— Мисс Прюэтт, — Нотт галантно отодвинул ей кресло. — Присядете или хотите сразу осмотреться?
— Магнус, не спеши и не сбивай с толку юную леди. Меня зовут Ванесса Дэшвуд, милая. Мы с этим джентльменом выбраны Попечительским советом, чтобы проверить удобство и безопасность комнат, выделенных директором Дамблдором для вашего проживания. Ваш отец настоял на этом, учитывая последние события в школе. И Попечительский совет проголосовал единогласно. Доступ в ваши комнаты — по настоянию вашего отца — не будут иметь ни домовики Хогвартса, ни другие ученики, ни преподаватели. Но вам разрешено держать своего домовика. А теперь спрашивайте.
— Это мои комнаты? — отмерла Санька. Гостиная начала стремительно представляться в другом свете. Ей уже она нравилась! Только её! И не надо проходить через проход за портретом. Общаться с сокурсниками, когда не хочется. Нормальная дверь. И никого лишнего. Просто мечта.
— Ваши, мисс Прюэтт, — по-доброму усмехнулся Магнус. — Наверху спальня, гардеробная и маленький кабинет. Домовик вашего отца уже перенёс все вещи. Вам не нужно будет возвращаться в спальню в башне Гриффиндора.
— Боюсь, ваши сокурсницы уже её заняли, — покивала Ванесса Дешвуд. — Но за вами сохраняется право посещать гриффиндорскую гостиную.
— А что значит, что никому нет доступа? — спохватилась Санька. — Я не могу никого пригласить?
— Можете, — одобрительно покивала попечительница, — но только в гостиную.
— Доступ в спальню и кабинет только для вас, — уточнил Нотт. — И ещё, мисс Прюэтт, чтобы это не стало для вас сюрпризом. Принимать мужчин не советую. Об этом тут же будет известно директору Дамблдору и вашему декану.
Санька уже хотела возмущённо заявить, что мужчин она и не собирается принимать, когда попечительница показала ей глазами на камин. Над ним висела картина с дремлющим старичком.
— Очень педагогично, миссис Дешвуд! — фыркнул Нотт.
— Будет тебе, Магнус. Девушка вовсе не выглядит вертихвосткой.
— Сейчас — да, — пробормотал он.
— А мой отец...
— Он первым осмотрел комнаты, милая, и остался доволен. Магнус, мы бы могли уже оставить здесь девушку, как считаешь? Уверена, ей не терпится осмотреться.
Миссис Дешвуд легко поднялась из кресла.
— Вы правы, Ванесса. Честь имею, мисс Прюэтт. Приятно было пообщаться.
— Спасибо вам, — улыбнулась Санька обоим. Она боялась, что Нотт останется, но он первым вышел из её новой гостиной.
Миссис Дешвуд сразу шагнула к ней и заговорщически прошептала:
— На портрете сэр Дэн Даркер, когда-то он был капитаном сборной Слизерина, а позже преподавал в Хогвартсе Чары. Это было около двух веков назад. Все портреты шпионят для директора. Но уверена, вы смогли бы с ним подружиться.
Она подмигнула и неторопливо выплыла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Санька внимательно посмотрела на портрет. Старичок продолжал дремать, не обращая на неё никакого внимания. Она улыбнулась, покружилась по гостиной и поспешила к лестнице. Жизнь налаживалась, хотя гриффиндорцы опять будут недовольны. Понимал ли это отец, выбивая для неё отдельную комнату? Но отказываться она не станет, и будь что будет.
* * *
Но осмотр пришлось отложить. После короткого стука, заставшего её на середине лестницы, в гостиную вошёл отец.
Санька замерла на мгновение, а потом легко сбежала с лестницы и бросилась в его объятия:
— Спасибо, папа!
Это была почти военная хитрость. Слишком боялась, что тут же объявит о помолвке.
Он усмехнулся и погладил её по голове, обняв одной рукой:
— Ну-ну, солнышко, я рад, что тебе понравилось. Оставлю пока Оскара тебе в помощь, а потом можешь выбрать любого домовика. Директор, конечно, не был этому рад, но другим домовикам доступ в твои комнаты запрещён. Во избежание.
— А можно Лакки позвать? — решила Санька ковать железо, пока горячо.
