— Дурачок мой, — она ласково потрепала его по голове и достала из кармана наполовину заполненный флакон. — Выпей-ка. До дна. Вон, побелел весь.
— Это же бодрящее! — Северус оттолкнул её руку, едва унюхав запах. — Тебе нужнее!
— Глупый, я ещё сварю. А тащить тебя домой на спине у меня сил не хватит.
Северус внимательно на неё посмотрел, поколебался минуту, сильно хмурясь, но флакон взял.
— Ладно, — выпив зелье одним большим глотком, он сморщился, протягивая ей пустой флакон. — Противное какое!
— А ты думал? — она присела рядом с ним. — Северус, пойми пожалуйста, это не шутки. Я просила тебя не трогать палочку самостоятельно. И тем более, её нельзя выносить из дома! А если бы кто-то сейчас вошёл?
— Не вошёл бы, — буркнул ребёнок. — Мисс Уоррен принимает больную, она ещё долго занята будет. Зато тебе не надо сегодня мыть пол, всё и так чисто.
— А если мисс Уоррен спросит, как мы так быстро всё вымыли? Что скажем?
— Ничего. Просто посидим здесь подольше, а потом выйдем, — подумав, нашёлся сын. — А все будут думать, что ты моешь пол.
Возражать и воспитывать ей резко расхотелось. Потом как-нибудь объяснит, как это было опасно. А пока им действительно можно было просто посидеть. Малыш, недолго думая, залез на диванчик с ногами и улёгся на бочок, положив голову ей на колени:
— Мам, расскажи сказку!
— Хорошо, — она откинулась на спинку дивана и запустила пальцы в его разлохматившиеся волосы. Поглаживая подушечками пальцев его затылок, она покорно приступила к сказке.
— Мисс Дрейк была маленькой ведьмой-зельеваром.
— Она жила в лесу?
— Нет, она жила в большом замке, только в подвале.
— Ага, там удобно, раз она зельевар! — мальчик зевнул, но тут же спохватился. — А подвал был большой?
— Просто огромный. Там было много полочек, на которых хранились ингредиенты. Котлов было очень много и все разные.
— Даже серебряный?
— Да, серебряный был самым маленьким, а ещё был золотой.
— Ух ты! — восхитился ребёнок. — А сколько всего было бронзовых?
— Четыре.
— Здорово! Только пусть она варит что-то интересное, ладно?
— В замке жил старый волшебник, который много болел. А мисс Дрейк варила для него зелья.
— Чем он болел? — деловито спросил ребёнок. — Только не простудой!
Сказки у них были своеобразные. Однажды Эйлин придумала ему сказку про зелье от фурункулов, приготовление которого Северусу никак не удавалось. Он только начинал ей помогать, но очень хотел сварить что-нибудь сам. В сказке получилось рассказать про все ингредиенты, которые искал храбрый волшебник для этого зелья, все хитрости, которые он применял, и все этапы варки зелья, причём пришлось ему варить зелье несколько раз, потому что из-за разных ошибок оно никак у него не получалось. Северус был в восторге. И с нетерпением ждал, когда они пойдут варить, заявляя, что он таких глупых ошибок не допустит. Допустил, конечно, и они потом вместе смеялись, обсуждая — ведь прямо как в сказке. Но в итоге у него получилось. И качество зелья было очень хорошим. С тех пор он любил, чтобы она и о других зельях рассказывала так же.
Так и повелось. Герои были разные, приключения тоже. Да и Северус охотно включался в повествование, добавляя нехитрым историям детали.
Правда, на этот раз он не дослушал, уснул ещё на этапе добычи ингредиентов. Эйлин даже порадовалась — рассказывать было нелегко, она быстро утомилась. И спокойно сидела, поглаживая худенькую спинку Северуса, ожидая, пока он выспится. Слишком он выложился с этим заклинанием. Ей было грустно представлять, как долго он разучивал его втайне от неё. Как всегда, хотел сделать сюрприз. Глупый. Лучше бы спросил. Но тогда бы она точно ему запретила.
