— Оу! — Рудольфус, как назло, оказался слишком проницательным. — Кто же тебя сюда водил? Рабастан?
— Не понимаю, о чём ты!
— Признайся, Санни. Пустой кабинет, двое, наедине. Приглушённый свет, романтичная музыка...
— Какая ещё музыка? Руди!
— М-м? — его глаза смеялись. — А Басти и целоваться-то, наверное, не умеет? Да?
— Не думай, что я поведусь на такую детскую провокацию. Пойдём ко мне, тут уже близко.
— А можно разве?
— Вот и проверим, — Санни потянула его за собой, теперь уже сама схватив за рукав.
Руди вошёл, посмотрел, как захлопнулась дверь, и с любопытством огляделся.
— Миленько. И чей-то портрет. М-да. Предлагаешь говорить при нём?
— Профессор Даркер к вашим услугам, молодой человек, — тут же нахмурился нарисованный мужчина. — Префект Слизерина, не так ли?
— Он самый, — надменно ответил слизеринец. — Рудольфус Лестрейндж из рода Лестрейнджей.
— Ага, — оживился старик, — брат Рабастана!
Руди забавно поднял брови, остановившись перед портретом. Санни сдержала смешок.
— Передавайте брату моё искреннее восхищение, — улыбнулся Даркер, заставив её занервничать. — Эти зачарованные цветы... Не помню, чтобы у Лестрейнджей проявлялся дар артефакторов.
Руди бросил заинтересованный взгляд на цветы, покосился на Санни и снова обратил внимание на портрет.
— Это передалось Рабастану по материнской линии, — ответил он профессору. — А вы не играли за команду Слизерина лет двести назад?
— Двести двадцать пять, если быть точным, — довольно улыбнулся Даркер. — Два года спустя стал капитаном и был им вплоть до выпуска. Вратарь.
— Приятно познакомиться, сэр, — Руди уже улыбался вполне дружелюбно. — Я тоже капитан, уже четвёртый год. И тоже вратарь. Простите, что не узнал сразу.
— Мне тоже приятно. Ну-с, молодые люди, если дадите честное слово, что никакого разврата не предвидится, я, пожалуй, навещу приятеля.
— Профессор Даркер, слово чести, что не позволю себе ничего неподобающего по отношению к мисс Прюэтт, — прижал руку к груди Руди.
Даркер уважительно покивал:
— У вас пятнадцать минут, — и ушёл с картины.
Рудольфус расхохотался.
Санни покачала головой:
— Хватит уже. Не вижу ничего смешного. Так что ты сказать хотел?
Лестрейндж посерьёзнел и укоризненно посмотрел на неё:
— Ты хотела знать, что произошло. Так вот, Рабастана отец забрал на домашнее обучение...
— Это я уже поняла...
— Дослушай, будь так добра.
— Хорошо. Молчу!
Рудольфус покачал головой и вдруг перегнулся через столик, заглядывая Санни в глаза:
— Ты совсем его не любишь?
— Руди! — она растерялась. — Он младше на два года!
— При чём здесь это? Просто скажи — да или нет. Если хочешь, я даже Басти ничего не скажу. И вообще никому.
Санни отвернулась, не выдержав напряжённый взгляд.
— Так трудно ответить "нет"? — вкрадчиво поинтересовался этот змей. И когда она возмущённо вскинулась, поднял руки в защитном жесте: — Ох, Санни, Санни... Допрос окончен, расслабься. Времени у нас мало, так что буду краток. Басти нарушил приказ отца. А так как в прошлом у него уже были некоторые проступки, ничего особенного — парочка дуэлей, то отец ему сделал последнее предупреждение ещё летом.
— Ничего особенного? Парочка дуэлей?
— Ну не парочка, чуть больше, не суть. Главное, что после предпоследней дуэли ему было запрещено принимать в них участие.
— Но он снова с кем-то подрался, — догадалась Санни. — И это так разозлило вашего отца?
Рудольфус посмотрел из-под ресниц:
— Было ещё кое-что, кроме самого факта, что он тогда подрался. Но это касается только Рабастана и нашей семьи. Сомневаюсь, что тебе это интересно.
— И что же тогда случилось? Если это семейная тайна...
