— Именно! Пойми одну вещь — студенты академии не могут быть подвергнуты преследованию по законам другой страны. И это не просто слова. Данный иммунитет гарантируется всеми странами-участницами, и сделано это было специально, чтобы начисто исключить возможность принуждения к чему-либо. Скажу более, в той или иной степени подобное касается и персонала академии.
Нет, тебя, конечно, могут исключить, но это уже будет внутреннее решение руководства академии. И чтобы такое произошло, придется изрядно постараться. Но чтобы так, по требованию всего лишь торгового партнёра?? Вряд ли.
— Ты себе слабо представляешь, на что способна компания с многомиллиардным оборотом, Ичика-сан.
— Зато я хорошо себе представляю, на что способна структура, у которой одного только политического веса достаточно, чтобы иметь право голоса в ООН. И это не считая личной поисково-спасательной службы, вооруженной и укомплектованной по самое не могу. Так что любое посягательство либо попытка давления с их стороны и наши юристы порвут их как тузик грелку. К тому же, сейчас тебе сколько, восемнадцать?
— Да. — Тихо раздалось в ответ.
То есть через три года ты будешь полностью совершеннолетней даже по нашим законам и сможешь свободно сменить не только место проживания, но и гражданство. Поэтому, не нервничай и учись спокойно, а там видно будет. За три года многое может измениться.
— Спасибо тебе. — Все еще печально, но без прежней безнадёги ответила она. — За всё.
— Всегда пожалуйста. Если что, обращайся! — После чего с показной назидательностью добавил. — Но устав, радость моя, учи. Особенно, что касается прав.
Передав ей тонкую белую книжку с логотипом академии на обложке, я чуть полюбовался очарованием её сосредоточенности и начал собираться. Дела не ждут.
— Ладно, ты пока ознакамливайся, а заодно подумай, как и когда мы раскроем твоё инкогнто классу, а мне надо в ректорат.
— Зачем? — С ощутимым напряжением в голосе уточнила Шарлотта.
— У Александры-сан есть несколько идей по поводу Лауры. Надо рассмотреть варианты.
— А...?
Молча присев вплотную и приблизив губы к очаровательнмоу ушку, я тихо прошептал.
— Считай что хочешь, но я никогда не поверю, что она не знает, кто ты на самом деле. И раз уж тебя официально зачислили, значит, опасности нет.
После чего, оставив соседку в размышлениях, я лёг на знакомый курс.
С моей фантазией и Сашиными возможностями мы сделаем трудовую терапию нашей германской задиры просто незабываемой.
Продолжение от 02,08,2015. Правки от 06,09,15
— Ичика, ты далёко? — Знакомый голос догнал меня в коридоре. И десяти шагов не успел.
— Строго вперёд! — Продолжая движение, энергичным жестом указываю направление, наивно надеясь, что назойливая собеседница отлипнет. Ну-ну, аж два раза!
Не постеснявшись перейти на бег (что у нас строжайше нельзя), Сесилия ловит меня за локоть, привлекая внимание к своей драгоценной персоне.
— Что ты такой вредный? — Очаровательно надув губки в притворной обиде, она решает надавить на мою совесть, попутно ткнув меня пальчиком в бок.
— Какой, такой? — Намеренно раскрываюсь, давая повод для нравоучений (поучать она любит — хлебом не корми).
Однако, вместо привычных рассуждений о 'недостатке такта и чуткости', её очаровательная головка ловко умащивается на моём плече, после чего белокурая надоеда затихает. Её легкая улыбка и слегка прикрытые от удовольствия глаза недвусмысленно давали понять, что дожидаться встречного шага она готова хоть до утра. А тут, как по закону подлости, навстречу выруливают мои подопечные.
Завидев нас, некстати подвернувшиеся одноклассницы широко заулыбались и начали энергично перешептываться. Еще и шаг замедлили, чтобы подольше растянуть удовольствие. Судя по лукавым взглядам, то и дело достающимся нашей паре, на очередных вечерних посиделках нам перемоют все кости. Ну да ладно. В сравнении с нетипичным поведением Олькотт, ежевечерняя повестка их сборищ волновала меня чуть менее чем никак. Избегая бессмысленных гаданий, подталкиваю спутницу нарушить молчание.
