Результатом его раздумий стала цифровая модернизация командного поста системы 'Воздух-1П' (передвижной). Аппаратуру разработки начала 50-х заменила новая цифровая система, основанная на последних технических наработках — в том числе, тонкоплёночной памяти и новейших малогабаритных ЭВМ — ZR-24 конструкции Конрада Цузе, большого мастера строить компьютеры из г..на и палок. ZR-24 производились в ГДР на комбинате VEB 'Robotron', их производство готовились освоить и в СССР (АИ, см. гл. 04-20). В военной версии ЭВМ память и АЛУ выполнялись не на хрупких стеклянных пластинах, а на печатных платах, протравленных на фольгированном гетинаксе. Дополнительным преимуществом немецкой разработки была меньшая чувствительность машины, построенной на ферритной тонкоплёночной памяти и таком же ферритном АЛУ, к электромагнитному импульсу ядерного взрыва.
В передающей аппаратуре АСПД-1 системы 'Воздух-1' с самого начала использовался двоичный код, что позволило без особых хлопот перевести систему с электронно-вакуумной элементной базы на полупроводниковую.
(Структура сигнала системы 'Воздух-1' см. http://rtv-pvo-gsvg.ucoz.ru/doc/Wozduch_1-2.djvu стр. 12)
ЭВМ и боевые посты монтировались в стандартных 6-метровых контейнерах. Военные, конечно, потребовали установить аппаратуру внутри шасси бронированной машины. На что Лебедев прямо ответил начальнику 4-го Главного управления Министерства обороны, прославленному полярному лётчику Георгию Филипповичу Байдукову, являвшемуся главным в стране 'представителем заказчика' по системам ПВО:
— Давайте машину, установлю. Есть у вас подходящая машина, Георгий Филиппович?
Подходящей машины в стране ещё не было. Тогда Лебедев сам прошерстил 'электронную энциклопедию' и выяснил, что в недалёком будущем подобные системы будут устанавливаться на шасси гусеничного тягача МТ-ЛБ, которого ещё не существовало. Сергей Алексеевич поехал на Харьковский тракторный завод, побеседовал с директором, Павлом Ефимовичем Саблевым. Директор направил его в заводское КБ, где академик обсудил задачу с конструкторами, в том числе с Анатолием Фёдоровичем Белоусовым. Вскоре после этого визита появился и эскизный проект.
Всё было бы хорошо, и страна получила бы МТ-ЛБ на 5 лет раньше, но при обсуждении проекта вмешалось Главное Автобронетанковое управление, выставив ряд своих требований. Лебедев понял, что работа над гусеничным тягачом затянется. Снова покопавшись в энциклопедии, он предложил Байдукову сделать универсальное гусеничное шасси на базе уже существующего ПТ-76. (универсальное гусеничное шасси http://www1.fips.ru/fips_servl/fips_servlet?DB=RUPAT&DocNumber=2399856&TypeFile=html)
— Пока ГАБТУ все свои хотелки с ХТЗ согласует, я вам уже готовый образец сделаю, — — пояснил генералу Лебедев. — Только протолкните разработку как народно-хозяйственную, тогда её быстрее получится запустить в серию. А потом мы с вами её 'мобилизуем'.
Георгий Филиппович Байдуков, понимая, что академик предлагает простой и быстрый выход из ситуации, сам поехал в Сталинград, а затем протолкнул через министра обороны заказ на 'военно-гражданскую модификацию гусеничного вездехода на базе агрегатов ПТ-76'.
На СТЗ долго не заморачивались, взяли без изменений нижнюю часть корпуса танка, присобачили к нему лёгкую двухместную кабину с выходом в стороны и назад, а позади кабины решили сделать грузовую платформу, с креплениями для стандартного контейнера. В ходе проектирования выяснилось, что длина машины для размещения контейнера недостаточна. Тогда корпус танка удлинили, установив два дополнительных катка. Машина вышла длинная, не особо маневренная, зато на неё без проблем, чуть выступая назад, устанавливался стандартный 6-метровый контейнер с электронной аппаратурой и рабочими местами операторов.
