— Что это? — пытаясь откашлянуть свое волнение, спросила она. — Это...
— Официальный документ о твоем зачислении, Эмма, — улыбаясь, ответил Артур. — Мы это сделали! Теперь ты студентка, такая же, как и все!
Радостное волнение, переполнило её сознание и легло на глаза легкой поволокой.
— Я студентка, — произнесла она и, посмотрев на Артура, рассмеялась, — Боже мой, я студентка!
И, совершенно обезумев, она бросилась к нему на шею.
— Спасибо, — проговорила она, слегка отстранившись. — Этим я обязана вам!
— Ну что ты, — ответил он так же тихо, — я лишь немного помог, все остальное ты сделала сама. Ты невероятно талантливая и умная студентка, и ты, — Артур смотрел в её глаза, — ты потрясающая женщина...
Он приблизился и поцеловал её в щеку. Это было мило, по-дружески, и не вызывало опасений и Эмма улыбнулась ему в ответ. Но тут случилось нечто, что перечеркнуло все: во взгляде Артура блеснула молния страсти и, запустив пальцы в волосы, он притянул и впился губами в её губы. "О, боже, — пронеслось в голове через пару секунд, — я что, отвечаю ему?" И, да, следующие пять секунд стали тому подтверждением. Они целовались — целовались оба, а потом все вдруг закончилось, когда за её спиной раздались аплодисменты.
— Браво! — произнес пропитанный болью родной голос. — Теперь я понимаю, почему тебя так тянуло на эти утренние прогулки!
Отчаянно пытаясь вдохнуть хотя бы один глоток воздуха, Эмма начала синеть. Артур молчал и не отходил от неё.
— Феликс, — наконец вымолвила она, дрожа всем телом, — это не то...
— Не то, что я должен был застать? — осведомился он холодным как лед Арктики голосом.
— Мы с Артуром, то есть с деканом... мы не...
— Целовались, — закончил Феликс. — Я увидел достаточно, Эмма... И, я не хочу больше слышать о том, что ты любишь меня, — серьезно добавил он, — ведь очевидно, что это ложь.
— Феликс...
— Я давал тебе выбор, и ты сказала, что хочешь быть со мной, но, похоже, ты сама не знаешь, чего хочешь. А вот я теперь знаю.
— Феликс...
— Не хочу больше видеть тебя!
Развернувшись, он быстро вышел из конюшни и скрылся за поворотом.
— Эмма, — осторожно позвал Артур и взял её за руку, — все будет хорошо. Теперь у нас все будет хорошо.
Она обернулась к нему, и он снова потянулся к её губам. Его приближение, которое словно магнит тянуло навстречу, столкнулось с высокой стеной, возведенной остатками её воли. Слезы, словно два водопада брызнули из глаз и прорвали плотину, её затрясло.
— Зачем ты делаешь это? — надрывно спросила она и он замер. — Я же сказала, что хочу быть с Феликсом!
— Эмма, я...
— Черт тебя побери, Альгадо! — закричала она в истерике. — Я действительно люблю его!
И, оттолкнув Артура, Эмма бросилась за Феликсом, не замечая ничего вокруг. Выскочив из конюшни, она сразу же налетела на Демиена.
— Отпусти, — прошипела она, окатив его волной ненависти.
— В чем дело, Керн? Шоколадка, наконец, одумалась и хорошенько лягнула тебя?
Эмма не слушала, все еще пытаясь выбраться из его рук, она смотрела вслед удаляющемуся Штандалю.
— Феликс! Феликс стой! — закричала она, но он не обернулся. — Феликс, пожалуйста!
Но он скрылся за калиткой в саду. Она не знала, откуда вдруг появились силы, но вырвавшись и, пнув Демиена по ноге, девушка хотела броситься за своим парнем, но Альгадо снова задержал её.
— Мать вашу... да что тут происходит?
— Ненавижу тебя! — яростно выкрикнула она и, влепив ему оглушающую пощечину, убежала в сторону своего дома.
