С правителями Аракана, Аютии и Дайвьета, получилось ещё проще. Они и так делали всё то, что нам нужно. Савелий и их попугал фанатиками-мусульманами, шиитами и суннитами, с проклятого запада, заверил в праведности союзов всех правильных язычников, чтущих своих богов и своих предков, против фанатиков, предавших своих богов иудейскому Иегове, совсем слабому божку, между нами говоря. Всё, что он может — это интриговать, ссорить и стравливать правильных людей. Не поддавайтесь на это подлое разводилово. Всё поняли? Ну и отлично, вот вам по алмазу в короны и по кэшбэку на 'винджаммеры'. Приезжайте к нам в Тауантинсуйу.
С малайзийскими и индонезийскими султанами, теми самыми 'фанатиками-суннитами', обсудили опасность вторжения 'фанатиков-шиитов'. Фанатики-шииты уже подошли к Дели и Агре, через пару лет они подомнут под себя всю Индию, а потом примутся за вас. Вас они ненавидят гораздо сильнее, чем нас, язычников. Мы, для них, посторонние дяди, а вы еретики-предатели. Вот и думайте. Вот вам кэшбэк на 'винджаммеры', обойдётесь без алмазов. Кандидатуры лидеров от Сиоку Орусата, Савелию не понравились. Ему вообще все эти султанчики не понравились. Бандиты-пираты. Полевые командиры. Ни один из них не учится 'забытому языку богов'. Такие владетели нам в светлом будущем не нужны, обойдёмся как-нибудь сами, имперскими наместниками Явы, Суматры и Сулавеси. Как на Калимантане.
Корейский, точнее, Чосонский, ван Чунджон Накчхон, оказался правителем очень солидным. И в той исторической реальности он проявил себя отлично, и в этой своего не упустит. 'Забытый язык богов' и 'утраченное наследие' изучает со всем старанием. Говорит с жутким акцентом, но понять уже можно. Воскурили с ваном Чосона кальян, под коньяк и кофе. Поговорили о делах: и о вечных, вселенских, философских, и о мелочных, земных, суетных. В компании поговорили, с привлечением Васко да Гама, Родриго Пике, Асикага Такаудзи и Сиоку Орусата. Потом ещё добавились коньяком, насладились оркестром, струнным октетом — три гитары, две скрипки, виолончель, контрабас и солистка. И музыкой насладились и девочками-музыкантшами.
Отличный мужик, ван Чосона, получил кэшбэк на 'винджаммеры' в пятнадцать процентов и алмаз, покрупнее, чем у союзных голодранцев. Распрощались друзьями. Приезжайте к нам в Тауантинсуйу. Там познакомитесь с правильной религией, верой в Создателя нашей Вселенной, Инти-Виракочу, который и ваших богов создал, в числе многих прочих.
А вот сёгун Муромати, двоюродный племянник Асикага Такаудзи, Асикага Ёсихару, Савелию не понравился совсем. Полное служебное несоответствие занимаемой должности, у товарища сёгуна. Какой-то он совсем никчёмный. Даже не гуманитарий, а просто пустышка.
— Неужели в клане Асикага не нашлось никого лучше, чем сёгун Ёсихару? Мне кажется, что он весь ваш клан позорит, Такаудзи-сан.
— Так и есть, божественный, — печально вздохнул Асикага Такаудзи, — позорит, но он законный наследник своего отца.
— И всегда у вас такие никчёмные законные наследники своим отцам наследуют? Неужели никакого фильтра для этих никчёмностей так и не придумали?
— Придумали, божественный Сын Солнца, конечно, придумали, но возникла одна проблема. Я не хочу становиться сёгуном клана этих...
— Дикарей, — подсказал Савелий, — и правильно не хочешь. Мне нравится культура Ямато, мне нравится кодекс воина Буси-До, мне нравится религия Японии, но мне не очень нравятся эти никчёмные наследные правители. Этот дурачок до сих пор не понимает, что его жизнь уже изменилась, изменилась полностью, навсегда и бесповоротно. Такие идиоты нам в светлом будущем не нужны. Страна Ямато станет имперским герцогством. Я так решил, я очень хочу сохранить всё лучшее, что в ней есть. Возьмёшься за это дело, или мне назначить другого исполнителя, Такаудзи-сан?