В итоговой версии получились три машины, внешне похожие друг на друга — командно-штабная машина (КШМ), пункт боевого управления — ПБУ, где располагалась аппаратура связи и рабочие места операторов, и мобильная счётно-координатная станция (МСКС), где, собственно, и находилась ЭВМ. Эта машина, согласно своей аббревиатуре, получила в войсках шутливое наименование 'моск'. На четвёртой машине располагалась передвижная дизель-электростанция, обеспечивавшая аппаратный комплекс питанием.
Эти машины обеспечивали обнаружение и опознавание воздушных целей на малых и средних высотах на месте и в движении; автоматический прием и отображение на индикаторе кругового обзора (ИКО) сведений о воздушной обстановке, полученных по телекодовому каналу связи от пункта управления начальника ПВО дивизии или от радиолокационной станции разведки целей (СРЦ) дивизии; логическое решение задачи целераспределения, полуавтоматический съём с ИКО координат целей и передачу на пункт управления начальника ПВО дивизии по телекодовому каналу донесений о состоянии и результатах боевых действий подразделений ПВО полка; непрерывную выработку навигационных данных о своем положении на местности в движении и ввод их в аппаратуру передачи данных.
(Более поздний функциональный аналог — http://www.arms-expo.ru/armament/samples/1091/59254/)
Министр обороны Гречко, увидев предложенный электронщиками из ИТМиВТ 'эрзац', сразу понял, что предлагаемая система может стать первым шагом к появлению в войсках всеобъемлющей автоматизированной системы управления боем. Несмотря на возражения военных, требовавших размещения аппаратуры на бронированном тягаче, вооружённом пулемётом, министр лично убедился, что система работает, и решительно пресёк все попытки затянуть её принятие на вооружение:
— Вам на этих машинах в атаку не ходить! — заявил Андрей Антонович. — Так какая, нафиг, разница, есть у неё броня или нет? Зато машины с контейнерами можно начинать делать и передавать в войска уже сейчас, а свой бронированный тягач вы ещё лет пять ждать будете! Машины и аппаратуру надо запускать в производство немедленно, а вам, Сергей Алексеич, от меня — коньяк.
Так народное хозяйство получило удобное гусеничное шасси с несколькими вариантами длины и грузоподъёмности, ПВО сухопутных войск — современный передвижной командный пункт, а Сергей Алексеевич Лебедев — бутылку хорошего армянского коньяка. (АИ)
Как ни хороша была информационная сеть, но её 'оконечными устройствами', без которых для военных она теряла смысл, были многочисленные зенитно-ракетные комплексы. К этому времени на вооружении ПВО страны уже стоял и неоднократно применялся по воздушному противнику ЗРК средней дальности С-75. В дополнение к нему Пётр Дмитриевич Грушин разрабатывал комплекс малой дальности С-125, для работы по маловысотным целям.
Ракету к этому комплексу первоначально предполагалось поручить КБ завода ? 82. Оба проекта — их и грушинский — были основаны на сходных технических решениях. Обе ракеты были двухступенчатые, твердотопливные, с радиокомандным наведением. Председатель ВПК Устинов предложил обоим разработчикам объединить усилия.
Опытный образец станции наведения ракет СНР-125 для проведения наладочных работ и определения диаграммы направленности антенн весной 1958 г. был развернут на площадке КБ-1 в подмосковном ЛИИ. Летом экспериментальный образец системы в составе станции наведения ракет — кабины УНК и антенного поста УНВ, двухбалочных пусковых установок СМ-78 и средств энергообеспечения для проведения испытаний с ракетами В-625 вывезли на полигон Капустин Яр. Первые же пуски показали, что у изделия завода ? 82 много проблем, и грушинская ракета, хотя и будет готова позже, имеет больше шансов на успех.
