Я смотрела на нее, пытаясь осознать все то, что она сказала, но в голове закипала вязкая неприятная каша из мешанины слов. Мне пришлось сглотнуть горькую слюну и еле слышно попросить:
— Объясни, пожалуйста.
Легарда всхлипнула, сглотнула и попыталась что-то сказать, но я услышала лишь неразборчивый хрип. Девушка, смахнув слезы, попыталась снова, но расплакалась еще сильнее и, болезненно вскрикнув, уткнулась в колени лицом, руками сжав подол платья так, что побелели костяшки пальцев. Я не знала, что должна делать. Слова Кирии поставили меня в тупик. Мне оставалось только сидеть неподвижно и смотреть на содрогающуюся в рыданиях девушку. Сосредоточившись на легарде, я не услышала, как подошел Рэнд, и вздрогнула, когда он сел между нами, скрестив длинные ноги. Пару секунд киашьяр просто смотрел на Кирию, а потом мягко притянул девушку к себе, любяще поглаживая по плечу, тихо уговаривая:
— Тише, тише. Все нормально. Ничего страшного не случилось, ведь так?
Эти слова подействовали и на меня тоже, хотя возникла мысль прислониться к Рэндаллу с другой стороны, чтобы впитать хоть каплю этой его непоколебимой уверенности. И почему-то мне показалось, что легард не был бы против. Не поддаваясь на уговоры внутреннего голоса, я очень тихо промямлила:
— Кир, не переживай ты так...
— Но я!.. — Девушка громко хлюпнула носом и крепко прижалась к руке киашьяра, так что все остальные слова я слышала неразборчиво. — Я ужасна!.. Не достойна... знаю... но не могу... Глупость! Глупость! Понимаю... И не могу... виню! Проклинаю сама себя.
Кириа замолчала, глотая горькие слезы.
— Кажется, я все понял, — вздохнул Рэнд и потрепал легарду по плечу. — Это нормально, Кир. И нет в этом ничего ужасного. Главное, ты сама понимаешь, что не совсем права. — Рэнд улыбнулся и посмотрел на меня. — Этого следовало ожидать. Все легарды давным-давно живут с ощущением, что что-то ускользает от них. Каждое новое поколение куда слабее предыдущего, появляется все больше нежизнеспособного потомства. Такое и раньше было, до Ашарсы, но очень редко. А проклятие запустило череду событий, заставивших годы будто течь быстрее. Род начал слабеть. И никакие ухищрения не помогают. С каждым годом все больше и больше усилий нужно, чтобы поддерживать нерушимую защиту вокруг континента. А потом...
— А потом все рухнуло! Артефакт выбрал тебя, — выдохнула Кириа. — Все, кто был раньше, даже тетя Сарелия, не принесли нам столько вреда. Эти сны, эти нападения! Еще никто и никогда не нападал на Лесс!.. Я всю жизнь считала, что Элессон — последнее место, где объявятся изгнанные, а они всегда были рядом, носили маски... Мои лучшие подруги! Их я знала с самого рождения, а тебя не знаю и полгода, но все, во что верила, сожжено дотла.
— Но... я не хотела... — у меня самой на глаза навернулись слезы от обиды. — Я не виновата.
— Я знаю, — еле слышно, но очень отчетливо произнесла Кириа. — Ты ни в чем не виновата, просто... Просто так все сложилось... И твои сны. Они пугают меня больше всего. Особенно, когда ты встаешь среди ночи и куда-то идешь, не откликаясь на мой зов.
Рэнд нахмурился и глянул на меня, а я попыталась изобразить на лице удивление.
— Как это? Я хожу во сне? — Как я ни старалась, а прозвучало слишком фальшиво, но киашьяр, вроде бы, ничего не заметил.
— Не знаю. Просто несколько ночей назад ты вдруг встала и ушла из комнаты. Я позвала, но ты даже не остановилась, будто не слышала моих слов.
Прокашлявшись, я тихо пробормотала:
— Не помню этого.