Проводив её взглядом, в котором смешались злость и удивление, Демиен обернулся конюшне, из которой вышел черный как ночь Артур.
— Кажется, пощечина предназначалась тебе, — сухо заметил парень, потирая щеку.
Но Артур прошел мимо, проигнорировав слова племянника.
— Ты вообще соображаешь, что творишь? — крикнул ему вслед Демиен. — Ты должен сдерживать свои чувства! Она тебе неровня! Она вообще никто!
— Зарой рот! — подлетев в три прыжка, Артур в ярости схватил его и встряхнул так, что аккуратная прическа парня превратилась в полный бедлам. — Не тебе. Решать. С кем. Я. Должен. Быть!
И, толкнув племянника так, что тот впечатался в дверь, Артур быстрым шагом покинул это место.
— Керномания набирает обороты, — произнес Демиен, сурово глядя ему вслед.
* * *
Лежа в своей комнате и продолжая затапливать подушку, Эмма не слушала ни Макса, ни Лилиан, которые увещевали её успокоиться.
— Ты уже два дня сидишь здесь, — заметила Лилиан.
— Но этим ничего не исправишь, — добавил Макс.
— Он не хочет говорить со мной...
— А ты пробовала? — спросил Макс. — Сходи к нему.
— Он не хочет меня видеть...
— Ты изменила ему с его деканом, — напомнила Лилиан, — чего же ты ожидала после этого?
— Лил, — шикнул Макс, — мы здесь не играем в "хороший — плохой полицейский"!
Эмма оторвала голову от подушки и села на кровати.
— Ты права! О чем я думала? Когда он поцеловал меня, я должна была сразу же его оттолкнуть.
— И, что же тебе помешало? — Лилиан села рядом и взяла её за руку.
— Я не знаю, — снова разревелась Эмма. — Меня тянет к нему словно магнитом. Я люблю Феликса и я не думаю об Артуре, когда он где-то там. О Феликсе я думаю всегда, но, когда Артур находится рядом, меня тянет к нему с невероятной силой! Господи, ну как я могла броситься к нему на шею в порыве радости?!
— Может быть, ты любишь и его? — предположил Макс. — Возможно, ты любишь их обоих, Эм.
Эмма на минуту застыла, и колесики в её голове завертелись. "Ты действительно нравишься мне, — вспомнила она слова, сказанные Артуру в ответ на его признание, — но я люблю Феликса". Они были сказаны искренне, и она знала — так и есть: она не испытывает любви к декану физмата, это было скорее влечение, нежели любовь, но оно поглощало её способность мыслить здраво, когда Артур проявлял к ней чувства.
— Ненавижу себя!
Новый поток рыданий и слез заставили Макса сесть рядом и обнять её.
— Тише, тише, — прошептал он, — все наладится, Эм, он простит...
— Я не люблю Артура! — проревела ему в шею Эмма. — Мне нужен Феликс!
— А меня больше волнует поведение Шорса, — сказала Лилиан.
Эмма понимала, что Артур ни спроста снял её с совместных занятий с группой Феликса в эти дни.
— Ты знаешь, — продолжала Брейн, — я говорила с Соболевой и она призналась, что у неё чувство, будто он нарочно провоцирует Демиена и Феликса на спор. В итоге, они уже раз пять сцепились за эти дни. И, кстати, последняя драка была из-за тебя.
— Что? — вытерев глаза, Эмма уставилась на подругу.
— Альгадо сказал Штандалю, что тот совершенно зря расстраивается из-за какой-то девки, и что подобных, дальше идет цензура, в академии валом.
— А что Феликс? — бледнея, проговорила Эмма.
— А Феликс приложил его кулаком под дых так, что тот улетел в дальний угол комнаты, собрав по пути все столы. А потом он сказал ему, что ты — самое чистое и светлое, что Альгадо мог наблюдать в своей никчемной жизни.
— Чистая и светлая, — повторила Эмма, готовясь, вновь обрушится на друзей водопадом слез, — он так сказал?
— Он любит тебя, Эмма! — сказал Макс. — Просто сейчас ему больно, и он не знает, что делать.
