— Ну как, понравилось? — спросил он бархатным голосом.
Поискала подвох в его словах, плюнула на паранойю и решилась ответить:
— Красиво. Спасибо большое!
— Санни! — поспешил он, когда она снова взялась за ручку двери. — Прости меня, пожалуйста!
— За что? — она сразу напряглась, думая, что всё сейчас выскажет, что думает про этот поцелуй. И что он, конечно, не имел никакого права, но просить за такое прощение...
— За бал. Я не имел права оставлять тебя одну. Я ужасно сожалею. И готов понести любое наказание.
Она даже развернулась к нему снова. Парень был абсолютно серьёзен.
— А за поцелуй извиниться не хочешь? — растерялась она.
— Нет, — и этот наглец даже головой мотнул, всё же ухмыльнувшись.
— Ну знаешь! За бал я давно простила, ничего мне не надо! А вот поцелуй... — как же трудно было об этом говорить, но только он сам её разозлил своим нахальством. — Это ничего не значит, понял?
— Понял, — охотно кивнул он. — Совсем ничего!
— Тебе весело? — подозрительно спросила она.
— Мне-то? — он перевёл взгляд на её губы. — Мне не весело, мне мало.
— Знаешь, Басти, ты бы не наглел так. Мы не пара. Мы немножко увлеклись, но это было ошибкой.
— О да, — он кивнул и весело сверкнул глазами. — Людям свойственно ошибаться.
— Что? — её начала злить его покладистость, слишком подозрительная. Не иначе, имеет в виду совершенно другое.
— Ты права, — поспешил он заверить, честно глядя прямо в глаза. — Увлеклись!
— Лучше бы молчал! — вздохнула она, хватаясь за ручку двери. Да пусть там сто Ноттов по коридору бродит... — О! Выгляни, будь другом.
— Как пожелаешь, милая, — Басти лишь улыбнулся, когда она поспешно отступила от двери.
Глупо было продолжать пререкаться, пока он в таком непробиваемом настроении. И Санни проигнорировала обращение. Вот правильно, так и будет делать! Слово серебро, а молчание — золото.
Лестрейндж выглянул в коридор, потом просто вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и с кем-то заговорил. У Санни ещё не успокоившееся сердце сразу ушло в пятки. Посмотреться в зеркало показалось срочной необходимостью, она же не проверила, что с лицом. А если там отец?
Зеркало было лишь одно, то самое, сквозное. И она рискнула его достать, надеясь, что тётка чем-то занята.
Отражение показалось почти приличным, что вызвало вздох облегчения. А чуть распухшие губы и румянец на щеках всё равно никак не уберёшь. Хорошо, новое жилище отсюда совсем недалеко. Есть шанс никого не встретить.
— О-па! — вместо собственного вдруг появилось лицо тётушки, — детка, я правильно понимаю, чем ты только что занималась? И кто он? Тебе хоть понравилось?
— Тётушка! Тише. Я не могу говорить! — испугалась Санька, задумавшись, а разве не нужно было для вызова постучать палочкой? Или тётушка как раз постучала?
— Он что, рядом? Ну не говори, просто кивни, — не смутилась та, перейдя на шёпот. — Лестрейндж, да? Целовались, или уже того.
— Ничего не того! — ахнула Санни. — Скажешь тоже! Это учебный класс!
— Если запирается, то какие проблемы? — тётушка ухмыльнулась с таким понимающим видом, что захотелось громко застонать.
— Лучше скажи, нормально я выгляжу?
— Прелестно, — усмехнулась она. — А причёска-то! Подскажешь заклинание?
— Это не заклинание, — покраснела она.
— Младший Лестрейндж так талантлив? — восхитилась Мюриэль. — Детка, да он же сокровище!
— Потом поговорим! — твёрдо шепнула девушка и спрятала зеркало в сумку.
И вовремя. Басти вернулся и застыл у двери, странно на неё глядя, словно забыл, что собирался сказать.
— Ну! — поторопила его Санни.
— Нам лучше подождать здесь, — вздохнул он. — Мистер Нотт зашёл в гости к профессору Робертсу и может выйти оттуда в любую минуту. Ты ведь не хочешь его встретить?
