— Второе?
— Да. Браслеты верности. Тебе было десять лет, Рудольфусу двенадцать. Это был достаточный срок для проверки чувств твоих родителей. Для притирки друг к другу. Для осознанного решения. Конечно, разводы — редкость у магов, сама магия стремится укрепить такой союз, но есть ещё шанс остаться вдовой или вдовцом. А это ответственность. Теперь поясню. Эти браслеты делали далеко не всем. А только тем замужним парам, где двое твёрдо решили, что друг без друга жить не смогут, отказываясь от счастья разделённой любви в случае гибели второго супруга. Да, побочные эффекты ты описал довольно точно. И почувствовать можно эмоции, и перенестись к любимой, и выдернуть её откуда угодно. Для викингов это были очень сильные аргументы. Они постоянно воевали. И такой браслет мог спасти жизнь воину, погибающему в схватке, его можно было выдернуть из битвы. Или он мог перенестись домой, к любимой, где на родню напали враги, пока мужчины воевали. Только недаром воины отрубали себе руку вместе с браслетом. Во время битвы — как правило, последней. Снять браслет невозможно, а быть вытянутым супругой с поля сражения или с тонущего корабля, бросив своих соратников, даже если всем им гарантированно грозила смерть — позор для воина. Разве что он оставался единственным уцелевшим. Тогда да.
Рабастан слушал, приоткрыв рот, ощущая неприятные мурашки, бегущие от затылка к пояснице.
— Но времена те прошли. Войны случаются, но не каждый день. И главным свойством браслетов давно уже считается другое. Это не просто портключи и детекторы чувств, ты вложил туда магию, кровь, желание и клятву верности — частичку души, так сказать. Нет, не крестраж, спаси Мерлин, но такими вещами не разбрасываются. И недаром они подходят только замужним. Главное свойство для современных магов — доставить любовникам двойное удовольствие от плотской любви. Если слышать эмоции партнёра, близость может доставить ни с чем не сравнимое удовольствие. Но есть одно "но". И очень существенное. Активировав браслеты, пара будет счастлива только друг с другом, и ни с кем другим. А ну как эта девушка наденет с тобой браслет, а выйдет не за тебя после этого? Тебе её не жалко? Ладно, ты не будешь счастлив ни с кем, кроме неё, но она тоже не сможет никого полюбить, постоянно чувствуя тебя. Но допустим, всё закончится хорошо — вы женитесь. Родите детишек, а она возьми и умри в очередных родах. Да, ты, может, и не захочешь счастья без неё. Ну а если погибнешь ты? Остаться без надежды обрести счастье хоть с кем-то, пусть и второй раз? На это ты готов обречь ту, которую полюбил?
— Но мама и папа... Они как...
— А вот так, пришли и потребовали. А после — ты этого, конечно, не помнишь, — неделю из спальни не выходили. И нечего краснеть. Ты уже большой мальчик. Так что можешь узнать и третье название. Браслеты второй молодости. Они-то уже для себя всё решили. Так бывает у сильных личностей. Но самое смешное, что ты ужасно молод ещё. И допинг в постели тебе совершенно без надобности. Ты и так испытаешь и счастье, и эйфорию. Иногда даже в двойном или в тройном размере. И браслеты вряд ли смогут сделать ощущения сильнее. А вот теперь скажи мне, зачем ты отдал второй браслет этой девочке? Хорошо ещё, что хватило ума не надевать и не активировать.
Рабастан закрыл лицо руками, упираясь локтями о стол, и некоторое время не двигался, молча сопя.
— Я не знал, — он наконец прямо поглядел на бабушку. — Скажи, зачем тогда отец велел либо надеть ей браслет немедленно, либо сдать в сейф в банке? То есть понимаю теперь, почему сдать. Пусть хранились бы, я знаю, что срока давности там нет или настолько большой, что хватит на много десятков лет. Получается, женись я на Санни, лет через двадцать мы бы могли это сделать, так?
