| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И ризой городская гарь
Фонарь манящий облачила!"
Вот оно-то и обозначено термином "всё так же бредит на змее"
"...все так же" — как и всю ночь;
"...на змее" — на памятнике под ногами коня — змея. В стихотворении "Петр" она — тоже действующий персонаж:
"...И с тихим свистом сквозь туман
Глядится Змей, копытом сжатый.
Сойдут глухие вечера,
Змей расклубится над домами..."
Из Примечаний к стихотворению "Петр" в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
— "Змей расклубится над домами. — Ср. запись в дневнике Е.П. Иванова[друг Блока, с которым он тогда много общался ]: "Аспид же есть то проклятие небесное, которое висит над городом, над нами"
"
Ночной Царь и Змей были почти на равных. И в заглавном стихотворении их равенство упрочено:
...явлен лик змеи,
И ни один сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.
Повторю, что речь идет не о земном Санкт-Петербурге. Блок по-прежнему — в одном из его — города — темном отражении. Что следует и из его — стихотворения — расположения в книге "Город", которая вся о нем — об отражении, и определением в первой строке: "град всемирный". Всё-таки реальный Питер до "всемирного" и в царские времена не дотягивал.
В Примечаниях об этом сказано: что здесь у Блока иносказание, что здесь град Петров сравнивается с Римом. Но это не иносказание, а иномирье.
В стихотворении намекается на предстоящий бунт во имя свободы, и на то, что он — обречен. Ведь бунтари — птенцы, змея же изготовилась к броску на их гнездо. А какие шансы у птенцов против гадюки?
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
Написано 18 октября, в день обнародования манифеста "Об усовершенствовании государственного порядка", вводившего в России конституцию и провозгласившего свободу слова, совести, собраний и союзов. События этого дня описаны в дневнике Е.В. Иванова: "Конституция объявлена, флаги и манифестация с четырьмя свободами..."
(Иванов Е.П. Записи об Александре Блоке. (1905) // БС-1. С. 397)
— "... Готовы новые птенцы ... — ...Сподвижников Петра I Пушкин в поэме "Полтава" называет "птенцы гнезда Петрова" .
— "...И ни один сустав не сдавлен // Сверкнувших колец чешуи. — Ср. в стих. "Петр": "змей, копытом сжатый." М.О. Лопатто в докладе "Проблема "Медного всадника"" заметил: "Петербуржец Блок, внимательно изучивший монумент, нашел, что змей не попран, а только вьется у ног коня" (цит. по: Осповат АЛ., Тименчик Р.Д. "Печальну повесть сохранить ... " М., 1985. С. 169).
"
В Примечаниях подробно расписано, что происходило в мире, который мы считаем единственно реальным, но я приведу ещё пару цитату.
Ал. Блок. "О современном состоянии русского символизма":
" ... символист уже изначала — теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие...
...Как бы ревнуя одинокого теурга к Заревой ясности, некто внезапно пересекает золотую нить зацветающих чудес; лезвие лучезарного меча меркнет и перестает чувствоваться в сердце. Миры, которые были пронизаны его золотым светом, теряют пурпурный оттенок; как сквозь прорванную плотину, врывается сине-лиловый мировой сумрак...
Переживающий все это — уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками")...
...он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности — все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой — вздох моря, третий — аметист, четвертый — священного скарабея, крылатый глаз...
...Ценность этих исканий состоит в том, что они-то и обнаруживают с очевидностью объективность и реальность "тех миров"; здесь утверждается положительно, что все миры, которые мы посещали, и все события, в них происходившие, вовсе не суть "наши представления", то есть что "теза" и "антитеза" имеют далеко не одно личное значение. Так, например, в период этих исканий оценивается по существу русская революция, то есть она перестает восприниматься как полуреальность, и все ее исторические, экономические и т.п. частичные причины получают свою высшую санкцию; в противовес суждению вульгарной критики о том, будто "нас захватила революция", мы противопоставляем обратное суждение: революция совершалась не только в этом, но и в иных мирах; она и была одним из проявлений помрачения золота и торжества лилового сумрака, то есть тех событий, свидетелями которых мы были в наших собственных душах. Как сорвалось что-то в нас, так сорвалось оно и в России.
...Реальность, описанная мною, — единственная, которая для меня дает смысл жизни, миру и искусству. Либо существуют те миры, либо нет. Для тех, кто скажет "нет", мы остаемся просто "так себе декадентами", сочинителями невиданных ощущений, а о смерти говорим теперь только потому, что устали.
За себя лично я могу сказать, что у меня если и была когда-нибудь, то окончательно пропала охота убеждать кого-либо в существовании того, что находится дальше и выше меня самого; осмелюсь прибавить кстати, что я покорнейше просил бы не тратить времени на непонимание моих стихов почтенную критику и публику, ибо стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним."
Даниил Андреев. "Роза Мира". Книга X. К метаистории русской культуры. Глава 5. Падение вестника:
"...Это город Медного Всадника и Растреллиевых колонн, портовых окраин с пахнущими морем переулками, белых ночей над зеркалами исполинской реки, — но это уже не просто Петербург, не только Петербург. Это — тот трансфизический слой под великим городом Энрофа, где в простёртой руке Петра может плясать по ночам факельное пламя; где сам Пётр или какой-то его двойник может властвовать в некие минуты над перекрёстками лунных улиц, скликая тысячи безликих и безымянных к соитию и наслаждению; где сфинкс "с выщербленным ликом" — уже не каменное изваяние из далёкого Египта, а царственная химера, сотканная из эфирной мглы... Ещё немного — цепи фонарей станут мутно-синими, и не громада Исаакия, а громада в виде тёмной усечённой пирамиды — жертвенник-дворец-капище — выступит из мутной лунной тьмы. Это — Петербург нездешний, невидимый телесными очами, но увиденный и исхоженный им: не в поэтических вдохновениях и не в ночных путешествиях по островам и набережным вместе с женщиной, в которую сегодня влюблен, — но в те ночи, когда он спал глубочайшим сном, а кто-то водил его по урочищам, пустырям, расщелинам и вьюжным мостам инфра-Петербурга."
"Еще прекрасно серое небо..."
* * *
Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль.
Еще несчастных, просящих хлеба,
Никому не жаль, никому не жаль!
И над заливами голос черни
Пропал, развеялся в невском сне.
И дикие вопли: "Свергни! О, свергни!"
Не будят жалости в сонной волне...
И в небе сером холодные светы
Одели Зимний дворец царя,
И латник в черном* не даст ответа,
Пока не застигнет его заря.
Тогда, алея над водной бездной,
Пусть он угрюмей опустит меч,
Чтоб с дикой чернью в борьбе бесполезной
За древнюю сказку мертвым лечь...
18 октября 1905
* — Статуя на кровле Зимнего дворца (Прим. А. Блока)
А.А. Блок. "Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. Другие редакции и варианты":
"
После 16: (17-18) [то есть начало ещё одной, дополнительной, строфы]:
Я - латник, ниц опустивший взоры,
Рука сжимает еще рукоять...
"
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
Как и предшествующее стихотворение, является откликом на манифест "17 окґтября 1905 года", "Помню, — писал С.М. Городецкий в мемуарах о Блоке, — как значительно читал он стихотворение, ( ... ) где говорится о рыцаре на крыше Зимнего дворца, склонившем свой меч" (Воспоминания, I. С. 329-330).
Впервые образ латника появляется в письме к Е.П. Иванову, отправленном накануне провозглашения манифеста. "Все дни брожу по городу и смотрю кругом, — пишет поэт. — ( ... ) На Зимнем дворце теперь можно наблюдать на крыше печального латника с опущенным мечом. Острый профиль его грустит на сером небе. Петербург упоительнее всех городов мира, я думаю, в эти октябрьские дни" (Письма к Е. Иванову. С. 43; см. также; Воспоминания, I. С. 438)."
Напомню отношение Блока ко всем этим революциям:
"Душа молчит. В холодном небе
Всё те же звезды ей горят.
Кругом о злате иль о хлебе
Народы шумные кричат...
Она молчит, — и внемлет крикам,
И зрит далекие миры...
3 февраля 1901 г."
