— Вот именно. — Заметил Аба, начиная входить во вкус. — Зачем мне калека? Я же говорил о честном обмене. Ну, или, если вы так настаиваете, я могу оторвать вашему человечку руку. — При этом он радостно рассмеялся.
Отвращение отразилось на лицах ангелов, а твари вокруг своего хозяина запрыгали и зашевелились в восторге, издавая кто шипение, кто утробное урчание.
— Не нужно. — Сказал Уриэль. — Пойду я, как старший.
— Вот именно. Ты — старший и должен им оставаться. Никто полностью не заменит тебя. — Произнес Рамуэль, выступая вперед, снимая перевязь с мечом и передавая ее Уриэлю. — Отдай, пожалуйста, парню.
— Рамуэль... — Уриэль протянул к нему руку, но остановился и принял меч. Он глядел в глаза друга, глаза брата, которого знал всегда, и понимал, что цена будет именно такой. Это всегда был Рамуэль. И это был его выбор, правильный выбор, и одновременно уход от бесконечной крови, в которой столько лет была его душа. — Рамуэль, — снова произнес он, но теперь это больше походило на прощание.
— Мы не можем... — гневно начал Кориэль, но Уриэль остановил его.
— Нам нужна эта душа.
— По рукам. — Резюмировал Аба, протянув нечеловеческую руку Уриэлю. Тот нехотя вложил свою.
Рамуэль встал посредине между своими братьями и свитой Проклятого.
— Где твоя часть договора? — Мрачно спросил Абу Уриэль.
— Сейчас будет здесь. — Скалясь, ответил Аба.
И, едва он закончил, как на сцене появился Небирос с девушкой в руках. Она по-прежнему была без сознания, и ее голова безвольно свисала с лапы демона. Илиэль отступил на шаг назад за своих братьев, заметно побледнев.
— Это она? — Не в силах скрыть изумление, воскликнул Уриэль. Он ждал кого-то... кого-то достойного объяснить жертву Рамуэля, а не хрупкое беспомощное тело, лежащее на руках демона.
— Ты ждал кого-то вроде вас? — Аба почти не смоневался в их реакции, настолько она была предсказуема. Они всегда спешили осудить прежде, чем понять.
— Нет, — Уриэль покачал головой. Он больше не желал выглядеть слабым перед Проклятым, и мысленно снова обернулся в свою броню. Кем бы ни было это существо, они выполняют свой долг — и, как солдат, он знал это, и другие мысли здесь были неуместны. — Что ты сделал с ней? — Встревоженно спросил он.
— Вынул со дна. — Ответил Аба, и шкура на его голове сошлась в складки — он хмурился.
— Она... она — вменяема? — В ужасе прошептал Уриэль. Ему невыносима была мысль, что он совершил обмен на существо, разум которого безвозвратно умер.
— Я не скажу, что с ней все идеально, но кому, как не вам, заниматься исцелением. — Произнес Проклятый. — Она не безумна, ее можно восстановить.
Уриэль почти испытал благодарность к Проклятому за его последние слова. Ведь он был почти на грани провала и отчаяния. Значит, хотя бы не все напрасно. Кориэль принял на руки девушку из лап демона, и ангелы напряженно уставились на обитателей ада.
— Чего смотрите? — Безразлично произнес Проклятый. — Проваливайте.
Дважды их просить не пришлось. На том месте, где только что был "свет божий", остался только Рамуэль. Ноги его обвивали змеиные хвосты, на которые он взирал с нескрываемым отвращением и, очевидно, жалел об отсутствии меча. Насколько Аба его знал, он бы им сейчас с радостью устроил прощальную резню, предпочитая быть разорванным на части, нежели участвовать в неизвестных планах Проклятого.
Рога на голове Абы стали растворяться, ведьмы исчезли в темном небе, твари расползлись, кто куда, и вскоре остались только хозяин в своем обычном человеческом обличье и Небирос с парой низших демонов.
— Официальная часть окончена? — В голосе Рамуэля прозвучал сарказм. Это было единственное оставшееся ему оружие.
— Да. — Просто ответил Ник и развернулся, чтобы тоже уйти.
— Ты просто уйдешь? — Изумился Рамуэль. — Оставишь меня тут?