— Умница. Именно так. Это я и подсказала Ричарду. Но он решил иначе. Нанести превентивный удар, так сказать. Прюэтты для нас очень выгодные союзники. А надев браслет, девица бы гарантированно тебя полюбила, имейся у неё хоть толика симпатий. Просто потому, что выхода у неё бы не осталось. Кто захочет стать несчастной навсегда в семнадцать лет? В результате, клятва твоя была бы исполнена — девочка любит, а уж что сподвигло, магии не расскажешь. И её отец, хоть и побуянил бы, ради счастья дочери согласился бы на такой брак. Ты тоже выгодная партия. Таким образом, все в итоге счастливы, и кому какое дело, что счастье, как и сама любовь, искусственно подстроены.
— Это отвратительно, — выдохнул Рабастан, сжав зубы. — Я люблю её, но такой ценой...
— Я рада, что ты это понял. Но хотела бы узнать твои мысли — ты нашёл третий вариант, нарушил приказ отца, но ради чего? Хотел, чтобы этот браслет увидел её отец, непревзойдённый мастер проклятий современности? Как понимаю, ты наложил иллюзию, чтобы передать браслет ей. А к кому она обратится в первую очередь для снятия иллюзии? Сомневаюсь, что лорд Прюэтт не поймёт, что за вещица была вручена его дочери, и не проследит ход мыслей твоего отца. Что сделает такой человек, узнав, что единственную и, полагаю, любимую дочь, хотят загнать в ловушку заодно с ним?
— Я сейчас же напишу... Нет, я уничтожу свой браслет.
— Первая мысль мне понравилась больше. Уничтожить его почти невозможно. Магия может и не понять такого варварства. И кто знает, чем это будет грозить тебе и твоей любимой. А вот положить браслеты в сейф — мысль очень хорошая. Ведь когда-нибудь, пусть лет через двадцать или сорок, они могли бы и пригодиться. А если нет, пусть лежат там, и когда-нибудь внуки или правнуки восхитятся твоим искусством.
— А если наденут?
— Не смогут, они именные.
— Я понял, — Рабастан встал, слегка пошатнувшись. — Хотел, чтобы у неё было что-то моё.
— Кинжал бы сделал, дурачок, или эти твои цветы. Кольцо, простой браслет, да мало ли что ещё. Нет, я даже понимаю тебя, ты просто не знал, а в браслет верности вложил очень много.
— Я прямо сейчас ей напишу. Возможно, ещё не поздно.
В этот момент в приоткрытое окно протиснулась сова Рудольфуса. Недовольно клекоча, подлетела к Рабастану и уселась на край стола, протягивая лапку.
Дрожащими руками Рабастан отвязал послание, взглянул на сову, явно ожидавшую ответ, и поспешил вскрыть письмо. Короткая подпись заставила затаить дыхание.
"Здравствуй, Рабастан", — писала ему Санни Прюэтт.
Рабастан отстранил письмо и запрокинул голову, на несколько мгновений закрыв глаза. Потом отошёл к окну и снова вчитался в аккуратные строчки.
"Здравствуй, Рабастан. Сейчас поздний вечер. Я сижу в своей комнате и смотрю в окно на звёздное небо. Твой брат заходил поговорить и рассказал о твоём домашнем обучении. Мне грустно, что мы расстались не очень хорошо. Быть может, ты сердишься на меня и не станешь отвечать. Я пойму. И сердиться в ответ не стану. Во всяком случае, очень постараюсь. Если же ты захочешь, мы могли бы переписываться. Сейчас, когда ты далеко, возможно, мы опять могли бы стать друзьями. Ты мне стал очень дорог и твою дружбу терять больно. Хотелось бы узнать от тебя самого, как твои дела, как настроение, может, даже о таких пустяках, как еда. Что ты ешь на завтрак или обед у себя дома? Какие у тебя учителя, есть ли там друзья или ты совсем одинок? А может, расскажешь совсем о другом? Завтра я отдам Рудольфусу письмо, чтобы тебе отправил. Он говорил когда-то, что его сова очень надёжная. И ещё, возможно, это неприятный для тебя вопрос, но Рудольфус хотел забрать браслет, который я подобрала после того, как ты ушёл. Говорит, что браслет очень опасный. Думаю, ты должен решить это сам. Напиши, что сделать с ним. Если мне ты по какой-либо причине писать не захочешь, напиши своему брату. Пусть покажет мне ту часть, где будут слова о браслете. И я поступлю с этой вещью так, как ты скажешь. Надеюсь, что со здоровьем твоим тоже всё хорошо. Или нет? Санни Прюэтт".
