* * *
— А кубки-то пустые, — Локи изобразил недовольство. — Хеш, вот какого? Я лучше тебя принимал, хотя и был не совсем, так сказать, дома.
— Ой, извини, — опомнился тот. — Сисшайя... Не возвращается что-то, как бы она там всех кур со злости не перегрызла.
— Оооо... Да где ты взял ее вообще? Или у вас ничего лучшего не водится, или, — Лафейсон довольно ухмыльнулся своей догадке, наставив на Хесеша палец, — она досталась тебе бесплатно.
Змей ошарашенно посмотрел на Локи и рассмеялся, кивая.
— Ну что с тебя взять? — Локи рассмеялся тоже. — Халявщиком был, халявщиком и помрешь, сколько бы не рассуждал о высоких материях.
— Ну ты... ну зачем ты... Дело не в этом. То есть, не только в этом. Я ее на тюремном аукционе рабов взял. У нас такие проводятся... Если признают, что преступника перевоспитать невозможно, или он за себя не отвечает, то его просто продают в рабство, тогда за него отвечает уже хозяин. Ее выставили, цена нулевая, а никто не берет... Ее убили бы просто. Жалко ведь... я и взял.
— За доброту опять, что ли, страдаешь?
— Почему страдаю? Я в плюсе. Она мне в радость, и помогает во многом. И... она — единственное, что у меня точно не конфискуют. У нее цена нулевая. Возможно, ее даже в тюрьму с собой можно взять... ну если придется.
— А что не брали ее — так я не удивлен, — и Локи изобразил надменно-презрительный взгляд полунагини.
— Ах, это... — Хесеш немного скосил глаза, в которых появилось виноватое лукавство. — Ну как тебе объяснить... У вас еще какие домашние животные есть?
— Лошади, собаки, коровы... К чему это ты?
— Ну представь собаку... Она рычит или лает на тех, кто к ней плохо относится. Я же тебе говорил, Сиш — она слишком во многом животное, она чувствует... И на лице у нее отражается, — Хесеш наконец взглянул Локи в глаза, улыбка его стала еще лукавее, — то, как ты относишься к ней.
Вот же Хель! Ну теперь только смеяться. Смеяться вместе с Хесешем. Ну гадкий змей, а предупредить не судьба?
— Я тоже чувствую, — продолжил Хесеш. — Да все это чувствуют в какой-то мере, в любом ведь в какой-то степени присутствует животное.
— Ой ли? — недоверчиво и весьма высокомерно усомнился бог.
— В любом, у кого есть тело. Есть тело — есть и животное. Есть инстинкты, желание защитить себя, выжить и так далее. Ответить на добро добром и на зло злом — это тоже оттуда. И только разумный может пойти дальше. Как в одну сторону, так и в другую. Знаешь, мне было тогда очень трудно с тобой, во мне ведь тоже животного очень много, я тоже чувствую... И мне постоянно хотелось ударить или сбежать. Ударить я не мог... и нечем было, и вообще... ахимса. Но я подумал, я же профессионал, неужели я свои знания могу только на работе... или только в беседах? И разве моя животная часть сейчас должна управлять мною? И я решил, что буду относиться к тебе хорошо до конца, как бы ты не относился ко мне, и что бы не говорил и не делал... И знаешь, то, что мы с тобою сейчас вот так тут сидим, это же чудо какое-то... И теперь, — Хесеш поднял глаза на Локи, в них светилось какое-то потаенное торжество, смешанное с благодарностью, — я точно знаю, что это возможно. И я больше в таких ситуациях не животное... никогда не буду. — Он помолчал, со светлой грустью глядя куда-то вдаль, видимо, вспоминая. — Так я позову ее? — опомнился он. — Действительно, и пить уже нечего, и поесть нужно. Я отошлю ее сразу, если она тебя раздражает, а то у меня тут установка считает, и нужно еще кое-что, — он поднял взгляд на постоянно плетущуюся и изменяющуюся мерцающую паутину в центре и вдруг простонал: — Ой-ёй...
— Ну что опять? Рагнарек завтра? Знаешь, я бы уже не удивился.
