— Кто бросил гранаты? О чем он думал? Чего добивался?
Франц прижал лезвие к щеке Генри. Из неглубокой царапины потекла кровь так медленно, будто она была слишком густой, чтобы подчиняться законам тяготения. Стоило Францу глубже взрезать подбородок Генри, кровь закапала на стол как вода.
Похоже Генри прикусил себе язык. Зубы его покрыла красная пленка. Дергая кадыком и плечами, расширенными зрачками он смотрел на армейский нож с кольцами для пальцев на рукоятке и титановым лезвием. Похожий был у Альбы и у Сесара. Удерживая голову Генри, Франц засунул лезвия в его левую ноздрю.
— Кто бросал гранаты? — Франц рванул лезвие в сторону, разрезая внешнюю стенку носа.
Кровь залила левый уголок губ Генри, Франц протолкнул кончик лезвия в правую ноздрю. На этот раз он действовал неосторожно, неаккуратно. Порезал губы и внутреннюю перегородку носа, и лишь потом рванул в сторону. После электрокнута у Генри не осталось сил кричать, или кричать мешало то, что Франц оттянул его голову назад. Он скулил и всхлипывал.
То ли пальцы Франца в волосах Генри вспотели, то ли Генри дернулся слишком сильно, но он вырвался из хватки Франца и упал лицом на стол. Франц мгновенно прижал его голову ладонью. Нажал пару раз, выдывливая из Генри болезненный вздох. Текущая из его изуродованных ноздрей кровь запузырилась. Проведя лезвием по шее Генри, Франц схватился за верхний край уха, будто собирался отрезать его. Генри скатился со стула и отполз к стене.
— Нет, — Франц поднял руку, останавливая метнувшихся к Генри охранников.
Только теперь до Луизы дошло, что голос его все время звучал спокойно. Мертво? Даже заикание не придало ему выразительности.
— Открой дверь, Рипон. Здесь нечем дышать, — вздохнул Франц.
Страх и кровь Генри пахли болотом, перегнившими листьями. Джунглями. Морской водой и песком на берегу. Сырым песком между жестяными контейнерами. Среди них прятался Касто. Луиза задыхалась от этого запаха, когда Касто повалил её на землю.
Рипон, охранник постарше и помассивнее, вразвалку подошел к двери, распахнул её, поправил пояс штанов.
— Так нельзя, — Франц ткнул ножом в фотографии на столе. Будто не замечая, что в руке у него нож, провел кулаком по волосам. От лба к макушке и назад. — Это надо прекратить. Я думал, смогу добиться равновесия. Я пощадил виновных в хищении в Палоа. Я ошибся. Их нужно было судить. Судить и наказать. Тогда никто не посмел бы бросать гранаты в траурное шествие, — Франц повысил голос и заговорил быстрее. — Гуманизм — это не инструкция к действию, этот всего лишь один из принципов закона. Принципы ограничивают людей и объединяют их. Мы все порочны, инертны и эгоистичны. Главное предназначение власти, государства, любого общественного договора подчинить человеческую природу принципам закона. Мы должны последовательно и регулярно подтверждать принципы закона. Утверждение закона сейчас самый важный политический акт. Лучший способ доказать принцип законности сейчас это публичные и открытые судебные процессы. Они привлекут внимание общества. Наши партии и общественные организации грызутся друг с другом, нужно заставить их сотрудничать в судебной комиссии. Первым публичным процессом, первым политическим актом, доказывающим принцип закона, должен был стать суд над Касто, — он указал ножом на Луизу. — Ты превратила все в очередное убийство. В очередное сведение счётов!
Луиза вскочила со стула, бросив короткий взгляд на скорчившегося в углу Генри, вылетела из комнаты. Она не могла здесь больше находиться. Если Франц желает её задержать, пусть прикажет надеть на неё наручники. Она летела по коридору, ничего не видя и не слыша кроме собственного шумного дыхания. Она будто вынырнула на поверхность воды после затяжного прыжка. Каждый вдох давался с трудом и приносил облегчение, словно Луизу долго душили, но внезапно отпустили.