Начав первым, решаю зайти по касательной, и тема недавнего визита подходит для этого как нельзя лучше.
— Как там Хоки-тян, довольна ли подарками? Или может, есть какие-то особые пожелания?
И тут, признаюсь, я ожидал, что ответив невнятной скороговоркой, ухватившаяся за меня девушка перейдёт к желаемой сути, но расчёт не оправдался. Заместо парочки сухих фактов отворился фонтан красноречия. Умело дополняя хвалебные эпитеты мимикой, Сесилия необычайно цветасто передала тот восторг, что испытала Шинононо-младшая от нашего визита. С непередаваемо мечтательной интонацией, она живописала, как неподдельное удивление выздоравливающей сменилось сильнейшей радостью. И дело было не столько в многочисленных подарках и цветах, принесённых визитёрами, сколько в заботливом внимании всего класса. Помимо того, отдельных комплиментов удостоились принесённые мной бутербродики, со слов английского дарования, оцененные Хоки по высшему баллу.
— В коллегиальности ваших оценок я даже не сомневаюсь, но, надеюсь, вы больной оставить не забыли?
— 'Не забыли!', прилетело в тон. После чего, укорив меня во вредности, был продемонстрирован язык.
Пока я размышлял о том, кто же из нас вреднее, увлекшаяся девушка стала перечислять лакомства, презентованные основной массой пришедших. И если блюдам от Рин досталось лишь несколько слов, то всевозможные сладости перечислялись во всех подробностях. Выслушивая оду кондитерам (как у них только не слиплось?) я едва не упустил важный момент:
— От всех этих разговоров так есть захотелось, может, сходим в кафе? Как думаешь, Ичика? — Пока в голове созревал ответ, завладевшая моей рукой прелестница тут же выдала настоящий вариант. — Хотя там народу небось полно... Давай тогда ко мне? Мне как раз прислали изумительный десерт, привезённый самолётом аж из Европы.
Хм. Так бы сразу и сказала, а то сколько времени потеряли. Тем более я только за, ели бы не одно НО.
— Категорически за! Вот только сейчас не могу — ректор ждёт.
— Ой, а что-то случилось?— Мгновенно выдав притворный испуг, словно нехотя полюбопытствовала эта лицедейка. И признаюсь, что не успей я узнать её лучше, точно бы посчитал, что спросили из чистой вежливости.
— Просто рутина, не более.
— Ичика, ты мне не доверяешь?— И в её голосе прорезались мольба и страдания, на миг даже заглушившие жгучее любопытство. — Думаешь, я разболтаю?
Наслаждаясь чужим лицедейством, я вынужден был признать, что в моей избраннице умерла великая актриса. Вот только за все время выступления она не отпускала моей руки даже на секунду. Равно как и не забывала о своей цели.
— Сесилия, а ты умеешь хранить тайны?
— Да! — Мгновенно избавившись от предыдущей маски, с предвкушением подтвердила она мою догадку.
— Я тоже! — И сделал умное лицо. Но шутку юмора не оценили.
Надувшаяся, как хомяк на горох, сопровождающая меня девушка демонстративно отвернулась. Но долго сохранять молчание ей не удалось.
— Что ж, если ты не достаточно меня любишь, то конечно ... молчи! Терзай меня неизвестностью, ведь что я тебе? Так, развлечение на время учёбы. — В голосе страдалицы прорезались слёзы.
— Ой, да будет тебе! Там обычная повседневка, чисто рабочие моменты. Встретимся, поговорим о делах, обсудим проблемы.
— Какие? — И снова перемена настроения, будто по волшебству.
— Обсудим разное, подумаем о всяком. Да и недавние эпизоды обмозговать стоит, а то развелось нарушителей...