— Не совсем, но... — Хесеш поднялся с места, вновь принимая свою рабочую форму и, пройдя в центр, потянул к себе паутину сверху, начав быстро перебирать сеть всеми шестью руками и сокрушенно покачивая головой, затем прошептал: — Как меня и предупреждали... Сейчас расскажу, — ответил он на немой и весьма недовольный взгляд Лафейсона. — Мне сказали, что этот мальчик... носитель... что он первое место не просто так, и что он с большой степенью вероятности может быть одной из ключевых фигур, необходимых для выживания этого мира. И если с ним что-нибудь случится, — лицо Хесеша становилось все более озабоченным и расстроенным. — Видишь эти красные точки?
— Критические точки мира? Да ты уже показывал, вроде все то же самое, что ты первый раз стер. Я осознал уже сей приятный факт, что он упорно и регулярно будет стремиться загнуться.
— Да... Это почти то же самое, только обсчет уже вместе с ним... с этим мальчиком. Видишь эту вот линию? Смотри, что сейчас будет, если я ее оборву, — и он двумя пальцами разорвал тонкую зеленую паутинку. Красные точки сразу же вспыхнули ярче и увеличились в размерах, а в воздухе побежали красные и оранжевые надписи. — Вероятность гибели увеличивается просто в несколько раз... Это очень и очень...
— Достаточно. Запугал, убедил. Меняй. Было бы за что держаться, там и так ровным счетом ничего хорошего.
— Как менять? Нельзя менять...
— Полчаса назад только предлагал и говорил, что можно. У тебя нарушения памяти?
— Но я же тогда не знал, что ты уже провел ритуал! Теперь у тебя договор там, и...
— Разорву, не вопрос. И пробирками своими меня не нужно пугать — разберусь, мои проблемы, одной больше.
— Ты не понимаешь... Разорвать такой договор, это все равно, что на всю Вселенную заявить, что тебе доверять в таких вещах нельзя. Второй раз может просто не сработать... И не работать потом очень долго, я даже не знаю, какой там период, чтобы это хоть частично списалось. Семь лет, двенадцать, шестьдесят...
Локи прикрыл глаза и покачал головой.
— Что ж, зови свое прекрасное создание, здесь только выпить и остается.
* * *
Сисшайя скользнула сквозь стену, держа на голове расписанный золотой кувшин, а на кончике хвоста корзинку с ножом и яйцами. Хесеш помог ей избавиться от ноши, видно было, что справляться без рук ей было весьма непросто. На Локи она бросила лишь один недоверчиво-настороженный взгляд, после чего старалась держаться по возможности на отдалении, как будто не она, а он ее собирался укусить. Чувствует, да? Как животные. Ну ладно, с животными у него как раз никогда проблем не было, с собаками, а особенно лошадьми... Что там в мифах-то говорилось? А что, не мог бы такого сделать? А вот мог бы, поработать, правда, конечно бы, пришлось. Превращаться в животных — это уже весьма нетривиальная магия. Но у него вполне есть об этом представление. Жаль, в тюрьме так и не попробовал, состояние было не то...
Ну да ладно. Сейчас зато испытаем кое-что другое. Проверим. Сисшайя... Хорошая, хорошая собачка... Тьфу, змеючка. Вот только бы не засмеяться. Как смотрит-то. Хорошая, милая девочка. Последняя надежда, единственная связь. Верная спутница единственного друга. Красавица.
— Хеш? Не откажешь гостю в маленькой просьбе?
— Конечно. Все, что в моих...
— Отдай девчонке корону. Она ей идет, — и он заговорщически подмигнул то ли ему, то ли ей.
Хесеш сперва кинул на него удивленный взгляд, а затем понимающе и благодарно улыбнулся.
— Нуу, — задумчиво проговорил он, подхватывая игру, — я бы, конечно, подумал. Она не очень хорошо себя вела последнее время. Но гостю дорогому отказывать нельзя, и только поэтому... Сиш, ты обещаешь себя хорошо вести и не кидаться на гостей, даже если они тебе не очень нравятся?
— Да, господин, — она склонила голову, а в глазах у нее застыла робкая надежда ребенка, которому вместо наказания вдруг предложили купить новую игрушку. — Я буду очень стараться.