— Ты не выйдешь отсюда. — Пожал плечами Ник. — Ты заключил сделку с дьяволом.
— Но зачем тогда ты выторговал меня?
— Должна же быть цена. — Устало проговорил Аба. Он действительно утомился от этой встречи, от трансформации... И еще от ощущения потери, которое возникло, как только они забрали ее.
— Ты сам хотел избавиться от нее! — Обличающе воскликнул Рамуэль.
Ник ичего не ответил. Да, он хотел, и не хотел одновременно. И это пугало его еще сильнее. Ему давно все было безразлично, и этот порядок вещей обеспечивал ему то место и тот смысл существования, что у него был. И ничто не должно было измениться. Но изменилось, едва он соприкоснулся с ее душой.
— Ты лукавишь! — Продолжал кричать Рамуэль. — Ты не сказал им, но ты что-то знаешь о ней. Кто она?
— Это уже не имеет значения. — Отрезал Ник. — Ни для тебя, ни для меня. — И он ушел, оставив Рамуэля в одиночестве и растерянности.
— Уцур, что ты до сих пор тут делаешь? — Раздраженно спросил хозяин, стаскивая с себя грязную одежду.
— Ты велел мне оставаться здесь. — Упрямо ответил халдей.
— Я велел оставаться с ней. А ее больше нет. — Аба вздохнул и упал в кресло рядом со столом.
— Светлые забрали ее? — Спросил Уцур, с интересом глядя на хозяина, сбросившего все маски, личины и оставшегося в кои-то веки неприкрытым.
— Да. — Кивнул Аба.
— И что мы получили взамен? — С любопытством поинтересовался Уцур.
— Рамуэля.
— Что? — Царь чуть не сел на пол от неожиданности.
— То, что слышал. — С блуждающей улыбкой на губах ответил Аба.
— Но почему? То есть зачем?
— Что вы все привязались — зачем, зачем... — Аба откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — А зачем нам девушка?
— В бреду она... — вспомнил Уцур и остановился в нерешительности. — В бреду произносила твое имя.
Аба открыл глаза. Его пронзительный взгляд уставился на халдея.
— Что она говорила?
— Ничего. — Стушевался Уцур. — Только имя.
Хозяин закрыл глаза, и перед его мысленным взором предстало лицо Лили, ее зеленые от грусти глаза, и ему на какой-то крохотный миг показалось, что он совершил ошибку.
— Уходи, царь, — устало сказал он. — Когда же ты наконец уберешься к такой-то матери! — Выругался он и бросил в него подвернувшимся предметом, когда тот замешкался. Предмет ударился о двери и разлетелся на сотни сияющих кусочков, а клубы преливающегося серого тумана поплыли по комнате. Это была сфера Идиа, ее сфера. Уцур невольно задержал дыхание, чтобы ненароком не вдохуть хотя бы частицу расползающегося тумана. Он не знал, что случится, если он вдохнет чьи-то воспоминания, ему еще никогда не доводилось их видеть освобожденными. Он так и замер у дверей, зачарованно глядя в пространство.
— Это была ее сфера, — пробормотал он.
— И черт с ней, — едва поморщившись, изрек хозяин, безразлично наблюдая, как бесследно растворяются воспоминания.
— Но это ведь свидетельство ее жизни. — Потрясенно возразил Уцур, поражаясь с какой легкостью хозяин уничтожил ее. — Теперь она свободна.
— Она в любом случае свободна. Зачем нам хранить этот хлам. — Произнес Аба, и в голосе его скользнуло раздражение.
Уцур лишь почтительно поклонился и поспешил на выход, не дожидаясь нового приступа гнева.
Аба не задерживал дыхание — он знал, что воспоминания нельзя вдохнуть, да и к тому же, он и так был переполнен ими с тех пор, как прошел сквозь переходы ее души. Вероятно, он нарочно запустил сферой. Ему хотелось избавиться от ее присутствия, и не только в его комнате, но во всех его владениях. Расколотить вдребезги, как бьют чашки после расставания. Чистенькие ангелы с белыми крыльями никогда ничего о ней не узнают, кроме того, что она сама захочет им сказать. Он стер ее историю, оставил белый лист и сунул в руки кисть — рисуй, Лили, что хочешь, что сумеешь.
