— Мне ясно, — произнес он тоном, от которого её тело и мозг сплошь покрыли мурашки. — Но я хочу, что бы и ты уяснил кое-что!
Феликс встал еще плотнее. Теперь Эмма точно знала, что он лишь немного ниже её преподавателя. В позе Артура появилось что-то воинствующее, а взгляд зажегся черным пламенем.
— Держись от моей, слышишь, моей девушки как можно дальше! Если я еще хоть раз увижу, как ты прикасаешься к ней, не имея целью передать учебник или что-либо еще относящееся к учебе, — он сделал паузу, и Эмме стало страшно от слов, что последовали за ней, — я сверну тебе шею!
Послушно следуя за своим парнем вглубь сада, Эмма не могла прийти в себя еще минут пять. Она и не знала, что Феликс может быть таким решительным, и безрассудным, она не знала, что думать, и что будет дальше. И, когда, наконец, они остановились и опустились на траву, а он привлек её к себе и поцеловал, тогда она решилась спросить:
— Что это было, Феликс?
Усмехнувшись, парень перевел взгляд с сорванной травинки на неё.
— А ты не знаешь? — спросил он в ответ. — По-моему, ты первая должна была понять, что он клеится к тебе.
— Что? — еле выдавила она.
Значит, он все знал. Вот только, с каких пор?
— Да брось, Эм, — сказал Феликс, лежа на земле. — Ты же не глупая! И, я не знаю, когда это началось, но могу точно сказать, что уже тогда, когда он застукал нас в тот вечер в твоей гостиной, я заметил в его взгляде этот огонек.
— Феликс...
— Он так смотрел на тебя, и так говорил со мной... А потом тот инцидент с кофе, когда он запретил мне следовать за тобой. Никто ничего не понял, ведь это так естественно соблюдать нравственные порядки, вот только я снова заметил эти нотки в его голосе.
— Фел...
— Это была ревность, Эмма. И не говори, что ничего не понимаешь, потому что я чувствую, когда ты врешь мне! Он думает о тебе, хочет тебя, возможно даже любит, — все это меня не волнует на самом деле! В академии немало парней, которые сохнут по тебе. Что? — он улыбнулся в ответ на её удивление. — Ты не знала, что невероятно привлекательна?
Феликс поднялся на локте и теперь смотрел ей прямо в глаза, а этот его взгляд, словно рентген нового поколения, нещадно оголял все её чувства.
— Волнует меня другое, — произнес он. — Скажи, Эмма, скажи честно, что ты чувствуешь?
Все внутри сжалось, и сердце пропустило удар. Она чувствовала его страх и зависимость от того, каким будет её ответ, но, не смотря на это, он все равно хотел знать правду.
— Он нравится тебе?
— Да, — ответила она, проклиная свою чертову принципиальность.
Ведь она обещала ему — больше никакой лжи! Феликс вздрогнул, и ей тут же захотелось взять свои слова обратно и кинуться к нему в объятия.
— Ты... любишь его? — и все та же боль в глазах, от которой её собственные глаза наполнились слезами.
— Нет, — прошептала Эмма, и это тоже была правда. — Я не люблю его, я знаю это совершенно точно. У меня были сомнения вначале, но теперь, когда я разобралась в себе, я твердо знаю, что не испытываю к нему того, что чувствую, когда вижу тебя и думаю о тебе.
— Ты любишь меня? — задал он третий вопрос. — Я должен знать точно, потому что если это не так, я отпущу тебя Эмма, — его голос дрогнул, — я отпущу тебя, чего бы мне это ни стоило!
Еще в начале вопроса она поняла, что плачет. Когда же он закончил, все щеки были мокрыми от слез. Глотая их, Эмма пыталась смыть тот образ, когда он говорит ей: "прощай, я отпускаю тебя, будь счастлива", но это было невозможно, потому что невозможно смыть с души ту боль, которая разгоралась в ней при одной лишь мысли о том, что Феликс больше не с ней, о том, что он страдает из-за неё.
