— Ты говорил, что любишь меня! — перебила Эмма, и он вздрогнул. — Так докажи, что это не пустые слова! Не мсти нам за то, что я выбрала не тебя!
— Эмма, он ударил меня на глазах у всех студентов...
— А ты целовал его девушку у него на глазах, — парировала она, даже не покраснев. — Ты спровоцировал его!
— Да, я виноват, — согласился Артур, — но это ничего не меняет.
— Я уеду с ним.
— Что?!
— Я сказала, что уеду с ним, — повторила она, глядя ему в глаза. — Если Феликса исключат, я уеду из поместья вместе с ним!
— Нет, ты не можешь, — возразил Артур голосом полным недоверия и щемящей неуверенности. — Такой шанс упускать нельзя, и твои родные...
— Я уеду, Артур! — твердо сказала Эмма, отпуская его руку. — Вот увидишь, я знаю, о чем говорю!
Взглянув на него последний раз, она развернулась и пошла обратно. И с каждым шагом, стук её каблуков расширял брешь в его уверенности до тех пор, пока она не пошла трещиной и он понял — это не блеф. И, как бы ни было больно лицезреть её рядом с другим, Артур осознавал, что хуже этого может быть только не видеть её совсем.
— Эмма, — окликнул он, — подожди.
Быстро сровнявшись с ней, он посмотрел в её глаза и вздохнул. Он действительно не мог отпустить её, но спустить публичное унижение на тормозах он тоже не собирался.
— Хорошо.
— Хорошо?
— Я не буду настаивать на исключении.
— Спасибо.
— Но я собираюсь наказать его, и не жди, что это будет легко.
— Я и не жду, — ответила Эмма. — Спасибо, что вы поняли меня, мистер Шорс. А сейчас, с вашего позволения, я должна возвращаться к друзьям.
— Да, конечно... Эмма, передайте Демиену, что он тоже получит наказание за драку на все вечера до начала каникул, как и ваш, — он запнулся, явно не желая признавать очевидного, — как и мистер Штандаль.
— Это справедливо, — согласилась Эмма и спустилась в столовую. — "Уж лучше отметить свой день рождения без Феликса, чем быть здесь без него до конца обучения".
Решение Шорса в отношении Демиена взбесило "золотого мальчика" и, не желая видеть повторение гладиаторских боев, она настойчиво увела Феликса и своих друзей из столовой.
— Я справлюсь, — тихо сказала Кира в ответ на растерянный взгляд Макса.
— Да что с тобой не так в этом году? — вопрос, заданный О'Роем брату было последним, что Эмма услышала на выходе.
* * *
Весь следующий день пролетел в заботах о подготовке праздника. Двадцать лет, как любила говорить её бабушка, бывает только раз в жизни. И, хотя она говорила то же самое про все остальные года, кто бы возражал, ведь каждый год нашей жизни по-своему уникален. Эмма любила дни рождения, но вся эта суета по поводу юбилея заставляла её немного нервничать. И, то ли это складывались события недавнего времени, то ли просто она стала такой подозрительной, но, наблюдая, как шушукаются за обедом Макс, Соболева, Громов, Лем и, что больше всего озадачило её, — Альгадо, Эмма слегка вспотела от нахлынувших вдруг дурных предчувствий. Но тогда она и не подозревала, насколько громко вопила её интуиция.
День рождение удался на славу. Стол ломился от кулинарных шедевров её матери, комната была заполнена подарками, а гости весело проводили время, танцуя, играя в игры и разговаривая между собой. Они веселились, и Эмма была счастлива. Поздним вечером, когда празднование подошло к концу, Кира, которая почти сама напросилась прийти, кивнула Максу.
— Эй, сестренка, — обратился он к ней, обнимая за талию, — праздник закончился, но у нас для тебя еще есть сюрприз.
— Сюрприз? — недоверчиво спросила она, и Феликс замотал головой, показывая, что ему ничего не известно.
— Мы приглашаем всех вас прогуляться в сторону теплиц, — продолжила Кира. — Давай же, Эмма, будет весело!