— Не хочу, — кивнула она. И если бы он так не смотрел, согласилась бы подождать. Только совсем не верилось в его бездействие, останься они тут ещё на часок. — Но переживу как-нибудь.
Выпустил, никуда не делся. А сам остался внутри.
Санни поспешила к себе, радуясь, что в коридоре пусто. И конечно, по закону подлости, едва не столкнулась с резко распахнувшейся дверью кабинета ЗОТИ.
— Мисс Прюэтт, — ухмыльнулся ей Магнус Нотт, и вдруг прищурился, разглядывая её лицо. — Какая... приятная встреча!
— Мы виделись совсем недавно, — постаралась она ответить самым спокойным голосом. Фиг его знает, что он разглядел. Не написано же у неё на лбу, что только что целовалась с другим? Она вдруг с ужасом представила, что сзади откроется дверь и на глазах Магнуса из кабинета Магловедения выйдет Лестрейндж. — Надеюсь, вы извините меня, я спешу. А в мою гостиную мужчин приглашать нельзя.
Он шагнул в сторону, преграждая ей путь.
— Я вас не задержу. Позвольте вопрос, мисс Прюэтт, прежде чем мы расстанемся?
Ей очень не нравилось новое выражение его лица. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, и Санни казалось, что он слышит его стук.
— К-какой вопрос? — побиться об стенку от своего дрогнувшего голоса захотелось со всей силой. И только страшным усилием воли она заставила себя вежливо улыбнуться, надеясь, что это не выглядит жалко.
— Как ваше самочувствие?
— Прекрасно, — выдохнула она. И ухватилась за безопасную тему. — Я только что от целителя. Он заверил, что со мной всё в порядке. Спасибо, что поинтересовались.
— Я рад, — коротко кивнул он. — Поверьте, мне было больно узнать, что с вами произошло.
Она выдохнула, поняв, что задержала дыхание.
— Мне надо принять зелье...
— Прошу прощения, — он отступил с дороги, пропуская её. — Мисс Прюэтт!
Она уже сделала несколько шагов к своим апартаментам и оглянулась.
— Мне бы хотелось загладить свою вину за своё поведение на балу и неподобающий подарок, — быстро произнёс он.
И этот про бал! Ох, не даром Бель её учила книксен делать. Чуть присесть, поклон, выпрямиться, скромно улыбнуться.
— Не стоит, право, мистер Нотт. Я на вас уже не сержусь.
Он даже приоткрыл рот, что было лучшей наградой. Но моргнув, твёрдо ответил:
— И тем не менее, мисс Прюэтт. Приглашаю вас пообедать со мной в субботу.
Это он так свидание ей назначил? Санни беспомощно улыбнулась, краем глаза заметив, как Басти покинул кабинет Магловедения, застыл, явно заметив их, но несколько секунд спустя уже скрылся за поворотом в районе лестниц.
— Я бы с радостью, — соврала она. И пояснила: — Но завтра я не могу, встречаюсь с братьями.
— Завтра и у меня дела, — кивнул он. — Я про следующую субботу.
— Не получится. Завтра последний раз, когда нас отпускают в Хогсмид. А потом до каникул нельзя.
— Не волнуйтесь, мисс Прюэтт. Ваше разрешение отлучиться из школы в следующую субботу я беру на себя, — разбил Магнус её надежды увильнуть. И улыбнулся понимающе. — Главное, что вы согласны. Всего доброго, мисс Прюэтт.
Оставалось лишь кивнуть, и поспешить к себе, ощущая спиной его взгляд.
Мельком оценив крохотные помещения в верхней части её нового жилища, она прошла в маленькую спальню. Присев на край кровати, застеленной миленьким цветочным покрывалом, она смотрела в узкое окно на кусочек свинцово-серого безрадостного неба и ругала себя последними словами. Ведь могла же отказаться от свидания с Магнусом, сославшись на учёбу. Седьмой курс, ТРИТОНы — оправдание круче некуда. Только когда у неё получалось всё, как у людей?! Одна надежда, что просить разрешение он будет у МакГонагалл, и декан Пожирателю откажет. Должна же она их не любить?
