Бронетранспортёры ползли по улицам не быстрей ленты эскалатора в торговом центре. Мотор фыркал на поворотах, в салоне пахло машинным маслом. Маленькие окна под потоками воды напоминали лужи.
До Национального банка машины добрались через сорок минут. Отдаленность от базы была еще одним требованием Нандо. Слева мелькнул фургон журналистов. Очертания площади и торгового центра смыло дождем. Внутри машины потемнело, когда бронетранспортёр покатился под землю. Короткий спуск закончился около шлагбаума с пятью постовыми. Трое солдат шевелили губами, присосавшись к рациям, двое топтали разбитый бетон пола. Переход отстроили лет пятьдесят назад. Он должен был стать самой крупной станцией будущего метро. Строительство заглохло из-за недостатка финансов. Возможно, проект изначально работал по принципу фонда Франца Варгаса. Когда-то переход украшала мозаика из кафеля. Её осколки, размером не больше ладони, можно было увидеть на обшарпанном потолке.
Солдаты высыпали из машин и растянулись вдоль стен. Командир с камерой на шлеме выслушал доклад дежуривших около шлагбаума. Нандо въехал в город на трех грузовиках. В каждом крытом брезентом кузове не меньше сорока бойцов Освободительной Армии. Остальные на улицах. Одеты в камуфляж с нашивками национального флага. У четверти повстанцев есть каски и бронежилеты. На грузовиках Нандо замечены ручные пулеметы и гранатомёты. Вместе с Маркусом Франц всматривался в тоннель. Труба четыреста метров в длину. На стенах забранные металической решеткой фонари как в шахтах. Осматривающие тоннель солдаты усилили освещение подвесными прожекторами. У стен легли кабели.
Маркус двинулся вперед. Его команда переговорщиков состояла из десяти человек. Франц видел их во время обсуждения ситуации с АЭС, но поименно знал только Болейло и пресс-секретаря Нисмана. Он один не носил формы. Все остальные в синем блестели знаками отличия и наградами как на параде. Они и двигались так же. Строем по четверо. Франц и Патрик замыкали шествие. В подземелье Патрик из бледного сделался серым. Выглядел так, будто у него обострились одновремено клаустрофобия и морская болезнь. Зачем Маркус потащил его сюда? Зачем отправил вместе с Францем в тюрьму выкапывать трупы? Зачем привез на базу, впихнул в армию? Мальчишке здесь не место. И Маркус не может быть настолько слепым, чтобы не замечать этого. Скорее, им движет упрямство и желание настоять на своем. Склеить то, что он потерял, заменить друзей и семью их отпрысками. Собрать то, что собрать нельзя.
Шаги переговорщиков гулким эхом отдавали от стен. Слева и справа бесшумно скользили, подражая движениям конькобежцев, солдаты с автоматами наготове. На шеях болтались очки ночного видения на поясах — рации, в карманах запасные обоймы. Пятьдесят шагов. Впереди показались желтые ленты разметки. Встреча должна состояться в середине тоннеля. На глубине четырёх метров под землей. Пол наклонился. Градусов на десять. Последний раз, Франц был здесь, когда сматывался вместе с Генри от шестерок отца. В заполненном людьми тоннеле наклон пола не ощущался. А еще среди множества людей не обращаешь внимания на тени. Теперь, при свете прожекторов, нервы дергало их отсутствие. В полупустом коридоре гулял сквозняк. Подвывание ветра и шум дождя на входах создавало иллюзию шорохов. Впереди свет упал на металл. Через два шага Франц распознал в металических предметах стулья и стол. Место переговоров. На противоположной стороне тоннеля обозначилось движение. В массивном великане Франц узнал Нандо. Бойцы вокруг него были ниже Нандо на голову. Нандо улыбнулся и помахал рукой. Никто не ответил на столь фамильярное и шуточное приветсвие. Диего Франц в сопровождении Нандо не увидел.
