вообще — стройная, худенькая, и так похожа на Роба! Рост такой же, и грудь почти незаметна. Вот только волосы длинные, собраны в хвост. Он был бы не против, если бы её брат отрастил такие же.
А вот рот, губы, маленький аккуратный нос — всё такое же. И если закрыть глаза... Да какого Мордреда? Сама напросилась!
На поцелуй девчонка ответила несмело и не сразу, а потом даже застонала, обнимая за шею, вжимаясь в него всем своим тщедушным тельцем, перехватывая инициативу с неожиданной страстью.
Дурак он был, что раньше держал дистанцию. Это как минимум было бы забавно и даже слегка приятно. А если вот так положить руки на бёдра и представить её брата...
Она не очень-то и сопротивлялась, даже поняв, что поцелуями дело не ограничится. И раздеть позволила, не ломаясь, и на колени опустилась сама. Только, когда дошло до главного, задрожала так сильно, что у него просто крышу снесло. Остановиться не то чтобы не хотел, а уже просто не мог. Наверное, ей было очень больно, — подготовке он уделил слишком мало времени, — но девчонка не издала ни звука, покорно стоя на четвереньках и продолжая дрожать. Наверное, на её теле останутся синяки — он не был нежен.
И конечно, большой ошибкой было забыться настолько, чтобы практически прорычать имя: "Роберт" куда-то в потолок от затопившей его эйфории. Он ещё тяжело дышал, медленно приходя в себя, а девчонка уже встала, и молча принялась одеваться, методично чиня порванную одежду лёгкими взмахами палочки.
На Вестерфорда, стоявшего на коленях, она не смотрела. В лёгком свете от его палочки виднелись следы слёз на щеках и распухшая, искусанная нижняя губа. Неосознанно Эжени несколько раз провела по ней языком, пока сражалась с починкой застёжки на своей юбке.
— Послушай, — хрипло начал он, поправив на себе одежду, но не спеша подниматься.
— Тише! — она уже накинула мантию, повязала на шею шарфик и собрала волосы в хвост.
— Я дам тебе специальную мазь, всё быстро заживёт.
Она вздрогнула и странно на него посмотрела:
— Встань!
Он послушно поднялся, возвышаясь над ней. В голове было пусто и звонко, никаких путных мыслей.
— Ты мерзавец, — зашептала она горячечно, приблизившись к его уху. — Ненавижу! И Робу всё расскажу. Отстань от нашей семьи или пожалеешь!
Всё-таки ей не понравилось. И сохранённую девственность не оценила. Жаль. Но старый добрый Обливиэйт никто не отменял. Только для начала применить грубую силу, прижав её грудью к шершавой стене, задрать мантию и юбку и наложить очищающее и заживляющее. Обойдётся без мази!
Она не орала и не вырывалась, но руку, зажавшую рот, прокусила до крови, зараза. А потом смотрела своими серыми глазами с таким вызовом и ненавистью, что у него даже совесть молчала при наложении заклинания забвения. Всего лишь защита. А то ведь приложит какой-нибудь гадостью, а после сама плакать будет.
Эжени моргнула и посмотрела совсем другим взглядом — с непониманием и любопытством.
— Ты здорово целуешься, — прошептал он нежно, погладив её по щеке.
— Правда? — она прикрыла глаза, принимая ласку.
— Да. Как-нибудь повторим?
— Конечно! — девчонка широко улыбнулась.
Дамиан распахнул перед ней дверь. Заклинание выявления сработало на отлично — никого в коридоре не встретилось.
— До встречи!
— Пока. Увидимся за завтраком?
Вестерфорд лишь кивнул, глядя вслед поспешно удаляющейся девушке. Пожалуй, с разрывом он спешить не будет. Даже если получится с Робом, что мешает иметь ещё и сестру? Так что старый план был снова одобрен и утверждён.
* * *
— Это что, мисс Прюэтт? — профессор МакГонагалл взяла в руки алую розу на длинной ножке с обрезанными шипами и росой, дрожащей на лепестках.
— Не знаю, — смутилась Санька. — Я случайно.