Первый пуск ракеты Грушина В-601, пока ещё в разомкнутом контуре управления, состоялся 17 июня 1959 года, 30 июня и 2 июля были произведены ещё два успешных пуска. 4 июля 1959 г. руководством страны было принято Постановление ?735-338, в соответствии с которым в качестве зенитной для системы С-125 была принята ракета типа В-600. Сухопутная её версия получила наименование В-600П, а вот использование морской версии для комплекса М-1 вскоре уже оказалось под вопросом, так как моряки отдали предпочтение более подходящей для них ракете 9М38Р конструкции Люльева. (АИ, см. гл. 04-17) Тем не менее, уже с 10 июля 1959 года начались пуски ракеты В-600П в замкнутом контуре управления, т. е. под управлением штатных средств наведения комплекса С-125.
Параллельно КБ-1 постоянно совершенствовало уже находящиеся в войсках комплексы С-75. К ним разрабатывались новые типы ракет, более совершенная, помехозащищённая аппаратура обнаружения и наведения, в том числе и оптические, а также электронно-оптические пассивные каналы.
Для ПВО сухопутных войск разрабатывались собственные ЗРК 2К12 'Куб' и 2К11 'Круг' (см. гл. 03-14). И тут дорогу Грушину снова перебежал Лев Вениаминович Люльев (АИ).
Его ракета 9М38Р также была твердотопливной, но при этом ещё и могла стартовать вертикально из транспортно-пусковых контейнеров. По аппаратуре она была совместима с зенитно-ракетным комплексом М-1 ВМФ, также первоначально проектировавшимся под грушинскую ракету В-600. Люльев, не долго раздумывая, установил 4 ячейки, аналогичных морской УВП, на шасси ПТ-76, получив опытный образец подвижной пусковой установки. Стрелять с ходу она не могла, но время развёртывания из походного положения в боевое составляло не более двух минут, тогда как грушинский С-125 был 'перевозимым', и нормативы на его свёртывание и развёртывание были существенно более длительными.
Когда 'представители заказчика' увидели, как люльевская пусковая установка за считанные минуты растопырила лапы и подняла контейнеры в положение готовности к стрельбе, Георгий Филиппович Байдуков коротко ткнул карандашом в машину и сказал:
— Берём эту.
Однако, как только дело дошло до реальной стрельбы на полигоне по низколетящим целям, выявились преимущества наклонного старта грушинской В-600. Стартующая под небольшим углом к земле ракета сразу влетала в луч станции наведения ракет (СНР) и после минимальной коррекции шла на цель, тогда как ракете Люльева приходилось, вылетая из контейнера, совершать сложный манёвр поворота почти на 90 градусов на очень небольшой высоте. При старте с корабля антенна СНР обычно находилась достаточно высоко над палубой, а тут антенна располагалась на автоприцепе, то есть заметно ниже.
Посмотрев на мучения специалистов ОКБ-8, пытавшихся заставить ракету разворачиваться на малой высоте, Пётр Дмитриевич с демоническим смехом заявил:
— Ни хера у вас, товарищи, не получится. Это вам не в кораблики играть.
Конкуренция между разработчиками в советской военной промышленности была жестокая. Пришлось Льву Вениаминовичу 'временно отступить', забрав свою машину и ракету на доработку.
С-125 был комплексом малой дальности. Чтобы отодвинуть рубеж поражения целей на расстояние 150-160 километров, в СССР разрабатывался дальнобойный зенитно-ракетный комплекс 'Даль'. Но для партнёров по ВЭС 'Даль' оказалась слишком дорогой. По просьбе европейских союзников и Китая, согласно постановлению ЦК и Совета министров от июня 1958 года КБ-1 выполнило аванпроект ЗРК дальнего действия, получившего впоследствии название С-200. Это был первый случай, когда зарубежные партнёры оплатили всю разработку системы оружия, а не просто покупали готовый комплекс, при том, что никаких препятствий для его использования в СССР также не было. (АИ)
Новая система должна была обеспечивать перехват стратегических бомбардировщиков до сброса ими тактических и противорадиолокационных ракет 'воздух-земля', а также сбрасываемых ими стратегических крылатых ракет 'воздух-земля' (типов 'Хаунд Дог' и 'Блю Стил'). Перехват целей с ЭПР, соответствующей самолету Ил-28, летящих со скоростью до 3500 км/час на высотах от 5 до 35 км, должен был обеспечиваться на удалении до 150 км, а высокоскоростных целей с ЭПР, соответствующих самолету МиГ-19 (аналог 'Хаунд Дога' и 'Блю Стила') — на удалении до 80-100 км.