Альбер нагнал её около лестницы и сжал её локоть. Инстинктивно Луиза начала вырываться.
— Тише, Лу, успокойся, — он лишь теснее прижал её к себе.
— Больной на всю голову недомерок, — выдохнула Луиза, вспоминая нож в руке Франца.
— Точно, — согласился Альбер.
Он хорошо ориентировался в тюрьме. По лестнице вниз, по коридору направо, срезать путь через комнату охраны. Наверняка, Альебр бывал здесь и раньше. При Касто? При Варгасе? Луизе не стоило удивляться, не стоило забывать, что он родом из местной аристократии, всю жизнь служил в армии и сделал карьеру при Варгасе.
Один из охранников резко встал, и Луиза шарахнулась к стене, неистово жалея, что при ней нет оружия. Каждый её нерв кричал о том, что она угодила в большую опасность. Ситуация опасней, чем на проходной АЭС. Тюремный двор показался ей слишком длинным. Луиза вспотела, ожидая выстрела в спину.
Глупо? Если бы Франц хотел задержать их, до двора они бы не дошли. На воротах солдат кивнул Альберу, или ей показалось?
В доме напротив тюрьмы женщина в красной косынке мыла окно. Второй этаж, колено на подоконнике. Кажется, Сесар стрелял в Рохаса тоже со второго этажа?
Капот машины Альбера засыпало, припорошило пылью. Светлый песок на черном металле напомнил Луизе о снеге. Здесь ведь его никогда не бывает, верно? Ручка двери хранила тепло завалившегося за крыши солнца.
— Что он тебе сказал? — в салоне Луиза обхватила себя руками. Альбер запустил мотор, проверил зеркала. — Что он тебе сказал, когда вызвал тебя в тюрьму? Под каким предлогом он вообще вызвал тебя в тюрьму?
Мимо проехала машина. Заднее сидение завалено пакетами продуктов. За рулем толстяк в очках. Неужели он готовился к войне, потому закупался продуктами?
— Франц позвонил мне два часа назад. Сказал, что ты убила Касто, что я должен приехать в тюрьму и кое-что увидеть, — Альбер остановился у поста охраны.
Под шлагбаумом валялись чипсы. Солдаты поправляли кто каску, кто автомат на плече. У проверявшего документы мальчишки повязка народной милиции съехала с плеча на локоть, на правом кроссовке виднелись пятна краски.
— Проезжайте. Хорошего дня, — он улыбнулся, будто стоял на кассе в супермаркете или проверял билеты на самолет.
Черт. Генри мог улететь отсюда. Он говорил, что Франц дважды пытался посадить его в самолёт.
— Что мы будем делать? — спросила Луиза после очередной проверки документов.
— Ничего, — голос Альбера звучал не громче шороха шин. — Иначе Франц обвинит тебя в убийстве Касто, в террористической атаке на АЭС, которая угрожала жизни тысячи людей и затеет показательный суд.
Мимо проплыла высотка в окружении пятиэтажных блочных коробок. За поворотом мелькнули сады и виллы. Напротив светофора раскинула ветки пальма. Луиза протянула руку и дотронулась до лобового стекла. Похоже на круговую поруку: если она начнет полоскать грязное белье Франца, он утопит её. Вот только, он мог и так это сделать. Зачем он показал ей и Альберу, что сделал с Генри?
Во дворе виллы Альбера работала поливалка. Новое приобретение? Еще одна услуга от семьи Корраль, рассчитывающих, что Альбер войдет в правительство. Доживет ли Генри до этого дня?
Вода оседала на широких как лопухи листья кокона крупными каплями, и рассыпалась мелкими брызгами, ударяясь о дорожку. Хорхе разгуливал в промокшей на спине рубашке. Мальчишка с пластырем на шее, закрывая ворота, грыз заусениц. Спасаясь от царившего в саду отвратительного запаха червяков, Луиза первой влетела в дом. Вбежала в холл и не в силах остановиться, забегала вокруг журнального стола. Мелкие и плотные желтые бутоны в стоявшей на столе вазе напоминали пули.
