Ранним утром 21 марта от 5 до 7 тысяч негров окружили здание полицейского участка в поселке Шарпевиль, расположенном между городами Фандербейлпак и Феринихинг провинции Трансвааль, к югу от Йоханнесбурга, и предложили полицейским арестовать их за отсутствие учетных книжек. Около 60-ти полицейских разогнали демонстрацию, используя дубинки и слезоточивый газ. Толпа разбежалась, полицейские преследовали демонстрантов по улицам посёлка.
В сотрудников полиции начали бросать камни, затем из толпы по полицейским было сделано несколько выстрелов. В ответ полицейские несколько раз выстрелили поверх голов, при этом никто не пострадал.
Затем кто-то пустил слух среди негров, что в течение дня кто-то из руководства полиции должен сделать заявление по поводу режима пропусков. Многие из тех, кто принимал участие в демонстрации, стали стекаться к полицейскому участку в ожидании заявления. Толпа все время росла, в ней было много женщин и детей.
О происходящем в Шарпевиле было доложено властям. Около 10 часов утра над посёлком на малой высоте пролетела эскадрилья военных самолётов. Вероятно, расчёт был напугать собравшихся и заставить их разойтись. Но манифестанты не испугались, наоборот, они начали бросать камни в полицейских и забрасывать ими здание полицейского участка.
Премьер-министр Фервурд узнал о событиях в Шарпевиле по телефону. Вскоре после телефонного доклада ему позвонил из Лондона Гарри Оппенгеймер. Фервурд слегка удивился.
Оппенгеймер часто летал в Европу по делам, связанным с бизнесом 'Де Бирс' и 'Англо-Американ'. Основная алмазная торговля была сосредоточена в Лондоне, также алмазами торговали в Амстердаме и Антверпене. Но он обычно не звонил оттуда премьер-министру.
— Минхеер Фервурд, вам уже доложили, что происходит в Шарпевиле? — спросил Оппенгеймер.
(Минхеер — общепринятое вежливое обращение на африкаанс.)
— Да, минхеер Оппенгеймер, а вам откуда об этом известно? Вы же в Лондоне, как я понимаю? — спросил премьер.
— Я узнал чисто случайно. Мне позвонил один мой деловой партнёр и попросил встретиться с неким человеком.... Вам лучше самому с ним поговорить, это крайне важно для будущей политики нашей страны. Думаю, это займёт всего минуту.
— Гм? — Фервурд слегка удивился. — Ну,... почему бы и нет, дайте ему трубку.
— Мистер Фервурд? — неизвестный собеседник говорил по-английски, но с акцентом, он чётко, хотя и не совсем правильно, выговаривал звуки, не зажёвывая их, и не глотая окончания, как обычно делают те, кто говорит на английском с раннего детства. Примерно так же произносил английские слова и сам Фервурд, и другие африканеры, для которых английский не был родным языком. Но собеседник африканером явно не был, он говорил немного иначе.
— Да. С кем имею честь?
— Сейчас это неважно. Полицейский участок в Шарпевиле ещё окружён неграми?
— Думаю, да... конфликт ещё не разрешён... — промямлил Фервурд.
Точной информации у него на текущий момент не было.
— Звоните туда, срочно, и запретите полицейским стрелять на поражение! — послышался голос в трубке. — Послушайте меня, это в ваших же интересах! Готовится политическая провокация. Это будет не просто обычный дипломатический скандал, он может стать катастрофой для страны. Любые насильственные действия вашего правительства обернутся усилением санкций ООН и международной изоляции. АНК и ПАК нужен только повод, чтобы начать вооружённую борьбу против правительства, и ваши дуболомы сейчас им его дадут. Звоните же!
— Чёрт... Будьте на связи... — премьер-министр схватился за второй телефон. — Алло! Коммутатор! Дайте мне полицейский участок в Шарпевиле! Срочно! Как можно скорее!
Минутная стрелка настольных часов передвинулась, указав на час пополудни.
