Хамари, полностью остывший от краткой стычки на вершине утеса, откровенно подшучивал над храмовниками. Те молчали, огрызалась лишь Лаувейя. Похоже, хенсбары, сила которых теперь необходима Храму как никогда, начали играть свою игру.
— Конечно, мы понимаем, ты озабочена положением крепости, великая Лаувейя, — продолжал Хамари, разглядывая башенки окружавших площадь зданий. — Но дети Огня будут сражаться только с вонжинами и Хёдом Темным. Городское ополчение и прочий сброд — по части доблестных храмовых воинов.
— Хамари, как ты отличишь одних от других в общей свалке? — кипела Лаувейя. — Это трусливые речи, недостойные народа хенсбар. Вспомни Лесной предел! Разве тогда твои родители прятались за стенами Храма?!
— Храма тогда и не было, достойная, — с насмешкой парировал хенсбар.
Мире он даже начал нравиться, что после бойни на вершине утеса казалось девушке невероятным. Она иногда сомневалась, в своем ли уме осталась после перенесенного за последние дни, слишком спокойно воспринимались страшные, жестокие вещи. Но Хамари... Он казался прямым и ненавидящим интриги, но вместе с тем выгода для его собственных интересов всегда играла в делах хенсбара решающую роль. Настоящий торговец. В лице хитрого Хамари Мира нет-нет и замечала черты Бьёры, Ингмара-ри и других знакомцев с торговых улиц Аргора.
— Теперь он есть, — отрезала Лаувейя.
Женщина, стоящая рядом, проскрипела из-под маски:
— Каковы же условия народа хенсбар, коий представлен здесь достойным Хамари Огнеборцем? Что требуется сделать Храму Света, чтобы хенсбары выступили на его защиту?
— Я уже сказал, достойная Фенрад, — спокойно ответил Хамари. — Если на Храм нападут вонжины или сам Хёд Темный, мы сразу вступим в бой. Не раньше и не позже.
Лаувейя перевела горящий взгляд на Миру.
— Почему ты тогда не отдаешь ее, сожри тебя Тьма? — раздраженно спросила она.
— Оружие Бальдра пристало забирать только самому Бальдру. Пусть придет и попросит.
Лаувейя в сердцах плюнула на мостовую.
— Знай, что я могу воспользоваться ее силой в любой момент, хенсбар, и ни расстояние, ни запоры меня не остановят. И горе тем, кто окажется рядом, если у них не окажется достойной защиты от Первородного огня.
— Я лично позабочусь о Мире-ри, достойная, а также о том, чтобы Тьма не пожрала последнюю надежду Храма, — захохотал Хамари.
Он широко взмахнул рукой, подавая знак тем, кто остался у подъемника. Корзина медленно поползла вниз с вершины утеса, груз поблескивал в слабом свете ненастного неба.
— Военный совет Храма соберется через час, в надвратной башне, — буркнула Лаувейя. — Можешь взять всех, кто достоин представлять народ хенсбаров.
Она развернулась и широким, мужским шагом направилась к выходу с площади.
— Не премину, — Хамари небрежно попрощался с советниками и увлек Миру за собой к утесу. Эскорт слаженным движением выстроился позади и двинулся следом.
Жрецы, постояв несколько мгновений, нерешительно направились за Лаувейей. Площадь опустела, и лишь белый огневик все вился над ней, ярко горя на сером полотне плотных, беременных дождем туч.
* * *
Тесная караульная в надвратной башне еле вместила всех собравшихся, но Мира, которую притащил Хамари, не дав уснуть в спешно раскинутом шатре у подножия утеса, сразу поняла, почему совет собрали именно тут. Из узких бойниц виден был огромный, вытоптанный луг за стенами, холмы, с востока набегающие на его границы, и дальний лес, темнеющей полосой закрывший горизонт.
— Отвратная погода, — проворчал Бальдр, открывая совет. — Хамари, ты зачем притащил Хранительницу?
— Оружие лучше носить на поясе, а не бросать в сундуке, — хмыкнул Хамари. — Ее чуть не увели у тебя, верховный.