— Да не то чтобы семейная, — пожал плечом Лестрейндж, — свидетелей для этого было многовато. В Пророке, конечно, не печатали.
— Так ты расскажешь или нет?
— Ну хорошо, — нехотя произнёс он. — Но только если пообещаешь, что дальше тебя это не пойдёт. Сама понимаешь, тема для семьи и без того больная.
— Конечно, никому не скажу, — поспешила заверить Санни. — Или надо клятву?
— Не надо, — отмахнулся Руди, — я верю тебе. И особой тайной это не является. Всё ещё хочешь услышать?
— Да, — сдержанно кивнула она, стараясь не показать нетерпения.
Руди был серьёзен:
— Ты ведь знаешь, что браки в чистокровных семьях нередко устраивают родители... Не сверкай так глазами, тема женитьбы имеет непосредственное отношение к этому не самому хорошему эпизоду в жизни Басти.
— Дальше.
— Так вот, — неторопливо продолжил он, словно нарочно испытывая её терпение. — Как я говорил, браки в чистокровных семьях — вещь стратегическая, мало имеющая отношение к любви, о которой грезят девчонки. Тут бывают и деньги замешаны, и особые дары у жениха и невесты, и многое, многое другое.
— Я поняла! Хватит уже предыстории!
— Уверена? Нет, бывает и так, что желание молодых людей совпадает с волей родителей, но...
— Уверена! Рудольфус, я с этой темой вполне хорошо знакома! Переходи уже к главному.
— Наверное, мне не стоит напоминать известную поговорку про то, что любопытство сгубило кошку?
— Издеваешься, да?
— Ты правда похожа на кошечку, — усмехнулся Лестрейндж. — Хорошенькую такую.
Санни горестно вздохнула:
— Я уже не уверена, что тебе есть что рассказать.
— Увы, есть, и это может тебя огорчить. Ты точно готова это услышать?
— Рискну.
— Так вот. Не злись, я как раз подошёл вплотную к самой истории. Дуэль была с Монтегю — ты знаешь это семейство? Понял, знаешь. Дуэль подошла к своему бесславному концу — для Басти, разумеется. Или хочешь услышать, как она проходила? Я помню практически до мелочей.
— Обойдусь. Что случилось в конце?
— Напрасно отказываешься. Одна из самых красивых дуэлей на моей памяти. Но так и быть, опустим. Дуэль подходила к концу, когда палочка Монтегю была приставлена к горлу поверженного и обезоруженного Рабастана. Не буду повторять, какими репликами обменялись парни. И кстати, забыл рассказать причину дуэли.
— Забыл, и хорошо! Дальше!
— Дальше было всё грустно, — Рудольфус стал мрачен. — Рабастан произнёс клятву, которую засвидетельствовала магия.
— Какую?
— Дословно она звучала так: "Клянусь, что женюсь только на той девушке, которая меня полюбит". Собственно — это всё.
— Надо же! — выдохнула Санни. — Я думала, что это действительно что-то страшное. Но это... Это так похоже на Басти.
— Ты неплохо его изучила, — вздохнул Лестрейндж. — Но это и для него слишком. Теперь ты понимаешь, что даже если наши отцы сговорятся, ты не сможешь выйти за него замуж.
— Почему это? Ах да...
— Именно потому, что обойти такую клятву нельзя. Влюбиться в Рабастана не проблема, думаю, ты именно влюблена в него. Дай договорить, пожалуйста. Так вот, влюбиться легко — он красивый, талантливый и горячий парень, немного вспыльчивый, но быстро отходит. Обаятельный и умный. Девчонок, в него влюблённых, хватает даже в Хоге. Я не говорю уже о нашем поместье. Среди вассальных семейств как минимум две девчонки давно по нему вздыхают. Наверняка рады-радёшеньки, что он перешёл на домашнее обучение. И заметь, одна из них старше Рабастана минимум на четыре года. Красавица, к слову.
— Зачем ты это говоришь? — было неприятно слушать обо всех этих поклонницах.
— Не обижайся, просто факты, — Руди был серьёзен и как будто огорчён. — Вот полюбить по-настоящему — а магия засвидетельствовала именно такую любовь в драккловой клятве — это нужно иметь смелость, быть готовой принять его таким, какой он есть и, конечно, быть вообще способной на глубокие чувства. Такое всё-таки редкость и даётся далеко не всем.
