— "Не знаю, что за бред ты несешь, но я не сказала им только потому, что не знаю как. Я не знаю, как отреагирует Виктор. Ты ведь еще не говорил об этом с Соболевой? "
— "Допустим, что нет. Но, было бы забавно посмотреть на то, как взбесится Громов".
Решив, что с неё хватит, Эмма отдала парню пустую записку, но Альгадо снова написал что-то и вернул её.
— "Думаю, нужно еще раз прочесать ректорат. Нам помешали, скорее всего, мы пропустили то, что искали".
Эмма возмущенно стрельнула взглядом: "Ну, уж нет! " Желание встать, и пнуть его хорошенько, было так сильно, что девушка со всей силы вцепилась в свои колени. Сделав пару тройку вдохов-выдохов, она написала одно решительное "нет".
— "Часики тикают, Керн. Информации ноль. То, что мы уже знаем, кричит: "нам крышка"! Твои предложения? "
Эмма решилась и написала:
— "Может быть, откроемся твоему отцу? Мистер Шорс говорил — он хороший человек. У вашей семьи много связей".
— "Артур боготворит его, но мой отец — не минобороны. Я не собираюсь вовлекать его в это! "
— "Но он может помочь! "
— "Забудь! " — ответил Демиен и прекратил переписку.
"Ну, вот и славно! — решила Эмма".
Она сделает все сама. Если будет нужно, и с отцом его поговорит, но пока ей нужно было побеспокоиться о другом. Нужно было решить вопрос с тем, что отец Виктора, как выразился Альгадо — Иуда, а сам Виктор об этом ничего не знает. Она должна найти правильный момент, чтобы рассказать ему, но перед этим просто необходимо было заручиться поддержкой друзей. Эмма приняла решение: она расскажет обо все всем членам "Созвездия", кроме Громова и его друга Радуги. Она понимала, что держать такую тайну от лучшего друга очень тяжело.
Альгадо больше не беспокоил её, и Эмма отсидела остаток пары более или менее спокойно. Из аудитории она вышла вместе с Феликсом, который обнял её и поцеловал, прежде чем они разошлись по своим занятиям. Впереди было еще две пары, после чего нужно будет хорошо постараться, чтобы им удалось пробраться в подвал незамеченными.
Время пролетело быстро. Обе пары Яна, продолжающая быть её соседкой по парте, чувствовала себя напряженно. Эмма точно знала это, ведь девушка была как открытая книга. Когда она радовалась, её глаза блестели теплым огоньком, когда грустила, в них стояли слезы и туман. А еще, она кусала нижнюю губу, когда злилась, и сейчас, она была зла совершенно очевидно.
— Что случилось? — тихо спросила Эмма, заметив, что Яна прокусила губу в кровь.
— Ничего.
— Ага, конечно, — Эмма передала ей салфетку и, взяв её, Яна промокнул рот. — Ты молчишь с самого утра. Не говори мне, что все хорошо, потому что я вижу — это не так! Что случилось? Я думала, что мы — подруги, а подруги делятся своими проблемами.
Яна кинула на неё странный взгляд, в котором Эмма прочла укор.
— Ты ведь из-за меня такая?
В точку! Яна насупилась и отвернулась.
— Ты говорила, что у вас с Демиеном ничего нет!
— Приехали! — вздохнула Эмма.
Она собрала все свое терпение в кулак и крепко прижала его к парте, чтобы не растерять.
— Что опять не так?
— Кэйт...
— Ооо, понятно! — Эмма моментом сообразила, что сидя сверху, она могла заметить их переписку.
Интересно, заметил ли это Феликс? От мысли, что у него могут зародиться сомнения подобного характера ей стало грустно и смешно одновременно.
— О чем вы переписывались?
— О поцелуях!
— Что? — вскричала Яна.
Глаза её расширились до предела и Эмма рассмеялась.
— Да шучу я! А теперь, давай серьезно! — она подняла правую руку. — Яна, клянусь тебе, что между мной и Альгадо ничего нет, не было, и быть не может!
Она опустила руку и улыбнулась.