И обрадовалась, что на сей раз в моем голосе не было фальши, ведь я на самом деле ничего не помнила до момента, пока не проснулась...
Рэнд беззвучно хмыкнул, подцепил вилкой блинчик, щедро окунул его в сироп и отправил в рот, принявшись задумчиво жевать. Я краем глаза следила, как размеренно двигается его челюсть, а в уголке губ сверкает крошечная золотистая капелька.
— Я не хотела. Понимаю, что виновата сама тоже. Я не должна винить тебя ни в чем. Но так получилось. Само собой получилось. Мне жаль. И мне жаль, что тебе снится все это... — вздохнула Кириа и села прямее, сцепив руки. — Это ужасно. Если бы можно было это как-то остановить...
"Можно, — подумалось мне. — Можно. Вот только никто из легардов не поймет, если я попрошу освободить меня от артефакта".
Стоило подумать о браслете, как он стал лучше чувствоваться на руке. Я машинально потрогала запястье, не надеясь нащупать тонкое кружево серебра и холодный камушек в центре.
— А если бы выбор пал на Кланта, то какого бы цвета был камень в браслете? — вопрос сорвался с губ сам по себе, я даже не успела его как следует обдумать.
— Камень стал бы алым, — отозвался Рэнд. — Артефакт отражает цветовую гамму, в которую обращается магия. Цвет ни о чем не говорит и ничего не показывает, но часто именно по оттенку можно распознать, кто творил чары. У Кланта очень яркий оттенок. У многих, как и у меня, синий или голубой, но и этот цвет имеет множество оттенков. На сколько я знаю, у людей зрение немного другое, из-за чего вы не можете увидеть разницу между...
Легард недоговорил, вытер руки о штаны и вытянул их перед собой, ладонями вверх. Всего через секунду на каждой руке зажглось по огоньку. Сначала я видела лишь крошечную искру, а потом пламя превратилось в небольшие, с кулак маленького ребенка, шарики, раскаленные добела.
— Что ты видишь?
— Один огонек будто окутывает сиреневый дымок, а другой совершенно белый, — ответила я, прищурившись.
Рэнд улыбнулся и неразборчиво шепнул какое-то слово. В лицо будто ударил сильный порыв раскаленного воздуха, я быстро заморгала, а потом еле сдержалась от возгласа. Ощущение было такое, словно предо мной раздвинули полупрозрачные шторы, до этого закрывавшие настоящие краски мира. Цвета будто налились соком изнутри, маня своими переливами и оттенками.
Открыв рот, я довольно долго рассматривала деревья, листву, фонарики над крылечком домика, доски настила, собственные руки и только потом Рэндалла и Кирию, а легарды лишь улыбались моей реакции.
Мне казалось, что глаза киашьяра просто синие, а волосы темно-каштановые. Как же я ошибалась! Стараясь не рассматривать Рэнда столь явно, я отметила, что радужка его глаз похожа цветом на то пламя, что сейчас пылало на ладонях киашьяра: основной цвет был синим, но он будто бы двигался, как облачко пара над чашкой, красуясь то бледно-голубыми, то иссиня-черными крапинками. Волосы тоже не были столь простого и непритязательного оттенка. В них сияли всполохи черного и золотисто-медного, вызывая у меня болезненную зависть.
Но больше меня поразила Кириа. Я с самого начала считала ее красивой, но не догадывалась, насколько убого это слово, по сравнению с этой девушкой. Ее волосы походили на огненный водопад, полный таких ярких красок, оттенков и сполохов, что хотелось зажмуриться. А глаза? Зеленые озера тягучего и таинственного, как лесной туман, цвета, на фоне бледной, лишь немногим темнее, чем у меня, кожи с мелкими, солнечно-золотистыми веснушками.
— Ты такая красивая, — вырвался у меня невольный вздох.
— Ты тоже, — вдруг усмехнулась легарда. — У тебя очень необычные глаза. В их цвете я вижу воду, то она спокойная и тихая, то бурлит и пениться от ужаса, то темнеет от... Иногда, когда ты думаешь, что тебя никто не видит и о чем-то размышляешь, в твоих глазах бушует нечто таинственное и тягучее.
