Теперь его пост временно занимал Диего Альгадо, и все они были рады этому. Они успокоились и расслабились, все, кроме неё, Макса и Альгадо. "Золотому мальчику" не нравилось, что отец контролирует каждый его вздох, тогда как он привык к относительной свободе за эти два года. Но это была лишь её догадка, зато с Максом все было куда серьезнее. Он сам поделился с ней причиной сегодня. Проснувшись ночью, она вышла в гостиную выпить воды и обнаружила его сидящим на диване и напряженно думающим.
Все дело было во сне. Максу приснился один из тех реалистичных снов, после которых, по его мнению, следовало смотреть в оба, и сон этот был о ритуале.
— Мы все были там, Эмма, — сказал он, опуская голову ей на колени. — Мы были привязаны к длинным шестам, вбитым в землю вокруг кроны огромного зеленого дуба, ствол которого, — мне сложно найти точное определение, — был очень, очень широк. Мы были на привязи, как скот, перед бойней, а наши мясники расхаживали взад, вперед в скрытые одеждами, напоминающими рясы священников — такие же длинные и черные, лица скрывали капюшоны.
Перебирая пальцами его волосы, Эмма вздохнула, пытаясь понять в чем кроется причина её переживаний. Возможно ей просто нужно пережить эту неделю, и когда затмение пройдет, она успокоиться. И, решив, что так и будет, Эмма поцеловала Макса в макушку и вернулась в свою комнату, где под мягкой махровой простыней сладко спал её любимый мальчик. Скинув халат, она нырнула к нему и прижавшись к теплой груди, потерлась головой о его подбородок, а когда подняла глаза, то в них отразилась его улыбка.
— Иди сюда, — прошептал он, сжимая её в объятиях.
Что может быть лучше полночного поцелуя? Прикоснувшись к его губам, Эмма больше не думала о тревогах, все они растаяли, как это происходило каждый раз, когда они были вместе. Так прошла эта ночь, так она встретила этот рассвет. А потом Лилиан написала ей, что решила уехать на пару дней, и Эмма вспомнила, что когда она вернется, уехать придется им всем.
Эмма шла по саду, наслаждаясь тем, как он расцвел. Сегодня было восьмое июня — теплый и солнечный летний день. Яркое солнце, насыщенное голубое небо и ни единого облачка над головой. Она огляделась: то тут, то там бродили группы студентов. Все они прощались друг с другом на лето и уезжали по домам. Первые улетели из поместья еще утром, она и Лилиан видели самолет лежа на пирсе. Это были выпускники, а вчера все её друзья и она присутствовали на вручении дипломов.
Затем полетят пятые и четвертые курсы, третьи и так далее. Улетят все, останутся лишь живущие здесь круглый год. И, конечно, все они тоже останутся в поместье, все, за исключением Лилиан и Морисы Штандаль и Ричардом, который отказался отпускать свою девушку одну.
Эмма подошла к дому и открыла дверь. Он был пуст и, сбросив туфли, она откинулась на диване гостиной. Мама и дети были у Сэма, Феликс пошел провожать Морису и обещал вернуться, как только посадит её на самолет до Мюнхена. Где был Макс, она не знала, но догадывалась, что где бы он ни был, рядом обязательно окажется белокурая голова Соболевой. Эта ночь была единственной, за всю неделю, когда он ночевал дома.
Эмма прилегла, закрыла глаза и представила поместье — большое и сплошь покрытое зеленью, она до сих пор считала, что нет ничего более красивого. В полутьме гостиной было что-то особенное, что позволяло легко расслабиться. Она лежала и представляла, как гуляет у озера, она видела стрельбище и стадион с конюшнями, теплицы и улетающие самолеты, рощи, соединяющие все это в одну картину и сад, окружающий жемчужиной всего этого — великолепный замок академии. Эмма сделала вдох и ощутила свежий горный воздух и, гуляя среди всего этого, она вдруг поняла, как что-то непреодолимо тянет её обратно домой.