Полицейский участок долго не отвечал. Пока его соединяли, Фервурд спросил:
— Кому я обязан предупреждением, сэр?
— Я — представитель советского правительства, — послышалось в трубке.
— Что-о? — премьер-министр побагровел. — ВЫ!! Смеете звонить мне?? Вы — провокатор!!!
— А вы — идиот, если не послушаете меня! Ситуация вышла из-под контроля. К этой акции мы не имеем отношения, я узнал о ней случайно, — ответил неизвестный ему русский. — Но я хорошо представляю, чем она может закончиться.
Премьер был в шоке от того, что с ним говорит коммунист, представитель Советского Союза, но события уже было не остановить.
— Полиция! — послышалось во второй трубке. — Что у вас, сэр? Мы тут немного заняты...
— Это Шарпевиль? Говорит премьер-министр Фервурд...
— Сэр? — полицейский явно был крайне удивлён. — Чем могу помочь?
В этот момент в трубке послышались выстрелы.
— Не стрелять!!! — завопил Фервурд.
Поздно.
Пока премьер-министр говорил с Оппенгеймером, а затем с 'советским представителем', пока ждал телефонного соединения, полицейские в Шарпевиле выдернули из толпы трёх наиболее активных зачинщиков и потащили их в участок. Разозлённая толпа ринулась к окружающему здание забору. Забор не выдержал и рухнул, толпа ворвалась во двор участка, в полицейских полетели камни, с треском разбилось стекло полицейской машины. В этот момент кто-то из полицейских открыл огонь. Остальные поддержали.
69 человек, из них 8 женщин и 10 детей были убиты сразу. Толпа бросилась бежать, полицейские продолжали стрелять в спину убегающим.
— Прекратить огонь!! Не стрелять!!! — кричал в телефон Фервурд.
Стрельба продолжалась всего 40 секунд, полицейские успели сделать более 700 выстрелов, ранив 180 человек, в том числе 31 женщину и 19 детей. Досталось обеим сторонам, хотя потери были несравнимые — 33 белых и 25 чёрных служащих полиции были ранены, в основном брошенными камнями, трое чёрных полицейских — жестоко убиты толпой.
(Этот факт обычно тщательно замалчивается)
— Не стрелять, идиоты!!!
Его услышали, кто-то в трубке отдал приказ прекратить огонь, но было уже поздно.
— Мы опоздали? — холодно спросил голос в первой трубке.
— Кажется, да... — упавшим голосом произнёс премьер.
— Чёрт... Я рассчитывал, что успею предотвратить эту трагедию... Жаль... Прощайте.
В трубке раздался щелчок, затем гудки. Премьер-министр положил трубку на рычаг. Внутри он чувствовал пустоту, страх и недоумение.
После расстрела в Шарпевиле по всей стране начались массовые демонстрации, забастовки и марши протеста африканского большинства. 30 марта правительство ЮАС было вынуждено ввести чрезвычайное положение, продлившееся до 31 августа, а затем приняло 'Закон о нелегальных организациях'.
8 апреля было объявлено о запрещении Панафриканского конгресса и Африканского Национального Конгресса. Это спровоцировало ответную реакцию лидеров АНК Нельсона Манделы, Оливера Тамбо, и региональных руководителей партии, таких, как секретарь профсоюза железнодорожных и портовых рабочих Кеник Ндлову. В руководстве АНК началось обсуждение возможности перехода от мирных протестов к вооружённой борьбе. На национальном уровне руководства сомнений в необходимости этого шага не было, но на уровне провинций обсуждение затягивалось.
