Спасти Ссср

Но это одна крайность. СССР впал в другую — он пытается развивать территории, где люди не могут и не должны жить постоянно. Пытается создавать постоянные города за Полярным кругом, хотя их снабжение обходится очень и очень дорого...

В этой системе — при размещении тех или иных предприятий — идет бюрократический торг, и искусственно развиваются те территории, которые нет смысла так развивать. Если, к примеру, первый секретарь тюменского обкома влиятелен — то завод по производству чего-то там разместят у него, и пофиг что его продукцию придется возить по железке долго и дорого.

Сначала заманиваем людей на север длинным рублем, потом пытаемся создавать там промышленность, потому что там есть люди и их надо чем-то занять.

Рыжков как раз представитель этой когорты — он родился в Донецкой области, но так он свердловчанин, представитель мощной когорты уральских и сибирских директоров огромных предприятий. И если возникнет вопрос, где строить СЭЗ — то они понятное дело будут тянуть одеяло на себя, и плевать, что с логистикой будут проблемы, а это обесценивает проект в целом. Всю свою бюрократическую мощь они обернут на то чтобы потопить ленинградско-прибалтийский проект.

Нда...

— Я не предлагаю переносить промышленность. Я предлагаю построить новую. За счет инвесторов.

— Им все равно. Кстати, кто такие все-таки инвесторы

— Вы их зовете капиталистами.

— И ты хочешь их в страну пустить?!

— Ну а что делать, если вы людям не смогли обеспечить элементарного? Впрочем, не переживай, инвесторы в основном будут работать на Европу, товары будут продаваться в основном там. Знаешь, что джинсы Ливайс теперь в Венгрии шьют, а Дизель в Югославии? Вот и у нас так будет.

— Да... может, в этом и есть здравое зерно.

— Это и есть здравое зерно. Ваша ошибка в реформах — одна из — заключалась в том, что государство должно всем всех обеспечить — от автомобиля, до простите, трусов. Так нигде не делается. Есть инвесторы, они вкладывают деньги, строят предприятия — на свои заметь. И если предприятие прогорит — рискуют тоже они.

— Это же капиталисты!

— Заладил — капиталисты, капиталисты. Не надо словами бросаться, надо везде свою выгоду искать. Ты знаешь, например, что в мое время Китай уже перегнал США по размеру экономики.

— Китай! Да быть не может.

— А ты значит, в моей памяти рылся избирательно, только чтобы выяснить, кто тебя скинет. А надо было о другом думать. Вел бы ты политику как в Китае — хрен бы тебя кто скинул.

Надо спать идти — утро вечера мудренее. И надо подумать, что делать чтобы все-же переманить Рыжкова на свою сторону. И с Раисой как-то надо мириться. Волга Волгой, но она кандидат наук, социолог. Фактически готовый политический консультант, хотя этого слова тут и не знают, И недооценивать ее тоже нельзя. Когда Лигачев решил устроить антиалкогольную кампанию — против была как раз Раиса Максимовна, но ее никто не послушал. И какой итог?

* Цыпленок генерала Цо — вероятно самое известное блюдо американской китайской кухни - это куриное мясо в соевом соусе с сахаром и перцем чили. Сами китайцы это блюдо действительно не едят и никакого отношения к генералу Цо (вероятно Цзо Цзунтану)оно не имеет.

Москва, Кремль

21 февраля 1985 года

Утром на завтрак была паровая рыба, которую я терпеть не могу. Но пришлось давиться ради сохранения легенды.

Сейчас многое придется делать, что я не хочу.

Я уже выходил к машине, когда за мной увязалась супруга.

— Михаил Сергеевич!

Я обернулся. Как я потом узнал — она всегда меня так звала, если рядом есть хоть кто-то чужой

...

— Все в порядке?

Глаза "жены" смотрели на меня — хотя какие кавычки. Придется привыкать — жена она мне, получается.

— Да. Почему спрашиваешь?

Она подошла ближе.

— Ты какой-то не такой сегодня.

— Голова просто болит

— В поликлинику записать?

— Нет, меня в Кремле посмотрят.

Она фыркнула

— Там посмотрят...

И тут как то на меня... накатило что ли.

Всю жизнь я был один. Заботился о себе сам, как мог, а если бы не позаботился так и сдох бы как пес под забором, никому не нужный. А сейчас... есть хотя бы один человек на свете, которому не все равно на меня.

И разве это не... хорошо?

— Михаил...

Я сдержал эмоции.

— Все нормально. Кстати, про Волгу напомни...

— Скорость сбавить, Михаил Сергеевич? Нехорошо вам?

— Нет, нет. Все нормально.

Да что я как институтка...

— Михаил Сергеевич. Ты тут?

— Куда я денусь. Из своей заметь головы

— Раисе Максимовне что подарить?

— Этого не хватало.

— Ну извини. Иначе никак. Представим, это ты даришь. Раз ты мне советуешь.

— Духи... она Елисейские поля любит.