И всё же пришлось его будить, когда она посчитала, что уборка могла уже быть закончена в обычном режиме. Замученная сестра приёмного отделения даже смотреть не стала, кивнула лишь, вызывая следующего пациента. И они с Севом не спеша направились к дому.
Стемнело уже, но небо было ясным, усыпанным звёздами. Сердце у Эйлин колотилось быстрее, чем обычно. Невозможно было равнодушно думать о завтрашнем дне, и не представлять, что Он где-то рядом. О том, как он её смог разыскать, она старалась не думать. Завтрашний разговор тоже представить пока не получалось. Только бы Тобиас не заявился и всё не испортил. А если раньше придёт, то можно подлить мужу сонного зелья, кажется, запас оставался. А если и нет, то сварить не проблема, для него ингредиенты почти все ещё оставались.
На подходе к дому Эйлин ощутила слабое беспокойство. Что-то было не так, не правильно, и сразу она не поняла, что её насторожило. Только подойдя к крыльцу дома, поняла в чём дело. Северус первый обнаружил оставленную кем-то корзину на ступеньках. Еда! Эйлин поколебалась лишь мгновение. Взглянула на салфетку, накрывающую продукты неизвестного дарителя и вздрогнула. Магия на ней видна была и помнилась такая с детства — буквально она означала: "Дар от чистого сердца, не требуя ничего взамен". Это показывало, что никакого проклятия или другой гадости под такой салфеткой быть не могло. Такое посылала ей иногда покойная тётушка на разные праздники, когда она ещё в Хогвартсе училась. Она же и пояснила, что подобная салфетка заговаривается домовиками, когда подношение предназначено детям, и не может содержать никакой лжи. И если под ней будет хоть что-то вредное для ребёнка, то все продукты превратятся в камни или комки земли.
Она, конечно, позволила Северусу её взять. Малыш был счастлив. Он был уверен, что это подарок "нового друга" — профессора из Хогвартса. Как они успели стать друзьями, сын говорить не хотел, хмурясь и просительно заглядывая в глаза. И она настаивать не стала. Сама понимала, что некому это было подарить кроме Антуана. И пока не знала, как к этому отнестись.
Ужин у них удался на славу, хотя усталая Эйлин едва могла жевать и съела только кусочек божественно вкусного пирога. Она старалась следить, чтобы Северус не съел слишком много. Не привык он к таким изыскам. Но мальчишка и сам, пожирая глазами уставленный яствами стол, не спешил всё умять, восторженно любуясь. Глядя на мать, он тоже начал с пирога, запивая его молоком.
— Север, давай сразу не будем всё съедать. И гость у нас завтра. Прибрать бы.
— Гость — это профессор? — поднял на неё глаза малыш.
— Да, милый, — она не могла понять его настроения.
— Мам! — глаза Северуса заблестели, он явно не решался что-то у неё попросить.
— Что, милый?
— Мам, а можно...
Эйлин через силу улыбнулась, подбадривая взглядом. Нечасто сын что-то просил.
Глубоко вздохнув, он выпалил:
— Он хотел мне Хогвартс показать! — И добавил совсем тихо: — Если ты разрешишь.
Эйлин осторожно ответила:
— Вот придёт — и поговорим об этом, ладно?
Понурившись, Сев кивнул.
Вот уже ребёнок готов довериться ему, стоило поманить Хогвартсом. И Эйлин пришло в голову, что не к добру это. Откуда Робертс мог узнать, что это его сын? Как понял, что они нуждаются? Кто надоумил корзину с продуктами принести?
Она с грустью наблюдала за сыном, который вдруг резко увлёкся идеей привести дом в порядок. Ей он делать ничего не давал.
— Мам, сиди! Я сам!
И она сидела, набираясь сил. Сонное зелье для мужа никто за неё не сварит.
— Мам! — окликнул ребёнок. — Я мусор выкину!
Она и не заметила, как задремала, пригревшись после сытного ужина. Да и обед ещё помнился, свежей рыбы она тоже давно не ела. Сын, казалось, только вышел, а уже вернулся обратно. Подошёл и за руку стал тянуть:
— Ну мам! Переляг на диванчик, мне тут полы вымыть надо! И продукты убирать буду. Ты мне мешаешь.
