На берегу большого озера, огибавшего долину с севера, в два ряда протянулись небольшие уютные домики, с круглыми окнами и двускатными черепичными крышами. Единственная улочка была выложена разноцветными валунами: красными, оранжевыми и серыми, в контраст с белоснежной известкой стен.
Нас поселили у одинокой пожилой легарды, жившей почти у самой воды. По ночам домик утопал в тумане, отгораживая нас от окружающего мира. А днем было интересно наблюдать за приходящими на водопой косулями и шумными игривыми лесными свиньями.
В первую ночь Эмма перепугалась и, сотрясаемая мелкой дрожью, забралась ко мне под одеяло и попросила рассказать ей веселую историю. Я трижды начинала сказку о прозорливой утке, но она неизменно выходила у меня очень грустной. Серой. Под цвет моего настроения.
Глупо было жалеть обо всем, что сказала, а главное, не сказала Рэнду. Но время назад отмотать невозможно. И я не могу объяснить ему все заново, подбирая слова так, чтобы киашьяр понял меня.
Дни летели, как облетали листья с деревьев. Дожди, соревнуясь друг с другом, поливали поселение иногда неделями, заставляя даже питиринов сидеть у теплого камина. Новости здесь разлетались быстрее, чем в лесу. Последняя наделала шумиху в поселении. Оказалось, что ровно через неделю после нашего отбытия из Динарских лесов, на деревеньку напали, в клочья изрубив одно из деревьев-домиков.
И я знала, какое именно... То самое, в котором я оставила браслет перед тем, как легарды вернули деревьям первоначальный вид. Мне не хотелось брать артефакт с собой, а внутри ствола дерева он вряд ли мог кому-то повредить. В случае же чего легардам не составит труда найти браслет.
Не смотря на пережитый ужас, я порадовалась, что решила так поступить. Кто знает, как долго мы еще спокойно прожили бы, прежде чем кто-то пострадал?
Сразу после известия ремесленники навесили вокруг долины магический щит, переливающийся розово-лиловыми закатными искорками даже глубокой ночью. Сквозь щит свободно перемещались как легарды, так и звери. Он преграждал дорогу лишь прямому магическому воздействию разрушающих чар. Теперь внутри даже разжечь костер магией не получалось — щит гасил используемую на заклинание силу, впитывая ее остатки, как сухая земля воду.
Легарды долго мучились, вручную высекая искры, пока Эмма не придумала приспособить к этому делу дракончиков. Малыши быстро поняли, что от них нужно, и за кусочек сочного кролика или курицы радостно плевались в камины и очаги сгустками пламени.
С каждым днем становилось все холоднее. Озера затянулись сначала тонким ломким ледком, негромко лопавшимся под лапками деловитых маленьких устов — оставшиеся на зимовку птицы спешили добыть последние побеги сочных водорослей, прежде чем настоящие морозы перекроют доступ к открытой воде. Усты помахивали короткими крыльями, перебирали перепончатыми лапками и неуверенно скользили по мокрым трескающимся пластинкам. Через неделю озера окончательно замерзли и опустели. Только лесное зверье все так же приходило на водопой, копытами обламывая лед у маленькой полыньи над теплым источником.
Поселение жило своим порядком. Ремесленники отправились в разные города королевства, надеясь продать как можно больше фонарей и светильников, возвращаясь с ворохами новостей. Кому-то из них везло больше, кому-то меньше. На обоз одного из мастеров на подъезде к столице напали кэрраки, но ремесленник успел спастись, потеряв товар, а не жизнь. Другому повезло меньше, и теперь по ночам мы иногда слышали, как его жена и дочери поют поминальные песни.
В одну из таких странных ночей, когда в воздухе растекалась печальная мелодия, мне приснился сон. В нем тоже была зима, не такая холодная, как в Легардоре, но снежная и грустная.