Улыбнувшись, Эмма кивнула и, поднявшись, пошла за ней и Максом, но что-то подсказывало ей, что воодушевленный тон и волна эмоций, которую при этом испускала блондинка, были совершенно противоположного характера. А потом все стало еще интереснее. По дороге к указанному месту их нагнал Альгадо и, не говоря ни слова, спокойно присоединился к их группе.
— Что происходит? — спросила Эмма, притянув к себе Макса. — Если это, — она ткнула пальцем в Демиена, — и есть сюрприз, то вы прогадали с юмором: мне не смешно!
— Потерпи, Эм, — попросил он и от того, что было скрыто в его голосе, её мгновенно бросило в дрожь.
— Куда мы идем, Макс? И, зачем? Говори, или я за себя не ручаюсь!
— Сваровский, — позвал Демиен, — может, все же, сделаем, как я предлагал, и заклеим ей рот? У меня срабатывало!
— А может, ты заткнешься, и мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — нервно завопила Эмма, в то время, как они подошли к теплицам.
Из полумрака на них двинулась высокая фигура мужчины.
— Думаю, я смогу сделать это, мисс Керн, — ответил он и эти слова прозвучал как гром среди ясного неба.
Эмма пошатнулась, и Феликс крепко прижал её к себе. И дело было вовсе не в самих словах, а в том, кем они были сказаны. Прямо перед ними стоял Роман Соболев — ректор академии "Пятый луч" и, по известным им данным, — человек, которому они обязаны постоянным страхом за свои жизни и непрерывными поисками истины.
— Что происходит? — спросила она в очередной раз.
— Отец собирается вывести нас из поместья, — ответила Кира, дрожащим от волнения голосом. — Ехать нужно немедленно, пока никто ничего не заподозрил.
— Что ты несешь? — закричала Эмма. — Это он тот, кто собирается убить всех нас!
Скользнув взглядом по остальным, Эмма едва не начала заикаться — все они молча смотрели на неё, но никто не собирался уходить.
— Вас что, зомбировали? Я никуда с ним не пойду!
— Пойдете, мисс Керн, — уверенно возразил Соболев, и она вздрогнула, увидев в его руке пистолет. — И мне не важно, что вы там себе навоображали. Все вы, — обратился он к группе, — поедите со мной сейчас!
Друзья стояли как вкопанные и не шевелились.
— Считаю до трех, — предупредил мужчина, поднимая оружие. — Раз, два...
— Три, — сказал позади него Диего Альгадо, когда оглушил ректора рукояткой пистолета.
Обмякнув, Соболев упал на траву, Диего же свистнул и, откуда ни возьмись, появились люди в полицейской форме. Они подняли, отключившегося мужчину и отнесли его куда-то за ограждение. Не выдержав, Кира упала на колени и закрыла лицо руками. Макс и Демиен подлетели к ней как две пули к мишени и, уткнувшись в объятия Сваровского, она дала волю слезам. Хмыкнув, Альгадо поднялся, чтобы поприветствовать подошедшего к ним Диего.
— Спасибо, отец, — сказал он.
— Спасибо ей, — ответил тот и присел рядом с Кирой. — Молодец, девочка, — сказал он, приобняв её одной рукой, — Ты очень сильная и смелая. Ты все сделала правильно, и теперь вы с друзьями в безопасности.
Эмма стояла рядом с Феликсом и хлопала глазами, она никак не могла понять, что же сейчас произошло.
— Феликс, — умоляющим тоном, сказала она, — объясни мне хоть что-нибудь.
— Он тоже не в курсе, — ответил Виктор. — Мы не хотели портить тебе праздник, Эм, вот и не рассказали. А Феликс все равно не смог бы скрыть от тебя.
— Скрыть что?
— То, что произошло в течение этих суток, — ответил Макс, присоединяясь к беседе.