Нет, она не хотела этого, она никогда не сможет быть счастливой, зная, что он пытается забыть её, и что "они" больше не часть её жизни. Да, она все еще ощущала что-то, находясь рядом с Артуром, но это "что-то" было по сути ничем по сравнению с чувствами, которые она испытывает к Феликсу. За эти месяцы после нового года она смогла разобраться в них.
— Я люблю тебя... — прошептала она сквозь слезы. — Я люблю тебя, Феликс, и мне больше никто не нужен.
Она уткнулась в его плечо, и он нежно обнял её, целуя в макушку. И, не важно, что земля все еще отдавала прохладой — ему было тепло, ведь он держал в объятиях самое дорогое и желанное существо. И, от этого всепоглощающего чувства взаимной любви веяло приятным обволакивающим теплом, которое, пусть не надолго, но сохраняло их мир счастливым и безмятежным.
* * *
В сумке поместилось все, что было необходимо и, посмотрев на часы, Громов перекинул её через плечо и шагнул в направлении двери. Стрелки замерли в положении без четверти восемь, а это значит, что Леони будет ждать его у лаза через пятнадцать минут. Спускаясь по лестнице вниз, он не раз ловил на себе заинтересованные взгляды, которые, впрочем, не должны были его тревожить, ведь интерес был вызван ничем иным, как его костюмом. Сегодняшний маскарад был прекрасной возможностью осуществить свой план, и он знал — пришло время надеть маску в последний раз.
Быстро, он обошел гудящий голосами сад по внешнему периметру, и тень от изгороди удачно скрыла его марафон от ненужного интереса гуляющих студентов. Добравшись до восточной стены, окружающей поместье, мужчина снял маску и бросил её на землю. Он пожалел об этом позже, когда пробирался через высокие заросли шиповника. У стены, а вернее под ней, отодвинув доски, поросшие мхом, Громов открыл лаз. Он был достаточно широк для того, чтобы протолкнув сумку впереди себя, мужчина мог легко пролезть следом.
Оказавшись на другой стороне, Громов поднялся и чертыхаясь стал пробираться через все тот же колючий куст. Но это было не важно, главное состояло в том, что уже завтра он будет в глухой деревушке в России, а все обозначенные будут под замком. Слишком многое было поставлено на карту, и он не мог позволить себе провала, только не сейчас. В полутьме он заметил фигуру человека. Окликнув его и убедившись, что это Леони, Громов подошел и бросил сумку на землю.
— Что там? — спросил адвокат.
— Документы восьмерки, деньги, бумаги Романа, хлороформ, пара пистолетов на всякий случай...
— Думаешь, пригодятся?
— Не исключено.
— И как же мы выведем их?
— Убери его, — сказал Громов, кивая на пистолет в руках Леони. — Сейчас нам понадобится хлороформ.
Достав одну из бутылочек, он бросил её к ногам своего нового союзника. Он был уверен, что втянуть товарища, с которым они дружили еще с колледжа, не было хорошей идеей, но было наилучшим вариантом из всех, что он имел, а имел он ничего. Соболев не отвечал на звонки и сообщения, а ситуация, по сути критическая, требовала соответствующих решений. В последний их разговор Виктор быт твердо намерен рассказать обо всем полиции, и одно дело — убитая девочка, но совсем иной вид оно обретает, когда наклевывается групповое убийство. Такой расклад откроет все карты и тогда уже ничего не спасет их.
— Мы отловим их по одному, — продолжил Громов. — Отловим и вывезем на небольшом фургончике, который я спрятал в кустарнике за главными воротами. Его будет достаточно, чтобы добраться до посадочной полосы, где уже наготове стоит мой личный самолет. Если поторопимся, будем в России утром, а то и раньше. А теперь, — он встал и развернулся к нему лицом, — запоминай, кто на тебе.
Внезапный шорох позади него заставил мужчину резко обернуться и, сделав это, он застыл на месте. В горле предательски пересохло.
— Ты?! — почти прохрипел Громов.