— Что делать с императором, божественный Сын Солнца?
— Только то, что у вас обычно делают с низложенными императорами, ничего нового изобретать не нужно.
Седьмого сентября 1536 года, 'Посейдон' отчалил из Сингапура в направлении Гавайев. Увейс-паша взял раздробленный в щебень Марсель. Интересно, были ли в Марселе общечеловеческие культурные ценности? Можно заглянуть в интернет, но лучше этого не делать. Всё равно, ценностей этих больше нет, так к чему зря расстраиваться? Нет и нет, не первые и не последние.
Сулейман Великолепный собирает все валентные силы в Лионе, для удара по Парижу. А вот это зря. Пока дождётся корпус Увейс-паши, уже зима настанет, а зимой в центральной Франции не повоюешь, дороги развезёт уже в октябре, артиллерию не протащишь. Ему бы сразу ударить, пока Франциск Валуа свою лапотную орду в солдат не превратил и не вооружил, пока у него армия всего из тридцати тысяч ветеранов, а остальные сто двадцать — просто большая и бесполезная в бою толпа.
Впрочем, откуда Сулейману это знать? Это мы читаем переписку Парижа и Антверпена, коннетабля с императором, а османы честно играют в тёмную. Да и не хватает у Сулеймана сил на оккупацию всей Франции. В Базеле, Женеве, Лозанне, Лионе и Марселе, ему пришлось оставить десятитысячные гарнизоны. Ещё девять городов, и вся армия в гарнизонах осядет, перейдёт к обороне, а крупных, стратегически важных городов во Франции намного, на порядок больше. Возможно поэтому султана и тянет в Париж. Надеется, что взятие вражеской столицы закончит эту войну. А закончит? Если император Франции выживет и отступит — то точно нет.
Двадцать шестого октября 1536 года, 'Посейдон' вошёл в бухту Перл-Харбор на Гавайском острове Оаху. Красотища-то какая. Город на островах пока один — Гонолулу, столица герцогства. Заложен он ноябре 1526-го, потому и зашли именно сюда — отметить первый юбилей.
Отпраздновали, поныряли за жемчугом, уже с аквалангами, поучились кататься по волнам на досках. Отлично отдохнули.
В Европе война встала на зимнюю паузу. Османы так и не вышли из Лиона, дожди этой осенью пошли слишком рано. Впрочем, позиция у них отличная, юго-восток Франции по линии Женева — Лион — Гренобль — Марсель, с самым лучшим французским портом, они откусили и начали переваривать, дальше вполне могут себе позволить играть от обороны.
Франциск Валуа торгуется с Генрихом д'Альбре о цене за Южные Нидерланды, Фландрию, Люксембург и Аахен. Императору Франции очень нужны триста тысяч, но уступить графство Артуа он пока не готов, предложил вместо него Аахен. А какой толк от того Аахена? Ну, выбрали там когда-то императором Карла Великого и что с того? Генрих д'Альбре императором себя объявлять не собирается, для него это просто городок, с крохотной территорией в шестьдесят квадратных километров.
Да и нет трёхсот тысяч наличными у Генриха, ему занимать придётся. И ладно бы занимать на что-то действительно нужное, ту же Фландрию, которая одна может прокормить всю Западную Германию. Но причём здесь какой-то никчёмный Аахен, по цене отличного графства Артуа? Так пока и торгуются, а мы, на всякий случай, накапливаем вооружения и боеприпасы для стопятидесятитысячной французской армии в Амстердаме. Всё равно ведь сторгуются, уступит Франциск, деваться ему некуда.
Десятого ноября попрощались с Родриго Пике и Асикага Такаудзи. Они возвращались на Цусиму, готовить присоединение Японии-Ямато к Империи Нового Света. Не герцогством, такого японцы никогда не примут, а в качестве территории прямого подчинения императору, Сыну Солнца. Одного божественного императора сменит другой, ещё более божественный, это нормально и даже хорошо. Понятно, что непосредственное управление всё равно будет осуществляться через чиновников-наместников, но главное здесь статус. Такой-же статус, как у целого континента — Западной Инки. Такое вхождение в Империю можно будет организовать относительно мирно. Тогда так тому и быть, Такаудзи-сан ситуацию знает изнутри, ему виднее — как всё сделать правильно.