Бальдр перевел взгляд на Лаувейю, сидевшую подчеркнуто прямо, с ледяным выражением лица. Сам верховный жрец вольно развалился на кресле, что достал из пыльного угла сторожки внизу. Остальные члены совета — знакомые Мире по встрече на площади толстяк и женщина в маске, двое хенсбаров, пришедших с Хамари, маленький жрец, что уходил к Аргору лишь недавно и вернулся с разбитым отрядом, и даже Гирен-Кузнец — все молча сидели на каменных скамьях вдоль стен.
— Что случилось?
— Предатели, — Лаувейя выразительно посмотрела на Хамари, и Мира поняла, что Лаувейя хочет задеть и хенсбара. — Их уничтожил наш союзник, Огнеборец.
— Благодарю, достойный, — пророкотал Бальдр.
Он перевел взгляд на мрачного Кузнеца и маленького мага со злыми глазами.
— Где разбили карателей? Если я и здесь услышу два разных рассказа, придется кого-то казнить, чтобы разногласия исчезли. Почему никто из вернувшихся не может мне этого сказать?
— Потому что никто этого не знает, — спокойно ответил Гирен. Взгляд старого военачальника скрестился с темными глазами Бальдра, но Кузнец продолжал смотреть прямо и твердо. — Мы вышли к лесному пределу, и на нас напали тени. Отряд разбили за час, и никто из бегущих из бойни даже не видел нападающих.
— Это немыслимо! — грохнул Бальдр. — Тени! Две тысячи воинов! Тонги! Где все они?
Маленький жрец вмешался, заранее словно съежившись:
— Светлый Гирен говорит правду, Великий, — тонким, как писк, фальцетом проговорил он. — Мы шли в аръегарде, когда на нас напали. Скалы будто ожили, и наш порядок сразу расстроился. Разведчики, что шли впереди, не донесли о войске здесь, у самого Храма, и мы шли спокойно. Потом я попытался вступить в битву, но нас атаковали со всех сторон, не давая собраться.
— И это были — тени? — шипя от злости, спросила Лаувейя.
— Думаю, это был Хёд Темный, советница, — пискнул жрец, перебирая пухлые пальцы. — Может, неизвестная нам техника Тьмы. Нападавшие скрывались в какой-то пелене, отводящей взгляд. Их было около тысячи на поле, но из-за внезапности ничего нельзя было сделать.
— Мы отвели уцелевших, не дав перерезать всех, — громко добавил Гирен, стукнув тяжелым кулаком по скамье. — Нас можно упрекнуть в чем угодно, только не в трусости.
— Предатель! — крикнул толстяк-советник. — Ты получил это место, тридцать лет оправдывая наши ожидания, чтобы завести в ловушку целое войско!
Бальдр подал знак, и сидящая рядом старая жрица ощутимо двинула толстяка в бок посохом. Тот захлебнулся кашлем. Некоторое время тишину нарушали только лающие хрипы жреца.
— Здесь нет предателей, лишь побитые в схватке, — проворчал Бальдр. — Я слышал имя Хёда Темного? Слышал ли ты, Хамари? Наш враг пришел?
— Пожалуй, — протянул хенсбар, оглядываясь на соплеменников. Он поджал ноги, и свет факелов, зажженных в стремительно наступавшей темноте, отражался в начищенном металле, вшитом в его сапоги. — Ты заинтересовал детей Огня, Кузнец.
— Хенсбары выйдут на стены? Можем ли мы рассчитывать на вашу защиту? — поинтересовался маг из карателей.
— Мы не приняли решения, светлый. Но Храм не останется без защиты народа хенсбар, клянусь Огнем и камнем.
— Хорошо, — Бальдр поднял руку. Мира заметила, как Лаувейя облегченно вздохнула. — Мы должны обсудить тактику сражения.
Толстяк, все еще покашливая и недобро глядя на Гирена, заторопился к выходу. За ним вышел один из хенсбар. Хамари указал на выход и Мире, та мгновенно повиновалась.
Уходя, она слышала, как Бальдр клянет Хёда Темного, чьи силы так и остались неизвестными.
