| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И раздается детский плач...
А Незнакомка... Когда ты "освободился" от долга, когда бросил долг Служения, то возникает вот это:
А.А. Блок. О современном состоянии русского символизма:
"
В лиловом сумраке нахлынувших миров уже все полно соответствий, хотя их законы совершенно иные, чем прежде, потому что нет уже золотого меча. Теперь, на фоне оглушительного вопля всего оркестра, громче всего раздается восторженное рыдание: "Мир прекрасен, мир волшебен, ты свободен".
Переживающий все это — уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого. Благодаря этой сети обманов — тем более ловких, чем волшебнее окружающий лиловый сумрак, — он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности — все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой — вздох моря, третий — аметист, четвертый — священного скарабея, крылатый глаз. Все это бросает господин их в горнило своего художественного творчества и, наконец, при помощи заклинаний, добывает искомое — себе самому на диво и на потеху; искомое — красавица кукла.
Итак, свершилось: мой собственный волшебный мир стал ареной моих личных действий, моим "анатомическим театром", или балаганом, где сам я играю роль наряду с моими изумительными куклами (ессе homo!) [Се человек! (лат.)]. Золотой меч погас, лиловые миры хлынули мне в сердце. Океан - мое сердце, все в нем равно волшебно: я не различаю жизни, сна и смерти, этого мира и иных миров (мгновенье, остановись!). Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством (тенденция, проходящая очень ярко через все европейское декадентство). Жизнь стала искусством, я произвел заклинания, и передо мною возникло наконец то, что я (лично) называю "Незнакомкой": красавица кукла, синий призрак, земное чудо.
Это - венец антитезы. И долго длится легкий, крылатый восторг перед своим созданием. Скрипки хвалят его на своем языке.
Незнакомка. Это вовсе не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это - дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового. Если бы я обладал средствами Врубеля, я бы создал Демона; но всякий делает то, что ему назначено.
Созданное таким способом - заклинательной волей художника и помощью многих мелких демонов, которые у всякого художника находятся в услужении, - не имеет ни начала, ни конца; оно не живое, не мертвое...
"
И где здесь "Озерки"?
(
Кстати, актрисам театра Комиссаржевской (Волоховой, главным образом, конечно) он показывал другое место действия.
В.П. Веригина. "Воспоминания":
"
...Сестрорецкий вокзал, избранный нами для прогулок по милости Блока: он любил туда ездить по вечерам весной совершенно один, в одиночестве пить терпкое красное вино. Там ему чудилась Незнакомка.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен,
И влагой терпкой и таинственной,
Как я, смирен и оглушен...
Однажды Блок и нам предложил туда поехать. Мы взяли финских лошадок, запряженных в крошечные сани. Нам захотелось ехать без кучеров, чтобы мужчины правили сами. Мы отправились туда, где блуждала блоковская незнакомка, в туман, мимо тихой замерзшей реки, мимо миражных мачт.
Эта зимняя поездка с Волоховой отразилась в стихах Блока: "Но для меня неразделимы с тобою ночь и мгла реки и застывающие дымы и рифм веселых огоньки".
И теперь, когда читаю эти строки, встают в моей памяти ночные поездки на Сестрорецкий вокзал в "снеговой тиши". Впереди в маленьких санках две стройные фигуры — поэта и Н.Н. Волоховой. Она грустна. Мы приезжаем на скромно освещенный вокзал. Купол звездный отходит, печаль покидает Волохову — ею овладевает Снежная дева.
"
)
— "Девичий стан, шелками схваченный... — метафоры Блока обычно далеки от всякой метафоричности, вот и здесь промельком показан второй миг сотворения Незнакомки. Миг первый и третий— в одноименной пьесе:
"...По небу, описывая медленную дугу, скатывается яркая и тяжелая звезда. Через миг по мосту идет прекрасная женщина в черном, с удивленным взором расширенных глаз..."
А между мигом-звездой и мигом-женщины-в-черном увидьте теперь мгновение, когда "шелка", как змеи "схватывают", обхватывают, обвивают нагое тело.