Она не поняла, чем таким мешает, но послушалась. Удивилась только, что на диване откуда-то подушка взялась, да сквозь сон ощутила что-то тёплое, опустившееся сверху. Снилось, что она маленькая, качается в лодке на волнах близко к берегу, а на берегу сидит мужчина, внимательно за ней наблюдая. А ей смешно и радостно от его переживаний, словно она способна на всё, но он об этом не догадывается, и она только ждёт, чтобы его удивить.
Её отвлекли выстрелы, и лодку сильно качнуло. Эйлин стала озираться, откуда стреляют, но на пустынном побережье никого не было видно. Оглянувшись на мужчину, она испугано охнула, он исчез. А она так и не успела ничего сказать. От обиды и злости на неизвестного стрелка, она проснулась. Ощущение беды так и осталось, и сердце в груди колотилось ненормально сильно.
— Что случилось? — хриплым со сна голосом спросила она Северуса, который вошел в дом. — Ты куда выходил?
— Ты проснулась? — с досадой спросил мальчик, пряча что-то за спиной. Глаза его слишком необычно блестели, да и побледнел сильно.
Она хорошо знала, кто мог так его напугать. И ведь не за себя боится, неужели опять попытался её защищать?
— Отец? — быстро спросила Эйлин, садясь на диване и нашаривая ногами тапки. — Северус, что у тебя там? Я не стану ругаться.
— Он сказал, что больше не придёт никогда, — выдал ребёнок и, поколебавшись, протянул ей пачку документов, подходя ближе. — Мам, это правда? Что здесь написано?
И она часа два объясняла ему, что написано в его метрике, тоже оказавшейся в пакете, что в свидетельстве о разводе, что в документах на дом, хотя впору было самой у кого спросить некоторые моменты. Сказать честно, Эйлин была потрясена, и даже не могла сказать, от чего сильнее — от облегчения, что Тоби теперь не имеет никаких прав на неё, или от злости на одного хорошо знакомого ей мага, способного провернуть такое, не спросясь. Потому что она точно знала, что Тобиас такое сделать не мог — ещё три дня назад он разорялся о том, что будь это так просто, давно бы развёлся. Впрочем, она прекрасно понимала, кто мог такое провернуть. Пришёл, увидел, победил. И чтобы Тоби оставил им дом?
— Сынок, а это точно был отец? — спросила она опомнившись.
— Мам, ну я же сказал...
Ну не рассказывать же ему про Оборотное зелье? Она же видела, как дрожали его губы, когда он в очередной раз спросил:
— Ты точно плакать не будешь? — и такое недетское беспокойство в глазах. И затаённая радость в торопливых движениях, когда убирал в чисто вымытый холодильник продукты, сортируя их в ему одному понятном порядке.
— Не буду! — ответила она твёрдо. — Честное слово!
— А клятву дашь? — лукавый блеск в чёрных глазах вдруг до боли напомнил его настоящего отца.
— Цыц, ребёнок!
Развлечение так себе, конечно, но им давно так хорошо не было вдвоём. И всё хуже она представляла, как отдаст это чудо Робертсу. А сама останется совсем одна.
Они ещё чаепитие устроили посреди ночи, когда измученные, закончили с уборкой. Северус уверял, что справится сам, но она помогла. Колдовать они оба не могли, выложились, потому и делали всё руками. Эйлин очень не хотелось стараться ради внезапно объявившегося профессора, особенно после документов о разводе. Но не расстраивать же малыша. Уговаривать его жить с Робертсом может и не придётся, и это теперь казалось очень обидно.
Уснули они под утро, легко поместившись на продавленном диване в холле. Не то чтобы сил не хватило пойти наверх, просто день такой вышел, обоим хотелось нарушать все правила.
— Мам! — Северус затормошил её, едва она успела закрыть глаза. — Проснись, мам!
— Что, милый? Который час?
— Восемь утра, мам! Кто-то пришёл!
И в самом деле, теперь она отчетливо услышала стук в дверь. Сердце подскочило к горлу от воспоминаний. Так ей в другой жизни стучал в окошко любимый — два коротких стука, пауза, ещё два, потом три.