Гарри Оппенгеймер выступил по телевидению, он решительно осудил расстрел в Шарпевиле, подчеркнув:
— Из-за подобных инцидентов наша страна становится мишенью для нападок не только левых радикалов всего мира, но и пугалом для демократической общественности в США и в Европе. Это вредно для бизнеса и мешает экономическому развитию. Национальная партия слепо прёт по пути, избранному Маланом, как носорог, не понимая, что этот путь рано или поздно приведёт нас в пропасть. Дискриминация по расовой принадлежности или по цвету кожи является неправильной с точки зрения морали, а с точки зрения экономики — неприемлемой. (Подлинное высказывание Г. Оппенгеймера)
Мы должны действовать иначе. Переселить туземцев в их хоумленды и дать им независимость в пределах их национальных автономий. Тогда у них не будет необходимости посещать белые районы, и мы сможем снять с наших учреждений эти позорящие нацию таблички 'Только для белых'. (АИ частично)
Англоязычное население поддержало Оппенгеймера, мнения африканеров разделились, но и среди них многие считали, что решительное размежевание белого меньшинства и коренного населения следует проводить именно путём предоставления 'хоумлендам' определённой самостоятельности.
Помимо политических баталий, премьер-министр Фервурд был вынужден участвовать в светских и юбилейных мероприятиях. 9 апреля он открывал выставку в районе Витватерсранд, посвящённую юбилею Южно-Африканского Союза.
(В некоторых статьях указывается дата 16 апреля)
Во время церемонии, когда Фервурд уже закончил своё выступление и садился на место, в проходе между рядами кресел вдруг появился невзрачного вида белый мужчина. Он шёл по проходу, на ходу поднимая пистолет. Премьер увидел направленный на него чёрный зрачок пистолетного ствола. Рядом со стрелком вскочил полковник Харрисон, президент Витватерсрандского сельскохозяйственного общества, но его опередил крепко сложенный мужчина средних лет, с невыразительным, абсолютно незапоминающимся лицом. Он среагировал быстрее, перехватив руку убийцы, державшую пистолет.
Чёрный зрачок плюнул огнём, премьер-министр почувствовал удар по голове и упал. Невысокий мужчина уже задрал вверх руку стрелявшего, полковник Харрисон тоже повис на нём, грохнул второй выстрел, но пуля ушла вверх, пробив потолок, и застряла в перекрытии.
Премьер поднял руку и приложил к голове. На руке осталась кровь и седые волосы — пуля чиркнула по черепу, оставив на нём кровавую царапину, но опасных для жизни повреждений не было.
(АИ, в реальной истории в Фервурда попали две пули — первая пробила щёку, вторая — правое ухо. Убийце помешал полковник Харрисон. http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/289726)
Невзрачный незнакомец вывернул из руки покушавшегося пистолет и отдал его подбежавшему полицейскому. На запястьях несостоявшегося убийцы защёлкнулись наручники. Незнакомец шагнул к сидящему на полу премьеру:
— Вы в порядке, мистер Фервурд? — он говорил по-английски.
Его голос показался политику знакомым, но после удара пули по голове, даже скользящего, он ещё не отошёл от шока. Ежедневно ему приходилось общаться со множеством людей, и вспомнить сразу смутно знакомый голос, да ещё в состоянии стресса, он не смог.
— Да, тысяча чертей! И похоже, только благодаря вам, сэр... — также по-английски ответил премьер, и сделал неуклюжую попытку подняться. — Я ваш должник... С кем имею честь?
— Смит. Джон Смит, — спаситель подал премьеру руку, помог подняться и заботливо усадил его на ближайший стул, осмотрел рану на голове. — Неопасная царапина, сэр, но может быть сотрясение. Голова не кружится?
— Кажется, нет, — Фервурд прислушался к своим ощущениям. — Да и чему там сотрясаться, — всё ещё не отошедший от шока премьер, тем не менее, попытался пошутить. — Крепкая бурская голова, с минимумом мозгов.
— Как говорят в армии: 'Голова настоящего офицера — двадцать сантиметров лба, остальное — затылок'? — в тон ему пошутил Смит. — Раз шутите — значит, всё в порядке. Ага, вот и доктор. Хотелось бы потом перекинуться с вами парой слов, сэр, если вы сможете найти несколько свободных минут...
— Обязательно! — ответил Фервурд. — И опрокинуть пару стаканчиков за ваше здоровье. Оставьте ваш телефон, я свяжусь с вами, как только приду в себя.