— Ну тогда иди в сокровищницу и выбери себе три любых украшения, только не очень тяжелых, и чтобы они не сильно гремели. И скажи спасибо гостю, потому что это только ради него.
— Спасибо, — она повернулась к Локи и просияла, и он отметил, что без этой надменной гримасы ее лицо было действительно утонченно красивым. — Так я побегу?
— Беги, девочка. Ты... — наг растроганно-благодарно повернулся к Локи, когда она пропала в стене.
— Оставь, это просто эксперимент, — притворно-недовольно поморщился он. — Считай, что я тебя проверял. И даже не подумай, что я тебе хотел сделать что-то приятное, — и он перекривил: — Ты не очень хорошо себя вел последнее время.
Хесеш засмеялся, прикрывая лицо руками.
— Знаешь, я даже не думал... что с тобой может быть так легко.
— Я же сказал — оставь. Что там надо было тебе с меня считать — считывай. Потому что у меня там смертный — последняя надежда пропадающего мира — в не очень хорошей ситуации остался, не хватало, чтобы он еще в бега подался или еще что-нибудь выкинул. И да. Если ты подумал, что я забыл, что ты меня обещал кое-чем угостить — ты ошибся.
— Ой, да, да, сейчас я все сделаю. Сперва... — Хесеш встал, снова пройдя к хрустальному шару. Положил на него две руки, подняв кверху появившиеся еще две. Наверху зажглось матовое кольцо где-то метр в диаметре, змей сделал жест одной из верхних рук вниз, приказывая ему опуститься, и, проведя его по воздуху к их столику, подвесил над головой Локи.
Тот только недовольно-недоуменно скосил вверх глаза и усмехнулся.
— А теперь... Я помню, — улыбнулся наг, снимая золотой наруч. — Ты извини, я много наливать не буду, — произнес он, — тебе все равно не понравится, а мне еще работать надо. — И он, аккуратно и очень сосредоточенно немного чиркнул ножом по вене. Кровь у него была вполне обычная — красная, и в полутьме отсвечивала таким же серебристо-алым, как и налитая в кубок Хесеша кровь петуха, только немного слабей.
Локи усмехнулся и поднял кубок:
— Ну что? Считай, что почти побратались. За успех нашего почти безнадежного дела, мой всепонимающий иномирный друг.
* * *
========== 29. И снова школьные будни ==========
* * *
Локи ушел, не дождавшись результатов. Да не нужны они ему, Хешу нужны, пускай и смотрит. Кажется, змей хотел еще о чем-то поговорить, смотрел так расстроенно... Он не стал, сказал, что спешит. Правду сказал, неспокойно совсем уже стало. Но, вроде бы, все обошлось, вот чуланчик родной, интересно, заперли, нет? Мелкий спит, ну и ладно, не стоит будить... Как можно аккуратней он проскользнул в тело, прислушиваясь к ощущениям. Странно, но того, чего он ожидал с особым чувством неприязненного страха, не было, зато почему-то отчаянно ныло в правом запястье. Что же там все-таки произошло?
— Локи! — радостно-облегченно прошептал Гарри, просыпаясь. То ли ждал, то ли... Ну да, с такой болью не очень-то и поспишь, можно лишь отключаться на время в некой полубредовой дреме. — Локи, все хорошо! — (ну да, отлично просто, лучше не бывает). — Он всего три раза меня ударил и прямо в пижаме, а потом, — Гарри хитро и довольно улыбнулся, глядя в глаза Локи с видимым ожиданием одобрения, — я притворился, что меня сейчас вырвет, и он отшвырнул меня на лестницу.
— И руку там повредил?
— Нет, — мальчик покачал головой с некоторой досадой. — Просто я убежал в туалет и там заперся. Ждал, когда они все улягутся, и даже не помню, как заснул. А потом замерз и проснулся... и на лестнице поскользнулся. Ногу свело... наверное, отсидел, — он не стал говорить Локи, что в туалете его действительно нещадно рвало, и что ноги подвернулись просто от слабости.
— Хорошо, — одобрительно кивнул Лафейсон. — А есть-то опять что так хочется?