Глава 10
— Я понял, я понял! Ты не поверишь! — Самаэль явно пребывал в крайнем возбуждении. Он встретил Уцура у своей двери.
— О чем ты, Самаэль? — Уцур попытался отодвинуть его рукой с дороги. — Я хочу упасть и обо всем забыть. Я даже не уверен, что у меня хватит сил сегодня на Софию.
— Ты не понимаешь, — бушевал Самаэль, не давая ему пройти мимо себя. — Я нашел ту самую, что проделала брешь. Кажется. Но это должна быть она.
— Ты несешь чушь, — пробормотал царь, снова пытаясь его сдвинуть, но Самаэль лишь подхватил его под руку и отвел дальше.
— Я не просто так это придумал. Похоже, нам вытащили со слоев ту самую девочку.
— С чего ты так решил? — Сдавшись и понимая, что пока они все не выяснят, Самаэль его не пропустит, спросил царь.
— Ее сегодня прямо из моего логова утащили дреги. Я чудом понял, где она, потому что мне повезло мельком заметить ее у входа на дно. А когда я пришел за ней, и ее вытащили оттуда, с ней все было в порядке! Понимаешь — все в полном порядке! — Глаза Самаэля блестели от восторга. Уцуру даже жаль было разочаровывать его.
— Самаэль, ты ошибся — я видел ее. — Он сделал ударение на слове "видел" и вспомнил тонкую фигуру на столе, маленькую ладонь рядом с его огромным телом. — Я караулил ее в кабинете хозяина до тех пор, пока ее не отдали светлым.
— Так это не она... — разочарованию его не было предела, — отдали светлым? Ее отдали? — Самаэль был в замешательстве, и, судя по всему, не очень хорошо соображал. — Но как? Зачем? Как она оказалась в кабинете?
— Он ходил за ней на дно.
— Опять это проклятое дно... Но эта девушка, Елена, здесь, за дверью, — снова взялся он за свое. — Я вытащил ее со дна сегодня.
— Самаэль, это разные люди. — Медленно и внятно, как ребенку, стал объяснять царь. — Ту девушку только что отдали Уриэлю и его чокнутым.
— Зачем?
— Скорее, за что. Или за кого. — Царь пожал плечами, словно сам не понимал этого. — Это первое, что я спросил у хозяина. Он сказал, что за Рамуэля. Но Рамуэля я при нем не видел. Если честно, то я сам не до конца понял, а спрашивать мне, поверь, не хотелось — он был не в том настроении.
— Он у тебя всегда не в том настроении. — По привычке отметил Самаэль, а потом вскинул свои темные глаза на халдея. — Значит, там, — он махнул в сторону, — не она? Тогда кто?
— Душа из слоев, грешница — да какая к черту разница. — Произнес Уцур, наконец обойдя застывшего Самаэля и направляясь к дверям.
Этой ночью они словно поменялись местами: халдей нежно шептал что-то Софии, потом шепот сменился возней и тихими стонами, а Самаэль так и не смог прикоснуться к Елене, он смотрел на нее настороженно, как на врага, словно она в любой момент могла вытащить кинжал и заколоть его.
— Что-то не так? — Спросила она. — С тех пор, как ты меня вытащил со дна, ты так на меня смотришь, словно боишься меня.
— Елена, — он не знал, как ей это сказать. — Но с тобой ничего не случилось, абсолютно ничего не случилось на дне.
— В моей душе, наверное, ничего не осталось. — Улыбнулась она, но знала, насколько это слабая ложь. Конечно же, падшему не нравилось то, что с ней ничего не случилось, у любого, кто хоть сколько-нибудь знал слои, должно было закрасться подозрение. Но он не знал ни о скользящих тварях, ни о ягодах не догадывался, впрочем, как и она, несколькими часами ранее. А Елена не могла этого знать, не могла объяснить ему все, как есть. Это могла сказать ему Грерия, но не Прекрасная Елена из слоев.
— Елена, я думаю, я позову демонов... — начал он.