Альбер подошел к Луизе, взял её за подбородок и повернул её лицо к свету. Лишь когда он коснулся переносицы, до Луизы дошло, что он осматривает синяки, оставленные Касто, и она отдернула голову. Впервые её раздражали его нежность и внимание.
— Это я придумала использовать Генри.
— Ты не виновата в том, что Франц оказался трусливым садистом. Чтобы удержаться на плаву он готов лизать задницу тем, кто убил его мать, и срывать злость на Генри.
— О чем ты говоришь?
— Военные убили его мать. Десять лет назад Маркус, дед Франца, послал убийц к его отцу, по ошибке они убили мать Франца. Франц знал об этом, но вместо того, чтобы отомстить Маркусу предпочел лечь под него. Больше того, я уверен, что после смерти Маркуса он сохраняет влияние среди военных только за счет шантажа. Полковник Болейло был одним из убийц Маркуса. Одним из тех, кто стрелял в мать Франца. Франц наверняка шантажирует его, чтобы сохранить положение на базе. Так что, как видишь, все разговоры Франца о суде это бред и махинации.
— Я отправила Генри к Францу. Мы виноваты в том, что с ним случилось. Мы использовали его.
— Нет, Лу. У Генри всегда был выбор. Он мог остаться в джунглях. Мог уйти от нас в городе. Мог не встречаться с Францем. Не общаться с ним. В конце концов, не лезть к нему в постель и не убивать его отца.
— Нет, — Луиза покачала головой. — Ты не понимаешь! Генри был напуган. Касто угрожал ему во дворце. Альба его изнасиловал. Генри испугался, потому сделал то, что сделал.
— Генри был слаб. Вспомни, что он вытворял на мосту.
— Он хотел убить себя, потому что я пичкала его кокаином и внушала, что он убил свою мать.
— Он и убил её.
— Нет! Они хотели бежать и связали руки, чтобы не потерять друг друга!
— Лу, — Альбер развел руками, — ты же провела следственный эксперимент. Сама сказала, что в такой связке двоим не удержаться на плаву.
— Но это не значит, что он виноват в её смерти! — закричала Луиза.
Почему Альбер не понимает её, когда она говорит о таких важных вещах? Может быть, она плохо объясняет? Возможно, ей стоит быть более откровенной?
— На вилле рядом с моими родителями жила женщина-фармацевт. Иностранка, как и я. Мне показалось, что она за мной следит. Это случилось сразу после смерти Годо. Я была на взводе, боялась каждого шороха и взгляда. Мне тогда даже казалось, что родители смотрят на меня с подозрением, — Луиза перевела дыхание. — Мы перелезли через забор на территорию соседней виллы. Женщину расстреляли перед домом. Её дочь — на втором этаже. Я зашла, она сидела на кровати, потянулась к подушке, я решила, что там пистолет, и выстрелила. Генри всё видел. Думаю, тогда он понял, что у него нет выхода, что он не сможет убежать или спрятаться. У него на глазах я убила девочку, потом дала ему пузырек с ядом.
— Ты не виновата в том, что Генри втерся в доверие к Францу, залез к нему в постель, а потом убил его отца.
Сесар был убийцей, вспомнила Луиза. Почему беспощадность Альбера пугала её больше, чем публичный суд?
— Так нельзя! Ты видел, что Франц с ним сделал? Так не должно быть.
— Для Генри это не самый плохой финал.
— Что ты несёшь?
— Он не выжил бы на улице. Не смог бы о себе позаботиться, теперь Франц о нем позаботится.
— Позаботится? — отступив, Луиза ударилась коленом о стол.
— Когда все плохо, хорошо если рядом есть кто-то, кто к тебе привязан.
— Привязан?
Кто привязан к Генри? Франц? Луиза вспомнила, как, стоя на берегу реки, обмотала веревкой сначала запястье Генри, потом своё. К черту такую привязанность.
— Ты заметила, как Генри смотрел на нас? — продолжал Альбер. — Он не узнал нас.