Какая странная штука, это воображение, порой, мы разворачиваем его так, как нам угодно, но иногда оно полностью завладевает нашим сознанием, заставляя видеть то, чего нам совершенно не хочется. И почему в этот образ, образ прекрасного летнего дня, обязательно должен был вмешаться он? Подлетая к дому, еще издали она заметила знакомую ей фигуру и копну темно-каштановых волос Альгадо. Он стоял у её двери с занесенной рукой, готовый постучать.
Мгновенно прейдя в себя, Эмма подскочила на месте. Стук в дверь отразился в её голове раскатами грома.
— Что за черт? — произнесла она, открывая дверь — на пороге стоял Демиен Альгадо.
— Я нигде не могу найти Киру, — сказал он без предисловий.
— И?
— Может быть она со Сваровским?
— Я не знаю, где Макс.
— Я послал ей целых три сигнальных сообщения, — продолжил он, — Мы пользуемся ими в крайних случаях, и она не ответила бы, только если бы не смогла.
— Не знаю, что там у вас с Соболевой, но я тут не причем, — сказала Эмма и закрыла дверь перед его носом.
Услышав тяжелый удар в дверь, она поняла, что это был пинок. И, не смотря на то, что тогда на пирсе, они немного отпустили свою вражду, ничего другого Эмма и не ожидала. Настроение упало, и тревога снова показалась на горизонте ей сознания.
"Где ты? — набрала она на пейджере сообщение и, отослав его Максу, снова прилегла на диван". Тело налилось приятной тяжестью, веки задрожали и тихо сомкнулись, и она даже не осознала ту грань, когда начался сон, который отнюдь не оказался приятным.
Вокруг неё были мгла, туман и лес. Она бежала изо всех сил, спотыкаясь и падая и кто-то выкрикивал её имя позади, но ей было страшно обернуться. И вот, споткнувшись в очередной раз, она проснулась от того, что упала с дивана. В дверь громко стучали.
— Слава богу! — воскликнул Феликс.
Он заскочил в дом и обнял её, а взглянув из-за его плеча, Эмма увидела ночь. Сколько же она спала?
— Погоди-ка, — обшарив карманы, Эмма бросилась к дивану и подняла с пола свой пейджер.
На него пришло несколько сообщений и прочитав их она сообщила Феликсу, что Макс гуляет с Кирой, а Лилиан извиняется, что не ответила сразу, она совершенно забылась, когда встретилась с родителями.
— Значит, они долетели, — вздохнул Феликс. — Мориса тоже хороша, но в принципе она всегда так делает. Вот Вивиен — совсем другое дело! Они с Ричем хоть и не вылезают из споров, но при этом заботятся и беспокоятся друг о друге.
— А где наши старички? — пошутила Эмма, меняя тему.
Она подошла и обняла его за талию.
— Старички? — Феликс рассмеялся. — Эх, жаль тебя не слышит Ванесса!
— Пойдем, отыщем их, — предложила Эмма и лукаво улыбнулась, — не для того, чтобы озвучить их возраст, конечно.
— Конечно, нет, — согласился Феликс и, закрыв дверь, он пошли в сторону сада.
Когда же парень с девушкой подошли к калитке, он остановился у большого каштана и обнял её.
— А может быть, ну их, этих старичков? — шепнул он. — Я бы лучше вернулся в дом с тобой!
— Да, — промурлыкала Эмма, — с учетом того, что мама и дети вернутся только завтра, это звучит весьма заманчиво.
— Тогда вернемся?
В голосе парня она различила молящие нотки, и отчего-то вдруг стало так страшно, что ей словно перекрыли дыхание.
— Что с тобой? — спросил Феликс и осторожно похлопал её по спине, приводя в чувство.
— Кажется, я подавилась воздухом, — ответила она и замерла, ощутив движение слева от себя.
Повернув голову, Эмма обомлела: сорвавшись с листа, к ним на встречу летела крупная бабочка.
— Не шевелись — прошептала она, когда красавица села ему на грудь. — Даже не дыши!
Осторожно она сделала шаг в сторону и наклонилась.
— Она просто... изумительно прекрасна! — выдохнула Эмма.