— Не надо! — Взмолилась Елена, и упала на кровать к его ногам. — Не отсылай меня, прошу. — Ее ужас был непритворным. В голове Самаэля последний час творился такой хаос, что он уже ни в чем не мог быть уверен. Возможно, он ошибся. И, раз уж у них начались аномалии, почему еще одна не могла случиться с ней на дне. На дне — это было слово дня. Он вдруг подумал, что там же была та самая загадочная душа, это могло все объяснить. Прощальный дар ненормальной души, которую забрали его бывшие собратья. Какова она была? Почему хозяин сам пошел за ней на дно? Что такого было в ней, и почему тогда отдал? Он ничего не понимал. Прекрасные золотые кудри лежали на постели рядом с ним. Он протянул руку к Елене и покрутил в пальцах прядь ее волос. Елена подняла на него свои голубые глаза, испуганные, но одновременно сильные. Он хотел ее, и как поступал всегда, позволил своим желаниям победить. В конце концов, любые проблемы он мог решить позже, а теперь, за дверью из расплавленного металла можно было заняться тем, чем ему хочется. Елена понимающе улыбнулась, и страх исчез из нее в тот же час.
Глава 11
Лили очнулась и медленно открыла глаза. Она помнила лицо мужчины с темными волосами и проницательным взглядом, он был красив, сбивали немного с толку лишь его странные глаза: один был голубым, а другой — зеленым. Но это нисколько не портило его, наоборот, делало особенным. Лили звала его во сне Аба — кажется, так. Сейчас же рядом с ней сидел парень, еще совсем мальчишка, и с усердием точил сияющий меч, хотя тот и так казался идеальным. Возле него лежала потрепанная перевязь, ремешки на ней, судя по виду, не раз уже пришивали. Лили показалось неправильным то, что этот меч и эта перевязь в руках у парня — они не подходили друг другу. Она попыталась открыть рот, но только издала тихий стон. Парень повернул к ней голову и прекратил точить оружие.
— Пришла в себя? — Спросил он. Прозвучало это не очень дружелюбно, да и глаза его смотрели на нее как-то осуждающе.
Лили попыталась приподняться, и ей с трудом это удалось. Парень и не думал помогать: он просто сидел там и смотрел на нее. Она огляделась, осмотрела себя, поняла, что одета в одну рубашку, но ничего такого осуждающего на себе не обнаружила.
— Кто ты? — выговорила Лили.
— Я — ангел "света божия". — Гордо ответил юноша. А когда это не произвело на нее ровно никакого впечатления, добавил: — Великого воинства, спускающегося в ад за душами.
— А, чокнутые? — Всплыло откуда-то из памяти Лили, но она тут же пожалела о сказанном, когда увидела, как помрачнело лицо парня.
— И стоило менять Рамуэля на это... — горько прошептал он.
— Я не понимаю. — Покачала головой Лили, и тут же поняла, что еще не в состоянии это себе позволить.
— Тебя вытащили из ада. Обменяли у Проклятого на лучшего из наших воинов и моего друга! — Выпалил парень.
— Меня? — Лили осторожно опустила голову, чтобы снова посмотреть на себя. Теперь она смотрела не на одежду, а словно пыталась рассмотреть под ней то, что могло бы ей объяснить, что вообще происходит. — Зачем?
— И я говорю — зачем, — проворчал парень, и с удвоенной силой начал точить меч.
— Это его меч? — Догадалась Лили. — В голове ее был полный хаос из обрывков снов и воспоминаний, и она даже не знала, что из них что.
— Да. — Коротко ответил парень.
— Как тебя зовут?
— Танатаэль.
— Таната, — строго произнес подошедший к ним ангел с суровым лицом. — Я же сказал тебе, чтобы ты тут же сообщил мне, как только она очнется.
Танатаэль только фыркнул, подхватил меч и пошел прочь.
— Ведет себя так, словно его душу за тебя продали. — Скорее себе, нежели Лили сказал ангел. — Я — Уриэль. — Он протянул ей широкую ладонь, и Лили осторожно пожала ее. От ладони исходил свет и приятное тепло, руке девушки в ней было хорошо, как в колыбели. Что такое колыбель, Лили не знала. В океане ее памяти плавало лишь множество обломков и не за что было хвататься.