— Лакки? — отец даже выпустил её из рук и прошёлся по гостиной, заложив руки за спину. Остановившись у камина, он повернулся к ней. — Ты правда хочешь домовика твоей тёти?
— Она подарила его мне, — объяснила Санька. Недовольство отца она не понимала. Лакки — чудесная домовушка и любит её, как ни странно.
— А как же Луни?
Луни — её нянька — сразу поняла она, но это всё, что принесла ей память Молли. Поэтому постаралась настоять на своём:
— Пап, пожалуйста!
— Да я не против, — отмахнулся он сразу. — Санни, мне очень горько, что не смог поддержать тебя вчера. Я не уверен, что об этом стоит рассказывать маме. По крайней мере, пока ты не приедешь на Рождество.
— Пап, но я выжила. Не переживай! Уже всё хорошо! И маме не говори, не стоит. Знаешь, у меня же теперь родственники из-за этого появились.
Она больше не решалась его обнять, хотя очень хотелось.
— Знаю уже, — широко улыбнулся он. — Видел этих родичей. Я пригласил обоих к нам на приём, надеюсь, ты не против.
— Конечно, не против!
— И ещё, Санни. Если ты захочешь, ты всегда можешь ко мне обратиться с любой просьбой или вопросом. Не держи всё в себе, моя девочка.
Он был очень серьёзен, когда это говорил, и Санька благодарно кивнула, чувствуя комок в горле.
— Пап, — решилась она, шагнув ближе к камину. — Могу я тебя попросить?
В глазах его что-то промелькнуло, и он сразу шагнул к ней, беря её руку в свои:
— Да, родная?
— Если у тебя, — она ощутила, как краснеет, — кто-нибудь попросит моей руки, то ты скажешь мне...
— ...прежде, чем что-то решать? — закончил он за неё. — Обещаю! А есть претенденты?
— Нет, — быстро ответила она, — я так, на всякий случай.
В его глазах мелькнуло разочарование. Но не могла же она говорить про Нотта и Лестрейнджа? Может, и не предложат ещё.
— Завтра встречаешься с братьями? — сменил он тему.
— Да, — обрадовано кивнула Санька, — подарок обещали.
— Я помню, — хмыкнул он. — Очень надеюсь, что это не яйцо дракона.
Санька фыркнула. Уж братья точно не похожи на Хагрида, который мечтал о таком яйце.
— Пап, а мама как? Здорова?
— Да, солнышко, — он всё ещё держал её руку в своей. — Она тебя любит. И я тоже. Помни об этом. Ждёт не дождётся Рождества, когда ты приедешь домой.
Она кивнула. Маму хотелось увидеть сильно.
— Ну всё, не буду мешать тебе обустраиваться, — спохватился лорд Прюэтт, оглядываясь. — Когда позовёшь свою домовушку, отпусти Оскара.
Он поцеловал её в лоб, потрепал по щеке и ровным шагом покинул комнату.
А Санька так и стояла у камина с колотящимся сердцем. По крайней мере, никто ещё предложения ей не сделал, отец бы сказал. Почему-то она верила, что обещания он выполняет.
* * *
Уроков на сегодня больше не было, но Санька решила сбегать в библиотеку, благо она теперь была недалеко от её обиталища. А уже потом засядет в комнате, позовёт Лакки, и они вместе всё осмотрят. И ведь еды принести сможет, а она точно заслужила сегодня отдых и никуда больше не пойдёт.
В библиотеке она хотела взять книгу авторства Маркуса Боннэра "Секреты Древних Рун", по которой ко вторнику нужно написать эссе. А она не любила откладывать, лучше уж сегодня и напишет, пока урок в памяти остался.
В царстве книг царила тишина и покой. Две третьекурсницы с Рэйвенкло о чём-то тихо шептались в уголке, а больше никого не было. Мадам Пинс любезно подсказала, на какой полке стоит нужная книга, так что вся операция заняла не больше пяти минут.
Сунув том в сумку, которая всё ещё висела на её плече, Санька вышла в коридор и поспешила к лестнице. Вспомнила, что нужно зайти в Больничное крыло за зельем. А то проспит всю субботу и не увидит братьев, по которым успела соскучиться.
Целитель Уайнскотт приветливо ей улыбнулся, оторвавшись от толстого фолианта, и настоял на диагностике.
— Замечательно, — покивал он, убирая палочку. — Держи зелье.