Серебристое тельце и живые усики, белые с красно-золотым рисунком крылья медленно двигались, то сходясь, то расходясь в стороны.
— Я понимаю, что ты ценишь прекрасное, — сказал Феликс, — но долго мне еще так стоять?
— Ну вот, — надулась Эмма, наблюдая за тем, как вспорхнув, бабочка исчезла в кроне деревьев, — её обидели твои слова!
— Вообще-то они предназначались тебе, — сказал он и, улыбнувшись, снова обнял её. — Даже не знаю, как в твой круг интересов мог попасть такой скучный тип, как я?
— Ты не скучный, — нежно возразила Эмма, запуская свои пальцы в его волосы. — Ты интересный, умный, милый, симпатичный и самый, самый любимый! Ты — мой мальчик, Феликс Штандаль, и я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной! Ты же будешь, правда?
— Если ты позволишь, — сказал он, доставая из кармана маленькую коробочку, — я готов стать твоим навсегда!
Когда он открыл её и достал кольцо, сердце зашлось от счастья, страха и любви, поочередно накатывающихся на неё мощными волнами, а она стояла и не могла вымолвить ни слова.
— Я люблю тебя Эмма, — сказал Феликс, взяв её за руку, и она послушно распрямила пальцы, чтобы он смог надеть кольцо. — Будь моей до конца этой жизни!
— Я буду, — прошептала она и потянулась к его губам.
Они целовались, целовались нежно, в то время как между ними витала обжигающая страсть. Это длилось долго, и она не думала останавливаться, когда Феликс перешел от губ к её шее, а затем, расстегнув несколько пуговиц на её блузке, обнажил пылающие плечи. И, нежно лаская одно, он постепенно перешел ко второму и начал спускаться вниз.
— Феликс, — застонала она, когда он запустил пальцы под лямки лифчика, — нас же могут увидеть...
— Верное замечание, Керн! — взорвал эту страстную летнюю тишину голос Демиена Альгадо.
Заслоняя её собой, Феликс дал Эмме возможность вернуть блузку на место. Только поле этого он развернулся и напрягся еще больше. Рядом с ухмыляющимся Демиеном стоял его декан — Артур Альгадо, или Шорс, как он просил себя называть. Но Феликсу было все равно, потому что Альгадо и есть Альгадо, и сейчас, выражение тихой ярости и ненависти на лице мужчины отражало его мнение как нельзя лучше. Инстинктивно, сжав кулаки, он готовился к тому, что придется врезать либо ему, либо его племяннику, и Феликс не мог определиться, кто из них достал его больше.
Но, вместо нападок, Артур спокойно сказал:
— Наверное, у меня дежавю: вы снова нарушили правило академии, которое гласит, что студенты после отбоя должны находиться на территории корпуса своего факультета. Я снова закрою глаза на то, что мисс Керн была с вами мистер Штандаль, она сейчас пойдет к себе домой, а вы будете наказаны. И, чтобы не тянуть с этим до следующего курса, я предлагаю вам пойти сейчас с нами в конюшни и помочь Демиену разобрать привезенные сегодня в обед корма для лошадей.
— Стоп, — с возмущенной усмешкой произнес Демиен. — Ты наказываешь меня за то, что я, беспокоясь, искал свою подругу, которую никто не видел уже двенадцать часов, а её, — он ткнул пальцем в Эмму, — которая устроила здесь порно-шоу, ты отпускаешь?
Артур и Феликс стояли и молча смотрели на него.
— Да что с вами обоими? Керн, — обратился он к Эмме, — ты часом не серена? Кто научил тебя так вертеть мужиками?
От возмущения горло перехватило, и Артур опередил гневную речь, которую она собиралась обрушить на парня.
— Успокойся, Демиен, — сказал он племяннику. — Мисс Керн тоже будет наказана, и я лично прослежу за этим, потому что теперь она официально студентка моего факультета. И, я думаю, ты согласишься, что хрупкой девушке не под силу носить двадцати пяти килограммовые мешки.
— Я бы посмотрел, — послав ей свою фирменную ухмылку, он стал серьезен, — Ладно, проваливай! Но не думайте, вы оба, — сказал он мужчинам, — что я позволю вам замять её наказание.