Одиннадцатого ноября, 'Посейдон' вышел на предпоследний участок кругосветного круиза Гонолулу — Лима.
Двадцать второго ноября получили сообщение из Гранады, от министра Европейских дел, Саго Миачо, графа Андорры. Османы предложили заключить мир. Правда условия выдвинули заведомо неприемлемые — статус-кво в Европе и возврат Магриба. Франциск Первый, через своего посла, барона де Рибек, эти условия, естественно, отклонил, да ещё и в не совсем дипломатической форме. Точнее, совсем не в дипломатической. Барон де Рибек зачитал оскорбительный ответ своего императора с листа.
Глупость какая-то. Понятно, что условия османы предложили очень плохие, но к чему все эти оскорбления? Они ведь Сулейману только на руку. Теперь он может делать с Францией и с самим Франциском всё, что угодно, и его за это никто не осудит. Саго Миачо считает, что султан именно этого и добивался. Оскорбительный ответ французского императора уже зачитывают османским армии и флоту. Дословный ответ, с оскорблением как самого Сулеймана, так и всего османского народа, а после этого, никакой дополнительной мотивации им не потребуется. Будут мстить, не жалея собственных жизней, а уж тем более чужих.
Даже если Франциску больше недорога собственная жизнь, а это, скорее всего, так и есть, то зачем подставлять под месть всех французов, в том числе и собственных детей? Сгорел сарай, гори и хата? Похоже, спятил Франсуа, сошёл с ума. В полное безумие пока не впал, но чувство реальности уже утратил, как и контроль над собой.
В Лиме, Савелий с цесаревичем и принцем Уэльским, Иваном Васильевичем Рюриковичем-Тюдор, осмотрели почти готовый к запуску завод 'Рол-с-Ройс', их совместное предприятие по выпуску двигателей внутреннего сгорания. К приезду Василия Ивановича и Марии Генриховны всё уже заработает, будет чем наследнику похвастаться родителям.
Иван привлёк к управлению этим проектом своих приятелей. Собрал свою первую команду. Тоже наука очень полезная. Толковых ребят привлёк, они уже автомобиль проектировать начали. Их проект вряд ли пригодится в производстве, но им самим мозги развивает отлично, а именно это сейчас и требуется.
На последний этап кругосветки, вышли из Лимы девятнадцатого декабря. Генрих д'Альбре уже прибыл в Маракайбо, на этот раз вместе с супругой, королевой Маргаритой Валуа, которая изъявила желание помолиться в Соборе Священного Препуция и получить благословление от самого Папы. Маргарита потеряла второго ребёнка, Жан д'Альбре родился сильно недоношенным, шестимесячным и не выжил, вот её и потянуло к священным реликвиям. Пусть помолится, хуже от этого не будет. Лучше тоже вряд ли станет, с детьми у этой пары и в той истории не задалось, Жанна так и осталась их единственным ребёнком и наследницей, но хоть нервы в порядок приведёт, и то дело. Толковая ведь дама, в той исторической реальности стала первой писательницей и вроде даже неплохо писала.
Второго января 1537 года, получили сообщение о взятии персами Дели и Агры. Взяли они две столицы, новую и старую, Империи Великих Моголов ещё в начале декабря, но новости из центральной Индии пока доходят долго. Империя Великих Моголов пала, но природа не терпит пустоты, на её руинах сразу возродилась Империя Персидская. Возродилась даже в более широких границах, чем во время расцвета державы Ахеменидов. Вместо теперь османских Малой Азии, Египта, Ближнего Востока и Месопотамии, персы контролируют Индию: от Гиндукуша на севере, до широты Гоа на юге, и от Инда на западе, до Брахмапутры на востоке. Они уже объявили своей Бенгалию, так что малайзийским и индонезийским султанам безнаказанно грабить больше нечего. Вряд ли этих султанов-пиратов остановит угроза наказания, но тем интереснее получится 'Большая Азиатская Игра'.