Не рассказывать же правду, что всё время думает об Обливиэйте директора, падении с лестницы, больничном крыле и цветах, что появлялись на тумбочке. Ну не мог это сделать Артур! Не в его духе. Или ему подсказали, — что не исключено — или это был кто-то другой. Но кто? Рудольфус? Рабастан?
— Разве задание было таким? Это вы проходили на четвёртом курсе.
— Я исправлюсь.
— Надеюсь на это, мисс Прюэтт! А пока — два балла с Гриффиндора.
Закусив губу, Санька осторожно забрала розу и положила перед собой на парту. Как же не хотелось превращать её обратно в мышь. Забрать бы с собой и поставить в комнате. Но только неизвестно, сколько продлится её спонтанная трансфигурация, а жить с мышами — то ещё счастье. И МакГонагалл стояла над душой, ждала.
Полюбовавшись в последний раз, девушка вздохнула и взмахнула палочкой, взятой у нового родича, отменяя превращение. Но ни с первой, ни со второй попытки не получилось. Возможно, палочка Антуана Робертса не так хорошо ей подходила, как показалось вначале.
Профессор Трансфигурации фыркнула и сама применила заклинание. Белая мышь пискнула и попыталась удрать.
— Ещё один балл с Гриффиндора. Будьте внимательней. Мне нужно, чтобы вы превратили мышь в другое существо, большее по размеру хотя бы вдвое.
Цветка было жалко почти до слёз. Эжени оглянулась на неё и подняла большой палец вверх. Какая-то она бледная была с утра, может — заболела? Роб тоже подмигнул, а вот Артур словно ничего вокруг не замечал, витая где-то в облаках.
Санька подумала про теплицы, безнадёжно махая палочкой над обездвиженной мышью. Ни в кота, ни в собаку та превращаться не желала. Её цветы отсылали в теплицы. И она даже помнила их все: роза, букет фиалок, букет жёлтых маргариток, три герберы — жёлтая, оранжевая и красная — и семь белых лилий. Возможно, они уже давно завяли и их выбросили, но оставалась надежда, что цветы магические, и могли жить дольше. Она подумала, что должна бы знать, где находится эта теплица. Но ничто не мешает посмотреть по той карте, что осталась от братьев. Она преступно мало внимания стала ей уделять, выучив только самые необходимые пути к кабинетам и башням.
— Мисс Прюэтт! Назовите мне это животное.
Профессор МакГонагалл опять была рядом, словно за другими следить было не нужно. Вон, у Хиггинса вообще какой-то монстр получился, с ушами зайца и телом ёжика.
— Это лилия, — вздохнула она, гадая, сколько баллов потеряет факультет на этот раз. — Простите, я задумалась.
— Опять? — взмах палочки декана снова уничтожил красоту.
Хаффпаффцы слева от неё начали хихикать, а вот гриффиндорцы помалкивали.
Её спас короткий, но громкий стук в дверь.
Все живо стали поворачиваться к выходу, и Санька тоже оглянулась. Оказалось, это префект Лестрейндж собственной персоной.
— Прошу прощения, профессор, — учтиво сказал он, глядя на преподавателя, — мне нужно забрать с урока мисс Прюэтт.
Санька вздрогнула от удивления, и мышь всё же сбежала, ощутив свободу.
— Зачем это? — подозрительно спросила МакГонагалл.
— Если желаете, я сообщу это вам конфиденциально, — ухмыльнулся Рудольфус. — Или позже вы можете узнать у директора Дамблдора.
— Что ж, до конца урока осталось пятнадцать минут, и думаю, директор подождёт...
— Директор, может, подождёт, — закивал Рудольфус, непочтительно перебивая профессора. Глаза его смотрели холодно на декана гриффиндорцев, — а вот Попечительский совет не отличается сегодня терпением. Я уже не говорю о лорде Прюэтте.
— Л-лорд Прюэтт здесь? — голос МакГоногалл дрогнул. — Идите же, мисс Прюэтт. Вы же слышали, что вас зовут!
— Но мышь, — Санька поспешно сунула учебник в сумку. — Она сбежала, и я не знаю...
— Вы заставляете директора ждать, — сухо ответила декан.