Это была первая зима в Алоре без мамы. В те холодные месяцы семья будто раскололась на части, и некому было собрать нас вместе. Тетя Севиль лишь подливала масла в огонь, заводя разговоры о маме. Почему-то у нее никогда, даже после смерти, не находилось добрых слов о маме.
Дни тянулись, сливаясь в один белесый туман. Утро походило на вечер, а день мало чем отличался от ночи. Я почти не покидала стен замка, с головой зарываясь в игры с Эммой или читая книги. Книги вообще лучше людей спасали от грусти.
Вспоминая ту зиму, я надеялась, что больше никогда не узнаю того одиночества и всепоглощающей грусти, но вот я оказалась невестой киашьяра, и очередная зима, будто в насмешку, опять отгородила меня от всего мира.
Эта, очередная зима опять вгоняла меня в тоску, но не потому что все меня игнорировали, а потому что я не могла провести ее рядом с тем, к кому тянулось мое сердце.
Эту боль нельзя было сравнить ни с чем, но по какой-то мне неведомой причине, я оплакивала свою потерю куда горше, чем раньше.
К середине зимы легарды растеряли желание вывозить товар из долины и с опаской ждали весны, чтобы вернуться в леса и продолжить работу. По всему королевству разносились слухи о стычках между изгнанными и армией Эдина, но каждый раз версии происходящего выглядели столь противоречиво, что я терялась в догадках, что же случилось на самом деле.
От Рэндалла не приходило ни единой весточки. Перепуганная Кириа отсылала письма Элеоноре, но ответа не получила. Киревар помогал восстанавливать разгромленные на юге города и ничего не знал о братьях. Даже от самого Эдина мы не дождались ни единого слова, хотя легарда писала королю через день.
Погруженные в бесконечное и тягучее, как неспешная зима на озерах, волнение, мы ждали хоть каких-то вестей. Дни пролетали, как быстрые птицы, не задерживаясь. Мы с Кирией часто подолгу сидели у камина, молчали и смотрели на плюющееся искрами пламя, не зная о чем разговаривать.
В долине ничего не происходило, защита ремесленников действовала, и никто не мог обнаружить поселение внутри магического купола, но мы знали, что на много миль вокруг, по другую сторону Динарских лесов и на юге, возможно, не все так спокойно.
Мы бы окончательно отчаялись, если бы не Эмма. Даже легарды не могли устоять перед очаровательной малышкой, заставлявшей женщин и мужчин улыбаться.
— Она маленькое солнышко, — как-то сказала Алия, поглаживая умаявшуюся от беготни девочку по спутанным локонам. — Маленький согревающий лучик.
Я не могла не согласиться со словами служанки, глядя на спокойно спящую девочку. Эмма на время забыла о розыгрышах и проказах, радуя и меня, и легардов поведением настоящей маленькой княжны.
Но даже перемены в поведении сестренки не заслоняли острое, как наточенное лезвие, ощущение, что что-то вот-вот должно произойти. Напряжение росло, перетекая в сновидения. Если раньше иногда все еще видела коридор и монстров в нем, то теперь каждую ночь я наблюдала, как скрытые за масками палачи истязают ни в чем не повинных легардов и людей. Это было куда страшнее всего виденного ранее.
Особенно пугали сны, в которых я чувствовала Рэндалла. Отыскать киашьяра не получалось, но я знала, что это легард и с ним что-то происходит. Во сне меня вместе с ним истязала боль, страх и чужая жажда мести. Иногда я слышала далекие и почти неразличимые голоса, просыпалась с замирающим в горле криком и исступленно бьющимся сердцем.
С каждым разом сны становились все более страшными, так что я даже начала себя убеждать в том, что это лишь плод моего воспаленного сознания. Не может никто, даже с живучестью легарда, вытерпеть столько.
Напряжение внутри меня усилилось с приходом весны. Многие месяцы ожидания до предела выпили все силы. Сердце с каждым днем все отчетливее выстукивало скорбную дробь, и как бы я не хотела ей верить, но знала — что-то произойдет совсем скоро.