"Там дамы щеголяют модами..."
* * *
Там дамы щеголяют модами,
Там всякий лицеист остер -
Над скукой дач, над огородами,
Над пылью солнечных озер.
Туда мани'т перстами алыми
И дачников волнует зря
Над запыленными вокзалами
Недостижимая заря.
Там, где скучаю так мучительно,
Ко мне приходит иногда
Она - бесстыдно упоительна
И унизительно горда.
За толстыми пивными кружками,
За сном привычной суеты
Сквозит вуаль, покрытый мушками,
Глаза и мелкие черты.
Чего же жду я, очарованный
Моей счастливою звездой,
И оглушенный и взволнованный
Вином, зарею и тобой?
Вздыхая древними поверьями,
Шелками черными шумна,
Под шлемом с траурными перьями
И ты вином оглушена?
Средь этой пошлости таинственной,
Скажи, что' делать мне с тобой -
Недостижимой и единственной,
Как вечер дымно-голубой?
Апрель 1906 - 28 апреля 1911
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
Впервые: II2. [Блок А. Нечаянная Радость. Второй сборник стихов. М.: Скорпион, 1907.] С. 37-38, под загл. "Незнакомка. Вариант", в разд. "Магическое".
...Первоначальные незаконченные наброски вписаны в Т5 [Пятая тетрадь беловых автографов стихотворений: "Стихи (96 стих.) Александра Блока. 16 ноября 1905 г. — 7 мая 1907 г. (182 страницы)"] перед стих. "Незнакомка" ("По вечерам, над ресторанами ... "), с пометой: ("варианты к "Незнакомке"),
"
То есть поэт просматривал-перечитывал свои стихи и опять накатило...
Опять же широко распространено мнение, что это местная дорогая проститутка, заприметив регулярные заходы в привокзальный кабак щедрого клиента тоже стала туда захаживать. Но...
Скажи, что' делать мне с тобой -
Недостижимой и единственной...
Что делают с проститутками Блок, судя по воспоминания Л.Д., знал и 902-году. И называть хоть одну из них "недостижимой" или "единственной" — ни язык не повернется, ни шевельнется перо. Да и не ходили ни проститутки, ни прочие дамы в тех временах "под шлемом с траурными перьями".
Повторю, что к земным "Озеркам" изображенное имеет отношение косвенное. "Дата и время" под стихотворением — это дата и время написания, а не происшествия. Данное событие произошло в Городе, а не в дачном поселке.
— "Туда мани'т перстами алыми // ...Над запыленными вокзалами // Недостижимая заря... — Для Блока, как и для всего круга младосимволистов заря была не просто заходом светила за линию горизонта, а...
А. Белый:
"В 1900 — 1901 годах "символисты" встречали зарю; их логические объяснения факта зари были только гипотезами оформления данности; гипотезы — теории символизма; переменялись гипотезы; факт — оставался: заря восходили и ослепляла глаза; в ликовании видящих побеждала уверенность..."
А. Блок:
"...началось хождение около островов и в поле за Старой Деревней, где произошло то, что я определял, как Видения (закаты)".
"...Тут же закаты брезжат видениями, исторгающими слезы, огонь и песню..."
" — Там, где скучаю так мучительно..." — мучительность тамошней скуки понятна, у него произошло очередное "явное колдовство" ("К ноябрю началось явное мое колдовство, ибо я вызвал двойников"), у него "двойники", у него "вызов темным силам" ("Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить темные силы — и уронил их на себя." Блок из письма А. Белому), у него неземной всемирный Город, а всё свелось точно к такому же, как, извините, у Чехова, пейзажу — от кренделя булочного до толстых пивных кружек.
" — Средь этой пошлости таинственной" — вот убейся не пойму, как можно пошлость привокзальной пивнушки назвать "таинственной", но, если место действия — Город, всё встает на свои места — рядом с мучительной его там скукой.
"Передвечернею порою..."
* * *
Передвечернею порою
Сходил я в сумерки с горы,
И вот передо мной - за мглою -
Черты печальные сестры.