Санни невольно задумалась, способна ли она на любовь, настоящую, чтоб ни есть, ни спать, и так далее?
— Что притихла? — Руди мягко улыбнулся. — Теперь ты понимаешь, почему отец был в ярости?
Санни невольно поёжилась.
— Думаю, да, — неуверенно сказала она. — Прости, теперь понимаю, почему ты говорил о браках чистокровных. И что было потом? Что сделал ваш отец?
— Не поверишь — ничего. Родители его обожают. Отец лишь предупредил, что это последняя его выходка, но если что-то ещё, то получит сразу за всё.
— И что натворил Басти теперь?
— Могу только сказать, что наплевал на приказ отца. Сама понимаешь, приказы главы рода даже не обсуждаются. По крайней мере, в нашей семье.
— Понимаю, в нашей тоже, — откуда такая убеждённость, Санни не знала. Но была уверена сейчас, что это так. — И поэтому его забрали из школы?
— И поэтому тоже. Отец не нарушает обещаний, так что в этот раз Басти всё же был наказан.
— Наказан? — спохватилась Санни. — Как?
— То, что его забрали из школы, тебе мало?
— Но Флинт сказал...
— Ах Флинт, — глаза Рудольфуса опасно сузились, — и что сказал Флинт?
Вид Лестрейнджа немного испугал, но Санни вдруг стало очень важно узнать:
— Его высекли? Розги... Это правда? Скажи!
— Не розги, — Руди откинулся в кресле и наблюдал за ней из-под полуопущенных век.
Санни невольно подумала, что у Басти ресницы длиннее.
— А что тогда?
— Плеть, двенадцать ударов, — и когда она в ужасе закрыла ладонью рот, снисходительно добавил. — Твоих братьев не так воспитывают?
— Не так, — и опять откуда-то пришло знание. — Отец никогда их не бил. Руди, так значит, Басти не хотел ничего мне передавать, потому что... — она осеклась, представив на миг страшную картину. — Что с ним, скажи!
— Надо же, и правда жалко стало?
И Санни не выдержала.
— Да, жалко! — разозлилась она. — Как ты можешь говорить так спокойно? Что это за зверство вообще? Почему так жестоко? Да скажи уже, что с ним?!
И когда она всё-таки расплакалась, Рудольфус неожиданно оказался рядом и всучил ей платок.
— Если тебе станет легче, — глухо сказал он, — мне тоже досталось.
— Нет, не легче, — наконец смогла сказать Санни и всхлипнула. Стало стыдно, что она вышла из себя, да ещё разревелась при нём. Но даже представить было страшно, каково это — быть избитым плетью. — Вот скажи мне, Руди, ты так же будешь сечь своих сыновей?
— Я не должен был это рассказывать, — вздохнул Рудольфус, неожиданно погладил её по голове и вернулся на своё место. — Прости.
— Значит, будешь?
— Это бессмысленно, Санни, я не могу сказать, что будет через десять-пятнадцать лет. Будут ли у меня сыновья, буду ли жив я сам. Ты требуешь слишком многого.
— Ничего я не требую, — на душе у неё стало тоскливо. — Я просто не понимаю, как это...
— Я удивлён. Я понял бы, скажи это магглорождённая, они любят подобные разговоры, но ты же чистокровка в четырнадцатом поколении. Хотя, если ваш отец действительно воспитывал сыновей по-другому...
Он замолчал.
— Ты так и не сказал, что с Рабастаном, — апатично напомнила она. Ругаться больше не хотелось. Она ничего не сможет поменять в этом мире, даже если захочет. Ничего.
— Нормально с ним всё, жив-здоров. Мы же маги, Санни. Следов и шрамов не осталось.
— А на душе?
Рудольфус вскочил.
— Думаю, этот разговор никуда не ведёт. Но ты права. Сейчас, как никогда, ему нужна поддержка. Если бы ты могла написать ему, просто посочувствовать...
— Напишу, — решилась она.
— Спасибо, — серьёзно поблагодарил Лестрейндж. — Только писать про плеть лучше не надо. Ты же понимаешь, он гордый.