А потом прилетел Клант...
Он упас с неба, в дребезги разнес державшийся все это время купол щита и осадил легала на узкой полоске не растаявшего снега, окатив собравшихся мелкими капельками и паром. Кто-то из ремесленников недовольно озвучил несколько слов, смысла которых я не поняла. Вокруг киашьяра в считанные секунды собралась толпа, все задавали вопросы, перебивая друг друга и теснее подступая к распластавшемуся на земле легалу. Зверь устало шевелил крыльями и тяжело дышал.
Мы с Кирией подойти ближе не смогли, но малышка Эмма, издав боевой клич, ввинтилась в толпу, в доли секунды вынырнув в самой гуще событий, и строгим недовольным голоском спросила:
— Где ты был?
Кириа закатила глаза, готовясь то ли упасть в обморок, то ли расхохотаться, я же напряженно высматривала лицо блондина за спинами легардов. Не верилось, что столько месяцев спустя мы наконец увидели хоть кого-то из киашьяров. Сердце безумным барабаном отстукивало ритм, от чего голоса доносились словно издалека.
— В разных местах, малышка, — добродушно отозвался Клант и добавил уже кому-то из толпы: — Нет, на востоке все спокойно. И в Дрюссере армия не стоит.
— А Рэндалл где? — воскликнула Эмма.
— О чем ты? — удивился блондин.
— Так он еще осенью уехал тебя искать! — протараторила малышка.
Легарды замолчали, и эта резко упавшая тишина напугала меня до смерти. Вдруг стало ясно, что что-то произошло. Толпа расступилась, и в доли секунды передо мной оказался запыленный серый камзол. Смотреть выше я не могла, просто не было сил встретиться с киашьяром взглядами.
— Вира, это правда? — тихо вымолвил Клант. В его голосе так отчетливо слышался страх, что я не выдержала и, задрожав, быстро кивнула, чтобы не дать себе расплакаться.
— Да, он улетел еще тогда. До него дошли вести, что ты пропал, — рассказала Кириа. — Он отправился на юг, куда ты собирался... И больше мы о нем ничего не знаем. Я писала родителям... Что произошло, Клант?
— Давайте поговорим наедине, — немного помолчав, предложил легард. Толпа за его спиной недовольно всколыхнулась, но никто не помешал нам уйти.
В домике Алия быстро расставила на столе какую-то еду, но никто из нас даже не смотрел в сторону тарелок.
— Говорите... еще осенью? — переспросил Клант, первым нарушив затянувшееся молчание. — Незадолго до этого я получил от него последнюю весточку, но не смог отправить птицу обратно...
— А где ты был? — взвилась Кириа. — Мы так волновались!
— Ты точно хочешь это знать? — легард тяжелым взглядом пригвоздил девушку к месту. — Ну, что ж... Рассказывать особо нечего, но не думаю, что вам это все придется по душе.
— Не томи только, — простонала рыжеволосая легарда. — Ты бы знал, как мало нам известно! Никто не желает ничего рассказывать. Живем здесь, как на краю земли. Там что-то происходит, возможно, даже война, а мы здесь и... ничего не знаем.
— Не случилось войны, не переживай, — отмахнулся Клант. — Я это знаю не понаслышке. Когда вы выехали из Лесса, я отправился вслед за убегающими изгнанными и обнаружил, что они все двигались в сторону старой крепости на юге. Крепость такая древняя, что ее стены от любого толчка способны развалиться, а название давно исчезло, как и защитники стен. Когда мы приблизились, то не обнаружили ни единой живой души, как снаружи, так и внутри. Я приказал воинам оставаться в крепости, а сам отправился облететь окрестности. Запустение показалось мне слишком странным. Потребовалось трижды обогнуть замок, прежде чем я понял, что же меня беспокоит. Задолго до нашего прилета кто-то подготовил изумительную иллюзию, скрывшую многочисленные следы чужого пребывания.