— Так нельзя, — прошептала Луиза. — Я могу пойти к правозащитникам, выступить в прямом эфире, как сделала это, объявляя охоту на Касто. И рассказать всем о том, что Франц держит Генри в тюрьме без суда и пытает.
— Правозащитники не спасут тебя от военных. Франц заберет тебя из телецентра и устроит свое шоу.
— Если меня будут судить, я дам показания против него. Он совершает такое же преступление как Касто и Варгас.
— Лу, — Альбер повысил голос. — Франц хочет назначить судьями представителей разных партий. Понимаешь, что это значит? Военные, Рохас, Хименос, Карлос и прочая мразь будут решать, кто войдет в судебный комитет. Это будет фарс. Они накинутся на тебя как стервятники и сделают из тебя козла отпущения. Вся эта идея суда всего лишь бред больного садиста, который устал от самого себя и хочет, чтобы кто-то схватил его за руку. Он придумал этот суд, потому что не в состоянии самостоятельно принимать решение. Потому что отказывается самостоятельно принимать решения.
Они стояли напротив друг друга. Лицо Альбера покраснело. Он переживал за Луизу? Тогда почему, он не может её понять?
— Но Генри...
— Что Генри? Генри убийца. В любом случае его ждала бы тюрьма.
— Если он действительно не узнал нас, как ты говоришь, ему нужна помощь. Специальный уход...
— Тюрьма или психушка, какая разница?
— Все лучше, чем то, что с ним делает Франц!
— Я не вовремя? — на пороге замер Ливи.
Не вовремя, хотела закричать Луиза. Ни она, ни Альбер не заметили, как он подъехал, не слышали, как открылись ворота. Они ничего не замечали. Даже не видели, что на улице полностью стемнело.
— Все в порядке, — Альбер кивнул Ливи.
Воспользовавшись замешательством Луизы, поймал её за руку и притянул к себе.
— Не мучай себя, ты ничего не можешь сделать, — он поцеловал её в висок и подтолкнул к лестнице.
Он обращался с ней как с маленьким ребенком. Ребенок нуждался в успокоении, но его проблемы вызывали только недоумение и снисхождение. Луиза сжала кулаки.
— Как ты, девочка? — спросил её Ливи.
Не отвечая, Луиза взбежала вверх по ступеням. Хлопнула дверью спальни и почувствовала себя в ловушке. За время её отсутствия знакомая комната, как будто уменьшилась в размерах. В три шага добравшись до окна, Луиза отодвинула штору. Ночная темнота заглотила внутренний сад. Косая полоска света из гостиной на первом этаже вырезала из черноты мертвые гнилые кусты. Почему Луиза чувствовала себя здесь как в тюрьме? Почему чувствовала себя похожей на этот дом? Внутри неё тоже все прогнило, как в этом саду.
Схватив с тумбочки телефон Луиза села на кровать и закурила.
— Да, — голос Сабрины звучал радостно и возбуждено. Что-то случилось, но Луизе было плевать.
— Когда у правозащитников следующий прямой эфир?
— Завтра вечером. Мы будем рады, если ты присоединишься. Теперь, после смерти Касто, людям нужен кто-то, вокруг кого можно объединиться, — затараторила Сабрина.
Луиза отключилась. Пепел упал на колени. Она до сих пор носила одежду с базы. Если она поедет в телецентр придется переодеться. До завтра у неё есть время все обдумать.
Суд. Она готовилась к нему на базе. До того, как Франц притащил её в тюрьму. Решила, что если Франц будет судить её за убийство Касто, у неё достанет сил принять это достойно. Она сделала то, что должна. Она победила.
Но все изменилось. Стоило ей увидеть Генри, от её уверенности в себе не осталось и следа. И дело не в том, что она вспомнила, каково это оказаться за решеткой. Как там грязно, мерзко и страшно. Дело не только в этом. Дело в том, что Франц заставил её вспомнить, она убила не только Касто. Женщины на вилле, студент. Она пустила пулю в затылок Гелиосу. И другим заключённым, чьих имен не знала. Никогда не узнает.
Воспоминания об этих убийствах засасывали как воронка. И мысль о смерти Касто от них не спасали.