До группы Нандо оставалось пятьдесят шагов, не больше двадцати до стульев, когда прогремел взрыв. Франц увидел, как стулья разлетелись в стороны, а потом погас свет. С потолка посыпались штукатурка и куски плитки. Камень огрел Франца по спине, толкнул вперед и заставил упасть на колени, прикрывая голову руками. Вдали затрещал автомат. Солдаты справа и слева тоже открыли стрельбу. Позволяли ли очки ночного видения им рассмотреть цель? Воздух наполнился пылью и дымом. Чтобы не попасть под пулю, Франц растянулся на животе. Откуда под руками столько камней и осколков? Взрывная волна? Взрыв зацепил потолок? Насколько прочна конструкция тоннеля? Может ли рухнуть потолок? Почему у Франца гудит в ушах, дрожат руки и пропадает дыхание?
Кто-то рухнул Францу на ноги, вцепился в китель. Франц обернулся, нащупал голову, плечи, влип пальцами в кровь на спине. Франц перекатил раненного на спину. На его груди не было орденов, как и на груди Франца.
— Патрик!
Франц хотел приподнять его голову, но, оцарапавшись об осколки черепа, пальцы погрузились в мягкое и скользкое. С такими ранами не выживают. Но Францу почудилось, что Патрик застонал и забился в руках. Франц склонился ниже, коснулся щекой раскрытых неподвижных губ.
Вспышки выстрелов выхватывали из темноты каски, оскалы, оружие и бронежилеты. Автоматы целились в глубину подземного коридора. Значит, выход в противоположной стороне. А Маркус и члены его штаба должны быть ближе к центру. Потому что Патрик и Франц замыкали шествие. Шли за ними. Франц приподнялся на локтях и пополз к центру коридора. Дорогу перегородило тело. На груди ордена залиты кровью. Как спина Патрика. Как грудь Санчеса, когда он закрыл собой Лонарди. А еще раньше так расстреляли мать Франца. Разрядили в неё обойму. Раненный застонал? Или Францу это только почудилось? Он коснулся погонов, шеи, головы. Старался нащупать пульс, уловить дыхание. Нужно найти Маркуса, если он жив. Франц переполз через неподвижное тело. Новый взрыв и выстрелы заставили его прижать голову к полу. Оцарапав подбородок о камни, Франц двинулся дальше. Вцепился рукой в чью-то штанину. Подтянулся на локтях, коснулся влажных орденов, липкой ткани. Окровавленными руками, дотронулся до висков раненного. Ощупал морщины за ушами и лысую макушку. Маркус хрипел, сипел и пытался что-то сказать. Смерть разрывала его на части. Франц подсунул руку под голову старика и приподнял её. Голова казалась легкой и теплой. Франц представил, как бьет старика затылком о камни или разбивает камнем висок. Представил раны на груди матери. Он видел фотографии. В день смерти на ней было белое платье. Догадаться о цвете можно было только по рукавам.
— Генерал ранен! — закричал Франц, выдергивая себя из фантазий.
Не рассчитывая на помощь, он подхватил Маркуса под плечи и потащил к выходу. Он надеялся, что правильно выбрал направление. Воздух нагрелся. Не думая ни о прошлом, ни о пулях, Франц поднялся на четвереньки. Полз, пятился, прижимая Маркуса к груди. Маркус перестал сипеть. Потерял сознание или умер. Солдаты вокруг перегруппировались, выстроили заслоны из щитов. Один солдат снял с себя шлем и напялил на Франца. Щиты выросли слева и справа от Франца, он рискнул подняться на ноги. Он все еще держал Маркуса под мышки. Кто-то подхватил ноги старика. Спотыкаясь, они добрались до стены. Путаясь в проводах, переступили через упавший прожектор. Франц споткнулся, упал на колени, но не выпустил Маркуса, не позволил его голове стукнуться об пол. Мертв он или жив, не важно. Казалось, Франц так долго шатался в темноте в поисках выхода, что разучился думать.
Дневной свет ослепил. В плечи Франца вцепились несколько пар рук. Маркуса переложили на носилки, Франца облокотили о бронетранспортёр и впихнули ему в руки бутылку воды.