— Я ей дорог, — Басти выдохнул и опёрся руками о подоконник, прислонившись лбом к холодному стеклу. — А в субботу она идёт на свидание с Ноттом.
— Так и написала? — удивилась бабуля, о которой он успел позабыть.
— Нет, конечно, — обернулся к ней внук. — Случайно узнал.
— Про браслет что-то есть?
— К ней Руди заходил, разговаривал. Санни спрашивает, что сделать с браслетом. Она ему не отдала, ждёт моего слова.
— Хорошая девочка! Садись немедленно и пиши ответ. Я у себя буду. Устала, хочу отдохнуть. Не тревожь без причины.
Посмотрев вслед любимой бабушке, Басти сел за стол, призвал пергамент и потянулся за пером.
* * *
Юджин Уркхарт спокойно перебирал книги по ЗОТИ, занимавшие уже приличное место на небольшом столе в заброшенном кабинете друга. Раскладывал в две стопки, причём одна росла в геометрической прогрессии, а вторая содержала всего два потрёпанных томика.
В кабинете Магнуса полки с книгами занимали полностью две стены, поднимаясь от пола до самого потолка, а потолки в поместье Ноттов были высокими. К верхним полкам можно было добраться, поднявшись на узкий балкончик с резными перильцами, шедший вдоль всей протяжённости полок с книгами. Магнус как раз добрался до верхних полок и, стоя на балконе, левитировал другу на стол всё новые и новые тома, иногда и целыми стопками. Дело застопоривалось ещё и тем, что Юджин некоторые книги хотел почитать сам и, бывало, подолгу задерживался над очередным раритетом, осторожно переворачивая страницы.
Никто не ждал, что в эту тихую обитель ворвётся буйный вихрь по имени Стивен Пранк, не так давно ставший личным помощником и секретарём главы рода Нотт.
Расслабившийся Уркхарт, гонявший молодёжь на плацу всё утро и наслаждавшийся законным отдыхом, улыбкой встретил юного Пранка, и только знаменитая реакция дала ему вовремя отклониться от прямого в челюсть. Впрочем, второй удар, последовавший без промедления вслед за первым, своей цели достиг. И когда мгновенно скрученный парень уже лежал среди драгоценных томиков, всё ещё пылая гневом, Юджин зло осведомился:
— За что такая честь, юноша?
— Ты знаешь! — заорал Стив, багровея лицом и силясь освободиться от пут. — Её даже не спросили, а отец ей обещал! Сволочь!
Не замеченный вторженцем, Магнус с весёлым изумлением наблюдал, как оплывает глаз друга. И даже сделал передышку, чтобы насладиться зрелищем.
— А теперь прекратил истерику и заткнулся! — гаркнул Уркхарт. И так как юный Пранк замолчал, продолжая смотреть с бешенством и ненавистью, приказал уже спокойней. — Коротко и по существу, мистер Пранк!
Стивен обмяк и отвернулся к окну.
— Ну и?
— Я сам виноват, — выдохнул он. — Лисс меня убьёт.
— Какой ещё лис? Можешь говорить толком?
— Моя сестра, Амариллис Пранк. Лисс — это коротко.
— Та-ак, дошло, — кивнул Юджин, принимаясь методично подбирать с пола упавшие книги. Левитировать ветхие издания, подобно Магнусу, он искренне считал варварством, хотя Нотт и уверял, что левитация вреда книгам не нанесёт. Мол, даже в Хоге их расставляли на место именно этим заклинанием. — Дальше давай, не томи.
Магнус хмыкнул, но парень, спелёнутый по рукам и ногам заклинанием, не обратил на него внимания.
— Лорд Нотт стал расспрашивать меня о сестре, — глухо заговорил Стивен, — а я как дурак разливался соловьём — Лисс то, Лисс это. А сегодня мне велели сбегать за отцом. И я услышал, как лорд сказал ему...
— Подслушивал, значит?
— Случайно вышло! — Пранк отчаянно покраснел. — Так вот, твой отец уже тоже там был.