— Понял. А украшения. Может, браслет купить. Или брошку? Карат хотя бы на десять

— Да ты что

— А что? Она, по-моему, носила.

— Носила. Это бижутерия все. Чешская.

— Блин. Тогда извини.

— За что?

— Да есть за что...

А про себя подумал... господи, что за времена непуганые были.

Впрочем, один из первых моих учителей в моей невеселой профессии как то сказал, как припечатал: дурак хуже предателя!

Так оно и вышло.

Второй рабочий день был похож на первый — я не дождался нужных справок и заказал еще. Какие-то будут завтра, какие-то не будут — и все это изрядно раздражало. Зато — на столе была куча бумаг, в которых я ничего не понимал, какие-то решения принимались "вкруговую", то есть опросным путем — и все это производило впечатление вращающейся вхолостую бумажной машины, не производящей ничего кроме вороха бумаг. Плюс мои бумаги — по законопроектам.

Еще раз задумался над тем — а что должна делать эта машина в реальности?

Частично партаппарат выполняет функции Конгресса, конгрессменов и его помощников. Частично аппарата правительства, частично — контроля. То есть, в основном, функционал, который должен исполнять аппарат парламента — нашего Верховного совета. У нас же — парламент по сути трехступенчатый: съезд, Верховный совет, Президиум Верховного совета. Из них постоянно и профессионально своей работой занимается только президиум Верховного совета. Съезд собирается раз в несколько лет, Верховный совет — на сессии, на которых они наскоро голосуют уже готовые законы, без прений, без поправок и проработки. У депутатов Верховного совета нет оплачиваемых помощников на полный день, часто это случайные люди, не политики, и по идее должны большую часть времени проводить в округах, где принимать наказы и разбираться с жалобами избирателей. И вся эта система в корне ущербна и блокирует нормальную парламентскую работу...

Я как то раз был у друга в очень успешной компании, с оборотом более миллиарда долларов в год. Меня поразило то, что у него каждый продажник имеет одного, а то и двух коммуникаторов, которые берут на себя всю черновую работу. Я спросил — зачем так. Он ответил — хороший продажник стоит дорого, и надо следить, чтобы он во время рабочего дня выполнял только ту работу, которую не может исполнить никто кроме него. Всю черновую работу может выполнять и другой человек, с меньшей квалификацией и жалованием. И если продажник не справляется, то надо внимательно смотреть — он не справляется со своей работой или с чужой? Кого надо нанять — продажника или еще помощника? Кроме того, обычно помощник хорошего продавца со временем тоже становится хорошим продавцом.

Так и тут. Хороший депутат должен иметь офис и не заниматься ничем кроме законодательной и политической работы. Еще один офис должен постоянно работать у него в округе для приема жалоб и связи с избирателями — но сам он работать с избирателями не должен. Для этого у него должен быть штат помощников. Но здесь этого просто не понимают. Здесь считают очень важным, чтобы парламентарий не просто не терял связи с народом — но и сам был из народа, и оставался таковым. Потом эти, "из народа" проголосуют за ратификацию Беловежских соглашений, и даже не дрогнет ничего.

Еще одна ошибка, которую и в России не исправили, и которую надо бы исправить здесь — парламент должен иметь собственных следователей и иметь право не только проводить уголовные расследования, но и приговаривать людей в административном и даже в уголовном порядке.

Конгресс США — имеет право не только надзора, но и следствия, причем в очень широких пределах. Он имеет право не только вызывать для дачи показаний любых свидетелей — но и назначать им уголовное наказание за неуважение к Конгрессу. Сроки там небольшие, максимум пара лет — но именно возможность парламента самостоятельно вести следствие — дорогого стоит. Многие конфликтные вопросы во власти — разбираются именно в Конгрессе на слушаниях.

У нас прямо скопировать систему вряд ли получится. Но вот передать... скорее всего прокуратуру — в прямое подчинение Верховного совета — со временем может и надо будет сделать. Только так можно будет обеспечить не только реальные полномочия Парламента — но и лишить круговой поруки спецслужбы...

Разобравшись в бумагами, я вызвал поговорить заведующего международным отделом ЦК.

Заведующим международным отделом ЦК КПСС был Борис Пономарев, настоящий политический динозавр, на этой должности он был с пятьдесят пятого года. Вообще мне повезло на динозавров. Например, как можно было назначать на должность мининдела бывшего грузинского комсомольского босса Шеварднадзе, когда был жив и готов был работать Анатолий Добрынин, бессменный посол СССР в США? Он ведь не просто посол, он основатель целой школы дипломатии своего имени. Шеварднадзе при назначении не знал английский язык!

Хотя как — я понимаю. Комса рванула во власть.

Короче говоря, вызвал я Пономарева, послушал его минут десять. Мне было не интересно, что он говорит — но вот как человек Пономарев мне был интересен. Прежде всего, своей твердой антисталинской позицией, которую он не менял.