— Я наверх, — выдохнула Эйлин, вскакивая. — Впусти его и ставь чайник. Скажешь, что скоро спущусь.
И откуда силы взялись, чтобы взбежать в свою комнату на второй этаж одним махом? Проклиная нетерпеливого гостя — заявиться раньше на пять часов — она стала судорожно перебирать свою одежду. Надеть было абсолютно нечего.
* * *
Эжени, читая какую-то книгу, поджидала её возле окна напротив двери, ведущей в новые комнаты. Санни даже обрадовалась и махнула рукой, поправляя сумочку на плече:
— Пойдём?
— Привет! — мисс Вуд торопливо убрала книгу в свою сумку и пошла рядом. — Хорошо тут. Когда уроков по ЗОТИ нет, в этот коридор и не заходит никто.
— Это да, — кивнула Санни, — а вот дальше ещё кабинет Магловедения, и всё.
Зря она про этот кабинет упомянула, сразу вспомнился Басти, и его способ плетения косы. Аж мурашки пробежались по затылку. И заколка одновременно вспомнилась.
— Где ты её нашла? — невольно спросила она, тут же об этом пожалев. Не хотела ведь ворошить эту историю. Вроде бы всё уже выяснили.
— Кого?
— Заколку.
Эжени виновато на неё глянула, закусив губу.
— Сейчас дойдём до Большого зала, покажу. А что?
— Ой, я не то хотела спросить. Где заколка теперь?
— А! Так Лестрейндж забрал её... Он тебе не говорил? Хочешь, спрошу?
Санни чуть не рассмеялась, увидев на её лице отчаянную решимость. Но удалось сдержаться.
— Не нужно, ты что! Не могу понять, почему он тебе так не нравится.
— А я не могу понять, почему он тебе так нравится.
— Замнём, — кивнула Санни.
В Большом зале они оказались одними из первых.
— Что сказала твоя тётя? — прошептала Эжени, когда в числе других учеников в зал прошла группа слизеринцев, среди которых был и Реган Мэдисон.
К своему стыду, Санни не сразу его заметила, уставившись на Рабастана Лестрейнджа. Парень сегодня был без мантии, да и многие ходили так в выходные дни. В чёрном костюме с расстёгнутым пиджаком и в белоснежной рубашке он выглядел очень... эффектно. Девушки с Рэйвенкло проводили его заинтересованными взглядами, а он им нахально улыбнулся и это почему-то задело. Позёр! Санни поспешно отвернулась к подруге, прежде чем он посмотрел в её сторону.
— Что? А, тётя! Она велела игнорировать. Но обещала разузнать про него.
— Понятно, — Эжени уныло ковырялась в тарелке с кашей. — Боюсь, он этого даже не заметит.
— Заметит, — Санни с аппетитом уплетала овсянку. Никогда в прошлой жизни её не любила, а вот поди ж ты. Нравится! Она подозревала, что Эжени права, подлый медведь Мэдисон не просто не смотрел в их сторону, а даже уселся спиной к их столу. В отличие от Лестрейнджа-младшего. Собственно, и остальные из их компании сидели к ним лицом. Но на Руди Санни была слегка обижена — за подругу, насильно помолвленную с его дружком. И заколку не отдал обратно. Хотя и считала, что Эжени повезло. Реган ей нравился неизмеримо больше Вестерфорда ещё до всей этой ужасной истории.
Очередной взгляд в их сторону, и она встретилась-таки взглядом с Басти, отчего перехватило дыхание и что-то ёкнуло внутри, разливаясь горячим теплом. Поганец улыбнулся и отсалютовал ей бокалом с соком. Улыбка у него была... нахальная. Этот лукавый вид... Мерлин, он такой очаровательный, что злиться ужасно трудно! Санни мрачно схватила свой стакан, но салютовать им не стала. Выпила несколько глоточков, задумчиво глядя на Рабастана. Тот улыбаться перестал, тоже стал задумчивым. Санни из принципа решила не отводить взгляд первой. Просто захотелось увидеть, как он смутится и отвернётся. Только ждала напрасно — парень продолжал смотреть, и она словно тонула в его тёмных глазах, а внутри продолжало всё медленно плавиться.