— Может быть ему нужно время? — Лилиан погладила подругу по волосам и та повернулась к ней.
— А если, у нас его нет? Что если, через две недели мы все умрем?
Макс и Лилиан, казалось, не поняли и, решив внести ясность, она сказала:
— Затмение.
Как же быстро они забыли и успокоились, и это не было столь удивительно, ведь Диего Альгадо держал свое слово. Он лишь раз покинул поместье на сутки, и вернулся обратно с удвоенным числом охранников. Теперь они окружали поместье плотным кольцом. И, судя по нервно-обозленному взгляду Соболева, это серьезно его раздражало.
— Мы пройдем это, — уверенно сказал Макс.
— На нашем первом собрании, Феликс обнял меня и сказал, что никто из нас не погибнет этим летом, — вспомнила Эмма. — Он сказал, что всегда будет рядом со мной.
— Значит, будет! — пообещала Лилиан. — И не смей продолжать этот водопад! Сегодня — тридцатое мая, а это значит, что завтра твой день рождения!
— Поговори с ним, — настаивал Макс, — сделай хоть что-то, привлеки внимание. Дай ему основания верить тебе, пусть все поверят!
— Тем более, что сейчас будет ужин, — Лилиан поднялась на ноги и потянулась, — и я лично притащу его в столовую!
— Дать основания верить, — повторила Эмма.
Лицо её просветлело и, вытерев последние слезы, она поднялась вслед за подругой.
— Макс, мне нужна твоя помощь!
* * *
Феликс Штандаль не мог долго сопротивляться, кода две девушки слезно умоляли его прийти на ужин. Вот уже несколько дней он избегал всех мест, где они могли встретиться. Но сегодня Лил и Вивиен просто вытащили его из комнаты, грозя всемирным потопом. Столовая как всегда была полна, но самому ему вовсе не хотелось есть. И голод впервые дал знать о себе именно сейчас, когда они спустились на выложенный плиткой пол обители чревоугодия.
Бросив короткий взгляд на их стол, он отметил, что Эммы нет. Он сел, ужин начался, но никто так и не сказал ему, где она, а он и не спрашивал, потому что спросить значило бы признать перед всеми, что он еле сдерживается, чтобы не поддаться желанию — побежать искать её в каждом уголке поместья.
— Где Макс? — спросил он, чтобы отвлечься, и от Феликса не укрылось, какими странными переглядками отреагировали на его вопрос друзья.
— Э, — начала Мориса, — знаешь, Фел...
И тут над их головами раздался сигнал, оповещающий о том, что сейчас состоится радиосообщение. Сердце зашлось в бешеном ритме и пропустило удар, ведь первым словом, которое прозвучало для него, и в тоже время было услышано всеми, оказалось его имя. Вскочив с места, он оглядел друзей.
— Что она делает? — спросил он, узнав любимый голос.
— Пытается достучаться до того, кого любит, — ответила Вивиен, и незаметно ото всех Лилиан тихонько сжала её руку под столом.
Тем временем, дрожа от волнения в кресле радиорубки, Эмма сжимала в руке микрофон. Другую она отдала Максу, и он обещал, что не отпустит её. Они обманом пробрались сюда, и заперли дверь, и им было все равно, что за этой выходкой последует неминуемое наказание. Она хотела вернуть своего мальчика, а Макс — помочь друзьям снова быть вместе.
— Феликс, — повторила она, — я надеюсь, ты слышишь меня сейчас, потому что мне нужно сказать тебе кое-что важное. Я хочу извиниться! Мне не нужно говорить за что... все, кто дорог нам и так знают, что произошло. Но ни они, ни кто бы то ни было, не знают, как я об этом сожалею.
Я понимаю, что ты зол на меня, и возможно даже испытываешь ненависть ко мне... но сердце подсказывает, что это не так. Я знаю — ты любишь меня Феликс, я чувствую это, потому что я тоже люблю тебя! Ты просил меня больше не говорить об этом, но я не могу. Я не могу, потому что не говорить тебе, что я люблю тебя, это все равно, что заставить себя не дышать.