Санни вздохнула и вынула из кармана флакон из больничного крыла. Поставив зелье на тумбочку, она прикрыла глаза, вспоминая поцелуй Басти. Но тут же встряхнулась, прогоняя слишком яркие воспоминания. Стоило лечь пораньше — день после тяжёлого отравления силками Майя оказался слишком насыщенным.
* * *
Директор Хогвартса был великолепен. Он с видом третейского судьи восседал за своим столом и благожелательно выслушивал все нападки на сжавшуюся в уголке Помону Спраут. Так ловко направить гнев попечителей на преподавателя — Робертс был разозлён и восхищён одновременно. Но продолжал молчать, радуясь, что и Магнус благоразумно помалкивает. Из попечителей не разразилась гневной тирадой лишь Ванесса Дешвуд, не рискнувшая, однако, обвинить Дамблдора в происшедшем.
Да лорд Паркинсон предпочёл дремать с открытыми глазами, делая вид, что внимательно всех слушает.
Миссис Креншер громко закончила свою речь предложением не просто уволить мисс Спраут, но вынести дело о халатности на разбирательство в Визенгамоте.
— Не будем так спешить, — Директор воспользовался паузой и мельком глянул на Помону, закрывшую лицо ладонями. — Мистер Лестрейндж!
Префект, застывший возле Робертса, встрепенулся.
— Прошу вас, позовите мисс Прюэтт. И да, ваше присутствие больше не понадобится.
Паркинсон что-то проворчал себе под нос, Нотт хмыкнул, Ванесса высоко подняла брови, а миссис Креншер закашлялась и потребовала вина. Остальные молча ждали, пока Рудольфус покинет кабинет.
После ухода домовики доставили бокалы с вином всем присутствующим, но за исключением престарелой мегеры Креншер к ним никто не прикоснулся.
— Всё-таки жаль девочку, — мягко проговорил директор, щелчком пальцев уничтожая поднос с бокалами. — Чаю, господа?
— Жаль? — взвилась Креншер. — Девчонка едва не погибла!
— Верно, — печаль Альбус изобразил не менее талантливо. — И ведь мисс Спраут так подробно объяснила всем ученикам как опасны эти силки. На занятии Слизерина и Хаффлпаффа никто не пострадал, слава Мерлину. Это вообще удивительно, что мисс Прюэтт так беспечно уснула в теплице.
— Нашли с кем сравнить, — буркнул Гренхазл, представительный маг лет пятидесяти с испанской бородкой клинышком. Поговаривали, что он делает деньги на совместных с маглами предприятиях, но как говорится, не пойман — не вор. Тем более что из попечителей он щедрее всех снабжал школу деньгами, экзотическими ингредиентами и растениями. Заядлый путешественник, именно он пожертвовал Хогвартсу росточки силков Майя, раздобыв их где-то в Южной Америке. — Надо было экзамен принимать у каждого гриффиндорца, прежде чем допускать к занятию.
— Вы-то, конечно, учились в Хаффлпаффе! — хмыкнула бывшая гриффиндорка Креншер. — И если одна девица не соблюла правила безопасности, это не значит, что виноват весь дом!
— Ну что вы, — всплеснул руками Дамблдор, — не будьте так несправедливы к бедной девочке. Невнимательность — ещё не порок...
— Да что вы! — Гренхазл одарил старую каргу обжигающим взглядом. — То есть загубить дорогостоящие силки по невнимательности — это нормально? Может, мне вовсе не стоит снабжать школу такими растениями? И партию юных мандрагор продать гербологам? А то вдруг они откусят палец ещё одному невнимательному гриффиндорцу?
— И всё же, — мягко улыбнулся директор, — девочка уже была наказана слишком сурово. Не будьте так строги. Кто из нас не совершал ошибок в молодости?
Антуан Робертс готов был аплодировать. Менее чем за десять минут попечители были настроены против мисс Прюэтт. И он чувствовал себя бессильным перед манипуляциями старого паука. Магнус осторожно наступил ему на ногу, и это заставило профессора ЗОТИ глубоко вздохнуть.