Она идет неслышным шагом.
За нею шевели'тся мгла,
И по долинам, по оврагам
Вздыхают груди без числа.
"Сестра, откуда в дождь и холод
Идешь с печальною толпой,
Кого бичами выгнал голод
В могилы жизни кочевой?"
Вот подошла, остановилась
И факел подняла во мгле,
И тихим светом озарилось
Всё, что незримо на земле.
И там, в канавах придорожных,
Я, содрогаясь, разглядел
Черты мучений невозможных
И корчи ослабевших тел.
И вновь опущен факел душный,
И, улыбаясь мне, прошла -
Такой же дымной и воздушной,
Как окружающая мгла.
Но я запомнил эти лица
И тишину пустых орбит,
И обреченных вереница
Передо мной всегда стоит.
Сентябрь 1906
— "Вздыхают груди без числа..." — здесь, конечно, не отдельно взятые "груди", а стонущая бессчетная толпа. Правда, блоковский вариант инфернальности в текст добавляет.
А.А. Блок. "Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ":
Заглавие: Видение
28: Передо мной в веках стоит.
Заглавие снято из очевидности. Напомню строки Д. Андреева:
"...не в поэтических вдохновениях и не в ночных путешествиях по островам и набережным вместе с женщиной, в которую сегодня влюблен, — но в те ночи, когда он спал глубочайшим сном, а кто-то водил его по урочищам, пустырям, расщелинам и вьюжным мостам инфра-Петербурга."
Вот одна из "расщелин" и открыла вид в который-то из кругов Ада:
Он сюда ещё вернется, он сюда будет время от времени заглядывать:
" ...Тропой подземной ночи
Схожу, скользя, уступом скользких скал.
Знакомый Ад глядит в пустые очи.
...Иду один, утратив правый путь,
В кругах подземных, как велит обычай,
Средь ужасов и мраков потонуть.
Поток несет друзей и женщин трупы,
Кой-где мелькнет молящий взор, иль грудь,
Пощады вопль, иль возглас нежный — скупо
Сорвется с уст; здесь умерли слова;
Здесь стянута бессмысленно и-тупо
Кольцом железной боли голова;
И я, который пел когда-то нежно,ґ-
Отверженец, утративший права!
Все к пропасти стремятся безнадежной,
И я вослед...
31 октября 1909 г"
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
— "...Передвечернею порою... — С наступлением вечера начинается странствие по аду в "Божественной комедии" Данте: "День отходил, и сумрак пал в долины, // ( ... )лишь я один единый // Готовился на брань - в опасный путь" (Данте Алигьери. Божественная комедия. Ч. 1. Ад. СПб., 1897. С. 9; см.: ББО-1. С. 256) .
— "... Сходил я в сумерки с горы... — Ср. финал "Второй песни", где герой "Божественной комедии" начинает схождение в ад: "Нисшел путем лесистым в мрак пучин" (Там же. С. 15) .
"
— "Сходил я в сумерки с горы... // Сестра, откуда в дождь и холод... — напомню, что "горы" у Блока — это там, где в его мистическое лето обитала Л.Д.:
"...Всё та же ты, какой цвела когда-то,
Там, над горой туманной и зубчатой,
В лучах немеркнущей зари.
1 августа 1908"
... обитала его "ангел-хранитель во мгле...", обитала его "сестра, и невеста, и дочь". С которой, правда, случалось и такое:
"...Идешь ты к дому на горах,
Полдневным солнцем залитая,
Идешь — повязка золотая
В смолистых тонет волосах.
Зачахли каперса цветы,
И вот — кузнечик тяжелеет,
И на дороге ужас веет,
И помрачились высоты.
Молоть устали жернова.
Бегут испуганные стражи,
И всех объемлет призрак вражий,
И долу гнутся дерева.
Всё диким страхом смятено.
Столпились в кучу люди, звери.
И тщетно замыкают двери
Досель смотревшие в окно.
24 сентября 1902"
Холодный день
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