Во внутреннем дворе рядами выстроились телеги с провиантом. Не древние рассохшиеся деревяшки с превратившимися в труху бочками и ящиками, а свежайшие овощи, кукарекающие в корзинах петухи, целая гора хлеба в холщевых мешках, поросята. Всего того количества хватило бы, чтобы прокормить сотню воинов в течении как минимум нескольких дней.
В замок я вернулся, готовый ко всему и не был удивлен, когда меня встретили не воины Лесса, а кэрраки, прикрытые их личинами. Однажды столкнувшись с кэрраками, обмануть меня вновь не получилось. Расправиться удалось не со всеми. Тяжело сражаться, когда противник не знает ни боли, ни страха... В какой-то миг я даже начал опасаться, что не выдержу. Эта живая и ничего не ведающая ярость напугала меня. Как удалось ускользнуть — не спрашивайте. Это тоже не было лучшим выходом для меня. Узкими коридорами замковых подземелий я проскользнул в пещеры, уходящие на десятки метров вглубь горы, и только потом узнал, куда попал. Вира, думаю, ты уже догадалась?
Я лишь согласно кивнула и вся словно подобралась, готовая к любым подробностям в рассказе легарда.
— Дальше пришлось действовать осторожнее. Кэрраки знали те места лучше, но они все же мертвы... Мне попался узкий проход, идущий вдоль основных коридоров. По нему я и брел, стараясь создавать как можно меньше шума, — продолжил свое повествование Клант. — Правильнее было уйти и вернуться уже с армией, способной противостоять даже воинству из кэрраков, но я быстро отбросил эту мысль — мне нужно было узнать как можно больше. Интуиция вела меня все глубже и глубже, пока не стали слышны какие-то смутные звуки. Эх!.. Я не буду рассказывать вам все для вашего же блага.
— Джеймен создал армию кэрраков? — еле слышно озвучила я, хотя не сомневалась, что растолковала свои сновидения правильно.
— Да... — опешил киашьяр. — Как ты узнала?..
— Я это видела, — пришлось признаться мне. — Много месяцев назад. Не знаю, так ли точно поняла... Я видела много легардов, обессиленных и неподвижно распластанных на полу... Их по одному взваливали на белый плоский валун в центре... Описать то, что происходило потом, не могу. Это страшно. Ужасающе. Женщины. Дети. Да, они все были теми, кого вы называете изгнанными, но они тогда были живы и хоть что-то чувствовали. Мне жалко их. Очень жалко. Может это и не правильно. Но я видела их страх, боль и отчаяние. Они не хотели такой участи...
— О чем вы? — всхлипнула Кириа. — О чем ты, Вира? Ты не говорила... что видела что-то подобное...
— Тебе лучше никогда не узнать и не увидеть этого, Кириа, — вздохнул Клант. — Хорошо... Хорошо, что ты знаешь, Вирена. Да, ты права. И... мне тоже было их жаль... Трудно объяснить... Так сложилось. Мы не в ответе за наше прошлое, за действия предков, если только мы не принимаем их сторону. То, что произошло в подземных пещерах, оказалось не тем, чего я ждал. Там не было армии изгнанных, готовых сражаться. Не было злобных тварей, многие столетия таивших свои коварные планы. Я видел только легардов, которые хотели жить как все, не знать угнетения и гонений. А потом... Они испугались и попытались спрятаться, получить совет у сильного. Эти растерянные легарды посчитали, что в лице Джеймена найдут опору... А он... Я не знаю, что произошло, когда он понял, что никто не будет воевать...
— Он был в бешенстве, — уверенно кивнула Кириа и погладила по голове притихшую Эмму. Девочка во все глаза уставилась на нас, явно не до конца понимая, о чем мы говорим.