— Он! — ответил Леони и, ткнув ствол под лопатку, спустил курок.
Тело мужчины мгновенно обмякло, и он рухнул на землю лицом в траву.
— Почему так долго? — спросил Леони пару мгновений спустя. — Я уже думал, что мне придется идти ловить студентов сейчас. Ты слышал наш разговор? Он собирался вывезти их сегодня.
— Я слышал, — отозвался тот, повернув тело Громова ногой. — Что здесь?
Подобрав сумку, Леони поднес её к собеседнику и положил у его ног.
— Внутри оружие, документы, хлороформ и, ах да, — лицо Леони исказила гримаса удовольствия. — Он взял с собой твои записи.
— Проверь еще раз, — мужчина бросил сумку в ноги Леони. — А я обыщу тело.
Опустившись на колени, Леони открыл сумку и начал осмотр.
— Да, — подтвердил он, — твои записи, которые он выкрал, лежат здесь. Что будем делать со всем этим? Куда мы денем тело?
— Я позабочусь об этом, — ответил голос позади него. — А ты... ты должен исчезнуть на некоторое время.
* * *
Богиня и мушкетер бежали по аллее, изо всех сил стараясь успеть к Максу быстрее Лилиан и Ричарда. Из всех друзей только он остался неузнанным, и они ни за что не узнали бы его в обличии Дарта Вейдера, если бы не Алек, который подбежал к парню и предательски обнял его.
— О, черт! — вырвалось у Макса, когда он заметил, что все друзья устремились в его сторону. — Алек, беги к Сэму и Кари, а мне нужно срочно спрятаться. И, чтобы больше ни-ни мне!
Кивнув, мальчик побежал к своей подружке, а в мыслях Макса пульсировало: "Куда? Куда? Куда? " Стоя около изгороди, он огляделся: на аллее было полно народа. Затесаться среди них? С его-то образом? Нет, это не вариант.
— Куда же мне спрятаться? — в отчаянии проговорил он, и тут вариант сам схватил его за руку и выдернул с аллеи в сад.
Очухавшись, Макс увидел перед собой Соболеву. На девушке был костюм тыквы, и он улыбнулся.
— Отец купил, — махнула она рукой.
— Ясно.
— А ты у нас, значит, мальчик, перешедший на темную сторону силы?
— Ну, — усмехнулся Макс, — типа того. Я вообще-то...
— Тихо! — перебила его Кира.
Неподалеку от них Лилиан громко выкрикнула его имя.
— Лезь! — скомандовала она, распахивая дутый плащ. — Я ниже, но если ты пригнёшься...
— Хорошо.
— Только без глупостей, Сваровский! — пригрозила она, запахнув стороны, и застегнула кнопки.
Они стояли у дерева и Кира сделала вид, что облокотилась об него, от чего костюм и без того объемный, казался еще больше. Все произошло быстро, и он своевременно спрятался, потому что как только он это сделал, из-за изгороди показались сначала Брейн и Сион, а затем Керн и Штандаль.
— Ух ты! — воскликнул Эмиль, выскакивая следом. — Привет, тыковка!
— И тебе не хворать, э... ты, кстати, кто?
— Зеленый великан! — ответил парень, указывая на зеленые спортивные штаны и олимпийку.
Кепка и кроссовки, надо заметить, тоже, были зеленые.
— Оригинально, — усмехнулась Кира и обратилась к Эмме. — Чего это вы тут носитесь, Керн?
— Ищем Дарта Вейдера, — спокойно ответила та. — Не пробегал?
— Нет, — ответила Соболева все тем же безразличным тоном. — Но я видела, как с полчаса назад из академии вышел Громов старший, при полном параде и с небольшой, но битком набитой сумкой.
— Да? — переспросила Ванесса-Русалка, держащая Уоррена-Нептуна одной и Виктора-Робин Гуда другой рукой.