А потом после короткого стука в кабинет вошла мисс Прюэтт. И чуть не с порога подверглась допросу.
Появление лорда Прюэтта оказалось как нельзя более кстати. Робертс уже готов был сам взорваться. И глядя, как девчонка цепляется за отца, мечущего молнии в сторону директора и попечителей, он расслабился, наслаждаясь каждым следующим мгновением.
Оказалось, отец Александры был прекрасно осведомлён о происшедшем и, едва за мисс Прюэтт закрылась дверь, холодно процитировал выдержки из обязанностей директора по отношению к жизни и здоровью учеников.
Дамблдору оставалось посочувствовать. То ли он не знал этих обязанностей, то ли забыл, но попытка спорить только всё усугубила.
— Где были вы, господин директор, когда моя дочь умирала в больничном крыле? — отчеканил под конец своей речи Лорд Прюэтт и взял со стола директора какую-то безделушку, которых там наблюдалось довольно много. Он достал палочку, заставив всех вокруг напрячься, шевельнул губами, направив кончик на блестящий шарик в своей руке, и сжал его в кулаке. Кверху поднялся тонкий вонючий дымок, а долетевшие до стола осколки не успели приземлиться из раскрытой ладони Джейсона на матовую поверхность, сгорев бесследно. — Тёмные артефакты держим, а?
Паркинсон, начавший проявлять интерес с приходом отца пострадавшей, закашлялся. Миссис Креншер громко ахнула.
— Что вы себе позволяете? — отшатнулся Дамблдор. — это был подарок моего друга...
— Рад, что друзья вас так любят, — зло прошипел Прюэтт. — Год-два с этой штуковиной на столе и вы потеряли бы половину своей магической силы. Я не говорю о посетителях, на которых подарочек точно действовал сильнее.
— Безобразие! — слабым голосом воскликнула старая карга.
— Где вы были? — рявкнул Джейсон, опершись о край стола обеими руками.
— На экстренном заседании Международной конфедерации магов, — вздрогнув, ответил Альбус, пытаясь отодвинуться от стола вместе с креслом. — Тайное заседание. Моя помощница...
— И декан Гриффиндора в одном лице, — перебил его Прюэтт, — не посчитала нужным оповестить меня о происшествии. А экстренное заседание, как мне случайно стало известно, было созвано вами лично. И вся тайна была в обсуждении исключения заклинания Круциатус из списка непростительных. А что, мне даже нравятся ваши добрые идеи, директор. Жаль, что к вам не прислушались.
— Как вы...
— Поклянитесь, что были не в курсе происшествия в школе! — резко потерял благодушие Джейсон. — Я жду!
— Вы не имеете права!
Побледневшего директора было бы жаль, если бы Робертс сам не был так зол. Моргана и все её прелести! Круциатус-то ему зачем понадобился?
— Это вас надо лишить всех прав! — Прюэтт выпрямился. — Напомните-ка мне, за что был изгнан с поста директора Хогвартса Файверли Андерклифф в тысяча шестьсот шестьдесят первом году?
Дамблдор молчал, покраснев от уже не скрываемой злости.
— Я помню, — скромно прощебетала миссис Дешвуд, — его обвинил Бонам Мунго в гибели двух студентов из чистокровных родов. Директор не стал принимать его помощь, в результате чего дети скончались через несколько суток.
— Отдавая свою дочь в школу, — откашлялся директор, — вы клялись быть лояльным Хогвартсу, а значит и директору.
— Да-да, нас всех обязали отдавать вам своих детей на обучение! И если считаете, что связали этим нас по рукам и ногам, спешу обрадовать — это не так! Так что стоит подать жалобу в Визенгамот...
— Вы не можете подать жалобу, иначе...
— Да что вы?! — "удивился" Джейсон. — Угадайте, кто принёс мне весть о состоянии дочери! Не знаете? А я вам скажу. Целитель Сметвик, которого вызвал ваш целитель! Именно он спас Александру. И он уже приготовил жалобу. Два слова моему Патронусу, и вы...
Лорд Прюэтт обвёл тяжёлым взглядом попечителей:
