Спасти Ссср

Однако, никто не ждал и не предполагал, что Черненко, этот еще крепкий, сибирского здоровья старик — вдруг сляжет. Говорили, что он слег от рыбы, которую ему преподнес министр внутренних дел Федорчук — но кроме него, эту рыбу ели еще несколько человек, а отравился почему-то один Черненко?

Таким образом, все противоборствующие кланы вновь оказались перед проблемой выбора. От Черненко — ждали хотя бы двух — трех лет спокойной жизни, такой как при Брежневе, на остатках былого величия и старого Политбюро. Но оказалось что год — и снова надо решать, снова подвергать опасности систему, потому что в ней — любая смена первого лица была стрессом и испытанием на устойчивость.

— Как упустили, как упустили. Решать надо. Решать сейчас.

Косолапов зачем-то посмотрел на часы

— Сколько.

— Двух нету.

...

— У них кто, как ты думаешь?

— И гадать не надо — Горбач.

— С...а — Косолапов зло выругался — он еще ведь щенок. Лиха не видавший.

— Щенок не щенок. У нас и такого нет.

— Как нет? А Щербицкий? Гришин? Романов в конце концов...

— Щербицкий не пойдет, у него сын наркоман. Гришин стар... давай, не будем обманывать себя, а? Никто больше не проголосует за генсека на год — два, всем надоело. Романов...

...

— Мы не успеем выдвинуть Романова. Просто не успеем. И никто не выберет человека не из Москвы, это надо понимать.

— Горбач в Москве без году неделя!

— Он проживет как минимум лет десять.

...

— На твоем месте Ричард, я бы думал, что с него попросить.

Расстроенный Косолапов сел на один из гостевых стульев, начал мерно стукать кулаком по столу. На лице его было написано отчаяние

— Надо. Надо.

— Надо. Только знаешь, что?

...

— У нас нет выбора — и это самое плохое. Горбач чужой, я это кожей чувствую. Для него ленинизм — это просто слова.

Цуканов зло посмотрел на академика

— А для нас что — дела что ли?

Косолапов изумленно уставился на собеседника

— Ты чего?

— Того! Надо хоть иногда в народ то выходить. Смотреть, слушать. Что сейчас творится. Все хищничают, спекулируют, веры нет никакой. На партсобраниях спят. Громыхают словами — а веры, веры настоящей — нет.

— Ну, так очернять тоже не стоит.

— Стоит. Стоит, стоит...

Цуканов зло смотрел на Москву за стеклом

— Знаешь, я все больше уверяюсь в том, что Андропов был прав — мы не знаем общества, в котором живем. Может, мы заблудились. А может...

— Что — может?

— Может, мы должны потерять то что имеем — чтобы оценить это.

— Ты что говоришь то.

— Говорю как есть. Юрий Владимирович, чтоб его, был человеком умным, как не крути. При нем готовились самые разные варианты обновления партии...

Цуканов осекся

— Теперь это все в наших руках...

Москва, Кремль

22 февраля 1985 года

Как, оказалось, простыл я прилично — что было некстати. Поставили диагноз — ангина. Мне вполне официально в поликлинике, к которой я был прикреплен дали больничный на три дня и я отправился домой. Еще подумал — не коронавирус ли... а потом вспомнил — ну какой сейчас коронавирус.

До этого кошмара еще надо дожить...

Бюллетень — дал возможность спокойно посидеть, поработать, подумать.

Вообще жаль, очень жаль, что не удалось застать живым и работающим Алексея Николаевича Косыгина, вероятно, самого квалифицированного специалиста в экономике во всей позднесоветской верхушке. Многое из того что задумывал Косыгин — так и не было реализовано ввиду либо противодействия, либо того что все это входило в неустранимое противоречие с политикой и идеологией.

У него всегда был конкурент, хотя никогда они прямо не конкурировали. Дмитрий Федорович Устинов — управленец, государственник, производственник. Но Устинов был просто отличным менеджером, у него никогда не было широты видения экономических проблем страны, какое было у Косыгина. И Косыгин был больше чем просто премьером — он лично вел переговоры с банкирами, промышленниками мировой величины, несколько раз встречался с Рокфеллером. Сорок два года в правительстве, из них шестнадцать премьером. С Брежневым у него был нейтралитет, и это видимо и было ошибкой — Косыгину не нужна была политическая власть, а Брежнев ничего не смыслил в экономике. Однако мало кто знает что в 1967 году во время Шестидневной войны и кризиса на Ближнем Востоке переговоры с президентом Джонсоном — вел не Брежнев, а именно Косыгин.

Что Косыгину не дали сделать? Во-первых — именно он, еще в качестве Зампреда Совмина отвечал за эксперимент по переводу части предприятий на хозрасчет. Да, это понятие впервые появилось в последние три года правления Сталина и в одной из последних работ Сталин выступал за перевод на хозрасчет и против огосударствления всей промышленности, как это произошло при Хрущеве. В конце шестидесятых — начале семидесятых годов Косыгин вел переговоры в США об углублении разрядки, предоставлении СССР режима наибольшего благоприятствования в торговле с США и привлечении инвестиций. По сути это было венцом усилий по расширению инвестиционной привлекательности СССР — ведь именно при Косыгине был заключен ряд стратегических сделок. Итальянцы получили свой ФИАТ на Волге, в Перми они же строили огромный завод по производству стиральных машин, готовилось соглашение по Даймлер-Бенц.

Во-вторых — Косыгин готовил продолжение экономических реформ — конвергенция, то есть слияние или, по крайней мере, сближение двух систем — были для него не пустым звуком. Сейчас уже сложно сказать, к чему все привело бы — но Косыгин принимал в СССР первых лиц мира экономики. И если бы не Пражская весна 1968 года...

Впрочем, и Прага не стала концом. Концом стала отставка Никсона. Никсон, циник и прагматик — не хотел продолжения Холодной войны после поражения во Вьетнаме, он придерживался модели "пяти полицейских" то есть раздела мира между пятью державами. Ни один президент после него — не был готов дать СССР зону влияния и не посягать на нее. После Никсона — конфликты по самым разным поводам возобновились с новой силой.

Тем не менее, при Косыгине был заложен фундамент современной, мощной экономики — и жаль, что на нем не удалось построить дом. Инфраструктура у нас такая, что в чем-то и США превосходит.

Ну и Афган. Что делать с Афганом...

То, что это надо прекращать — это факт. Проблема в том, что генералы начали использовать Афганистан как полигон для молодняка, и ставят себе задачи "обкатать войной" как можно больше призывников. Афганцы цинично пользуются нами, понимая, что мы не можем отступить, не потеряв лица.

— Не потеряв лица — это как?

— Не опозорившись

— Разве это главное

— А что главное?

— Мы оказываем интернациональную помощь братскому афганскому народу.

— О...

— Мы должны гордиться...

— Слушай!

...

— Я тебе скажу, что там было. Когда зеленые шли в атаку, многие стреляли в молоко. Умышленно. А почему?

...

— Потому что они не могли убить людей, исполняющих волю Аллаха. Это было выше коммунизма, социализма, долга, чести и совести...

— Опять очерняешь? Мы многое сделали, чтобы открыть афганским товарищам глаза...

— Только ни черта не открыли. Знаешь, в то время, откуда я родом — почти весь Ближний Восток делится на две части. В первой господствуют исламисты - людям головы рубят, взрывают, жгут. Это все происходит день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Вторая часть — это страны, в которых как бы ты, наверное, сказал правореакционные режимы. Есть те, которые зарабатывают на нефти. Есть те, которых либо нефтяные державы содержат, либо Америка. А есть еще такая страна как Сирия — в ней уже десять лет идет война.

— А Афганистан?

— Там тоже идет война.

— Постой... это сколько же лет она идет?

— Больше сорока. Война в Сомали не прекращается сорок лет. Война Палестины с Израилем — так и возобновляется время от времени. В Ирак как вломились американцы в две тысячи четвертом — там ни дня спокойного не было, за три года до миллиона человек вырезали. Вот так вот.

...

— Что молчишь?

— Как же вы так. Как же вы живете?

— Да вот так и живем. В Чечне тоже война была. И может, еще будет. Последние годы спокойно было, а так — взрывы, теракты. Школу захватили и заминировали в Беслане, больше трехсот человек погибло. Дети в основном. В Буденновске бандиты больницу захватили, согнали туда людей, кого на улицах нашли. Тоже больше сотни погибли.

— А Союз? Зачем же вы его развалили? Чтобы вот так жить?

— Так не мы разваливали. Хотя и мы тоже виноваты. Все думали, вот не будет СССР, и не будет всей этой дури. Смотри фильмы, какие хочешь, читай книги, какие хочешь. Джинсов хотелось, колбасы не по праздникам... да чего там говорить. Каждый свое хотел, личное. Украинцы, например, страну себе хотели, только свою, для себя. И латыши, литовцы, эстонцы. Сейчас украинцы полякам задницы в больницах подтирают, клубнику собирают. А прибалты бегут в Европу на любую работу, потому что у себя работы никакой нет. Но заметь — в СССР обратно мало кто хочет.

— Как же так...

— Много было глупостей в СССР. Причем — глупых глупостей. Вот это бы убрать... теперь понимаешь, какая работа нам предстоит? Нам с тобой.

Настроение было ни к черту. Но я помнил расклад в Пешаварской семерке. Из всех пятерых, непримиримыми можно назвать только двоих — однозначно Халеса и скорее всего — Хекматьтяра. Правда, последнему подчиняется треть всех боевиков семерки. С остальными пятерыми можно договориться, и однозначно надо договариваться с муллами. И надо уже сейчас решать, на каких условиях выводить войска. С юга Афганистана выходить надо полностью, на севере можно оставить аэродромы, базы спецназа. Но срочников оттуда надо убирать всех.