— Можешь не продолжать, я понял, — вздохнул Юджин, и взмахом палочки снял путы со Стивена. — Свали уже с моего стола, родственничек. И нет, меня никто не спросил. Она хоть хорошенькая?
— Да ты... Да что вы... — Стив вскочил, снова сжимая кулаки. Ростом он лишь на пол головы был ниже Уркхарта. — Вы даже её не помните! У вас же была какая-то...
— Вспомнил, вроде, — несколько смутился Юджин, потерев ноющую скулу костяшками пальцев. — Рыженькая такая? Как же не помню? На руках таскал, когда мелкая была. Ей сколько вообще, десять? Двенадцать? Давно не видел, прости.
— Шестнадцать! Исполнилось вчера. Отец говорил ей, что сама жениха выберет. А лорд... А ваш отец и мой... Как они могли?
— Заплачь ещё! — фыркнул Юджин и выпрямился перед соткавшимся из воздуха призрачным ястребом.
— На два слова, сынок, я в арсенале, — прогудел патронус голосом Уркхарта-старшего и растаял.
— Не смей тут ничего трогать, парень, — велел Юджин и глянул на Магнуса. — Я скоро, сам видишь... И хватит уже дурака валять, твоя милость. Найди нормальную книгу!
— Иди уж, — хмыкнул Нотт, глядя, как с треском захлопнулась дверь его кабинета за другом.
Пранк, только сейчас заметив Магнуса, вытянулся в струнку, попеременно то бледнея, то покрываясь красными пятнами:
— Я не заметил вас, — выдавил наконец юный маг, опуская голову. — Простите, что так ворвался!
— Да понимаю я, — отмахнулся Нотт. — Что с рукой?
Парень смутился ещё больше:
— Да это всё Уркхарт, на тренировке. Пустяки.
— Покажешь целителю, понял? И это не совет, а приказ.
— Позвольте выполнять?
— Нет уж, присядь. Подождём Уркхарта. Может, всё не так страшно, как ты себе вообразил. Подслушивать тоже надо уметь. Ты вот что лучше — глянь эти книги, какую ты бы подарил сестре, если бы хотел подтянуть её по ЗОТИ?
Магнус отлевитировал на стол ещё стопку и с интересом наблюдал, как парень с горящими глазами осторожно трогает корешки, а некоторые томики открывает и быстро пролистывает.
— Вот эту, — выдал он спустя пару минут. — Или вот эту и эту ещё. Девчонка же, им надо попроще и понаглядней. Но у Лисс с ЗОТИ полный порядок. Ей бы понравилась эта.
— Отложи их в сторонку. Все, которые указал.
Юджин вернулся мрачный и спокойный.
— А, ты ещё здесь, — кивнул он Стивену. — Это хорошо.
— Так вы согласились!
— Разумеется, согласился, — нахмурился Уркхарт. — Хватит уже страдать. Ты вот что скажи, сестре ещё не сообщал?
— Нет. Отец запретил, хочет её обрадовать, когда Лисс на Рождество приедет. Но я хотел всё равно послать сову, когда с вами поговорю...
— Да уж, поговорил. Значит так, мистер Пранк, речь идёт всего лишь о помолвке. Обычной помолвке, в крайнем случае, можно и расторгнуть. Сложновато, но варианты есть. Времени достаточно — пока она школу закончит, может, ещё учиться вздумает. Так что не спеши, сделай милость. Дай мне хотя бы встретить её, пообщаться. Потерпи до каникул. Я обещаю тебе, что и в мыслях нет обидеть твою сестру. Понял?
— Да.
— Погоди уж с совой, Стив, — поддержал друга Магнус, — Юджин — парень видный, может, она ещё влюбится.
— Ладно, — кивнул Пранк. — Я не буду ничего сообщать сестре про помолвку. Но хоть обет возьмите, а то ведь узнает — и мне не жить.
Уркхарт вздохнул и вопросительно посмотрел на друга. Нотт скривился — обеты он не слишком любил, тем более по такому пустяковому случаю, но спустился с галереи и подошёл:
— Давай, Стив, возьми его за руку...
Когда с обетом о неразглашении было покончено, Юджин подозрительно глянул на стол и поглядел на Нотта:
— Выбрал?
— Да. Вот эти четыре, — уверенно ткнул пальцем Магнус.