— Но, это не справедливо, — решилась сказать Эмма, — Я могла бы хоть чем-то помочь.
— Идите домой, мисс Керн, — отозвался Артур, уводя парней за собой.
— Но, я...
— Иди в дом, Эмма! — с чувством закричал он, обернувшись к ней.
Присвистнув, Демиен пошел вперед. Эмма посмотрела на Феликса, он подмигнул ей.
"Я приду, как освобожусь, — прочитала она по губам и улыбнулась". Развернувшись, оба мужчины последовали за Демиеном и, нагнав его у конюшен, скрылись внутри.
Внезапно налетевший ветер растрепал её волосы и, приводя их в порядок, Эмма посмотрела на небо. На фоне сплошного темно-серого полотна туч, она увидела нечто странное. Поначалу ей подумалось, что это бред, но присмотревшись к единственному, и непонятно откуда взявшемуся, идеально белому облаку, парившему значительно ниже уровня серых масс, Эмма убедилась, что его форма — именно то, что ей показалось. В небе, над её головой, плыл огромный белый дракон.
Тревога, распирающая изнутри, резко подскочила до максимума. Нащупав кольцо, Эмма бросила взгляд на конюшни и сердце больно кольнуло. Мысли в голове застучали в барабаны и под действием чего-то не ведомого, она почти долетела до дверей, за которыми скрылись оба Альгадо и её, теперь уже, жених.
Крик сознания, переходящий в её собственный, оглушил вопль интуиции, оглашая своды постройки. В четырех метрах от входа, на земле лежал Феликс, а рядом Демиен и Артур — все трое без сознания. Под испуганное ржание лошадей, она подлетела к ним и приложила пальцы к шее Феликса.
— Господи, — сквозь слезы прошептала она, — живой...
И это были последние слова, которые Эмма произнесла, прежде чем две сильные руки схватили её и перекрыли дыхание. Сладкий запах хлороформа и закручивающаяся в спираль реальность, стали последним, что она ощутила, падая в темноту.
Гл.21. "Печать"
" Если чудеса и существуют, то только потому, что мы недостаточно знаем природу,
а вовсе не потому, что это ей свойственно ".
М. Монтень
* * *
ХXI век...
"8 июня, 2012 г. Сегодня. Это свершится сегодня. Я дождался! Я готов! Я не отступлю! У меня есть все что нужно. На этот раз дверь откроется!"
(...)
Темнота.
Что-то внутри подсказывало: открыть глаза — значит увидеть правду, а сделать это ей не хватало смелости. Знать правду было последним, что она хотела и, осознав, что она есть, что она может чувствовать, Эмма пыталась отключить это, но не могла. Действуя по обратной схеме, жизнь поднимала её наверх, раскручивая все быстрее и быстрее, пока, наконец, не выкинула в реальность. Осязание немедленно дало понять, что она лежит на земле, а слух позволил различить чьи-то голоса вдалеке и учащенное дыхание совсем близко.
Резко поднявшись и открыв глаза, Эмма сразу же пожалела о том, что не сделала все наоборот, в замедленном варианте. Картинка снова изобразила карусель, локти подкосились и Эмма плюхнулась обратно на землю.
— Эмма, Эмма, — кто-то осторожно приподнял её, и она почувствовала, как оказалась в крепких объятиях.
— Фел, — выдавила она хриплым голосом и зашлась кашлем.
— Это, видимо, хлороформ, — сказал он, гладя её по рукам и спине. — Голова кружится?
— Да.
— Скоро пройдет. Попытайся открыть глаза, только медленно, хорошо?
Так она и сделала, и когда карусель сбавила обороты и затем совсем встала, Эмма огляделась вокруг. Первым, что она смогла разглядеть были тени, расхаживающие неподалеку от них. Сначала это было что-то размытое, лишь отдаленно напоминающее человека, но вскоре зрение восстановилось, и она разглядела несколько фигур в длинных черных одеждах, а потом еще несколько, и еще. Головы их были скрыты в глубоких капюшонах, лица спрятаны под масками.