Еще не мешало бы вспомнить пару интересных планов. Разделение Афганистана на южный и северный — не такая утопия как может показаться. Там разные языки, разные народы доминируют. Юг — вотчина пуштунов, север — меньшинств, в основном говорящих на дари. Пусть разбираются друг с другом, чем с нами.

Второй план — это предъявление от имени Афганистана претензий на населенную пуштунами пакистанскую зону племен. Столкнуть лбами афганских националистов и исламистов. В Пакистане — мечети в основном находятся под контролем местных спецслужб, но если муллы заявят что афганские претензии на Зону племен не от Аллаха — то они тут же потеряют всяческий авторитет в среде пуштунов, любой пуштун будет плеваться, проходя мимо мечети. Наша ошибка была в том, что мы все время выводили Пакистан за скобки проблемы и все время пытались вести себя прилично. Но если пакистанские "ястребы" на своих Ф-16 то и дело шакалили в афганском воздушном пространстве, сбивая наши штурмовики — почему бы и нам не пошакалить? У нас тоже есть новые самолеты — Миг-29 и Су-27, и почему бы не проверить их в боевых условиях?

Ладно, Афганистан в сторону. Пока. Похоже ко мне пришли.

Болдин не подвел, нужного человека мне нашел, привез на цэковской машине ко мне на дачу.

Валовой, Дмитрий Васильевич, экономист и политэкономист, с 1962 года журналист, возглавлял еженедельник ЦК КПСС "Экономическая газета", с 1972 года — заведующий экономическим отделом Правды, заместитель главного редактора. Автор нескольких книг на экономическую тематику, в течение двадцати с лишним лет присутствовал на каждом (!!) заседании Совмина СССР. Как и Егор Гайдар отлично знает югославский опыт, был там в длительной командировке — но в отличие от Гайдара воспринимает его критически и с опаской. Член Комитета народного контроля СССР, участвовал во множестве ревизий министерств и ведомств. Доктор экономических наук. Человек, ведущий обширную переписку со множеством не последних людей, которые на любительском уровне занимаются макроэкономикой и осмыслением экономических проблем СССР. Автор той самой записки на имя Черненко, в которой он сообщил что сорок процентов ВВП СССР — туфта. Записка — я ее кстати еще не нашел — ушла Аганбегяну и тот ее замотал. Причина проста — у него уже была готова своя концепция экономической реформы, а предложения Валового серьезно ей противоречили. Кроме того — Аганбегян давно наверху, и согласиться с выводами Валового — значит, расписаться в некомпететности всего экономического блока Совмина и всех НИИ, обеспечивающих его. Потому что вывод, что ВВП на сорок процентов дутый — он убийственный.

Но с Горбачевым — Валовой не виделся ни разу. До того момента.

— Присядьте, Дмитрий Васильевич. Только вон там, подальше, а то еще заразу подхватите, какую. Не болели этой зимой?

— Нет, признаюсь, пронесло

— А я второй раз. Никак организм не может к холодам привыкнуть.

Валовой боролся с упрощенным универсальным показателем оценки "по валу" в советской экономике еще с шестидесятых годов. Я знаю, что он предлагает — это не рыночная экономика, это усложнение показателей оценки, которое мы не факт что и потянем — компьютеров то нет. Но он вскрыл проблему, которую надо решать. И первое — вопрос: как?

— Дмитрий Васильевич. Ваша записка на имя товарища Черненко. Вы можете поручиться за достоверность изложенных в ней цифр?

— Абсолютно, товарищ Горбачев. Все цифры перепроверены, источники готов предоставить.

— Если все так обстоит... почему тогда мы еще не рухнули?

А правда — почему?

Вопрос интересный, мое мнение таково. Искажения накапливались на протяжении длительного времени, не аккордно. Как и лишние деньги. В конечном итоге их абсорбировала теневая экономика — уровень цен в ней определялся именно наличием "лишних денег" на руках у населения. Часть денег уходила на Кавказ, в Среднюю Азию и оседала там в наличной форме. Самое главное — теневая экономика не раскручивала инфляцию, инфляция существовала как бы в параллельном измерении, и рядовой советский человек сталкивался с ней только если хотел джинсы Ливайс купить. Причем теневой характер этой торговли не порождал и социальную напряженность. Горбачев, разрешив кооперативы, всего лишь вывел эту инфляцию на свет божий, люди поняли, что их зарплата — условно на один ужин в кооперативном ресторане. И разозлились. Кроме того, открытие кооперативов открыло вполне легальные шлюзы перекачки ресурсов из госсектора в теневой и их освоения там — остатки товаров перекочевали туда. Кто же будет продавать товар по госцене, если есть возможность продать по свободной?

— Так ведь рухнем, товарищ Горбачев! По моим подсчетам, если сейчас ничего не предпринять, то необратимые процессы начнутся к девяносто пятому году