— Генерал Маркус жив, — солдат с перепчканным пылью лицом, вытер нос.
— Нужно отвезти его на базу, — Франц шатнулся к броневику, куда грузили Маркуса.
Подножка бронетранспортёра показалась ему слишком высокой. Носилки с Маркусом занимали все пространство между сиденьями. Мальчишка в бронежилете со слипшимися от пота волосами суетился над Маркусом. Напялил кислородную маску, что-то вколол, расстегнул пиджак, пытался остановить кровь. Когда машина поехала, Франц вцепился в поручни на стенах и закрыл глаза, чтобы не наблевать.
Оказалось, в случае необходимости бронетранспортёр разгонялся до ста километров. На поворотах Францу казалось, что он потеряет сознание. Почему за Маркусом не прислали вертолёт? Вряд ли после того, как Нандо устроил ловушку в тоннеле, договоренность о запрете полетов имела смысл. Началась война. Возможно, на базе боялись, что партизаны собьют вертолёт? Зачем Нандо понадобилось взрывать тоннель, когда он сам был там?
Франц прикусил язык, когда бронетранспортёр влетел во вдор базы. По ухоженной траве плаца он подкатил к дверям дома Маркуса. На крыльцо высыпали люди в белых халатах и масках. Бригада реанимации. Франц не удивился, увидев, что пока они ехали, гостиную Маркуса переоборудовали под нечто среднее между операционной и больничной палатой. Лампы-прожекторы, стол и шкафы на колесах с инструментами. Повсюду парил запах дезинфикатора.
Старик оказался бойцом. Когда носилки заносили в дом, даже поднял руку, будто хотел отдать приказ. Человек в маске и кедах — явно не армейский — закрыл дверь в дом перед носом Франца.
По-прежнему ни о чем не думая, он устроился на ступенях крыльца. Через полчаса доставили еще двоих раненных. Болейло и пресс-секретарь. Остальные члены штаба Маркуса вернулись на базу в черных мешках. Небо покраснело закатом. На взлетно-посадочной полосе началась возня. Один за другим в воздух поднялись три "Сесны". Франц прислушался, желая услышать город. Перестрелки. Пожары. Взрывы. Чего еще ждать, после того как Нандо пытался убить Маркуса. Но это глупо, Франц встал, не в силах больше оставаться на месте. Глупо назначать встречу, чтобы убить. Освободительная Армия взяла на себя ответсвенность за убийство президента, Маркус изобличил режим Варгаса. Гудисон захватила АЭС. И все эти шаги, чтобы выманить Маркуса с базы и убить его? К тому же взыв в подземном переходе дурацкая идея, слишком велика опасность для самого Нандо и его людей. Попахивает самоубийством. Странная тактика для человека, который сорок лет боролся за выживание в джунглях.
В доме Маркуса горел свет, за задернутыми шторами двигались тени. Франц прошелся к воротам. Мониторы в сторожевых будках показывали толпу перед базой. Люди размахивали флагами, залазили друг другу на плечи, писали краской на стенах. Красные и черные буквы на серой штукатурке обвиняли Маркуса в убийстве Нандо. В терроре. Захвате власти. Называли свиньей и предателем.
В учебном корпусе на втором этаже горел свет. Двери в лекционные стояли закрытыми. Мимо Франца по лестнице пронесся кадет с бумаги. С еще одним он столкнулся около единственной освещенной комнаты. Внутри за привинченным к полу столом сидели ректор академии, командиры летных звеньев, инструктор по стратегии. Советники Маркуса собрались без генерала.
На стене светилась проекция карты города. После взрыва прошло не больше часа, армии Маркуса удалось взять столицу под контроль. Совместно с народным ополчением они выставили сотни постов, перекрыли движение и улицы. Прибывших с Нандо партизан разогнали. Бои продолжались в двух районах, на карте они были обведены красными кругами. В подземном переходе около Национального Банка работали саперы. Их первые отчеты сообщили, что для взрыва использовали С-4. Взрывчатку заложили в центре туннеля, на подконтрольной повстанцам территории. Точно известно, что Нандо погиб. Насчет потерь со стороны Освободительной армии, городского ополчения, армии Маркуса и гражданских данные постоянно менялись.