— Речь идёт о Лауре, я права? Её все-таки накажут?
— В сообразительности тебе не откажешь, но никому, слышишь, ни слова! Иначе это будет последнее откровение с моей стороны.
Заверив меня что будет нема 'как рыба' и получив повторное подтверждение согласия 'заглянуть на огонёк', блондинистое чудо легонько мазнуло губами мою щеку и упорхнуло к себе. Надо понимать — подготавливать почву. Я же, облегченно вздохнув, направил свои стопы туда, где меня ждет деловое общение без особых страстей.
Видимо, кто-то свыше сегодня был в игривом настроении, поскольку первым, что встретило меня у Саши, был... Торт!
Белоснежный овал, украшенный взбитыми сливками и вставками белого шоколада, был декорирован по поверхности желтыми и белыми кусочками глазированных фруктов, а в самом центре виднелась ярко алая бусина, похожая на очень крупную вишню. Тянул этот сюрприз килограмма этак на три.
' Интересно, это компенсация за предыдущее, или начало следующего?' — Размышляя о превратностях судьбы, уже примеривался я. Но вслух был краток:
— Что-то празднуем, родная? — Приземляясь в знакомое кресло, с удивлением замечаю единственную вилку. Что ж, можно и по очереди! Вот только пока я сосредотачивался да примерялся, Александра сделала свой ход. Усевшись мне на колени и приобняв за шею, та начала демонстративно извиняться:
— Ах, Ичика, прости меня за всё! Когда ты, страдая от скудности угощения на недавней встрече, сделал мне замечание, я поняла насколько была неправа. Поэтому, чтобы загладить свою вину я дарю тебе этот тортик. Кушай на здоровье.
'Да они сговорились!' — мелькнуло в голове. Мало того, что сидящая на мне красавица мешала дотянуться до лакомства, так еще и сам юбиляр недвусмысленно давал понять, что сожрат такое за раз, при этом не лопнув, не в силах человеческих. Но внутренний наглец сдаваться не хотел.
— Угу. Мне, значит, теперь давись, чтобы добро не пропадало, а потом опять будет 'шаром покати', да? Отлично придумано!
Ошеломленная таким заявления, она удивленно посмотрела мне в глаза, чтобы спустя пару мгновений звонкий расхохотаться на всю комнату. Отсмеявшись, довольная красавица, прижав мою голову к груди и взъерошив мне волосы, , призналась.
— Ичика, ты просто чудо! Вот, кажется такой простой и понятный, но как отчебучишь чего, так хоть падай. А насчет торта не волнуйся, я куплю столько, сколько захочешь (можно подумать, сам не могу). Просто захотелось тебя подразнить за сегодняшнее, а Марии как раз пришла в голову очень интересная мысль...
— Передай ей моё восхищение. Задуманное вам удалось. А теперь, если не возражаешь, давай о делах. Развлечься можно и после.
— Соответствующее распоряжение уже отослано твоей сестре. — Деловито раздалось в ответ, пока её чуткие пальцы гуляли в моих волосах. — Завтра сможешь приступить к воспитательным мерам, но сначала Оримура-сенсей сенсей подтвердит твои полномочия в её присутствии.
Казалось бы — коротко и ясно, но проснувшийся во мне буквоед возжелал уточнений:
— Предположим наихудшее — Лаура, едва услышав о приготовленных для неё мерах, откажется. Как тогда? Заставлять то я не имею права, тем более такое.
— В таком случае напомнишь, что за неподчинение её возьмут на карандаш, после чего первое же нарушение академического порядка закончится дисциплинарным взысканием. Два таких и билет в один конец гарантирован.
Мда, ни отнять, ни прибавить.
— Кстати, как там наше французское дарование? Все ли у 'него' хорошо?
— С 'мальчиком' всё хорошо, даже замечательно. Сегодня 'ему' хватило духу признаться, так что теперь я соседствую с Шарлоттой Дюнуа, официально посланной завладеть секретами 'Белой Брони'. Но вместо этого решившей раскрыть все карты, признавшись в нежелании шпионить и красть.