— Спасибо, целитель! — Санька убрала коричневый пузырёк в сумку.
— Не позже девяти вечера выпей, а то отключишься прямо там, где стоишь, и уже на сутки, — предупредил он, снова утыкаясь в фолиант.
Дел никаких не осталось, и встречаться больше ни с кем не хотелось, так что Санька поспешила обратно на свой третий этаж. Но едва сошла с лестницы и завернула за угол, увидела у кабинета ЗОТИ отца и мистера Нотта. Как раз стояли у неё на пути и могли в любой момент обернуться.
Захотелось немедленно спрятаться, и она стала потихоньку пятиться в сторону лестницы. Она совершенно не представляла, как делают предложения, поэтому очень испугалась, что это оно самое.
Ей еле удалось сдержать вскрик, когда кто-то дёрнул её за рукав, затаскивая в открытую дверь пустого класса.
Рассерженно обернувшись, Санька увидела хмурого Рабастана, который аккуратно прикрывал дверь.
— Это что... — начала она, не зная, как выразить словами своё возмущение.
— Ты же не хотела с ними встречаться, — пожал плечами Басти, садясь на парту. — Я просто помог. Могла бы и спасибо сказать.
— Спасибо, — буркнула Санька и огляделась. Класс она не узнавала. Чистенький, парты в два ряда. На стенах плакаты с разными видами Лондона.
— Кабинет Магловедения, — любезно подсказал Лестрейндж, — здесь младшие курсы занимаются.
— Знаю, — соврала она, рассматривая картины. Красиво, а она ни разу в жизни не была в Лондоне, если не считать поход с Ноттом на Косую Аллею. — И сколько здесь сидеть? До вечера?
— Можно и до вечера, — хмыкнул парень, — я не возражаю, как ты понимаешь.
Она невольно посмотрела на Басти, поняв, что дальше избегать этого просто глупо. Обидела ведь ни за что, ни про что. Сначала утром нагрубила, потом в Большом зале. А он вон, спас её. Ага, от родного отца! И да, те цветы в Больничное крыло вполне могли быть делом его рук.
— Басти, — равнодушный вид Лестрейнджа не изменился, когда она подошла. Сейчас, когда он сидел на парте, а она стояла, их глаза как раз были на одном уровне. — Прости, что я сегодня вела себя как стерва.
Он посмотрел ей в глаза, но даже не улыбнулся:
— Прощаю.
— У меня вопрос, — вздохнула она. Когда он шутил и улыбался, ей было легче к нему обращаться. — Когда я упала с лестницы и лежала в Больничном крыле, то каждое утро у меня на тумбочке появлялись цветы.
— И в чём вопрос?
— Это ведь ты?
— Что я?
— Басти!
— А цветы-то какие? — проявил он интерес.
Санька пыталась найти ответ в его лице, но эти Лестрейнджи, наверное, специально с детства тренируют невозмутимый вид.
— Роза, фиалки, маргаритки, герберы и лилии, — перечислила она.
Ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Красивые? — спросил и вовсе лениво.
Ну вот и зачем он так? С его братом и то легче разговаривать, а она Рабастана ещё с Ноттом сравнивала. В его пользу, к слову. А Нотт был так любезен сегодня. Хоть и выразил сомнения в её порядочности своим "Сейчас — да!".
Сказать бы сейчас что-то такое, чтобы Лестрейндж перестал быть таким невозмутимым. И она даже знает, что сказать. Только как потом расхлёбывать?
— Ты чего такая сердитая? — вкрадчиво спросил Басти, словно издеваясь.
— А ты почему такой странный?
— Это какой? — он склонил голову к плечу, с любопытством рассматривая её лицо. — А, из-за меня расстроилась?
Лестрейндж спрыгнул с парты, и Санька сразу отступила. Глупо было бы отрицать, что он её волнует. Даже такой, как сейчас. Красивый и холодный.
— Санни!
Он шагнул ближе, и она ещё отступила, боясь, что скажет что-то не то. Или сделает. Понятно, что бесполезно разговаривать о том, что между ними ничего нет. Прошлый разговор ясно это показал.
Ещё один шаг назад, и она уткнулась спиной в стену. Рядом справа висел плакат, а слева был угол с какими-то рулонами.
Его рука упёрлась в стену рядом с её головой.
— Помнишь пари? — очень тихо спросил Рабастан, почти касаясь губами её уха.
Санька решила ни за что не поворачивать голову — будет смотреть на рулоны. Пусть болтает, что хочет!
— Ты мне поцелуй задолжала.
Она тут же повернулась:
— Ничего подобного! Я сразу сказала "нет"!
Вот только Басти оказался слишком близко. И глаза перестали быть холодными. Так на неё никогда никто не смотрел. Так, что внутри словно Люмос зажгли, только не холодный, а обжигающий. И взгляд отвести просто невозможно.
— Тебе лучше отойти, — смогла прошептать она, хотя уже мало понимала, что говорит.
— Лучше для кого? — и его слова показались лишёнными смысла.
И всё равно поцелуй стал неожиданностью — от прикосновения его губ словно ток пробежал по телу. И Санька просто закрыла глаза.
* * *
Антуан Робертс собирал вещи в сумку, когда Нотт возник на пороге и привалился плечом к косяку двери.
— Ну, что лорд Прюэтт? Поговорили?
— Да, благодарил, назвал родичем и звал на рождественский бал. А ты тоже пообщался?
— Ну, так, перекинулись парой слов, — Магнус с интересом следил за другом. — Собрался куда-то?
Антуан поднял на него взгляд и выпрямился, оставляя в покое сумку.
— Знаешь, я, похоже, её нашёл.
— Шутишь! — тут же потерял всю вальяжность Нотт. — И где?
— Она вышла замуж за магла. Маленький городок. Съезжу туда на выходные, — говорил он отрывисто, явно сдерживаясь.
— Поехать с тобой?
— Зачем? Не стоит.
— Уже нашёл где остановишься?
— Да, магловская гостиница мне подойдёт.
— А что Дамблдор? Отпустил?
— Я повторяю тебе, друг мой, я не декан. И не связан, как они, по рукам и ногам. Так что выходные беру не в первый раз.
Он вернулся к сумке и сунул туда мешочек галеонов.
— Поменяю в Гринготтсе на фунты.
Магнус задумчиво смотрел на друга:
— Знаешь, я не могу тебя отпустить одного. Подожди, не перебивай. Просто буду рядом. И на свидание провожать не собираюсь. Поживём в гостинице вместе.
— Магнус...
— Антуан!
— Мордред, я не знаю! — Робертс опустился в кресло и с силой потёр лоб. — Не поверишь, нервничаю, как пацан!
— Тем более. Соглашайся!
— Ладно, — Робертс поднялся и огляделся вокруг, словно не понимал, где находится. — Завтра утром в Дырявом Котле.
— В девять?
— Да.
— Договорились. Выпить хочешь?
— Предпочитаю иметь завтра ясную голову.
Нотт покачал головой и направился к выходу:
— Тогда прощай. Я к Малфою, возьму что-нибудь в дорогу, чтобы не скучать, пока ты её ищешь.
— До завтра. И... Магнус!
— Да? — Нотт обернулся и улыбнулся широкой улыбкой: — Не дрейфь, прорвёмся.
— Спасибо!
Глава 17
"Как больно! Как же это больно!"
Эжени шла, покачиваясь от сводящей с ума невыносимой боли в голове, отпускающей очень медленно. Она и не заметила, что умудрилась спуститься в подземелья. Наверное, больничное крыло искала. А представляла почему-то дорогу из гриффиндорской башни. Вот и пошла вниз.
Здесь она ещё никогда не была. Кабинет зельеварения в другой стороне, слизеринская гостиная где-то справа осталась, и кажется, в ту же сторону, но дальше (или ближе?) были квиддичные раздевалки. Один раз она была там с Робертом. Но давно, ещё на пятом курсе.
Эта же часть подземелий была вовсе безлюдной, и куда вела — непонятно. Когда в голове прояснилось достаточно, она замерла, привалившись к стене. Ужас уже начинал шевелить волосы — каменные стены и темнота со всех сторон, нарушаемая тусклыми отблесками пламени от факела, оставшегося шагов двадцать назад высоко на стене. Широкий проход скрывался во тьме. Возможно, он вообще идёт под всем замком, а может, заканчивается тупиком, но проверять не хотелось. Важной казалась лишь одна мысль: "Бежать! Бежать отсюда срочно!"