— Я уже говорила тебе, что есть тот, кто нравится мне здесь. Так вот, возможно ты каким-то образом пропустила это, но мы с Феликсом Штандалем встречаемся уже больше месяца. И это — официальна новость!
— Но, — в глазах подруги все еще горело недоверие.
— Я люблю его! — добавила Эмма, осознавая, что немного торопиться, охарактеризовав свои чувства подобным образом.
— Ясно.
— Ясно?
— Да, ясно, — подтвердила Яна. — Но зачем ты с ним села? Кэйт сказала...
— Господи, Рудова! — Эмма закатила глаза. — Да меня пересадили. Я здесь совершенно не причем, я не выбирала места. И, в конце концов: кто твоя подруга? Мидл или я?
В очередной раз она спрашивала себя: зачем ей это надо? И не могла найти ответ. Было бы так просто перестать дружить с Яной и все эти глупые подозрения стали бы для неё посторонними шумами. Но все было несколько сложнее: Эмма понимала, что не может перестать дружить, она уже считала девушку своей подругой. И все же, она злилась. Яна виновато улыбнулась и протянула ей левый мизинец.
— Мир?
— А я с тобой и не ругалась! — зацепив его своим мизинцем. — И не собираюсь!
— И я! — сказала Яна. — Подруги навеки?
— Да! — ответила Эмма.
Она принялась за конспект, который как и на предыдущих парах совершенно не ладился. И, вместе с концом разговора, Эмма почувствовала себя крайне неуверенно.
Навеки? Она и рада, вот только никто не мог поручиться: переживет ли она следующее лето. Поэтому, Яна не должна была ни о чем знать. Хватит с неё и того, что все остальные её друзья под угрозой. Сама же Эмма не сможет быть в стороне, когда стольким дорогим ей людям угрожает смертельная опасность. Она чувствовала страх, но собиралась выяснить все об этом чертовом ритуале и о том, кто за ним стоит!
— Тише, вы! — зашипела Вивиен, спускаясь в подвал вслед за Ричардом и Феликсом. Их друзья — Макс и Уоррен уже были на месте, в то время как Эмма занималась отвлечением персонала кухни. — И, не беспокойтесь, Эмма не успеет убить вас, потому что, если нас поймают, это сделаю я!
Пейджер под пиджаком завибрировал и, сказав мужчине, что мама просила принести кое-что из кладовой, она поспешила проститься с ним и спустилась к друзьям.
— А вот и она, — сказал Феликс, когда Эмма подошла к ним.
— Ну что, — спросила она Вивиен. — Тебе это ничего не напоминает?
Девушка покачала головой.
— И вот мы снова там же, где были ранее.
— Ну, почему же? — Макс обернулся к Уоррену. — Этот символ я видел во сне вот уже несколько раз. И, пусть это прозвучит смешно, но я уверен, что кто-то или что-то указывает нам направление.
— Направление? — переспросила Эмма.
— Думаю, мы должны изучить его. Узнать, чей он, кто мог оставить его здесь и зачем. И, главное, мы должны выяснить, что он означает!
— Макс, — начал Уоррен. — Но это и правда нелепо и смахивает на мистико-религиозную паранойю. Ты же не думаешь, что он волшебный?
— Нет, конечно! — ответил Макс. — Я уверен, его начертили те, кто связан с сокровищами. Возможно это зашифрованное послание.
Он повернулся и обратился к Вивиен:
— Вив, ты лучше всех разбираешься в этом. Попробуй найти коды, или что там у вас бывает.
— Я не лучшая, — заметила она. — Виктор знает гораздо больше. И, кстати, почему мы не позвали его и Радугу?
Все как один посмотрели на Эмму.
Настал момент "Х", сейчас она все им расскажет.
— Ребята, — она вышла вперед и встала спиной к стене, на которой был начертан таинственный символ. — Кое-что произошло, и я должна вам это рассказать.
— Что же это? — спросил Феликс. — С тобой все в порядке?
— Да, — ответила Эмма. — Я в порядке. Но есть вещи, которые заставляют меня сомневаться в этом.
— Что случилось? — спросил Макс.
— Я боюсь, — она посмотрела на друзей, — никому из вас не понравится то, что я сейчас скажу. Вивиен, — обратилась она к девушке, — ты помнишь, как после танца с Альгадо я подошла к вам и сказала, что мне нужно найти однокурсницу?
— Ну да, — вспомнила та. — Нашла?
Эмма усмехнулась. Это было нелегко, но настало время раскрыть карты.
— Нет, — призналась она. — Я и не искала. Мне пришлось солгать вам, потому что вместо мнимых поисков подруги, я ввязалась в очередную авантюру, с Альгадо.
По взгляду Феликса девушка поняла, что он в бешенстве.
— Когда мы танцевали, он не спрашивал меня о том, проболталась ли я вам. Он хотел, чтобы я помогла ему с обыском кабинета Соболева, пока тот дежурит в зале.
— Только не говори, что вы... — усмехнулся Уоррен, но злобный взгляд, брошенный на него Штандалем, заставил его замолчать.
— Мне пришлось пойти, — оправдывалась Эмма. — Он пригрозил, что раскроет всех нас Совету.
— Но тогда, он и сам попал бы под обстрел, — заметила Вивиен. — А это не в его духе.
— Ты что, не знаешь его? — спросил Эмму Феликс. — Он непревзойденный манипулятор и лжец. Видимо, это дар — находить те точки, которые помогают ему управлять людьми. Он блефовал, Эмма. Неужели ты этого не поняла?
Его тон расстроил Эмму, и она с удовольствием приняла объятия Макса, который подошел поддержать её.
— Ладно, — сказал он, — сейчас уже не время судить, как лучше было сделать. И, раз ты решила рассказать об этом, я уверен, это не потому, что тебя гложет совесть. Вы нашли что-то важное?
Эмма кивнула. Вот теперь начинается второй, не менее тяжелый этап.
— Мы пришли в ректорскую, он открыл дверь своим ключом. Оба, мы стали искать доказательства причастности Соболева к убийству Ганны и причинам, по которым оно случилось. Мы считаем, что ректор стоит во главе всей этой "золотой лихорадки", пешками в которой являетесь вы — имеющие знак на теле в форме восьмиконечной звезды.
— Не может быть, — сказал Макс. — Ректор не такой человек.
— С каких это пор ты так ему доверяешь? — поинтересовался Ричард.
Эмма не хотела пустых споров, ей нужно было закончить рассказ.
— Подождите, — остановила она. — Это еще не все. Наши подозрения не были беспочвенны.
— Наши? — переспросил Феликс, но она не стала отвечать.
— Мы не успели проверить и половины мест, где мог бы располагаться тайник, как услышали голоса за дверью. Альгадо мгновенно среагировал, и мы спрятались в шкафу конференц-зала и затаились.
— Они спрятались...
— Феликс! — строго произнес Макс, и Эмма вздохнула с благодарностью: не хватало ей еще разборок а-ля Рудова.
— Ректор зашел в зал вместе с Диего Альгадо. Они не видели нас, но мы слышали каждое слово из их разговора. Альгадо старший обвинял Соболева в том, что он следит за членами студенческой группы "Созвездие". — Она сделала паузу и оглядела друзей. — То есть, он следит за нами.
— Но он же ректор, — вставил Макс. — Это его работа.
— Да, он так и ответил Альгадо. Но, самое интересное началось тогда, когда поверивший ему мужчина ушел из кабинета. Вслед за Альгадо пришел, — она перевела дух. — Вслед за ним пришел отец Виктора. Они говорили об ужасных вещах.
— Господи, — Макс улыбнулся ей. — Ну, о чем таком они могли говорить, кроме как о работе.
Эмма видела, что никто, даже Макс не воспринимает её слова всерьез.
— Они знают обо всем! — сказала она. — Они знают о знаках, о ритуале, они знаю все! Они сказали, что все вы умрете в июне, они сказали, что должны найти сокровища как можно скорее, иначе все их труды пойдут коту под хвост... они договорились, что разделаются с Диего Альгадо, если тот раскроет их и попытается помешать им, вывезти восьмерку из поместья к моменту затмения.
Макс и остальные стояли и смотрели на неё. Все они заметно побледнели, и в воздухе чувствовалось напряжение.
— Вот о чем они говорили, Макс! Вот она — их работа: затуманить всем мозги и принести моих друзей в жертву ради сомнительного рода сокровищ, которых, возможно, и нет вовсе!
— Все, все, — Макс обнял девушку и погладил по спине. — Я верю тебе. Просто очень сложно понять, что это возможно.
— Так вот почему Гром и Радуга не приглашены на это собрание, — заключил Уоррен. Ричард понимающе кивнул.
— А как же Несси и Лилиан? — напомнила Вив. — Им не следует знать?
— Лилиан уже знает, — ответила Эмма. — А Ванесса...
— Ванесса дружит с Громовым с детского сада, — закончил Уоррен. — Они словно родные, и навряд ли она обрадуется, что ей придется скрывать от него такие новости.
— А нам придется скрывать? — спросил Ричард, и все снова уставились на Эмму, будто от её слова зависело все.
Из-за этого она ощутила на своих хрупких плечах еще больший груз ответственности, чем был на них ранее.
— Я рассказала вам об этом, потому что больше не могу молчать... не могу делать это одна. И, я не знаю, как нам поступить: говорить об этом Виктору или нет — мы должны решать все вместе, потому что я не знаю, что с нами будет, если он расскажет об этом своему отцу.
Друзья слушали. На лицах каждого из них читалась растерянность.
— Я не имею права решать за всех, — добавила она погодя. — И мне элементарно страшно!
— Я не могу поверить, что отец Виктора и ректор в сговоре против нас, — произнес Макс. — Ладно ректор, ему тут нечем рисковать, но вот Громов... Это немыслимо! Он что, готов пожертвовать своим сыном ради денег?
Все остальные молчали, но пришло время решать.
— Лилиан и я считаем, что не стоит подвергать всех опасности, рассказывая Виктору правду о его отце. Эмиль тоже не должен знать, как и Ванесса. Так что, слово за вами — говорить сейчас или подождать.
— Подождать, — отозвался Уоррен. — Нельзя лезть на рожон.
— Подождать, — сказала Вивиен, и следом за ней Ричард тоже проголосовал аналогично сестре.
— Что ты думаешь? — спросила Эмма у Макса.
Если бы она могла разгладить эти морщинки, глубоко врезавшиеся в лоб парня. Она знала — он сомневается.
— Мне это не нравится, и я все еще не уверен, что услышанное тобой — правда, но я не хочу торопить коней. Нам действительно нужно все хорошенько обдумать — учесть все возможные варианты развития событий. А пока мы разбираемся — будем молчать. Я голосую за "подождать"!
Эмма обернулась к Феликсу и вздрогнула. Его взгляд излучал такую невыносимую холодность. Он был зол, зол, и обижен. И это было заметно еще тогда, когда они прощались после физики: слишком уж формально он чмокнул её в щеку.
— Я голосую за "сказать"!
— Феликс, — Эмма подошла к парню и попыталась взять его руку, но он отстранился.
— Не надо, Эмма. Я уже понял, что я — последний человек, которому ты доверяешь. Легче было пойти на поводу этого придурка Альгадо, нежели чем просто поговорить со мной, — он достал из кармана листок, и Эмма тут же узнала в нем их с Альгадо переписку.
Эмма протянула руку и осторожно взяла её.
— Феликс, — она снова приблизилась и взяла его руку в свои. — Я не хотела обижать тебя — я просто не знала, как поступить. Мне было страшно, я ошиблась, понимаешь? Прошу тебя, Фел, не говори ничего Виктору.
— Хорошо, — сказал он, высвобождаясь из её рук. — Возможно, вы правы, и нам нужно повременить с раскрытием карт, — он посмотрел ей в глаза. — Но это не меняет того факта, что ты не доверяешь мне. И это заставляет меня задуматься над присутствием в наших отношениях остальных составляющих. Возможно, что они, как и доверие между нами — всего лишь иллюзия...