— Похвально. — Спустя долгую паузу раздалось в ответ. После чего, чуть прищурившись, она весьма точно подметила. — Но ведь это не всё, не так ли?
— Ну, есть одна проблемка...из разряда формальностей.
— Какая? — Ухватив меня за самый краешек уха, та игриво уточнила. — Тебе нужно моё разрешение?
— За себя я решаю сам. Без вариантов. — Лежащая на упругом бедре рука аккуратно перетекает ниже, прямо на аппетитную булочку. — А вот как поступишь в данном случае ты, вопрос пока открытый.
— Нельзя ли поподробнее? — Без всяких шуток раздалось в ответ.
— Я хочу знать, как ты поступишь, если выбор будет между законом и справедливостью, а компромисс принципиально невозможен. Что для тебя важнее, судьба человека или имидж руководителя?
— Хм. А вот с этого момента давай начистоту. — Переместившись в кресло напротив, она изобразила живейший интерес. А я, сняв пробу с белоснежного великолепия, без утайки выдал весь расклад.
— Проблема в следующем: Шарлотту обязали выкрасть данные о моем доспехе для дальнейшей передачи их во Францию. Главным выгодополучателем этой аферы был бы глава совета директоров Дюнуа-инкорпорейтед и по совместительству её биологический отец. Редкостный, скажу я тебе, выродок. Но к несчастью для него, Шарлотта-сан оказалась очень порядочным человеком и вместо сделки с совестью, предпочла рассказать мне всё. Однако, это не снимает проблемы окончательно, так как обломавшийся родственничек может попытаться вернуть её взад, используя свои связи и деньги. Я пытался ей объяснить, что Небесная Академия ему не по зубам, но она мне не верит. Такие вот дела.
— Выродок, говоришь? — Эмоциональный всплеск не укрылся от внимания собеседницы. — Хочешь сказать, что она что-то вроде падчерицы? Александр ей не родной?
— Этот Александр, если ты о главе совета директоров, для Шарлотты самая что ни на есть родня. Вот только кровные узы не мешают ему вести себя как законченная скотина. У девочки не жизнь, а сплошная драма. Шекспир отдыхает. А он её как разменную монету пользует.
Услышав столь многообещающий факт, Саша, совершенно не чуждая страстей, вцепилась в новость мертвой хваткой. И пока я не рассказал всё в мельчайших подробностях, категорически отказывалась обсуждать проблему дальше. Хотя, нет худа без бобра. Впечатлившись историей чужих страданий, пылающая решимостью ректорша высказалась крайне категорично.
— Мы никогда и ни за что не выдадим Шарлотту в руки этих извергов, пусть даже за них заступится весь Европейский союз!! Подумать только — девочка не успела оплакать родную мать, как эти нелюди заставили её пойти на преступление ради собственного профита. Мрази! И ведь эти люди были нашими доверенными партнерами много лет и вон как обернулось!
Углубляясь в торт, я молча кивал.
— С Шарлоттой, правда, придётся пообщаться лично, но будь уверен, выдавать её мы не станем. Более того, любая попытка вернуть её силой будет расценена как объявление войны.
'Фигасе, понеслось!' — Удивлялся я тому, какую лавину последствий вызвал такой, казалось бы небольшой, факт. За размышлениями я упустил нить повествования, включившись на середине.
-...Академия это не только уровень подготовки и статус выпускника. Это еще и символ абсолютно неподкупного и независимого заведения. Да, да, да! Не ухмыляйся так, мой драгоценный! Да будет тебе известно, что за все время нашего существования мы никогда не позволяли себе отступить даже на полшага, когда дело касалось наших подопечных. И каждый из студентов, учителей или работников знает, что в случае чего он может рассчитывать на максимально объективную, беспристрастную и честную оценку, а если понадобится и помощь. Твоя соседка — не исключение. Так что пусть только попытаются что-то предпринять! На каждый их выпад мы ответим двумя.