Подбежавший врач решительно отодвинул Смита:
— Отойдите в сторонку, сэр, я должен осмотреть раненого.
— Позвольте ваши документы, сэр, — к Смиту подошёл полицейский, его вопрос был вежлив, но твёрд.
— Прошу вас.
Документы оказались в полном порядке, офицер полиции проверил их и вернул владельцу:
— Благодарю вас, сэр.
Затем полицейский вытянулся по стойке 'смирно' и отдал честь:
— Южная Африка перед вами в долгу, сэр!
Покушавшегося уже допрашивала полиция. Им оказался состоятельный фермер из Наталя, Дэвид Бересфорд Пратт. Полиция установила, что Пратт получил отказ в визе на выезд в Нидерланды, чтобы навестить свою жену. Однако на допросе он заявил, что 'стрелял в воплощение апартеида'. Впоследствии Пратт был признан невменяемым и помещён в психиатрическую лечебницу, где и повесился 1 октября 1961 года.
Покушение на премьер-министра взбаламутило всё белое меньшинство ЮАС. Если англоязычные южноафриканцы были просто возмущены, то в глазах африканерского сообщества попытка убить их премьера была связана с позицией Англии. Некоторые газеты прямо заявили, что Пратт являлся агентом британских спецслужб, или 'по крайней мере, направлялся ими'. (Реальная история)
Похожие публикации неожиданно появились и в европейских газетах. Во французской, бельгийской и итальянской прессе начали одна за другой появляться статьи, в которых покушение на жизнь премьер-министра ЮАС прямо связывалось с изменениями в британской политике и выступлением Макмиллана в парламенте Южной Африки. Так создалась благоприятная конъюнктура для решительных действий. (АИ)
Хендрик Фервурд был человеком пожилым, но весьма крепким. Он достаточно быстро пришёл в норму. След от пули зарубцевался, обещая превратиться в эффектный шрам, только прибавлявший привлекательности ему, как политику.
Уже через пару дней он сам позвонил по телефону, оставленному Смитом, и пригласил его поужинать.
— Это — самое меньшее, что я могу для вас сделать, — безапелляционно заявил Фервурд. — Жду вас у меня дома сегодня вечером. Вас устроит, скажем, около 7 пополудни?
— Безусловно устроит, сэр, — ответил Смит. — Рад, что вы в добром здравии.
Его голос вновь показался премьеру знакомым, но Фервурд никак не мог вспомнить, где он его слышал.
Смит был пунктуален, он подъехал за две минуты до указанного времени. Охранник проверил его документы, нажал кнопку открытия ворот и взял под козырёк. Премьер встретил гостя на пороге дома, крепко пожал руку, провёл в гостиную:
— Располагайтесь, мистер Смит. Что вам налить? Может быть, немного виски со льдом?
— Почему нет? С удовольствием. Как ваше здоровье, сэр?
— Вашими молитвами, — усмехнулся премьер. — Жить буду.
Они расположились в удобных креслах, со стаканами в руках, в ожидании пока Бетси Фервурд, супруга премьера, пригласит их к ужину. Приглашение не замедлило последовать. За ужином Хендрик Фервурд поднял тост за своего спасителя. Смит, в свою очередь, предложил выпить за здоровье Фервурда и процветание Южной Африки. Беседа за столом вертелась вокруг общих вопросов. Отвечая на расспросы премьер-министра, Смит рассказал, что он занимается экспортно-импортным бизнесом, живёт преимущественно в Лондоне, но часто бывает по делам фирмы в Претории, Кейптауне и Йоханнесбурге .
После ужина они уединились в гостиной. Смит за ужином намекнул, что у него есть интересное предложение для премьера. Фервурд был заинтригован.
— Итак, о чём вы хотели поговорить, мистер Смит?
— О развитии политической ситуации, сэр. Этот скандал в ООН из-за расстрела негров в Шарпевиле выйдет Южной Африке боком, и с этим надо что-то делать.