* * *
За недолгое время, проведенное в тесной караульной, на Храм опустилась темнота. Факелы, горящие вдоль стен, охватывали черный утес, как круги на воде, и Мире казалось, что ничего не произошло и она снова вернулась в первый, такой спокойный день в Храме. Только стоящий рядом хенсбар, кутающийся в подбитый серым мехом плащ, да три храмовых стражника, зорко оглядывающие стену и луг перед ней. Их не было в прошлой, спокойной жизни.
Сознание девушки милосердно скрывало страшные мгновения прошлых дней. Теперь она почти успокоилась, и даже легкий холодок сгустка Тьмы у правого запястья не вызывал страха или раздражения — только сожаление. Даже владея всеми техниками Тьмы и Воздуха, она не смогла бы бежать. Бежать стало некуда. Судя по всему, войско Хёда уже окружало Храм, и Мира не могла беспечно, как Хамари, думать об этом.
Значит, и думать было нечего.
Девушка почувствовала запах гари, просочившийся сквозь мелкие капельки воды, висящие в воздухе — над рекой собирался туман. Она вопросительно глянула на спутника, но хенсбар, положив руку на топор, лишь указал вниз.
Горела галера, что покачивалась вчера на волнах реки. Тусклые пока огоньки тлели где-то внутри, еще не выбравшись на свободу, и дым сизым облаком поднимался выше и выше, затягивая светящуюся в ночи реку. Вот темная тень, вышедшая из калитки у ворот, бросила факел на мост. Еще один. Еще. Мост нехотя занялся и три столба пламени поднялись к темному небу.
Хенсбар, охранявший Миру, одобрительно крякнул.
— Теперь до нас непросто добраться, — гулко, как колокол, пробасил он. — Людишки дело знают. Эту крепость с наскока не взять.
Пламя плясало на легких доспехах храмовой стражи, огненной дорожкой бежало по воде и озаряло мечущиеся тени на огромном, пустом пространстве. Туман, не выдержав такого соседства, немного рассеялся.
Мира перевела взгляд на дальние границы поля. Там, в густой уже темноте, появились звездочки зеленых огней. Завороженная, она не могла оторвать глаз от тонкой пока цепочки факелов, пылающих Ночным огнем, предвестников смерти и разрушений.
— 32. Ари. Кольцо Тьмы -
Спеша добраться до Храма, вонжины вышли в сумеречной полутьме. До первой вспышки сияния, отмечающей час Разжигания огня и начало дня на Дильмуне, оставалось около часа. Низкие тучи, нависнув низко над головами, плевали в идущих по холмам мелкой, промозглой взвесью.
Дождь. Серое, пустое место. Туман словно обступал вонжинов, сумерки скрывали темные плащи и ханберы, тишина оглушала. Люди старались ступать тише, еще больше погружаясь в тени, и Ари иногда ловил себя на ощущении нереальности происходящего.
Напряжение только росло. Если день назад, на привале, Хагри чувствовал себя хорошо, то теперь спутник Ари лишь молчал, тяжело поглядывая вперед, на изгибы дороги. Ингрид, недавно вернувшись к Ари, молча обдумывала какие-то свои планы. Ищущий лишь ощущал легкое недовольство и злость девушки, но молчал.
От места последнего привала до Храма оставалось лишь несколько часов пути, и Безликие шли быстро, некоторые закрыли лица масками. Ари спрашивал Хагри у костра, прошлой ночью, о масках, и ответ был прост и страшен одновременно, хотя для самих вонжинов потерял смысл и остался символом.
Маска, говорил Хагри, мы называем ее вонгар, хранящая, означает лишь одно. Вонжины умерли сто лет назад, когда их мир поглотила Тьма, и никто из них не может смотреть на свет, открыв лицо. Конечно, тут же добавил молодой вонжин, сейчас маска — просто привычный предмет, как плащ или амулет, но в бою мы всегда надеваем их.
А здесь вас из-за масок считают демонами, грустно подумал Ари. Сколько бы труда стоило побороть страх, если в Аргор явились бы вонжины?
— Ингрид, — обратился Ищущий к девушке, разглядывая туман впереди. — Мы почти вышли к большой долине, на противоположном склоне и будет цель всего похода, Храм Света. Правда, в такой туман мы ничего не увидим. Была ли ты на совете у Вимара-ри? Знают ли вонжины о том, что Хёд-ри и защитники Тьмы недалеко?