Нандо не пытался убить Маркуса. Предатель в Освободительной Армии.
Водянистый взгляд ректора академии скользнул по Францу. Он посмотрел на свои руки, они до сих пор были покрыты кровью и пылью. От пыли мундир из красного превратился в коричневый. Франц прикоснулся к своей щеке, под пальцами каталась грязь.
Под контролем генерала Маркуса было семь военных баз в стране. На трех -техника и летные школы. На четырех тренировочные лагеря для новобранцев. На один из тренировочных лагерей в провинции напали партизаны. Атака была отбита. Погибли двадцать кадетов. В одной из провинций партизаны убили губернатора. Взорвали железнодорожную станцию. Военные планировали обстрел этих зон с воздуха, чтобы загнать партизан назад в лес.
Не в силах сидеть на месте, Франц вышел в коридор. Нашел фонтан с водой и кое-как вымыл лицо и руки. Корни волос слиплись, пришлось засунуть голову под струю. Ему следовало бы принять душ, но в дом не пройти пока не закончится операция. Вместо этого Франц осмотрел медицинскую часть базы. Она находилась на цокальном этаже учебного корпуса. Здесь близко не было той аппаратуры, которую завезли в дом Маркуса. Тела погиших в туннеле сложили в промышленный холодильник. Старик в халате поверх военной формы заполнял бумаги. Когда он встал из-за стола, чтобы пожать Францу руку, его седые наэлектризованные волосы колыхались на уровне подбородка Франца. Оказалось, в санчасти была душевая кабина. Внутри пахло хлоркой и жужжали бактерицидные лампы. Их свет окрасил кожу Франца в синий цвет. Пока Франц мылся и вытирался бумажными одноразовыми простынями, старик нашел для него чистую футболку. Его красный китель адьютанта генеральского штаба старик сложил в пластиковый мешок и обещал передать в прачечную. Франц представил, что так же он поступит с формами мертвецов — отдаст в прачечную.
Идиотская идея. Франц посмеивался над ней, пересекая двор. Около дома Маркуса выстроилась делегация кадетов. Операция закончилась. Старик-генерал оказался невероятно силён. Настоял, чтобы пули вынимали под местным наркозом. Теперь выслушивал доклады. Франц поднялся на второй этаж, открыл ноутбук. На ютубе появилось множество коротких видео со взрывом около Национального банка. С улиц он выглядел как выброс пыли и газа из вентиляций и выходов подземного перехода. Десятки видео показывали уличные бои. Угол, качество, длительность съемки мало что позволяли рассмотреть. Изображение дрожало. Выстрелы звучали как хлопки хлопушек. Голоса и крики неразборчивые и бессмысленные.
Было три часа ночи, когда Францу позволили зайти к Маркусу. Лысая голова на подушках напоминала сдувшийся кожанный мяч. Измятое, морщинистое посеревшее лицо. Белоснежные бинты на плечах и правой руке. Как такое возможно — три попадания в корпус, и все пули застряли в мягких тканях, не задев жизненно важных органов? Маркус обладал не только удивительным упрямством и выносливостью, но и везением. Капельница качала в вены Маркуса не иначе как энергетики, позволяющие ему оставаться в сознании.
— Я слышал, что ты сделал для меня, Франц, — его взвинченный голос подтвердил догадку. — Ты спас мне жизнь.
Франц кивнул.
— Патрик погиб, — Маркус на миг прикрыл глаза. — Иногда я думаю, мне не стоило забирать его с фермы.
Не стоило, Франц снова кивнул.
Маркус посмотрел на него с гордостью. Патрик не справился, а ты выстоял, говорил этот взгляд. Что это? Глупость или утешение? Единственное утешение, которое осталось у Маркуса после смерти его друзей и детей. Дочери, которую он сам убил. Думает ли он о ней, когда смотрит на Франца?