Савелий отправил в персидскую столицу Бандер-Аббас и в посольства в Гранаде и в Сингапуре телеграммы с поздравлением. Адресовал их императору Тахмаспу Первому, тем самым, первым признав его императором. Нам не жалко, а им приятно.
Зачем в Гранаду и Сингапур? Чтоб все об этом как можно скорее узнали и занервничали. Интриги всякие плести начали и вообще не расслаблялись, торговались за наши корабли поактивнее. На самоделках ведь к персидским берегам не сунешься. То есть, сунуться то можно, вернуться шансов нет. А совсем без шансов, даже полные отморозки в походы не ходят.
Мыс Горн обогнули двенадцатого января. Тесть с тёщей уже уехали из Маракайбо в Лиму. В этот раз на поезде уехали, железная дорога до Медельина начала работать в сентябре 1536 года. Участок от Лимы до Буэнавентуры вступит в строй в конце 1537-го, а вот от Медельина до Буэнавентуры только в конце сорокового, да и то не точно, может быть и позже. Там целых три тоннеля приходится пробивать, а всей горнопроходческой механизации пока только отбойные молотки.
Двенадцатого февраля пришла телеграмма из Сингапура. На торгах девятого, десятого и одиннадцатого февраля, 'Нептун', 'Брахма' и 'Гелиос' проданы за пятьдесят пять, пятьдесят семь и пятьдесят девять тысяч французский ливров серебра. Упорнее всех боролись персидский посол и лично султан Тернате, Хайрун Джамиль, которого Сиоку Орусата выделял как потенциального лидера бандитской группировки суннитов малайзийцев-индонезийцев.
Первый лот выкупил персидский посол, видимо по предельной цене, пока докладывал, пока согласовывал, пока то да сё, 'Брахму' забрал султан Джамиль, но третьи торги снова выиграла Персия. Цена третьих торгов всего тысячу не дотянула до пяти себестоимостей. И это у покупателей без кэшбэка. Так держать!
В Маракайбо 'Посейдон' пришёл девятнадцатого февраля 1537 года. Кругосветное путешествие закончилось через один год и двадцать семь дней. Эль Чоло снова что-то шаманил в Тиуанако, Рюриковичи-Тюдоры дивились на своего гениального наследника в Лиме, из кругосветки Савелия встречал только настоящий друг Энрике. Не такой жизнерадостный, как обычно, смерть новорождённого наследника Жана сказалось и на нём, но не так сильно, как на его супруге. Во всяком случае, истовым богомольцем, распятому иудейскому Машиаху, Генрих не стал.
— Почему ты не показал Маргариту медикам? Они бы наверняка сберегли твоего сына. Хотя бы месяцев до семи с половиной, после этого срока, младенца уже можно выходить даже здесь.
— Дура она тёмная, между нами говоря, брат Интико. На всё у неё, тёмной дуры, Божья воля. Завыла, что не перенесёт позора, если её мужчина осмотрит, а я и сдался. Позорно сдался. Слился, как ты говоришь. Теперь стыдно, но что уж тут поделаешь... Моя вина и только моя, не бери в голову. Папа её святой водой окропил, может и родит ещё.
— Женщин нужно учить на врачей.
— О-ля-ля... Ты в себе ли, брат? Чему их можно научить?
— Этому точно можно, не сомневайся. Ладно, всё равно уже поздно. Я так понял, Франциск тебе уступил?
— Договорились, — кивнул король Западной Германии, — триста двадцать тысяч за Южные Нидерланды, Фландрию, Люксембург, Артуа и Аахен. В гробу я видал этот Аахен за двадцать тысяч, но Франсуа упёрся, как голодный осёл, пришлось брать. Он такой дёрганый стал, того и гляди пена изо рта пойдёт. Подумать только, почти треть миллиона... И ведь не поможет... Как думаешь?
— Всякое случается, Энрике. У османов тоже не всё так хорошо, на самом деле. Пока у них всё держится на гении султана Сулеймана Великолепного, но стоит только убрать его из этой конструкции, так всё сразу и посыплется. Его сыновья ненавидят друг друга гораздо сильнее, чем Франциска.