— Воспоминания, — перебил легарду Рэндалл. — В твоих глазах можно рассмотреть воспоминания.
Замечание показалось мне странным. Я нахмурилась и хотела спросить, что же такого киашьяр увидел в моих глазах, раз так уверенно говорит об этом, но меня перебила Кириа:
— И волосы у тебя очень необычные.
— Просто темные, — передернула я плечами и поморщилась не без доли отвращения. — Ничего особенного.
— Ты странная, — усмехнулся вдруг Рэндалл. — Говоришь о себе так... Ты разве не знаешь, что очень красива?
Мне хотелось взглянуть в глаза легарду и понять, шутит он или говорит серьезно, но я невероятно перепугалась, что покраснею, как свекла, и всем своим видом покажу, как важны для меня слова Рэндалла.
— Да! — подтвердила Кириа. — Твои волосы... Их цвет сразу не поймешь.
— Расплавленный горький шоколад с капелькой сладкого ликера и щепоткой корицы, — пробормотал Рэндалл, заставив меня таки покраснеть до самых ушей. И стоило мне подумать, что большего стыда и быть не может, как легард наклонился ко мне, заправив за ухо выбившуюся прядь и, провел подушечками пальцев по щеке.
Что-то изменилось, то ли воздух раскалился добела, то ли мне просто стало трудно дышать. Молчание затягивалось, будто уплотняясь и напитываясь мелкими искорками.
— Дождь начинается! — крикнула где-то совсем рядом Кириа, доски настила прогнулись и спружинили, но я отметила это лишь краем сознания. Все мое внимание было сосредоточено на взгляде легарда, где в глубине зрачков видела собственное отражение и не могла поверить, что та девушка — я.
— Не бойся меня, ладно? — попросил Рэнд тихо. Он провел пальцами по моей шее, нежно коснувшись кожи у мочки уха, а затем запустил пятерню в волосы у меня на затылке, одновременно не давая отвернуться и мягко массируя.
Мне ничего не оставалось, кроме как смотреть ему в глаза, осознавая, откуда шло то ощущение неусыпного внимания, что преследовало меня целыми днями. Это открытие не удивило и не озадачило, кажется, я даже ожидала чего-то подобного.
Мелкая капелька шлепнулась мне на нос, следующая скользнула по уголку губ, а потом на нас обрушился почти ливень. Рэнд, будто ничего не замечая, лишь немного придвинулся, еще больше нависнув сверху, но зато мне на голову капли стали попадать реже. Его взгляд видел так глубоко, что, казалось, ничего скрыть не удастся.
Дождь ударил стеной, жесткими струями полосуя спину легарду сквозь ветви и листву. Но Рэндалла, похоже, это волновало в самую последнюю очередь. Его камзол давным-давно насквозь промок и прилип к телу, очерчивая напряженное тело. Вода капала мне на платье, затекала по коже в корсаж. По волосам скользили целые потоки воды, неприятным холодом окутывая затылок и спину.
Рэнд сместил руку ниже, согревая мне кожу между лопаток. Его взгляд тоже немного сместился, от чего по всему телу растеклось томительное и приятное тепло.
— Так ты помнишь? Или нет? — вдруг спросил Рэнд, но я не сразу это поняла, завороженная круговыми движениями ладони легарда на моей спине, там, где между моей и его кожей была лишь тонкая прослойка дождевых капель.
— Что? — вяло уточнила я, когда до меня наконец дошло, что киашьяр задал мне вопрос.
— Где ты была той ночью, о которой говорила Кириа?
Наверное, спроси Рэнд минутой позже, я без промедления ответила бы правду. Мне ничего не стоило просто сказать все, как есть. Но разум успел просчитать последствия раньше языка, так что я застыла с приоткрытым ртом, наливаясь ярко-красным румянцем, волной жара заливая щеки и шею.