(Ал. Блок. Из дневника 18-ого года о весне-лете 901-ого:
"...Звезды — все те же, народы (не народ) — все те же, но душа, молча, уже готовит чудные дары своим богам в одиночестве. Она умащена, ловит зов другой души.")
И:
"Так, например, в период этих исканий оценивается по существу русская революция, то есть она перестает восприниматься как полуреальность, и все ее исторические, экономические и т.п. частичные причины получают свою высшую санкцию; в противовес суждению вульгарной критики о том, будто "нас захватила революция", мы противопоставляем обратное суждение: революция совершалась не только в этом, но и в иных мирах; она и была одним из проявлений помрачения золота и торжества лилового сумрака, то есть тех событий, свидетелями которых мы были в наших собственных душах. Как сорвалось что-то в нас, так сорвалось оно и в России."
Ал. Блок. "О современном состоянии русского символизма"
То есть для него, скорее всего это, выглядело как нашествие "дикой черни" — морлоков его Города.
"Ты проходишь без улыбки..."
* * *
Ты проходишь без улыбки,
Опустившая ресницы,
И во мраке над собором
Золотятся купола.
Как лицо твое похоже
На вечерних богородиц,
Опускающих ресницы,
Пропадающих во мгле...
Но с тобой идет кудрявый
Кроткий мальчик в белой шапке,
Ты ведешь его за ручку,
Не даешь ему упасть.
Я стою в тени портала,
Там, где дует резкий ветер,
Застилающий слезами
Напряженные глаза.
Я хочу внезапно выйти
И воскликнуть: "Богоматерь!
Для чего в мой черный город
Ты Младенца привела?"
Но язык бессилен крикнуть.
Ты проходишь. За тобою
Над священными следами
Почивает синий мрак.
И смотрю я, вспоминая,
Как опущены ресницы,
Как твой мальчик в белой шапке
Улыбнулся на тебя.
29 октября 1905
- "Я стою в тени портала..." — Порта?л (англ. portal от лат. porta "ворота"): Портал — главный вход большого архитектурного сооружения. (Википедия).
А.А. Блок. "Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. Другие редакции и варианты":
"
Между 12 и 13:
Сколько материнской ласки
В этом женственном движеньи
Сколько кротости смиренной
В голубых его oчax.
"
Ключевая фраза стихотворения... даже меньше — ключевые слова: "мой город". То есть мы по-прежнему находимся в его "Городе" — в одном из темных отражений Санкт-Петербурга, в который посреди митингов черни (см. предыдущие стихотворения) нежданно-негаданно заглянула Святая Мать.
Первоначально эта иномирность, экзотичность подчеркивалось названием — "Romancero".
("Романсеро — сборник испанских романсов, разновидность народной баллады (поется повествовательно)... Они заимствуют такие темы, как война, честь, аристократия и героизм, из эпической поэзии, особенно средневекового кантара де геста и рыцарского романа, и часто претендуют на историчность". Википедия.)
Вот и здесь претензия на историчность факта происшествия в экзотической земле в его — не нашем! — Городе.
Но потом Блок все подсказки — и не только здесь — убрал.
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
Критик Н.Я. Абрамович поделился впечатлением от чтения стихотворения с концертной эстрады: "Я слышал от Блока Romancero одну из самых художественно-совершенных его вещей. И поразительная гармония между строками и неподвижным, напряженно-окованным поэтом, читавшим их, дала мне новое, отдельное наслаждение. От автора явственно исходило сильное и оковывающее веяние его спрятанного, затаенного "Я". Не верить ему было нельзя" (Арский [Абрамович Н.Я.]. Галерея современников // Отдых. 1908 . М 2. 23.
"
Перстень-страдание
Шел я по улице, горем убитый.
Юность моя, как печальная ночь,
Бледным лучом упадала на плиты,
Гасла, плелась, и шарахалась прочь.
Горькие думы - лохмотья печалей -
Нагло просили на чай, на ночлег,
И пропадали средь уличных далей,
За вереницей зловонных телег.
Господи боже! Уж утро клубится,
Где, да и как этот день проживу?..
Узкие окна. За ними - девица.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