Почему я подбираю людей с антисталинской позицией? Потому что у сталинистов есть в голове некий набор догм, на основе которых можно построить только лагерь ГУЛАГа. Например — у любой проблемы есть фамилия, имя и отчество. Или: надавил и есть результат. Но с такими мыслями можно только в тупик зайти — что тут и сделали. А у меня нет времени и сил перевоспитывать людей.

Вот я послушал Пономарева, а потом ему и сказал.

— Борис Николаевич... а что Советскому союзу дает сотрудничество с французской коммунистической партией? Или итальянской?

Пономарев уставился на меня. Видимо, такой простой вопрос ему в голову не приходил: есть зарубежная компартия, надо поддерживать.

Здесь вообще много чего делается потому что "так надо" и никто не задает вопроса, кому надо и зачем — надо?

— Не понял вопроса, Михаил Сергеевич

Вижу что не понял.

— Вопрос стоит так, что в двенадцатой пятилетке нам придется строить Автоваз-2 и возможно даже Автоваз-3. Ситуация со снабжением трудящихся персональным транспортом неудовлетворительная, люди стоят за машинами в очередях, процветает спекуляция. Решить проблему можно только увеличив производство автомобилей, причем значительно, на несколько сот тысяч в год. Мы не должны отставать от капстран в вопросах обеспечения трудящихся.

Пономарев покивал. Видно, что начинаю осваивать местный жаргон — тут все время надо упоминать или Ленина или трудящихся.

— Если итальянская компартия имеет определенное влияние, возникает вопрос — можно ли, используя ее связи, провести переговоры с концерном ФИАТ например.

— Такие вопросы перед итальянскими товарищами мы не ставили, но... у них налажены связи с профсоюзами, а у профсоюзов с промышленниками...

— Так поставьте. Вопрос стоит так же и в том, может ли французская компартия помочь нам скажем, в вопросе обеспечения трудящихся одеждой. Обувью.

Пономарев записал

— Вопрос в том, товарищ Пономарев — важно сказал я — что отпускаемые на помощь коммунистическим партиям средства тоже должны давать результат. Мы не можем расточительно расходовать средства партии.

Пономарев покивал

— Если уж мы помогаем братским партиям, то в ответ вправе ожидать не обещания, а какую-то реальную помощь в решении наших проблем, не так ли.

Пономарев покивал, видно было, как он озадачен

— Но товарищи и так помогают, как могут.

— Перед нами стоит задача улучшить снабжение трудящихся. Ее надо решить как можно быстрее. И для этого нам потребуется вся помощь, какая только возможна. В том числе и помощь братских партий.

С одной стороны, говорю и думаю — бред, господи, какой все же бред. С другой стороны...

Через семь лет, если мне не удастся все изменить — треть элиты будет клясться словами "бля буду!", а на улицах Москвы будут греметь автоматные очереди. Это что — лучше что ли?

И может не стоит даже в душе смеяться над этими отставшими от жизни, многого не знающими не умеющими — но искренне желающими своему народу добра людьми? Может, стоит помочь, чем получится?

Нда...

Ближе к вечеру пришел Рыжков. Принес свои соображения по развитию производства товаров группы Б. Они, мягко говоря, не слишком радовали.

Еще со времен Брежнева существовало правило, от которого был освобожден только Минсредмаш — на один рубль военной продукции предприятие должно было выпускать как минимум на один рубль гражданской, потому что содержать чисто военные производства слишком дорого. Везде было по-разному. На Ижмаше например — этот коэффициент Иван Федорович Белобородов довел до девяти, превратив военный оружейный завод в мощный многопрофильный машиностроительный концерн западного типа, причем выпускали тут не сковородки — а автомобили и мотоциклы. Но это Белобородов, человек штучный, директор, который за двадцать семь лет своего руководства увеличил оборот своего предприятия вдесятеро. Обычно — оборонные заводы выпускали жуткие по качеству и примитивные изделия типа солдатиков или кастрюль или еще чего. Понятно, что это никому было не нужно, и так и лежало по сельским кооперативным магазинам.

При Сталине производством несложных товаров народного потребления занимались кооперативы и артели. При Сталине вообще было много интересного, что потом погубил Хрущев — например, в артелях и кооперативах трудилась четверть трудоспособного населения. Потом все это накрыли, и производством ТНП начали заниматься либо предприятия местной промышленности, либо в нагрузку крупные предприятия. Там все это шло в нагрузку и никто этим особо не занимался.

Проблема у нас в том, что разрешать кооперативы одновременно и надо и нельзя. Надо — потому что действительно ситуация со снабжением аховая, то одного нет, то другого, то третьего. Нельзя — потому что в стране уже сформировалась мощная теневая экономика и разрешение кооперативов всего лишь послужит делу ее легализации. А это очень скверная основа для любой экономики — мафиозная среда. По сути, все перипетии России последних тридцати лет проистекают из этого — в основу вновь создаваемого капитализма легла криминальная среда.