Я люблю тебя, и я готова повторить эти слова перед всем миром, но мне не важно, что они услышат их! Важно то, чтобы их услышал ты! Я люблю тебя, и мне не подходит то, что ты решил отпустить меня. Я не отпускаю тебя! И не отпущу, потому что ты нужен мне!
Я признаю, что совершила ошибку... невольно, но совершила, и ты вправе избегать меня, — речь прервалась, и от вздоха, который сорвался с её губ, его бросило в дрожь. — Но у тебя также есть и другое право: ты можешь простить меня и позволить нам быть счастливыми.
Феликс стоял среди сотен сидящих студентов, и все глаза в этом большом помещении, были устремлены на него.
— Дай нам еще один шанс, Феликс, — попросила она после паузы, — дай нам шанс, и я обещаю, что больше никогда не отпущу тебя!
Выключив микрофон, Эмма бросилась в объятия друга и разревелась.
В столовой Феликс продолжал стоять и смотреть сквозь реальность.
— Может быть, сядешь уже? — раздался голос Альгадо, и пальцы рефлекторно сжались в кулаки. — А то позвоночник переломиться от такого количества лапши!
— Эй, эй, Фел, — настороженно начала Вивиен, — не надо.
Но он не слушал.
— Что, Штандаль, — криво усмехнулся Альгадо, — уже растаял? А ведь еще вчера она це...
В следующую секунду тарелка ударила его по лицу, обжигая Демиена горячим супом.
— Ты — труп, Штандаль! — прохрипел он и бросился на Феликса.
Удар за ударом, разворотив все столы вокруг, они били друг друга так, словно пол столовой был ни чем иным, а рингом площадки боев без правил.
— Стой, — сказал Виктор подбежавшему Максу, — они должны решить это между собой.
— Но они же убьют друг друга! — вскричали Вивиен и Эмма.
— Не убьют.
Обернувшись, друзья пропустили декана физмата и, подойдя ближе, он схватил Демиена за шиворот и вытащил из этой потасовки.
— Зря ты это, — усмехнулся племянник, вытирая кровь со рта, — ведь он бил не меня, а тебя.
И, в подтверждение его слов, Артур ощутил, как его нижняя челюсть прощается с верхней, а сам он начинает падать, и все потому, что вскочив на ноги, Феликс сбил его одним мощным ударом.
Зрители ахнули. Теперь уже оба Альгадо были повержены, а Феликс стоял и взирал на них сверху вниз взбешенно ненавидящим взглядом.
— Феликс, — Эмма подлетела к нему и крепко обняла, — пожалуйста, хватит! Прошу тебя, пойдем отсюда, я отведу тебя домой.
— Отличная идея, мисс Керн, — сказал Артур.
Он поднялся и отряхнул одежду. Челюсть ныла, и во рту был отвратительный солоноватый привкус крови.
— Пусть приведет себя в порядок, перед тем, как начнет собирать вещи.
— Что? — не понимая, она сморгнула.
— Я лично позабочусь, чтобы вас, мистер Штандаль, незамедлительно исключили из академии.
— Но вы не можете, — неуверенно возразила Вивиен.
— Вообще-то в правилах четко прописано, что наказанием за подобное поведение в отношении преподавателя является исключение без возможности восстановления, — тихо напомнил Эмиль.
— Идите, и соберите свои вещи, Штандаль, — сказал Артур и пошел прочь.
Все друзья стояли вокруг них и молчали, Феликс опустил голову.
— Нет, — Эмма покачала головой, — он этого не сделает!
И, оторвавшись от парня, она побежала за Артуром и догнала декана на выходе из академии.
— Стойте! — воскликнула она, схватив его за рукав пиджака.
— В чем дело, мисс Керн? — спросил он. — Я думал, вы захотите попрощаться с...
— Не смей! — с чувством крикнула Эмма, и он застыл в немом удивлении. — Не смей поступать так со мной!
— Эмма...
— Не исключай Феликса! Не мсти ему!
— Я не соби...