Уговорить младшего Громова принять участи в игре удалось лишь вчера, а он даже и не думал готовиться, поэтому пришлось нацепить на него прошлогодний костюм Уоррена, который каким-то чудом остался в академии. Однако Виктор был несколько выше Лема и потому штанины и рукава были ему слегка коротковаты. Это выглядело немного комично, но зато лук он держал с уверенностью. Не даром же его считали одним из лучших стрелков.
— Ты следишь за моим отцом? — спросил он у Киры.
— Нет, просто говорю, что видела его, в отличие от вашего Вейдера.
Сказав это, девушка многозначительно посмотрела на него, и подмигнула, указав на свой костюм. Улыбка, расползающаяся по её лицу не оставляла сомнений и, сдерживая смех он позвал:
— Все, игра окончена! Выходи, Макс, ты победил!
Нехотя парень вылез из-под плаща Киры, и она сняла его совсем.
— Как вы догадались? — удивился он.
— Твой пейджер поставлен на световой режим, — пояснил Феликс. — Он мигал под костюмом Киры.
— Но это мог быть и её, — возразил Макс, и друзья один за другим прыснули от смеха, наблюдая, как по его лицу пробежала тень понимания. — Стоп, у пейджера нет светового режима!
Под дружный гогот собравшихся Макс обернулся к Кире.
— И не совестно тебе? Между прочим, это уже второй раз, когда ты обводишь меня вокруг пальца.
Услышав это, она тоже рассмеялась.
— Ну, вообще-то не второй, а как минимум четвертый, — уточнила блондинка, от чего его лицо вытянулось в удивлении. — И ты должен быть благодарен за кое-что из этого.
— Ну-ка, Кира, — подначивал Уоррен. — Расскажи, нам всем интересно.
Макс подошел к Кире, и она кивнула.
— Я расскажу, — согласилась она, — но взамен, вы будете звать нас с Демиеном на каждое собрание, а не через одно.
— Хорошо, — ответила Эмма, получив одобрительный отклик друзей. — До чего же все-таки может довести любопытство!
— Отлично, — улыбнулась Кира. — Ну, так вот, в прошлом апреле...
Но договорить ей не удалось, потому что в следующую секунду все они вздрогнули от громкого звука, взорвавшего воздух где-то вдалеке.
— Что это было? — тихо спросила Лилиан.
— Выстрел, — встревоженно ответила Эмма.
— И? — продолжил Эмиль.
— Почему стреляли? — спросила она. — Все оружие находится у Стига, и он не позволяет студентам или кому бы-то ни было пользоваться им в его отсутствии, а я точно знаю, что он сейчас находится у меня дома вместе с Сэмом и детьми.
— То есть?
Все обернулись и увидели Демиена, который только что вышел из-за изгороди. Он был в одной рубашке, шляпа и плащ, так похожие на костюм Феликса, он перекинул через плечо.
— Принесла нелегкая, — буркнула Лилиан.
— То есть, — ответила Эмма, стараясь контролировать свой голос, — стрелявший не из академии.
— Не понимаю, из-за чего весь сыр бор, — сказал Демиен, вставая между Кирой и Максом. — Это наверняка охрана. Она уполномочена носить оружие.
— Ага, — Уоррен вышел вперед. — А еще в их полномочиях четко прописано, что стрельба разрешена только в крайнем случае.
Друзья молчали, и в этой тишине, раздался еще один — второй выстрел.
— О, господи! — воскликнула Лилиан.
Вся компания напряженно смотрела в сторону, откуда был слышен звук.
— Это точно был выстрел, — сказала Эмма. — И он был слышен там, э... — и, пока она пыталась сообразить направление, Демиен изобразил на лице подобие изумления.
— Тоже мне, светило науки, — бросил он, подходя к ближайшему дереву. — Мох видишь? Видишь! Так вот, Керн, — это север, а значит, выстрел был произведен в восточной части поместья, или за его пределами.
Эмма и Феликс демонстративно хмыкнули.
— Я не пойму, — вмешался Ричард. — Почему мы вообще говорим об этом? Случись что серьезное, здесь бы сейчас звучала серена.