Слушая рассказ друзей, Эмма менялась как лакмусовая бумажка. Кто бы мог подумать, что пока она размышляла об украшении гостиной, праздничном столе и примирении с Феликсом, за её спиной велась целая операция. Как оказалось, еще прошлым вечером, когда Кира собиралась ложиться спать, к ней зашел отец. Ожидая банального "спокойной ночи" и лживого поцелуя в щеку, она вдруг услышала то, от чего не смогла сомкнуть глаз всю ночь. И, не дотерпев до утра, она выбралась из академии и пришла к Максу. Дверь открыла ключом из особой связки-близнеца той, что имел Альгадо. Эти ключи они сделали вместе еще тогда, когда он только собирался поступать на первый курс.
Макс признался, что был в шоке, когда проснулся от её голоса.
— Она была вся в слезах и дрожала не переставая.
— Ты забыл упомянуть, что она примчалась в одной комбинации, — подмигнул Громов. — Плащ поверх — не считается!
— Да иди ты, — отмахнулся её друг и продолжил рассказ.
Как оказалось, Соболев пришел к дочери тем вечером, чтобы сообщить, что они и её друзья в большой опасности. Он стал убеждать её, что им необходимо тайно покинуть академию и чем скорее, тем лучше. Он так же сказал, что она должна убедить всех, что это жизненно важно и привести их к нему в назначенное время и место под видом сюрприза для Эммы, во что легко поверят её родители.
— Соболев был уверен, что Кира дала ему искреннее обещание сделать все в точности так, как он сказал. Он думал, что все пройдет гладко, — заметил Виктор. — Но он не учел одной детали: Кира знала больше, чем положено и она сразу поняла истинную причину его просьбы и то, что будет после того, как нас вывезут отсюда.
— Утром мы с Максом рассказали все Демиену, а он в свою очередь немедленно передал сигнал своему отцу.
— Тогда мы и разработали этот план, по обезвреживанию Романа, — подытожил Диего Альгадо, присоединяясь к остальным. — И, Демиен был прав, настаивая на том, что вам не следует ничего говорить, — строго заметил он, глядя на Эмму. — Вы чуть было все не испортили, мисс Керн.
Эмма стояла, вжавшись в землю, и чувствовала себя немного обиженной. Ей не доверяли, и по логике рассуждений — не безосновательно. И, ей совсем не нравился тон, с которым обратился к ней отец Альгадо, но Диего тут же смягчился и сказал ей:
— Ладно, не переживайте, — он даже улыбнулся и засунув руку в карман, достал декоративную булавку с небольшим камнем, вправленным в золото. — И, с днем рождения, Эмма! Теперь у вас их будет много.
— Спасибо, — поблагодарила она, принимая подарок. — Но нужно еще пережить день затмения — тринадцатое июня.
— Да, — согласился он, — вы правы: расслабляться пока рано. Соболев устранен, и я заимел все его средства связи с внешним миром. По моей просьбе его нахождение под замком временно не будет подлежать огласке. Для всех он просто уехал в очередную командировку, и эти меры необходимы для того, чтобы у его сообщников не возникло подозрений. А мы тем временем вывезем вас из поместья и спрячем за пару дней до затмения.
— Господи, — вздохнула Лилиан, — я все еще не верю, что этот ужас — реальность и происходит она не с кем-то, а с нами со всеми.
— Вам больше нечего бояться, мисс Брейн, — сказал Диего, — но, тем не менее, готовьтесь к тому, что вечером одиннадцатого числа все вы покинете академию и это поместье на срок где-то около месяца. Я вывезу вас, обещаю, и спрячу в надежном месте. Не беспокойтесь о своих родных, и ни в коем случае не говорите никому. Я сам объясню им все, когда вы будете в безопасности. Всем ясно? — спросил он, оглядывая компанию.
Друзья уверенно закивали, и лишь двое стояли и напряженно смотрели друг на друга. Эти двое были она и Альгадо. Да, возможно Кира была права, когда однажды сказала, что они похожи: оба умны, честолюбивы, постоянно в состоянии тревоги... Решив более не продолжать, она переключилась на своего парня. Впереди их ждала длинная ночь и, похоже, не только их: уходя, Эмма заметила, как Соболева подошла к Максу и, вытирая слезы, что-то спросила у него, на что Макс ошарашенно закивал, и они ушли вместе.