— Я... Я не помню... Наверное, Кирии все привиделось... — Ложь! Ее вкус горечью проступил на кончике языка, затекающие в рот дождевые капли не могли разбавить это мерзкое ощущение.
Моя реакция киашьяру не понравилась. Не знаю, о чем он подумал, но легард резко отстранился, глядя на меня с прищуром. Скулы Рэндалла проступили четче, а на лбу часто-часто затрепыхалась еле заметная жилка, выдавая его неверие.
Темноволосый легард еще больше отодвинулся, так что теперь у дождя не было преграды, и поток воды хлынул на меня, заставив быстро-быстро заморгать.
Рэнд был зол, я чувствовала это так же явно, как если бы он прямо об этом сказал. Но, не смотря ни на что, киашьяр поднялся, помог мне встать и, прикрыв нас щитом, в котором уже не было смысла, проводил меня в дом. Хотелось хоть что-то сказать, но легард в дом не вошел, негромко захлопнув за мной дверь.
Глава 31
— Где ты была? — ко мне подбежала Эмма.
Я не ответила, побыстрее закуталась в плед, пытаясь просушить промокшие волосы и одежду, и села в ближайшее кресло. А в голове бились мысли, как загнанные в ловушку птицы: "Что подумал Рэндалл? Что мне делать? Как ему все объяснить? Что он подумает, если я скажу правду?"
Я сидела довольно долго, пока не сообразила, что меня сотрясает нервная дрожь, а зубы выстукивают неприятную дробь. Голова раскалывалась, хотелось сжать ее руками, но сил не было.
— Вира? Ты чего такая расстроенная? — перепугано спросила Эмма.
Я не ответила, вскочила, отбросив плед в сторону, и побежала к двери, не представляя, что буду делать и что говорить. Дернув на себя дверь, я отпрянула в сторону, уворачиваясь от отвесной стены дождя.
Решать нужно было сейчас. Простонав, я прикрыла лицо рукой и шагнула вперед. Ледяные струи, не находя преграду в листве и толстых ветвях, больно забарабанили мне по голове и плечам, пригибая книзу.
Стараясь не вздрагивать, я прикрыла глаза ладонью, как козырьком, и попыталась осмотреться, но за стеной капель ничего не возможно было рассмотреть. Не представляя, что буду делать, подхватила прилипшие к ногам юбки рукой и побежала по настилу, надеясь, что не споткнусь.
Где искать легарда? Он может быть где угодно! Шли минуты, на мне не осталось ничего сухого, в нос набилась вода, горькая и холодная, будто я зачем-то облизала жабу.
Не представляя, что делать, я сбежала вниз, ухнув в шевелящуюся массу сбитых дождем еще не успевших пожелтеть крупных листьев. Вода обступила меня со всех сторон, ноги поехали, и я булькнула в образованную дождем жижу по самое горло, вмиг перемазавшись грязью. Листья забились между телом и одеждой, шевелясь там, как стая трепыхающихся рыбок.
Сил на крик не было, я предпочла сосредоточиться на том, чтобы подняться на ноги и продолжить свой путь. С трудом передвигаясь и держась за ветки кустов, мне удалось обойти несколько деревьев, пока я не сообразила, что среди домиков Рэндалла нет. Это ощущение было столь сильным и ровным, что я не могла не верить ему. Ведомая этой уверенностью, я кое-как доковыляла до озера. Тело ныло, в голове будто появилось с десяток новых дырок, плечи не разгибались. Самой себе я напоминала некое маленькое лесное существо, таинственного обитателя болот.
Рэндалл стоял на возвышении, куда еще не добралась вода. Он выглядел абсолютно спокойным, отрешенным. Я плохо видела, но мне показалось, что глаза легарда закрыты. Волосы намокли и прилипли к шее, походя на опасных змей, затаившихся перед броском.
Подходить я боялась, но мне ничего другого не оставалось. Сжавшись в комок, я приблизилась к киашьяру и, сомневаясь в своих действиях, тронула того за руку.