Ингрид подошла ближе. Намокший капюшон плаща обвис, почти закрывая лицо. Она обернулась на Хагри, но тот шел в двух шагах впереди, не прислушиваясь, и тихо ответила:
— Твой учитель все время проводит с Вимаром, Ари. Думаю, он знает достаточно.
Ингрид, подумал Ари, окрашивая мысль в теплые тона. Учитель не хотел угрожать тебе. Все настороже перед боем, ведь решается судьба целого мира. Стоит ли сейчас плодить распри в лагере?
— Его мотивы мне понятны, — Ингрид глубже надвинула капюшон, и тяжелые капли упали на мокрую траву. Ари знал, что девушка раздражена поведением учителя Зенга, но становиться на ее сторону сейчас не мог. Цель была близка. — Я свободна в выборе спутников, помнишь?
— Помню, — ответил Ари.
Но ведь ты поможешь нам победить в бою? — добавил он с опаской.
Ты можешь рассчитывать на мою помощь, воин Тьмы, ведь мы связаны, мягко прозвучала в голове Ари ответная мысль.
Раздался шелест шагов. Кто-то приближался справа и слева, особо не таясь. Впереди появился кто-то из советников Безликих, Эрик или Гирен, успокаивающе подняв руку. Хагри вскрикнул, указывая вперед. Из тумана, как темные вспышки, появлялись сопровождающие их воины в черно-серебристых ханберах. На плечах и груди новых спутников, вшитая серебряными нитями, горела синим блеском холодная, изломанная линия.
Ледяной приют дотянулся дружеским пожатием до отряда вонжинов.
* * *
Туман рассеялся, и вонжины вошли в лагерь осаждающего храм войска. На равнине и склонах близлежащих холмов, в прямой видимости белой стены Храма, возвышающегося на двух холмах за Змеиной рекой, расположились около четырех тысяч собранных, мрачных воинов. Жителей Аргора уже трудно было отличить от охотников и защитников Ледяного приюта — все пришедшие к Храму, выбив жрецов из Лесного предела, уже испытали объединяющую силу боя.
В отдалении, чуть ближе к вьющейся ленте дороги, паслось стадо ногглов. Около десятка тонгов жевали траву на равнине, в трехстах шагах от обоза, тщательно охраняемого большим отрядом горожан. Вытянутый с запада на восток, лагерь полумесяцем замыкался вокруг Храма, упираясь крыльями в темные воды Змеиной реки. На соседнем берегу до скал, подпирающих Храм с тыла и выходящих к берегу, тянулись длинные цепи, перекрывая жрецам пути к отступлению.
На волнах реки, между остовами двух сожженных мостов, перед белой стеной покачивалась полузатонувшая гребная галера.
Ари в суматохе встречи, когда вонжины переходили на отведенное им место для стоянки, успел заметить далеко впереди знакомую высокую, худую фигуру Хёда-ри. Зенгар и Вимар с советниками, оставив Альбо наблюдать за размещением вонжинов, отправились на встречу с предводителями войска.
Перед храмом осаждающие стояли тремя большими отрядами. Как подсчитал Ари, около тысячи воинов в черно-серебристом из Ледяного приюта защищали западный путь к Дозорной заставе. Рядом с ними на склоне небольшого холма, истоптанного, с содранным дерном, редкими взблесками отражало сияние Высокого неба брошенное оружие. Ари понял, что именно здесь пытались прорваться к Храму следопыты, бежавшие из Дозорной заставы.
Большую, хорошо утоптанную дорогу на восток, к Яме и Аргору, преграждали около трех тысяч под предводительством Хёда-ри. Тут виднелись и знаки городских торговцев, и черно-серебристая символика Ледяного приюта, и даже никогда не виданные бело-желтые полотнища, пересеченные лентами сумрачно-серого цвета.
За стенами Храма стояла тишина, лишь вились в небо дымы и поблескивало на башенках оружие стражей. Молчал и лагерь Хёда-ри. Все понимали, что битва решает судьбу Острова Дильмун, и никто не мог спокойно разглядывать противника.