Да, скорее всего это и есть лучший способ забыться этой ночью. И, проведя половину, не смыкая глаз, она поняла, что не ошиблась — все дурные мысли растворились без остатка во всепоглощающем чувстве любви, которое дарила ей близость с Феликсом.
— Никогда больше не бросай меня, — прошептала она, погружаясь в сон. — Поклянись, что больше не оставишь меня!
— Я клянусь, что всегда буду рядом с тобой!
Вода в озере, уже приятно прохладная, а не ледяная, как месяца два назад, проходила меж пальцев снова и снова. Вдоволь наигравшись, Эмма поднялась и села.
— Это так приятно!
— А по-моему просто божественно, — добавила Лилиан, все еще лежа на пирсе у самой воды.
— Может, все же, не поедешь?
— С ума сошла? — воскликнула она. — Неизвестно, когда еще я увижу папу, а тут такая возможность!
— Да, конечно.
— Мы вернемся завтра, Эм.
— Угу.
— Я просто хочу увидеть своего отца.
— Ну, у тебя есть медальон с его фото... ай, — получив легкий пинок, Эмма рассмеялась. — Ладно, ладно, я шучу. Но мне правда будет тебя не хватать.
— Я думаю, вы со Штандалем найдете, чем заняться.
— Ага.
— И лучше вам назаниматься этим сейчас, потому что когда мы все окажемся в бункере, мало кто захочет быть свидетелем.
— Лилиан! — возмущенно воскликнула Эмма.
— Ну, ладно, может и не в бункере...
— Лилиан Брейн!
Смеясь, они прошли через сад и остановились у её корпуса.
— А почему ты решила, что мы будем отсиживаться в бункере? Разве у Альгадо он есть?
— Не знаю, — ответила она, — но они настолько богаты, что я не удивлюсь тому, что он у них не один. А может быть, нас поместят в один из их знаменитых подвалов, — проговорила подруга перейдя на шепот, — уверена, что все предки Альгадо, потому что все они одного склада характера, творили разврат.
— Единственный, кто на это способен в их семье, это Альгадо младший, — еле сдерживаясь, заметила Эмма.
— Демиен?
— Да.
— Почему вы никогда не называете друг друга по имени?
— Потому что мы раздражаем друг друга. Он совсем не похож ни на Диего, ни на Артура.
— Не знаю, не знаю, — вздохнула подруга, — но насчет разврата ты права.
В изумлении Эмма приподняла бровь.
— Феликс рассказывал Ричарду, по секрету, конечно, что Альгадо, почти ежедневно, водит к себе разных девиц, и никогда не знаешь, что застанешь, входя в свою же комнату.
— Ого, — только и сказала Эмм, прежде чем они закатились смехом.
Обняв подругу, Лилиан пообещала, что напишет ей, как только приземлится самолет, и она увидит родителей. После этого она зашагала в свой корпус. Что-то странное пронеслось в голове и Эмма окликнула:
— Лилиан! — девушка развернулась. — Надень перстень в поездку, пожалуйста.
— Зачем? — удивилась Лилиан и тут же, сморщив носик, добавила: — Ты же знаешь, он мне не сильно нравится. Не понимаю, почему все вы носите их...
— Не знаю, — честно ответила Эмма.
И она действительно не понимала, с чего вдруг ей в голову пришла эта мысль. Эмма лишь чувствовала, что так надо.
— Просто надень его, хорошо. И не снимай, пока не вернешься! Обещаешь?
— Э, ну... ай, ладно, — Лилиан улыбнулась и подойдя к подруге, еще раз крепко обняла её. — Обещаю, что одну и не сниму этот ужасный ужас! Увидимся завтра.
Когда дверь за ней закрылась, Эмма, все еще ощущая давящую пустоту внутри, направилась домой. Чувство тревоги не покидало её с того самого дня, когда полиция схватила Соболева. Она никак не могла забыть пистолет в его руках и горящие, обезумевшие глаза ректора в тот вечер.