Стараясь скрыть радость, Санька поспешила на выход. Рудольфус галантно распахнул перед ней дверь и ехидно улыбнулся:
— Прошу!
Она помнила дорогу к кабинету директора довольно смутно.
— Ты куда? — удивился префект, плотно прикрыв дверь в кабинет.
— А куда? Где директор? — она уже успела сделать несколько шагов в сторону лестниц, но теперь недоумённо остановилась.
— У себя, надо полагать. С целой толпой возмущённых попечителей.
Руди с нахальной улыбкой подошёл, взял её под руку и повёл в противоположную сторону.
— Тебя попросили меня позвать?
— Я сам вызвался. Только зачем спешить? У нас есть... Сколько сказала МакКошка? Пятнадцать минут? Вот и используем их с пользой.
— Руди! Ты просто так вытащил меня с урока? — восхитилась Санька.
— Почему просто так? — деланно возмутился префект. — А кто со мной поговорить хотел?
— Я хотела, но только не во время урока. И ещё — ты сказал, что мой отец в школе?
— Пока нет, но скоро прибудет, думается мне.
— Но ты сказал профессору...
— Только правду, если подумать, — Рудольфус ухмыльнулся, открывая дверь заброшенного класса. Несколько разломанных парт сиротливо стояли у стены.
— Ты нахал, Рудольфус! — радостно заявила Санька.
— А то! — Лестрейндж трансфигурировал парты в два удобных кресла. — Прошу, миледи!
Она залезла в большое кресло с ногами. Оно было таким мягким и удобным, что так и хотелось свернуться на нём в клубочек и просто полежать, ни о чём не думая.
— Кажется, я перестарался, — хмыкнул префект. — Открой глаза и объясни мне суть своей загадочной записки, или я превращу это мягкое кресло в жёсткий стул.
— Ты не будешь таким жестоким, я уверена, — вздохнула Санька, чуть-чуть распрямляясь. Разговаривать о серьёзном не хотелось совсем.
— Итак?
— У меня вопрос.
— Я внимательно слушаю!
— Почему ты не рассказал мне, что спас меня от Уизли на Астрономической башне?
Руди помрачнел и глубоко вздохнул:
— Не мог. Что ты помнишь? И почему спрашиваешь только сейчас, если помнишь?
— А я только сегодня вспомнила, — Санька поморщилась — обсуждать это с Руди оказалось не лучшей идеей, на душе стало неприятно и тоскливо. — Не мог — почему?
Он покачал головой. Лицо стало напряжённым:
— И сейчас не могу. Прости.
Она даже выпрямилась, нормально садясь на кресле и глядя на него во все глаза:
— Непреложный Обет? Кто? Директор? Не говори, если не можешь! Я вспомнила всё — и Обливиэйт, и как вы меня несли. Наверное, я неправильно выразилась. Я не спросить хотела, а поблагодарить тебя и Беллатрикс. Ведь если бы не вы...
— А Рабастана? — он вытер кровь, выступившую из носа, и поморщился.
— Это из-за Обета? — испугалась Санька. — Не говори ничего! И Рабастану я тоже благодарна. Ты передашь ему?
— Может, стоит сделать это лично? — улыбнулся он. — Бель я сам скажу, а вот брат с некоторых пор меня избегает.
— Но почему?
— Лучше скажи, если был Обливиэйт, то кто его снял?
Ей было гораздо интересней, почему поссорились братья, но пришлось выкинуть из головы Басти хотя бы на время.
— Никто. Возможно, он сам слетел. Целитель сказал, что магия едва меня не покинула, а потом вернулась обратно. Может, поэтому? Ты же знаешь, что я снова была в Больничном крыле?
— Не знает только ленивый, — хмыкнул Лестрейндж. Кровь из носа у него больше не шла. — Я счастлив, что ты выжила. Ты знаешь, от этих подлых силков погибло немало народу.
Она кивнула и некоторое время молчала, собираясь с мыслями.
— А что было тогда, перед матчем, помнишь? Когда ты заставил меня раздеться.
Санька с удивлением и толикой злорадства увидела, как смутился Рудольфус.