Были определены головные организации: по системе в целом и наземным радиотехническим средствам — КБ-1, по ракете — ОКБ-2, по наземному оборудованию стартовой и технической позиций — ЦКБ 34, а также разработчики средств системы и их основных элементов. Генеральным конструктором системы назначили А.А. Расплетина, генеральным конструктором ракеты — П.Д. Грушина. Опытный образец системы должен был быть предъявлен на совместные испытания в 3-м квартале 1961 г.
Аванпроект был представлен на рассмотрение в конце 1958 года. От 'Дали' он отличался полуактивным самонаведением при подсвете цели непрерывным радиосигналом специального высокопотенциального радиолокатора подсвета цели — РПЦ. При этом захват цели головкой самонаведения должен был происходить непосредственно на пусковой установке до пуска ракеты. Многоканальность системы обеспечивалась включением в её состав пяти одинаковых каналов — одноканальных по цели комплексов, состоявших из РПЦ и до шести пусковых установок с одной ракетой на каждой, управляемых с командного пункта, который информационно сопрягался с вышестоящим КП тактического соединения.
(Сравнение ЗРК 'Даль' и С-200 по основным параметрам http://www.vko.ru/oruzhie/dal-protiv-s-200)
В июле 1959 г. вышло постановление ЦК КПСС и Совмина СССР, уточняющее упомянутое выше постановление от июня 1958 г. только в части построения системы и изменения ее характеристик. Согласно уточнённому техзаданию, скоростные цели с ЭПР самолета Ил-28 должны перехватываться уже на дальностях до 90-100 км, с ЭПР самолета МиГ-17 — на дальностях до 60-65 км, а с ЭПР, равной 1/3 ЭПР МиГ-17, т. е. крылатые ракеты — на дальностях до 40-50 км.
В январе 1960 г. был выпущен эскизный проект новой С-200. Первоначально в её состав входил огневой комплекс, состоявший из командного пункта, радиолокатора уточнения обстановки (РЛО), цифровой вычислительной машины, пяти стрельбовых каналов и системы электроснабжения. Каждый канал включал радиолокатор подсвета цели (РПЦ) и стартовую позицию с шестью пусковыми установками, 12 заряжающими машинами и кабиной подготовки старта.
В качестве основного оружия комплекса была принята двухступенчатая ракета с ЖРД на второй ступени и четырьмя боковыми твердотопливными двигателями первой ступени. Предусматривалась техническая позиция, служащая для сборки ракет, их подготовки к пуску и хранения.
Радиоэлектронная аппаратура системы уже строилась на полупроводниковых схемах. Предусматривалось широкое использование цифровой техники.
(АИ частично, в реальной истории — на ламповых и полупроводниковых)
ЗРК С-200 создавался уже в соответствии с новыми тенденциями. Собственных автономных средств целеуказания огневой комплекс не имел и должен был получать целеуказание от автоматизированных систем управления (АСУ). Для сопряжения КП огневого комплекса с КП вышестоящих АСУ предусматривалась специальная цифровая линия. По ней на КП комплекса должны поступать целеуказание по пяти целям и командная информация, а с КП комплекса на КП АСУ — информация о состоянии и боевых действиях огневого комплекса.
Первые автономные испытания наземных радиотехнических средств комплекса С-200 начались в мае 1961 года.