— Мог не говорить.
— И ещё, — Руди уже направился к двери, но замер на полпути. — Я знаю, что Рабастан оставил тебе браслет. Эта вещь опасна. Позволь забрать его.
— Так это всё из-за браслета случилось? — ахнула Санни. Она даже не стала уточнять, что браслет Рабастан растоптал и бросил. Видимо, знал, что она подобрала. — Значит, я не при чём, да?
— Просто передай мне его.
— Это вернёт его в школу? — Санни тоже встала.
Рудольфус помедлил, тяжело вздохнул и ответил:
— Нет. Не вернёт. Но это сейчас не важно. Отдашь?
— Нет. Но в письме я спрошу о нём Рабастана. Если он сам скажет, чтобы я отдала его тебе... Только тогда, и не раньше.
Несколько секунд они упрямо глядели друг другу в глаза. Руди невесело усмехнулся.
— Хоть так. Если передумаешь, ты знаешь, как...
Его прервал короткий стук в дверь, и Санни ахнула, взглянув на время.
— Ну вот, уже пришли, — она обогнула застывшего Лестрейнджа, открыла дверь и улыбнулась Северусу. А когда перевела взгляд на профессора Робертса, вдруг остро осознала, в каком положении оказалась. Захотелось рассмеяться и произнести дебильную фразу из не очень качественного кино: "Это не то, что вы подумали", но удалось только пробормотать: — Руди уже уходит.
— Вы плакали, мисс Прюэтт? — Робертс посмотрел поверх её плеча. — Уверены, что не хотите побыть одна этим вечером?
Рука профессора крепко удерживала мальчика.
— Всё в порядке, — а ведь она недавно выучила заклинание, как убрать следы слёз! Но где уж тут вспомнишь, когда привычный мир ускользает из-под ног.
— Ладно, только сегодня недолго, — решил Робертс. — Полчаса, не больше. Мистер Лестрейндж, на два слова ко мне в кабинет.
Санни притянула к себе Северуса и глядела, как досадливо прищурившийся Руди уходит вслед за профессором. На пороге он обернулся и подмигнул ей — мол, всё в порядке.
— Ты плакала? — повторил мальчик вопрос отца. — Из-за него?
— Нет, — Санни постаралась улыбнуться. — Просто соринка в глаз попала. Так бывает.
— В два глаза сразу? — усомнился малыш, подозрительно её разглядывая. — Ты обманываешь, да?
— Плохо получается, да? — она с улыбкой вела его к дивану, на котором они обычно читали. Когда мальчик послушно забрался на сиденье, Санни опустилась на колени у его ног и взяла ладошки в свои руки. — Знаешь, Северус, иногда люди плачут не потому, что их кто-то обидел. А потому, что стало очень-очень грустно. Разве у тебя такого не бывало?
— Бывало, — тяжело вздохнул ребёнок, отвернувшись в сторону. Но руки так и не отнял. — Когда маме было очень плохо, — но тут же снова повернулся, пытливо заглядывая в её глаза. — А тебе сейчас грустно? Почему?
— Уже нет. Вот видишь, ты пришёл, и мне стало хорошо. А хочешь, покажу фокус? — взмахнув палочкой, она произнесла несложное заклинание. Жаль, не было под рукой зеркала, но следов слёз не должно было остаться.
Малыш удивлённо ахнул.
— Это не фокус, это магия, — сказал он восхищённо. — А меня научишь? Отец мне разрешил палочку брать.
— А ты часто плачешь? — лукаво спросила она, а в голове пронеслось — профессор Робертс такой же? Будет ли он так же наказывать сына, как Лестрейнджи? Что это за мир такой, где мальчишек бьют плетью?
— Нет, — буркнул ребёнок. — Я же не девчонка!
— Точно. Ты мальчишка. Храбрый и смелый. Почитаем?
— Я книжку забыл, — огорчился Северус. — А Монстрик где?
Пока искали уснувшего в спальне Монстрика, пока выбирали, какое пирожное попросить у домовушки — полчаса пролетели незаметно. Профессор Робертс был пунктуален, Санни даже не успела до конца рассказать сказку про спящую красавицу, которую с таким вниманием слушали Северус с котом.