— Вырвало, — все-таки пришлось признаться Гарри.
— Ясно. В роль слишком сильно вошел, когда изображал, и не вышел вовремя.
— Да, — мальчик кивнул, поняв, что именно это и произошло. — Но меня правда сразу замутило, когда ты ушел.
— Думаю, тело так среагировало на уход, для него это сродни частичной потери сознания. А ты усилил и использовал?
Гарри кивнул.
— У меня способный ученик, — улыбнулся Локи. — Волосы... постриг?
— Нет, убрал.
— Убрал? — со смесью сомнения и заинтересованности переспросил трикстер.
— Да, как ты учил. Сказал, что мне так не нравится, что это все из-за Дурслей. И они убрались.
— Ооо... — довольно протянул Лафейсон. — А это уже что-то. — И, отвечая на недоуменный взгляд Гарри, пояснил: — Магия, которая заставляет расти волосы быстрей — довольно примитивная. Это естественный процесс, твое желание просто ускоряет его. Магия, которая волосы убрала... Как ты думаешь, куда она их убрала? Вот именно — нет ответа. В принципе, можно и поисследовать — вернула эти вещества в организм, рассеяла в воздухе, выкинула в другое измерение... Но нам это неважно. Главное — это уже настоящая магия, естественных аналогов этому нет. В общем, меня это радует, — закончил он, видя, что сонный измученный мальчик не очень способен осознать, о чем идет речь. — А теперь съесть кусок мяса и спать.
Ну а что тут еще можно делать? Тело уставшее и разбитое, слишком много ему пришлось за последние сутки перенести. Очень хотелось, наконец, самому попробовать магию, да вот ведь, опять не судьба. Лучше бы, правда, у Хесеша остался или хотя бы в камере отдохнул, да кто ж его поймет с этим временем.
Он уже почти засыпал, когда мальчишка неожиданно заговорил снова.
— Локи? — голос Гарри звучал решительно и мрачно, а лицо было очень серьезным. — Я хочу, чтобы мы отобрали у них Граннингс. И сожгли дом. И... — он замолчал, видимо, обдумывая, чем бы еще можно было отомстить Дурслям.
— ... распихали их по тюрьмам и психбольницам? — усмехнувшись, подсказал трикстер. — Подумаем. И да — мне очень даже нравится твой настрой.
* * *
Утро началось почти как обычно — со стука в дверь и грохотанья на лестнице. Добавилось щелканье засова (таки заперли), да еще смертная тарабанила молча, видимо, совсем не хотела с ним больше общаться. Братец же... придурок необучаемый! Ничего, теперь у нас тут навес, и не только.
Локи резко развернулся на кровати, упершись ногами в стену и потянув обеими руками за проведенную во время их вчерашних реконструкций веревку. Тянуть было больно, на растянутое запястье он тогда совершенно не рассчитывал. Да ладно. Он ухмыльнулся, хорошо представляя, что сейчас произойдет наверху. Расчет был верен. Дадли, подпрыгнув в очередной раз, приземлился не на горизонтальную поверхность ступеньки, а на натянувшую в сплошной наклонный спуск ковровую дорожку.
ТРАХ-БАХ-БАХ-БАХ!
Интересно, чем он там отсчитывает ступеньки? Лафейсон потянул веревку за другой конец, вытягивая из щели между досок и пряча под подушку. Ничего не поймут, слишком глупы.
— Дидди, деточка...
— Да что там опять такое? — судя по голосам прямо возле двери чулана, оба родителя выбежали из кухни.
— Что-то случилось? — участливо поинтересовался Локи, тоже выходя в коридор. — Ой, как мне плохо, — пробормотал он, как будто бы про себя. — Не помню даже, как из школы вернулся. И вообще после этого ничего не помню.
Вернон с Петуньей, в это время помогающие хнычущему Дадли встать, переглянулись и ничего не сказали. Отлично, как он и предполагал — проглотили наживку. Теперь будут делать вид, что ничего не случилось. Что нам и нужно. Странная парочка. Они не только ненавидят магию, не просто боятся ее... Они упорно пытаются изобразить, что ее не существует. Тактика страуса... Ну пускай, даже лучше.
